Мартинез встречает меня на крыльце. Смесь беспокойства и ужаса можно прочитать на его лице, при виде меня. Шмыгаю носом, смахивая ладонью слезы с испачканных щек. Несмотря на всю грязь, что на мне, прижимает к себе, целуя в висок, лоб, волосы.
- Прости меня. Я знал, что не нужно было тебе туда идти.
- Я убила Алана и Криса, – опустив глаза в пол, выдавливаю я.
- Они что-то сделали с тобой? – ощупывая на наличие новых ран, суетится Цезарь.
- Не успели. В этот раз я оказалась быстрее, – уголки моих губ, поднимаются вверх.
Глухой звук падения внутри дома привлекает наше внимание и, приоткрыв дверь, заглядываем внутрь. Диксон, завернувшись в одеяло, движется в нашу сторону.
- Ничего ему не говори, – шикаю я на Цезаря, готовящегося открыть свой рот.
Закатив глаза, вздыхает.
- А то, глядя на тебя, он ни о чем не догадается, – шепотом, произносит латинос.
Пожав плечами, достаю из рюкзака тряпку в надежде успеть, хотя бы вытереть лицо. Скидываю испорченную куртку на пол, отодвинув ногой подальше от входа. Запекшаяся кровь, не хочет очищаться с моей физиономии. Осторожно ступая, Дэрил выходит к нам, обводя, подозрительным взглядом.
- Вы че здесь делаете?
- Ничего, – хором отвечаем мы.
Пристально вглядывается в меня, замечая новые царапины, грязь под ногтями на руках, которыми я тереблю тряпку, не успев во время выбросить ее.
- Что с тобой?
- Все в порядке. Пойдем в дом, – подталкиваю внутрь своего слишком впечатлительного охотника.
- Я спрашиваю, что с тобой? – еще не твердо, стоя на ногах, но, уже набравшись сил для спора, пытается узнать он.
- Да вот в аптеку ездила. Встретила несколько ходячих, – отвожу взгляд.
- У тебя на шее кровь, красная. От тебя не пахнет гнилью. Что там произошло? – Хмурясь, не унимается Диксон.
Я молчу. Думаю, что же такого сказать, чтобы не сильно его расстроить.
- На нее напали Алан и Крис, – выпаливает Мартинез. Наступаю каблуком ботинка ему на ногу, раздается вопль. – Ауч!
Деваться некуда, приходится рассказывать.
- В городе были эти двое. Увидев меня, решили поиграть. Благодаря вашим урокам самообороны, мне удалось их убить. Все, – скороговоркой выстреливаю я.
- Объясни, почему твои люди атаковали ее? – глядя на второго мужчину, требует охотник.
- Я не знаю.
Не желая вдаваться в долгие разъяснения, и на корню прервав начало новой перебранки, разворачиваю, сопротивляющегося Диксона и заталкиваю в дом. Следом, подобрав мой рюкзак, закрывая дверь, заходит Мартинез.
Захватив чистую одежду, заворачиваю в ванную. Набираю из стоящего ведра воды, видимо Цезарь позаботился об этом. Раздеваюсь и привожу себя в порядок. Левая рука плохо двигается. Меняю повязку, рана не гноится, но выглядит не особо хорошо. Сжимаю и разжимаю несколько раз кулак. Нельзя показывать им, что мне больно. Лишний повод для беспокойства ни к чему. Превозмогая боль, одеваюсь. Новая одежда так приятно ласкает уставшее тело. Поднимаю глаза в зеркало, щеки покраснели и горят. Прикладываю ладонь ко лбу. Кажется, у меня тоже начался жар. Встряхиваю головой, отгоняя напрасную тревогу, и выхожу в гостиную.
Вновь уложив Диксона на диван, задираю рукав, вкалываю обезболивающее. Моя мать была медсестрой и научила делать уколы. Слушала, я конечно всегда в пол уха, но все запоминала. Лицо Дэрила смягчается, веки опускаются и он засыпает. Приготовив инструменты и нитки, принимаюсь за эту сложную работу. Я никогда этого не делала, только видела в фильмах. Выбора особого нет, нужно действовать.
- Мартинез, сядь рядом. Вдруг он начнет дергаться.
Покорно опустившись поблизости, латинос не сводит с меня своих теплых ярких глаз. Под таким проникновенным взглядом ежусь от смущения и дрожи, охватывающей меня. Вспоминаю ночи, проведенные с ним, руки начинают трястись. Как я могу зашивать рану, когда дрожу настолько, что скоро по полу пойдут волны.
- Пожалуйста, – умоляю я.
- Что, пожалуйста? – По-настоящему недоумевает Цезарь.
- Отвернись. Я не могу что-либо делать, когда ты так на меня смотришь.
Эта его ехидная ухмылка озаряет лицо, но он повинуется моей просьбе и начинает рассматривать узор на обоях на противоположной стене.
Скидывая с плеч вновь накатившую усталость и слабость, обрабатываю ранение. Прижимая края, мелкими стяжками зашиваю. Накладываю чистую салфетку и с помощью Мартинеза, бинтую торс Диксона. Охотник ворчит сквозь сон, но когда мы оставляем его в покое, вновь отрубается.
Закончив, собираю все медикаменты и прячу в аптечку. Все это, безусловно, пригодится нам еще не раз.
- Тебе нужно поесть, – ведет меня Цезарь на кухню. – Я нашел в подвале много еды, так что с голоду не умрем.
- А…
- Не хотел, орал на меня, спрашивая, где ты. И отказывался от всего предложенного.
- Ну, ладно. Через пару часов очнется, я покормлю его.
- Он уже большой мальчик. С ним все будет в порядке! Хватит так переживать из-за него.
- Он ранен. И я не переживаю, я волнуюсь.
- Он причинил тебе боль. Не пошел искать, тогда, когда ты не вернулась. Спустя два месяца, притащил тебе этот тупой байк, и ты ломанулась к нему, оставляя меня. Ничего не объясняя.
- Прости, – бормочу я, еще больше краснея. Он подлетает ко мне.
- За что ты просишь прощенье?! – держа за плечи, встряхивает Мартинез. – За то, что ушла? Или за то, что не вернешься?
Бешенный стук сердца, гулко раздается в моей голове. Тошнота подкатывает к горлу. Делаю глубокий вздох и проваливаюсь в забытье.
Открываю глаза, обнаруживаю себя, лежащей на кровати. Поднимаюсь. Ноги все еще дрожат. Медленно шагая, спускаюсь вниз. Двое мужчин в гостиной о чем-то спокойно беседуют. Около них стоит открытая бутылка виски, и закрытая с текилой. Облизываю пересохшие губы. Синхронно поднимают головы, следя за мной. Приближаюсь к ним и протягиваю руку, в которую тут же подается стакан с вкусно пахнущей жидкостью. Залпом выпиваю. Ненавижу алкоголь, но сейчас он так необходим. Встречаюсь взглядом с Мартинезом и отвожу глаза.
Набрасываюсь на еду. Даже не особо пережевывая, просто заглатываю пищу. Парни улыбаются. Первым не выдерживает Диксон.
- Никогда не видел тебя такой голодной. Ты хоть жуй.
- Все окей, – с набитым ртом успокаиваю я. – В желудке и так переварится.
Стакан всегда полон. Заканчивается виски, переходим на текилу. голова идет кругом, лезут разные дурные мысли.
- О, я кое-что придумала! – вскакиваю я, удаляясь наверх. Забегаю в спальню хозяев. Тел уже нет, и об этом Цезарь успел позаботиться. Распахиваю шкаф, доставая оттуда разную одежду. Как хорошо, что мой размер практически совпадает с ранее проживавшей здесь девушкой. Нахожу туфли на высоченном каблуке, прижимаю их к груди, укачивая. Как я соскучилась по красивой обуви. В прошлой жизни в кроссовках я ходила только в спортзал, а теперь не снимаю их иногда даже ночью. Отрыв классные черные джинсы, симпатичную блузку, натягиваю все это на голое тело, залезаю в туфли. Смотрюсь в зеркало, вот такой я себе нравлюсь. Нет не красавица, но в этой одежде, очень даже ничего.
Аккуратно дабы не навернуться с лестницы, все же от выпитого меня пошатывает, возвращаюсь. Замечаю на столе новые порции алкоголя.
- А это откуда? – вырывается у меня гневный вопрос.
Но никто его не слышит. Раскрыв рты, они смотрят на меня. Глаза у обоих сейчас выпадут из орбит. Делаю осторожно круг вокруг своей оси.
- Ну, как я вам?
Молчание мне в ответ.
- Не нравится? – надуваю губки, хватаю первую попавшуюся бутылку со стола и, отойдя в другой конец комнаты, падаю на пол, прислонясь к креслу. У меня в руках оказывается белое вино, видно кто-то сделал набег еще и на винный погреб. Делаю пару глотков. Говорят нельзя мешать спиртное, а вроде нормально так пошло. Виски, текила, вино.
- Я тут нарядилась для них, – бурчу я. – А они даже комплимент сделать не могут, вот мужики пошли. Сижу тут мерзну. Да ну вас.
Махнув рукой, допиваю бутылку до половины.
Передо мной все плывет. Пытаюсь встать, но, не удержавшись на ногах, падаю на пол. Наверное, от переутомления. На секунду прикрываю веки, пытаюсь прийти в себя и все-таки сдвинуться.
Распахнув глаза, обнаруживаю направленными на меня прищуренные взгляды. Эти двое неотрывно, смотрят на меня. Хитро подмигнув и переглянувшись, одновременно поднимаясь, двигаются ко мне. Диксон скидывает ботинки, а Мартинез расстегивает толстовку.
Несколько раз моргаю, отгоняя непонятную картинку. Трясу головой, ставя мозги на место. Ничего не меняется, они все также направляются ко мне.
- Что случилось? – удивляюсь я.
- Ты говорила, что замерзла, – отзывается Цезарь.
- Вот мы и идем тебя греть, – поддакивает Дэрил.
- Эй, эй, эй! Мальчики, вы что-то попутали! Я пойду, найду одеяло. – Но, новое усилие к подъему так и не увенчалось успехом, снова оказываюсь на пятой точке.
С трудом приподнимаюсь на колени и стараюсь отползти назад.
Охотник с неприкрытым интересом оглядывает меня.
- А мы на что?
Латинос уже стоит в одних штанах. Реднек присоединяется к нему, ловко избавляется от жилетки, и, не расстегивая рубашку, снимает ее через голову.
Меня охватывает панический страх. Что происходит? Я что-то пропустила? Когда это они стали работать так слажено? Где я была в этот момент? Вроде никуда далеко не уходила.
Мужчины опускаются по бокам от меня. Мой взгляд мечется из стороны в сторону, в попытке зацепиться хоть за какое-нибудь объяснение творящемуся. Не проходит и секунды. Притянув к себе, Диксон впивается в губы, держа за затылок, не давая возможности освободиться. Его язык раскрывает мой рот, так как будто заново изучает его. Сама того не желая, отвечаю на этот поцелуй, растворяясь в нем.
В моих мыслях мы остаемся только вдвоем. Но, сидевший рядом Мартинез напоминает о себе, проводя кончиками пальцев по затянувшемуся старому шраму на шее. Затем этот же путь проделывает влажным чуть шершавым языком, вырывая из моего горла хриплый стон.
Оторвавшись от меня, они в четыре руки задирают мою блузку вверх, заставляя выскользнуть из так мешающей им ткани. Предстаю перед ними полуобнаженной. За легкое сопротивление во время этого процесса, получаю вполне ощутимый шлепок по заднице от Мартинеза. Поднимаю на него ошарашенный взгляд и встречаюсь с его глазами, полными обожания. Он наклоняется ко мне.
- Все будет хорошо. Мы не причиним тебе вреда, – теперь он накрывает мой рот. Прикусывает нижнюю губу, втягивает мой язык, посасывая его. Поцелуй длится слишком долго, отпрянув с шумом вдыхаю воздух. Грудная клетка вздымается, привлекая к себе внимание мужчин. Оба протягивают ладони, сжимая соски, выкручивая, оттягивая, развлекаясь с моей грудью, так как захочется. Минута и тепло разливается по моему телу. Хнычу от охватившего меня наслаждения и не возможности показать это. Они в испуге отодвигаются, но кивком головы указываю, чтобы продолжали.
Поначалу на холодном полу, жестко и неуютно, но когда Мартинез усаживается позади меня, и наклоняет, прислоняя к груди, меня обдает такой волной жара, что я готова сгореть. Вытянув ноги, лопатками вжимаюсь в крепкий пресс Цезаря. Он заводит мои руки себе за шею, требуя, чтобы я сцепила их. Теперь моя грудь стоит торчком, свободная для новых ласк. Пальцы латиноса дразнят, перекатывают небольшие возбужденные горошинки, заставляя мое тело извиваться.
Дэрил протягивает руки к ремню моих брюк, за секунду расправившись с замком, рывком стягивает их, отбрасывая куда-то назад. Выгибаюсь навстречу, помогая ему раздеть меня.
Полностью обнаженная, открытая перед двумя мужчинами, когда то я сгорела бы от стыда, в такой момент. Но сейчас, я рядом с ними, чувствую себя абсолютно защищенной, нет страха перед неизвестным, лишь легкое беспокойство. Только бы не натворить глупостей, но, кажется уже поздно об этом думать. Полностью отдаюсь в их крепкие руки.
Губы Диксона исследуют внутреннюю поверхность моих бедер, раздвигая как можно шире ноги. Щетина как всегда щекочет мою нежную кожу. Грубые покусывания, новый стон, новый всплеск наваждения. Его язык находит то самое местечко, центр удовольствия и играет с ним. Подаюсь навстречу, но Мартинез силой удерживает меня на месте.
Отодвигаясь лишь на мгновенье, чтобы самому снять штаны, приподнимая мои ягодицы, охотник проникает внутрь, по сантиметру проталкиваясь на всю глубину. Подушечкой большого пальца теребит клитор. Из горла вылетает крик, но Цезарь, повернув мою голову к себе, нагибается и целует. Не знаю, с какой стороны придет следующий всплеск блаженства, поэтому просто растворяюсь в происходящем.
Диксон входит медленно, раз за разом, находя новый угол проникновения. Срывая с моих губ стоны. Руки Мартинеза нежно гладят мою поясницу. Полностью отдаюсь во власть чувств, которые вызывают во мне их прикосновения.
Они опять переглядываются, проследив их перемигивания, в недоумении изгибаю бровь. Не успеваю ничего произнести, подхватываемая четырьмя руками, оказываюсь на четвереньках, и Диксон снова входит в меня, бесцеремонно вторгаясь в такое податливое сейчас тело.
Скольжу взглядом по телу Мартинеза и возбуждаюсь еще сильнее, мышцы на его руках перекатываются, когда он опирается на них, чтобы подползти ближе ко мне.
Он готов в любой момент заменить охотника, но не делает, ни малейшего движения. Сама тянусь к нему, к кубикам пресса, обводя языком впадинку пупка.
Диксон слишком резко вбивается в меня, привлекая внимание, поворачиваю голову, и он невесомо целует меня. Толчки становятся беспорядочными и его руки, сжимающие ягодицы, стискивают меня еще сильнее, оставляя отметины. От легкой боли охватившей меня, кончаю. Еще минута и он выходит из меня, изливаясь на спину. Подобранной с пола тряпкой, очищает меня и подползает к моей голове. Обессилено падаю на паркет.
- Подержи ее для меня, – вставая, просит Мартинез, стаскивая джинсы.
- Зачем? – лениво удивляется Диксон, но увидев его размер, затыкается. Если Дэрил достаточно длин, то Цезарь не отличается длиной, но по толщине…
Снова вдвоем приподнимают меня. Мне кажется, что я представляю сейчас жалкое зрелище слипшаяся от пота челка, распухшие алые губы, лихорадочный блеск в глазах.
Латинос оказывается позади меня и сначала просто водит своей вставшей плотью по моему бедру. Затем намотав волосы на кулак, заставляет изогнуться и резко входит, ввинчиваясь в меня. Воздух со свистом вырывается сквозь сжатые зубы. Пытаюсь отстраниться, но Дэрил держит меня за руки, не давая, ни малейшей возможности.
Мартинез замерев внутри, наклоняется, покусывая мочку уха и шепча.
- Девочка моя, ты же знаешь. Я не сделаю тебе больно. Пожалуйста, расслабься.
Стараюсь дышать ровнее, отпускаю все преграды, сдерживающие меня, и снова отдаюсь ему, не слыша и не видя ничего вокруг. Цезарь начинает двигаться быстрее и жестче, почти не щадя меня. Он знает, я выдержу эту пытку.
Ладонь Диксона возвращает меня на землю, его пальцы обводят контур моих губ, проникая внутрь. Слегка посасываю их. Не выдерживая, он впивается в меня поцелуем. Теперь уже нагло терзая мой рот.
Неосознанно двигаю бедрами навстречу латиносу. Оттого насколько он большой ему трудно толкаться в меня, слишком узко и он не выдерживает долго, также изливаясь на мою поясницу. Припадая губами к клитору, заставляет достигнуть пика удовольствия и меня.
Все трое без сил, падаем на пол.
Прихожу в себя закутанная в одеяло с головой. Мокрая, липкая. Сдув налипшую на глаза челку, обвожу взглядом своих мужчин. В ответ, встречаю прямой тоскливый взгляд охотника, и слегка искрящиеся веселые глаза латиноса. Теперь первым не сдерживается Цезарь.
- Что тебе снилось?
Мои брови удивленно ползут вверх.
- В смысле снилось? – хриплю я, мой голос еще плохо слушается.
- Ты бормотала какие-то непонятные речи. Просила нас, – указывая, на стоящего рядом реднека, – продолжать. Потом просила остановиться.