- Какое расследование, Виталий? Его же немцы сбили! – ответил я.
- Не важно. Необходимо выяснить, не было ли нарушения предполетного режима. Насколько мне известно, он перед полетом выпил водки. Давай, приступай к работе.
- Как же так, я же один, где остальные члены комиссии?
- Ничего, справишься! – и он исчез.
В этот момент над деревьями снова мелькнула тень, и на другой конец полянки почти без пробега приземлился «Мессершмитт» 109-й модели с крестами на крыльях. Из него выбрались почему-то сразу два пилота и направились к нам.
Я шагнул им навстречу:
- Что же вы наделали, сволочи?!
Они приближались с наглыми, самоуверенными ухмылками. Сзади вдруг послышался голос Олега:
- Не трогай их, Вадим, они не виноваты, они выполняли приказ!
Я обернулся. Олег, живой, стоял в кабине «Яка» и смотрел на нас. Я снова повернулся к подходившим немцам и вдруг увидел, что вместо них ко мне идут в летных шлемах два до боли знакомых человека – Сталин и Гитлер. Они шли, почему-то держась за руки, и по-прежнему нагло ухмылялись. У меня в руках вдруг появился пистолет Стечкина.
- А, не виноваты? А кто виноват?! Получайте, гады! – и пистолет задергался у меня в руке, всаживая пулю за пулей в приближающихся людей.
Их фигуры поплыли, как дым, и стали постепенно таять в воздухе. Рядом со мной оказались Олег и Нина.
- Ты хорошо стреляешь, - сказал Олег.
- Тебе не надо было пить водку перед полетом, теперь тебя снимут с летной работы, – ответил я, опуская пистолет, и проснулся.
* * *
В комнате было совсем светло. Я лежал на кровати и заново переживал свой сон, удивляясь, как хорошо его запомнил. Сколько несуразностей! Включая и пистолет Стечкина, появившийся на вооружении уже после войны. Подумалось, что оба эти исторических персонажа, представшие передо мной во сне, не случайно оказались вместе и шли, держась за руки. Трудно даже сказать, на совести которого из них больше человеческих жизней и кто больше виноват в том, что произошла Вторая Мировая война… Сколько жизней она унесла, сколько судеб разбила! А еще до войны, сколько людей уничтожили оба монстра…
Я встал с кровати и, направившись к двери, вышел на крыльцо. Стояло прекрасное летнее утро, дул легкий ветерок, слегка шуршали листья деревьев. Все еще под впечатлением от своего сна, я присел на ступеньку. Все-таки, как хотелось бы изменить историю, чтобы войны не было, чтобы не погибли миллионы людей. Но ведь это невозможно! А если бы даже и было можно, что тогда будет со мной? Мои родители встретились только потому, что произошла война. Отец, родом из Варшавы, случайно оказался перед разделом Польши на советской территории, скитался по лагерям, потом работал на военном заводе до конца войны. А мать была эвакуирована с Украины, чудом оставшись в живых. Случайно они оказались в одном городе, случайно встретились и полюбили друг друга. Если бы не война, я бы никогда не родился.
И как можно было бы предотвратить войну? Уничтожить одного из этих двоих? Или обоих сразу? И когда? Наверняка, это нужно сделать задолго до войны, чтобы они не успели натворить грязных дел до нее. Но… Если убить сильных и жестоких, их место займут сильные из слабых, как предупреждали Стругацкие. Тоже жестокие. Как же поступить на месте Бога? Но ведь у меня есть прекрасная возможность – просто спросить Иисуса!
Я почувствовал чью-то руку на своем плече и обернулся – рядом сидел Иисус.
- Что, трудно быть Богом? – спросил он, саркастически улыбаясь.
- Иисус, я уже спрашивал тебя, зачем ты допускаешь зло?
- И я уже ответил тебе, что оно помогает людям совершенствоваться.
- Но, если в результате человек погибает или губит свою душу, какое же это совершенство?
- У Бога мертвых нет, ты это уже понял на своем опыте. Ты познакомился с Олегом – разве ему стало хуже оттого, что он умер? Он даже свою первую любовь здесь повстречал заново и, кажется, не жалуется…
- Но его душа навек несет на себе отпечаток войны. Ты видел его картины?
- Слабая душа выходит из испытаний искалеченной, а сильная – еще более сильной.
- Но слабая душа в других условиях могла бы тоже стать сильной.
- В чем-то ты прав, разумеется. Что ты предлагаешь?
- Вторая мировая… Ее никак нельзя было отменить?
- Это был выбор людей. Я уже объяснял тебе, что человек получил свободную волю, это его неотъемлемое право.
- Но я – тоже человек, и я бы хотел, чтобы войны не было!
- И не ты один. Вопрос, как это сделать? Что бы ты предложил, если бы мог посоветовать Богу? Как не допустить войны?
- Пока не знаю. Да и не все ли равно? Ведь историю изменить невозможно.
- Для Бога все возможно, но выбор должны сделать люди. – И он исчез.
* * *
Прошел месяц. Я все так же жил в своем доме, вставал рано утром, завтракал и куда-нибудь улетал. Я побывал в разных уголках окружающего мира, видел разных людей. Видел, чем они занимаются. Одни, как Олег, увлекались живописью и скульптурой, другие – техникой, создавая новые устройства и механизмы, третьи – выращивали животных, четвертые – просто путешествовали и любовались природой. Были и те, кто занимался самообразованием, писал книги, вспоминая пережитое. Встретил я даже оружейников, которые разрабатывали новые системы огнестрельного и лучевого оружия. Но их разработки никоим образом не могли пока попасть на Землю, тогда как другие нередко служили подсказками земным ученым, инженерам, художникам и писателям.
Я встретил человека, который был репрессирован в 1938 году за то, что он предвосхитил некоторые пути развития современной мне электроники, и это показалось опасным власть предержащим. Встретил другого, который погиб в те же годы, потому что пытался заниматься селекцией животных, опираясь на генетику. Встречал многих, потерявших в жизни все из-за того, что они верили в Бога и пытались передать эту веру другим, а советская власть мириться с этим не желала. У нее, этой власти, был только один бог – Сталин, а он не терпел конкурентов. Встретил изобретателей, которые еще в тридцатых годах двадцатого века разработали минометы с реактивными снарядами, такими, какие впоследствии были применены в «Катюшах», но по доносу их арестовали и расстреляли, а их изобретение было «приторможено» и принято на вооружение всего за несколько часов до начала войны – 21 июня 1941 года.
Везде, везде чувствовалась эта «железная рука», безжалостно уничтожавшая все, что хоть немного выходило за средний серый уровень.
А те, которые пережили эти черные годы – либо погибли на войне, либо на всю жизнь сохранили о ней страшную память. Нет, конечно, не все вышли из огня с искалеченными душами – были среди них и настоящие люди, были те, кто жертвовал собой ради других, кто даже став калекой физически, продолжал после войны жить полноценной жизнью, подавая окружающим пример мужества. Но когда я сравнивал страшные результаты войны с тем, что могло бы быть, если бы ее не было, счет был явно не в ее пользу.
Несколько раз я заходил к Олегу. Иногда мы с ним и с Ниной сидели по вечерам на берегу реки и вспоминали прошлое. Олег охотно говорил о войне, о фронтовых друзьях. С некоторыми из них, как оказалось, он повстречался тут. Он был даже благодарен войне за то, что после смерти встретил Нину и жил с ней счастливо уже десять лет, занимаясь любимым делом.
Нина высказывалась более скупо и осторожнее оценивала прошлое. Она тоже была счастлива с Олегом, но считала, что это редкая удача, что большинство людей не получили от войны ничего хорошего, а жизни многих были искалечены еще раньше. Она вспоминала страшный голод предвоенных лет, и, хотя их деревню голодомор начала 30-х годов коснулся только слегка, она видела, как людей насильно загоняли в колхозы, отбирая все, что им удалось накопить тяжким трудом, как бездельники и демагоги, ничего полезного не сделавшие в жизни, становились «большими людьми» и полновластно распоряжались чужим имуществом и жизнями.
Чем больше я общался с людьми, жившими в те годы, тем настойчивее билась в голове мысль: если возможно, нужно попытаться изменить то, что, начавшись в 1917-м, имело такие хорошие шансы переломить к лучшему жизнь всего человечества, но сгинуло под давлением человеческой глупости, злобы, карьеризма и лишь вскормило чудовищный бюрократический аппарат.
Я прочитал множество книг, в которых «вожди пролетариата» оценивались совершенно по-разному, полярно – от беспредельного восхищения и восторга до полного очернения и втаптывания в грязь. Были и попытки объективного разбора ошибок и недоработок первых десятилетий советской власти. Ну, а что делалось в последние ее десятилетия, тому я сам был свидетелем и не нуждался в других оценках.
* * *
Как-то раз я возвращался домой из уже знакомого мне читального зала, где с помощью Хельги подобрал еще несколько книг о политических деятелях девятнадцатого и двадцатого веков, в том числе Ленине и Сталине. На Земле я не слишком интересовался историей, хотя тоже много читал на эти темы. Хельга оказалась настоящим мастером поиска литературных источников, которые мне были нужны – казалось, она перечитала и знает все книги, написанные на Земле. Ну, и, конечно, местные поисковые системы были куда совершеннее, чем привычный Google. Сбросив подборку литературы на мобильный носитель, я шагал домой, чтобы почитать книги на своем компьютере.
Кстати, за прошедший месяц я здорово усовершенствовал свое «железо» - теперь это был совершенно другой компьютер, работающий в сотни, а то и в тысячи раз быстрее, на совершенно иных принципах, неизвестных на Земле. Я тоже в них пока не очень-то разбирался, что не мешало ими успешно пользоваться. В этом мне помогли работы местных специалистов, они рады были использовать меня в качестве «бета-тестера» своих разработок, которые рассчитывали когда-нибудь «подкинуть» земным ученым. Только корпус и содержимое накопителей (уже, конечно, не жестких дисков, а квантовой памяти) остались теми же, что и раньше. Сохранил я и привычный интерфейс «винды» - менять его на что-то принципиально новое после стольких лет работы не хотелось.
Подходя к дому (который я тоже перестроил – сделал несколько комнат с отдельными спальней, столовой, рабочим кабинетом, мастерской), я продолжал упорно думать, как можно было бы изменить историю, но мысли мои все время вились только вокруг возможного убийства того или иного деятеля. Я оценивал, как изменится политическая обстановка в этом случае, кто придет им на смену и что это даст стране, всему миру.
Открыв дверь, я включил компьютер, воткнул накопитель в гнездо (ждать, пока загрузится система, теперь было не нужно, да и выключал я его только по привычке) и стал просматривать список загруженных книг.
Случайно оторвавшись от монитора, я вдруг увидел, что справа от меня в кресле сидит Иисус и смотрит на меня с интересом.
- Ну, что? – спросил он. Он уже давно отучил меня здороваться с ним или прощаться, резонно заметив, что он со мной всегда. – Как тебе сегодня нравится этот мир?
- Замечательно! – улыбнулся я.
- Но тебе не дает покоя возможность изменить прошлое Земли, не так ли?
- Ты знаешь, что так. Я хотел бы, чтобы история пошла иным путем, более счастливым для людей и менее кровавым.
- Как говорили у вас, «благими намерениями вымощена дорога в ад», - засмеялся Иисус.
- Ты сам объяснил мне, что ада, как мы его понимали на Земле, общего для всех, не существует.
- Ну да, это просто выражение. – И он вдруг стал серьезным. – А почему ты сосредоточен именно на идее изменить историю, начиная с 1917 года?
- Ну, это довольно очевидно, по-моему. С тех пор на Земле прошло более ста лет, и все точно так же топчется на месте. Социализма и коммунизма не получилось, а согласись, что сама идея была привлекательна!
- Да, если бы не те, кто пытался ее реализовать. Они оставались всего лишь людьми…
- Согласен. Но ведь изменить историю все равно не получится, не так ли?
- Как сказать… Я уже говорил тебе, что Бог может все, но выбирать должны люди.
- Неужели ты думаешь, что люди, будь такая возможность, выбрали бы войну?
- Они ее фактически выбрали. «По плодам их узнаете их», сказано в Библии. Просто выбирали не самые лучшие, а те, кто оказался во главе государства.
- Ну да, им-то самим не пришлось проливать кровь! Но если устранить тех, кто стоял во главе, то кто займет их место? Такие же…
- А почему твои мысли все время вертятся вокруг «устранить»? А, может, наоборот?
- Как это?
- А ты подумай. Возможно, что и придумаешь… Помни, что Бог всемогущ, и ты, через него, можешь тоже стать всемогущим. И еще, ты ведь помнишь «Конец Вечности» Азимова? МНВ – минимальное необходимое воздействие… – И он снова исчез. Как говорится, на самом интересном месте…
Я встал и вышел на крыльцо, думая о последних словах Иисуса. Что можно сделать, чтобы не пришлось убивать Сталина, например? Как можно его «перевоспитать»? Вряд ли это реально. Хороший администратор, организатор, но совершенно никудышный экономист и политик. Грубый, жестокий человек. К тому же одержимый стремлением к власти, манией преследования и совершенно не умеющий и не желающий считаться с другими… Пока был жив Ленин, он служил сдерживающим и направляющим фактором для Сталина и всех остальных… Пока был жив… Вот оно!
Я стал напряженно размышлять. Итак, авторитет Ленина был непререкаем, но он почти никогда не старался давить на окружающих, в отличие от Сталина, он убеждал. Он никогда не пытался устранить своих оппонентов физически, и даже отстранить от дел, он их ценил, невзирая на их убеждения, не всегда совпадавшие с его собственными. Он никогда не стремился к личной власти. Он совершил фатальную ошибку, порекомендовав Сталина на пост генсека (если действительно это сделал он), а когда осознал это, было уже поздно – больной, оторванный от политической жизни, он был бессилен что-либо изменить, и даже не представлял до конца, чем это может кончиться. Его «завещание», в том числе «Письмо к съезду», тоже ничего не изменило – Сталин сосредоточил в своих руках такую власть, что никто не был в силах с ним справиться. Своих возможных соперников он ловко стравливал друг с другом, устранял по одному, в том числе просто убивал – Фрунзе, Орджоникидзе, Киров, Чкалов, Троцкий… Множество других…
А если бы?.. Если бы Ленин не заболел, не отошел от дел? Не умер, наконец? По какому пути пошла бы история страны, всего мира? Несмотря на свою очевидную жесткость, порой даже жестокость, Ленин не был патологически жестоким человеком, как Сталин. Мне вспомнился рассказ Горького, как Ленин по его наводке спас какого-то генерала-химика и даже дал ему возможность работать, и как радовался этому.
Вот решение! Надо дать Ленину еще несколько лет жизни. А почему только лет? Может быть, даже десятилетий? И он сможет не только по-другому выстроить политическую систему страны, не только устранить опасных для общества лиц с политической арены, но и закрепить эти изменения так, чтобы в дальнейшем невозможно было вернуться к старому, свернуть на опасный путь тоталитаризма. Вот оно, то МНВ, которое изменит историю! И это будет решение людей, а не Бога.
Я вернулся к компьютеру и начал просматривать загруженные книги.
* * *
Прошло еще несколько месяцев. Я продолжал встречаться с людьми, жившими в двадцатых-тридцатых годах двадцатого века, продолжал изучать историю этого периода. И все больше приходил к убеждению, что, если продлить жизнь Ленина, если навести его на мысль о необходимости изменить политическую систему, то можно не только спасти множество жизней до войны, но и предотвратить саму мировую бойню. Это все, вместе взятое, может спасти жизнь порядка пятидесяти миллионов человек! Большинство из которых – граждане СССР.
К этому времени, разумеется, я уже получил возможность выходить в земной Интернет и осуществлять поиск нужной информации. Я не мог только там ни с кем общаться, «оставлять следы». А мое пребывание на любых сайтах и ресурсах было анонимным, и его никто на Земле не мог обнаружить. Даже скачиваемые материалы никак не отражались на трафике земных сетей. Как это делалось, я не знал, но в Интернете я был абсолютным «невидимкой». Не было для меня и недоступных ресурсов, включая архивы спецслужб, даже если они не были вообще подключены к Интернету и даже если они велись только не бумаге. Также доступны были любые материалы НИИ, даже самые секретные.