Разум взял вверх над чувствами.
- Хорошо, душа моя. Как скажешь, так и будет.
С этими словами Морана легла на лежанку и попыталась уснуть. А Иллинка еще долго стояла в какой-то нелепой растерянности, собирая воедино свое разбитое сердце.
====== Часть вторая. Дело не ясно. ======
И вновь я одна в этом мире,
Печально качнется заря.
И дали все шире, и шире
Дорога длинней без тебя.
Первый день пути без Мораны выдался холодным и пасмурным. Анэка все равно продолжала двигаться вперед, зная, что ей нужно выполнить обещание данное ей еще в пещере старца. Софита погибла, но она должна была найти ее сестру – Наиру, и спасти ее. Долг был выше чести сопровождать Морану до Самси. И тяжко было. Уж не ведала сама Анэка, что окажется тяжелее – с Мораной или без нее. Хотя в уголке сокровенном ее души, она понимала, что в Самси ей было бы невыносимо, потому как знала она, что Морана идет к своей возлюбленной, а значит иллинка лишнее звено. Это было важное и немного трусливое решение не сопровождать более Кайоссу до Самси. Анэка действительно боялась, себя и своих действий и мыслей. А еще пуще – желаний.
Какое-то время после той последней ночи, проснувшись она бродила вокруг шатров, вдыхая вепский запах гор и равнин, ставший ей родным уже и размышляла, что если бы ей не нужно бы искать и спасаеть Наиру... Видимо она бы выдумала для себя другое назначение пути. Так надо. Только для кого боле?
На этот раз пришлось ей идти одной через караванный путь, хоть и Майдир – знакомец Мораны, который заведовал кузницей ныне, предложил на мулах забросить ее на Нокский пролив, откуда отходили корабли, огибая бухту Зоркую и уходя в дальние края, но имея остановку в Лоронте. Анэка отказалась, даже не знамо почему. Ей тогда хотелось быстрее уйти. И она почти не прощалась с Мораной. Лишь крепко обнялись они на прощание. И после Анэка ушла не оглядываясь, но чувствовала, как Морана смотрит ей в след, в спину. Горько было осознавать то, что они могут больше никогда не свидеться.
Но так нужно было.
У каждого теперь был свой путь.
Развилка.
Озеро Пиур источало свежий соленый немного ветер, который носился с кричащими чайками в вышине пасмурного неба. Морана вышла на рассвете следующего, после отхода Анэки в Лоронт, дня. Сердце было не на месте.
“Что со мной?” непременно спрашивала она себя, не находя ответа.
Впереди был самый большой торговый и военный городок Самси, именно из него она когда-то ушла, думая, что боле не вернется. Слишком много всего было связано с этим городком, его жителями и ... с ней. Она мельком вспомнила, как показывала проворный ручеек Анэке, еще полторы дницы назад.
“И ручей ведь этот раны мои залечил лишь наполовину. Как-то будет с тобой, душа моя?”
Раздумья об Анэке не давали спокойно шагать до Самси, Кайосса все время корила себя, что вообще взяла Анэку с собой.
“Не надо было.”
Хотя ее привязанность оказалась не столь не ощутима Анэкой, как вепска не старалась быть неприступной и моментами резкой.
Она и сама понимала, что не было другого пути им обеим, либо она не видела его за пеленой привязанности.
Как бы там ни было, она понимала, что расставаться придется, и лучше рано, чем в Самси.
“Храброе решение, четкое и выверенное. Будь я на ее месте, только Боги знают, как бы мне было тяжко.”
Какое-то время до мыса Сааг, ее молча сопровождал Гайсо-Хант, но затем он все-таки пошагал один, пожелав Каилле доброй дороги и хорошей встречи с теми, кого она давно не видела.
И встреча эта с каждым шагом приближалась.
Морана немного волновалась, но на ее лице вновь не было ни одной эмоции. Выучка и воля, слагающие ее жизни.
В Лоронте не оказалось того, что было нужно Анэке. В ладной таверне, где она остановилась на небольшой привал и обед, один из торговцев, разделивший с ней стол, сказал, что рабынь отвозят через Сайрант и Махор в Ламть. А там морским путем отправляют на Волостраж. И пришлось Анэке не задерживаясь более в Лоронте отправляться пешим в Ламть. Туда почти пять дниц ходу.
И вот, Анэка снова пошагала в путь, но не пройдя и двух миль по знойно-сухому песку, огибая Пустынь Немезиду, она увидела крытую повозку с четырьмя гнедыми лошадьми и около восьмицы человек рядом с ней. Иллинка пригнулась за невысокий песчаный бархан, наблюдая, как повозка проезжает неспешно мимо. Сквозь окно повозки она увидела двух молодых девушек, с завязанными ртами и глазами, а сзади шатаясь и еле передвигая ноги, в окружении седовласых воинов шли двое молодых мужчин в лохмотьях. Их босые ступни были в грязи и крови, а взгляд затуманен настолько. что даже удары плетью, шедшего позади на лошадях двух гонцов-сопровождающих, не возымели должного действия на этих несчастных. Видимо им было уже все равно.
Анэка прикинула, что едут они скорее из Сайранта в Махор. Войны по виду и роду были похожи на борхов, но так, как наполовину их лица скрывали небольшие черные платки, было трудно опознать их по роду. Извозчики, которые восседали и управляли лошадьми, а значит и повозкой точно были махинцы, но скорее всего их принудили к такому делу. Гонцов же с плетями позади обычно называли “погонялы” – оба сильных на руку бахрейцев. Одного из них Анэка, казалось, узнала. Это был перебезчик из Хогдарских степей Ченег-Ора – Бритт-Лест. Однажды Анэка застала его за тем, что он воровал коней, и с тех пор, как его уволили из воинской службы кнесса илинского Манора, он слонялся по миру, в основном по вражеской стороне. Отличительная черта Бритт-Леста, всегда была отличное владение кнутом и плетью. Вряд ли он помнил Анэку, но именно она сделала так, что его лишили звания и иллинского рода, поэтому он стал бахрейцем, приняв повиновение от руки бахрейского кнесса – Ол-Рея. Впрочем, он и его предал скорее всего. Пока Анэка вспоминала, где видела остальных и прикидывала как напасть на повозку, ей вспомнились слова Софиты: ” Наиру борхские и бахрейские отступники увезли на крытой арбе в сторону Ламтя.”
“Махор по пути как раз в Ламть!” осенило иллинку, и она тут же решила не медлить.
Она выскочила почти неожиданно для людей сопровождающих арбу. Лошади резко остановились и заржав бросились в сторону, переворачивая за собой повозку с сидящими на ней людьми.
Вытащив меч, она сразу же проткнула им одного из воинов-бахрейцев. Другой, уже замахивался со спины на девушку, но получил в поддых от одного из казалось бы ничего не видящих уже перед собой узников. Парень в лохмотьях, освободил руку, и тут же ударил воина на коне еще раз, а после его же ножом зарезал. В это время Анэку уже чуть не настиг удар погонялы, удар мечом пришелся Анэки в ногу, но не ранил ее, лишь чувствительно ударив в кость, и девушка не раздумывая нанесла ответный, который пришелся погонялу в самое сердце, он захрипел и упал навзничь с коня, а иллинка оглянувшись, заметила, что парень-узник зарезал всех кого смог. однако и сам погиб, получив удар мечом под рёбра...Махинцев-извозчиков она не видела, скорее всего удрали, а вот два воина, сопровождавшие повозку, были еще живы и полны желанием убить напавшую на них девицу. Один оказался очень крепок на руку, даже получил ножом узника в шею, он продолжал ловко и четко орудовать мечом.
- Какого Дьявола ты здесь забыла?! – кричал он, очевидно, узнал в иллинке Анго.
Девушка ничего не ответила, лишь нанесла хладнокровный сильный удар ногой в область паха противника, когда он на мгновение опустил свой меч.
Бахреиц взвыл и окончательно выронил меч, осел на колени, зажимая руки между ног.
- По твою душу... – не громко произнесла иллинка и равнодушно воткнула свой меч прямо в сердце бахрейца. Ни одна эмоция не проявилась на ее лице, после того, как она вынула свой трехольтское орудие. Она глянула на клинок, он было обагрился кровью, однако стоило иллинке моргнуть и кровь исчезла будто бы ее и не было.
Мгновение задумчивости тут же наказало ее за это.
Свистнула над головой плеть, и что-то остро и резко впилось в ее левое плечо и казалось отпрыгнуло назад.
Она никогда еще не ощущала удар плети.
Развернувшись, она явила себя перед грозным взглядом Бритт-Леста.
- Великая Анго, ха-ха-ха! – рассмеялся он, – моя плеть только что отведала твоей кровушки.
Он довольно облизал пересохшие губы, и осклабился.
- Чего молчишь, аль сказать нечего старому другу? – усмехнулся он.
Анэка мельком глянула на плечо. Из разорванной ткани просматривался четкий кровавый след от плети бахрейца.
- Ну что же, раз нечего сказать, значит уже и не придется – покачал он головой и замахнувшись, пустил свою тонкую плеть на встречу с Анэкой.
Иллинка была готова, и в прыжке перевернувшись через себя, оказалась в стороне.
Она понятия не имела как справится с человеком, который так мастерски владеет своим оружием, как владел им Бритт-Лест. Но тут ей пришла в голову мысль, что совсем не обязательно убивать его сейчас, хотя сердце требовало именно крови. Она вспомнила Морану, и рука дрогнула, в это же время конец плети зацепил ее меч и он выскользнул из ее рук, впервые за долгое время, а сама иллинка оказалась на песке.
- Пришла пора поквитаться Анго! – грозным рыком возвестил Бритт-Лест, и занес над девушкой хогдарский меч.
Анэка мельком вспомнила свои догадки по тому, что новоявленный бахреиц ее не помнит, и тут как будто солнце, загораживаемое погонялом на лошади, вновь засияло в новой силой...
Она подняла руку, прикрываясь ей от солнца, которое откуда не возьмись взошло продравшись сквозь суровые тучи. Перед ней с большой дубиной, стояла девушка. Стояла в одном белом платье. У нее были раскосые глаза и красивый рисунок украшающий весь ее лоб. На миг иллинка подумала, что попала в рай, настолько все происходящее было нереально. Ну да, ее убили, и она попала на небеса.
- С тобой все в порядке, спасительница? – выдернул Анэку из сладких размышлений голос девушки стоящей перед ней.
“Ангелы не говорят” пронеслось в голове у Анго.
В следующее мгновение девушка в белом платье протянула ей руку.
- Вставай, мне нужна твоя помощь.
Анэка встала на ноги, и тут же увидела, что Бритт-Лест лежит без движения около своего коня, а его плеть валяется от него в нескольких шагах. Анэка быстро нагнулась, и подобрала плеть, а после сложив ее повесила на пояс, где висел ее нож. которым она не воспользовалась на этот раз.
Девушка в белом привела ее к повозке и сказала:
- Милая путница, нам с сестрой нужно добраться до ближайшего лекаря.
На лице девушки поселилось крайнее беспокойство, готовое перетечь в панику.
Анэка осмотрела повозку, та лежала на боку, и кони постоянно ржали, обеспокоенные небольшой стычкой.
- Куда делись извозчики?
- Они сбежали.
Анэка размышляла.
- Как тебя величать? – обратилась она к девушке в белом.
- Лейла – был дан ответ – А мою сестру зовут Саида. Мы должны спешить, милая спасительница.
Анэка ловко перепрыгнула через повозку и попыталась ее поднять своими силами. Не выходило, нужна была мужская сила.
Потом иллинка обнаружила, что в ее ножнах нет трехольтсткого меча.
- Мой меч – спохватилась она.
Когда меч был в ножнах, она обратилась к Лейле:
- Ты не могла бы попробовать успокоить лошадей?
Девушка только кивнула в ответ, вспорхнула и принялась увещевать коней по очереди, говоря на языке бахрейцев, а потом на махорском.
Иллинка же вновь принялась поднимать повозку. И, о, чудо! Повозка поддалась ей, и встала на место, тряхнув с силой то. что было внутри. Лейла вскрикнула и бросилась внутрь повозки, к сестре.
- Махор не далеко, поедем туда! – крикнула Анэка, садясь на место извозчика.
Прежде ей никогда не приходилось управлять повозкой, но все приходилось когда-то делать в первый раз, и она не спасовала перед трудным путем и помощью этим двум девушкам.
Лошади сначала шли не уверенно, шарахаясь от любого ветра поднимающего пыль, и звуков, которые издавала сами природа. Но потом попривыкнув к тому, что их не хлещут по хребту как ненормальных, приспособились к норову Анэки и пошли слаженнее и быстрее.
Солнце к тому времени опять уже забралось за тучи, и не спешило вылезать обратно.
Из-за ряда высоких сосен появилась, наконец-то, булыжная мостовая Самси. Большей частью камни и булыжники были взяты для мостовых со дна озера Пиур, и реки Хосинка, которая как раз впадала в озеро.
Когда она почти неспешно вошла во врата города, в которые шел и другой люд, многие стали оборачиваться на нее и шептаться за спиной. Морана не оборачиваясь шла вперед ко владениям кнеса самского – Мортона. Его замок находился в самом центре града, туда и лежал ей путь.
Некогда родные улицы, сейчас для Мораны казались какими-то другими. Давно ее тут не бывало.
И конечно же, народ, что оборачивался на нее, видел в ней прежде всего не Кайоссу, а уроженицу Самси. Признание – великая вещь, если бы порой она не была так приторно сладка.
За высокими куполами церквушки, показался, наконец, замок Мортона. На входе стояли два молодых стражника, и они тот час перегородили ей путь.
- Проход для посторонних закрыт! – возвестил один из них.
Морана глянула на одногго из них. Совсем юнец, и скорее всего ее он не знает.
- Я к Мортону Самскому, у меня от него депеша.
Увидев на депеши печать родного города, молодые люди расступились.
- Проходи!
Как только Кайосса сделала пару шагов к высоким воротам, за спиной она услышала шепот одного из стражников:
- Слышь, да это не сама ли Морана?!
Вепска улыбнулась про себя и вошла под своды замка.
Её встретил седовласый вепс Гоойси, и взялся сопроводить к кнесу.
Шли они молча, пока в лабиринте бесчисленных тоннелей, не вышли к резной двери.
Гоойси приоткрыл ее, и сказал, не смотря ей в глаза:
- Обожди тут.
Сам же юркнул в полати.
Морана огляделась. Мрачно. Раньше так не было.
Краем уха она услышала, как Гоойси подошел к кнесу, и произнес:
- Милорд, к вам Кайосса Морана с депешей!
- Зови!
Когда Морана вошла в полати, Мортон вспорхнул со своего седалища, и бросился обнимать ее, как родную.
- Боги Света и Тьмы! Святая мать-Земля! Ну вот и ты!
Они обнялись, как когда-то давно, когда она приходила прощаться.
- Здравия и тебе Мортон!
Он улыбнулся.
- Я верил, что ты придешь! Голодна с дороги, я прикажу сейчас же накрывать стол!
Морана вынула депешу и перешла прямо к делу.
- Скажи мне, что происходит, а потом уже трапеза.
Кнесс нехотя кивнул. Было видно, что он не хотел сразу переходить к делам, однако Морана настояла, что сначала дела, потом обедня.
- Пойдем в мои покои, я тебе все расскажу.
Морана подняла бровь, но повиновалась.
В покоях было тихо, как в утреннем лесу.
- Почему тут? – не удержалась она от вопроса.
- Никто не услышит нас и не побеспокоит, сможет обо всем поговорить – был дан ответ.
Морана кивнула, снимая меч и заплечную сумку, и кладя их рядом с окном, ведущим в сад.
- Присядь, я прошу.
Кайосса без колебаний села на резной стул, и приготовилась слушать.
Кнесс вздохнул и начал свой рассказ.
Дела обстояли, как и предполагала Морана, не очень хорошо. И хотя кнесс очень ладно рассказывал, Морана не могла понять, чем она может помочь во всем этом. Она же просто воин. Политика ее никогда не интересовала, ибо не интересовала власть. А кнессу по роду его деятельности приходилось со властью дело иметь куда больше, чем крутым воякам в бою. Мортон рассказал ей, что грядет война за Самси. А все потому-что близлежащие народности не довольны ведением его дел. На прошлой седмице на его войско напали хазары-волостражники и убили почти всех лучших войнов, теперь почти не кем защищаться.
- Чего они хотят?
Кнесс замялся, встал с лежанки, прошелся к окну.
- Хотят убить Гуйтану, и прибрать Самси во владения хазара Брада-Боросского...