«Совет народных комиссаров Союза ССР постановляет:
1. Считать строительство объектов МПВО, а также приспособление линий метрополитена под массовые бомбоубежища первоочередными оборонными сооружениями.
2. Выделить в 1941 г. дополнительный лимит на капитальное строительство НКПСу (Метрострой) из резерва СНК СССР 280.0 млн рублей, в том числе:
а) На приспособление метрополитена 1-й, 2-й и 3-й очередей подубежища 120.0 млн рублей;
б) На строительство специальных объектов 108.0 млн рублей;
в) На основные работы 52.0 млн рублей».
Проектами предполагалась установка специальных гермоворот, которые могли бы защитить укрывающихся москвичей от проникновения отравляющих газов.
НКВД, временно отколов от себя НКГБ, последним озаботился созданием убежища глубокого залегания. Распоряжение о его строительстве вышло 13 мая. Место для него определили между знаменитым зданием на Лубянке и домом № 3 по улице Кирова (Мясницкой). Убежище должно было вмещать тысячу человек и иметь выход в путевой тоннель рядом со «Станцией им. Дзержинского» («Лубянка»). Постановление предписывало «проектирование и строительство убежища возложить на Метрострой. Обязать НКВД предоставить Метрострою необходимое количество (неквалифицированной) рабочей силы». Вероятно, под этой рабочей силой подразумевались заключенные. Материалы для строительства убежища должны были быть выделены только в 3 и 4 кварталах 1941 года. Потому маловероятно, что НКВД успел обзавестись убежищем, впрочем, маленький скверик на этом месте никогда не застраивался.
В середине мая произошел инцидент, который мог бы стать проверкой работоспособности системы ПВО, в том числе ПВО Москвы. 15 мая в Москву прибыл внерейсовый германский самолет Junkers Ju 52/3m с бортовым номером 7180, который в 13:53 вылетел из Кёнигсберга и, пролетев над Белостоком, Минском и Смоленском, приземлился на Центральном аэродроме в Москве, сделав перед этим несколько кругов над стадионом «Динамо», где шел футбольный матч. Отметим, что, согласно записке Мехлиса о результатах расследования, у «фирмы» было разрешение на пролет по маршруту Кёнигсберг – Москва, действовавшее до 15 мая. Однако перед вылетом необходимо было уведомить органы советской власти, а те должны были указать маршрут полета. Но полет состоялся безо всякого уведомления, а посты ВНОС прозевали самолет, приняв его за свой. Цель полета так и осталась загадкой, но, по имеющимся немецким данным, в марте 1941 года в СССР было поставлено три аналогичных самолета, и № 7180 должен был быть поставлен в мае. На это указывает и то, что летчиков разместили в гостинице «Националь», а общались с ними представители Наркомата внешней торговли.
Тем не менее несанкционированный пролет стал поводом для оргвыводов и репрессий. 10 июня Тимошенко подписал приказ «О факте беспрепятственного пропуска через границу самолета Ю-52 15 мая 1941 г.», в котором, в частности, говорилось: «вследствие плохой организации службы в штабе 1-го корпуса ПВО г. Москвы командир 1-го корпуса ПВО генерал-майор артиллерии Тихонов и зам. начальника Главного управления ПВО генерал-майор артиллерии Осипов до 17 мая ничего не знали о самовольном перелете границы самолетом Ю-52, хотя дежурный 1-го корпуса ПВО 15 мая получил извещение от диспетчера Гражданского воздушного флота, что внерейсовый самолет пролетел Белосток.
Никаких мер к прекращению полета внерейсового самолета Ю-52 не было принято и по линии Главного управления ВВС КА. Более того, начальник штаба ВВС КА генерал-майор авиации Володин и заместитель начальника 1-го отдела штаба ВВС генерал-майор авиации Грендаль, зная о том, что самолет Ю-52 самовольно перелетел границу, не только не приняли мер к задержанию его, но и содействовали его полету в Москву разрешением посадки на Московском аэродроме и дачей указания службе ПВО обеспечить перелет».
Уже в мае генерал-майора Тихонова на посту командира 1-го корпуса ПВО заменил Даниил Арсентьевич Журавлев. Считается, что именно этот полет стал поводом для репрессий в отношении ряда генералов ВВС, многие из которых были расстреляны осенью 1941 года.
В мае в 28 районах Московской области прошли тактические учения по противовоздушной обороне, в которых приняло участие 255 тыс. человек. Наряду с учениями по противовоздушной обороне почти все районы организовали тактические занятия по борьбе с «парашютными десантами противника». «Энергично ликвидировали "авиадесанты" осоавиахимовские подразделения в Мытищинском, Щелковской, Раменском, Подольском, Реутовском, Кунцевском и других районах области. По сигналу тревоги бойцы быстро собирались на пункты. В Раменском районе, например, через 22 минуты после объявления воздушной тревоги все формирования были в боевой готовности. За две минуты собралась пожарная команда в Мытищах. Хорошо была организована светомаскировка. С наступлением сумерек города и села погружались в темноту». Аварийно-восстановительные команды чинили мосты, исправляли дороги, восстанавливали телефонные линии и водопроводы. В результате за эти дни было отремонтировано 99 и построено 45 деревянных мостов, вырыто 600 щелей-бомбоубежищ, пока лишь в качестве тренировки. На осень планировались большие областные тактические учения…
12 июня на заседании исполнительного комитета Московского городского Совета депутатов трудящихся был утвержден план завоза картофеля и плодоовощей на 1941–1942 годы. «В этом году в Москву намечено завезти 480 тысяч тонн картофеля, 150 тысяч тонн свежей капусты, 42,3 тысячи тонн квашеной капусты, 79 тысяч тонн свежих и соленых огурцов, много моркови, свеклы, лука и других овощей. Столица получит большое количество различных ягод, винограда, арбузов, дынь, грибов и т. д. Всего в текущем году в Москву будет завезено 1.025 тысяч тонн картофеля, овощей и фруктов – на 67,7 тыс. тонн больше, чем в прошлом году». Надо сказать, что с овощами в 1941 году особых проблем не было, хотя наверняка заготовили меньше, чем планировали. Свою «положительную» роль сыграла эвакуация, которая уменьшила численность населения на 2 млн, часть продуктов была растащена во время «паники» в середине октября. Вот в 1942 году было уже по-настоящему голодно, и мешок подмороженной картошки или свеклы считался большим богатством.
14 июня 1941 года на Бережковской набережной введен в эксплуатацию первый энергоблок Фрунзенской ТЭЦ мощностью 25 МВт. В это же время в Мосэнерго получили секретный приказ о подготовке к работе подземного диспетчерского пункта и максимальном накоплении топливных резервов, запасного оборудования. В условиях войны наиболее уязвимыми и ответственными пунктами являются центральные диспетчерские пункты, при разрушении которых может быть расстроена подача электроэнергии потребителям при полной сохранности самих электростанций. Москва все активнее стала закапываться в землю, но времени оставалось совсем мало.
В 8 часов утра, 14 июня, за неделю до начала войны, на Советской (сейчас это Тверская) площади открылся реконструированный и расширенный сквер. Сквер состоял из двух террас. На верхней расположился большой фонтан, струя воды которого поднимается на высоту 5–6 м. С наступлением сумерек фонтан подсвечивается разноцветными огнями. Широким каскадом вода ниспадает в бассейн. «На нижней террасе устроен зеленый бордюр, в центре которого установлена скульптура В. И. Ленина. Автор ее – лауреат Сталинской премии С. Д. Меркуров. Скульптура сделана из красного полированного гранита. Ленин изображен сидящим в кресле». Этот сквер с фонтаном и скульптурой из красного гранита существует и сейчас.