Директор ресторана «Звездный» позвонил своему другу подполковнику из УБЭП:
— Приветствую тебя, Алексей. Не желаешь составить мне компанию в сауне вечерком? Завтра суббота, можно не торопиться домой.
— Привет, Эдик, попариться можно, в какой сауне?
— В моей домашней — зачем нам лишние разговоры?
— Договорились, подъеду часам к восьми.
— Можно и раньше, я буду дома.
— Окей.
Оба мужчины знали друг друга давно. Вряд ли они дружили, скорее общались на взаимовыгодной основе. С Эдуарда Нестеренко сауна, выпивка и девочки, с Алексея Дворковича соответствующая крыша, как сотрудника УБЭП, и своевременное предупреждение о готовящихся акциях правоохранительных органов. Такое сотрудничество устраивало обоих.
Алексей подъехал к коттеджу Нестеренко в половине восьмого вечером, припарковал свой автомобиль и сразу прошел в баньку. Он не раз бывал здесь и конечно же мечтал о такой у себя — просторной, с бассейном и несколькими спальнями, где можно уединиться с девочками.
Стол уже был накрыт, Эдуард сразу же налил по рюмке водки. Они выпили, закусывая хрустящим соленым огурчиком.
— Поедим, поговорим, потом девчонки подтянутся, — предложил Нестеренко.
Они принялись за еду и выпивку.
— Ты наверняка слышал, Алексей, об убийстве владельца ресторанов, — начал разговор Эдик.
— Конечно, там было тройное убийство, — ответил Дворкович, пока еще не понимая к чему клонит его собеседник.
— Убийство раскрыто, вопросов нет, но там еще одна закавыка имеется. Я с вдовой разговаривал, и она обещала мне продать свои акции по моему ресторану. Но потом заявила, что продала их другому лицу. Сейчас «Холдинг-сервис» владелец всех ресторанов. Я бы все, естественно, не потянул, но свой бы точно выкупил. Убийства расследовал Бугров младший, а холдингом руководит Бугров старший. Улавливаешь связь?
— Пока не очень, — неопределенно ответил Дворкович.
— Ну как же… сам посмотри — убийства раскрывает Бугров младший, старший создает холдинг и выкупает все акции. Я знаю, что денег у них не было — здесь крупной взяткой попахивает, не иначе. Сам понимаешь — одно дело директор ресторана, другое дело хозяин, разница в денежках солидная.
— Была там взятка или нет, сядет кто или нет — тебе не интересно. Тебе нужны акции твоего ресторана, я так понимаю.
— Абсолютно правильно понимаешь, Алексей. Сможешь помочь?
— Не простой вопрос, с кондачка его не решить, думать надо, информацию проверять. Бугров младший, как ты говоришь, в фаворе сейчас у руководства, сегодня начальником «убойного» отдела стал в управлении, это не хухры-мухры. Поспрашиваю, поизучаю информацию, источники свои напрягу, сам понимаешь — вопрос не одного дня, и я пока своего интереса не вижу, а вопрос очень сложный.
— Треть выручки…
— Треть выручки… Я должен преподнести тебе на блюдечке сто рублей, а ты мне с них тридцать? Половину, на меньшее не соглашусь, не простой вопрос.
— Договорились, — согласился Нестеренко, наливая водку в рюмки, — по маленькой и пойдем девочек смотреть, наверняка уже подъехали, отдохнем по полной программе.
Утром Дворкович проснулся от неимоверной «засухи» внутри организма. Две голые девчонки спали по обеим бокам от него. Он перелез через одну, встал с кровати, нашел банку с водой и присосался. Выпил литр залпом, не меньше, вытер губы ладошкой и присел на кровать, оглядывая девчонок, словно видел их первый раз. Молоденькие лет по восемнадцать девочки сладко посапывали носиками чуть приоткрыв ротики, видимо, тоже хотели пить даже во сне. Водки выпито достаточно много и немолодой организм Дворковича немного потряхивало с похмелья.
В комнату вошел Нестеренко.
— Я тоже уже проснулся — сушняк задавил, литровую банку до дна сразу же опрокинул. Мои тоже спят, — кивнул он на девчонок, — славно повеселились ночью, надо бы опохмелиться и немного попариться, потом в бассейн и станем, как огурцы.
Эдик выглядел не очень, лицо опухло и на фоне приличного пивного животика, обернутого простыней, смотрелось раскисшим. Дворкович, более поджарый мужчина, мог «похвастаться» лишь отечными мешками под глазами. Он обернулся простынею, и они прошли в предбанник, где со вчерашнего вечера оставалась выпивка и закуска. Налили по полстакана водки, выпили, морщась, и пошли в сауну. Голова от жара начала раскалываться сильнее, но водочка, разбежавшаяся по организму, ослабляла боль, постепенно сводя ее на нет. Они попарились вяло веничком, вышли и кулями свалились в бассейн. Холодная вода освежила и взбодрила сразу, поплавав немного и почувствовав себя снова человеками, они выбрались из бассейна, разойдясь по спальням.
Мокрый Дворкович плюхнулся на кровать к еще спящим девчонкам, те проснулись и завизжали спросонья от его мокрого тела и лапающих рук. Услышав девичий визг в соседней спальне, он ухмыльнулся, входя в одну из девок. Трудился усердно, разминая груди другой девчонке. Кончил и откинулся в изнеможении на кровати. Девчонки убежали подмыться, попить и опохмелиться. Вскоре вернулись, но Алексей предложил пройти к столу. Пьянка и оргия продолжались до следующего утра. На следующий день на работу, необходимо привести тело в порядок. Девчонок отпустили и сами отпивались чаем.
Алексей Дворкович выполнял свою основную работу посредственно, она его интересовала меньше просьбы Нестеренко. Он прикидывал, что ежемесячно ресторан «Звездный» имеет выручку в сумме четыреста тысяч рублей, а это значит, что двести его. Двести тысяч против шестидесяти на службе — вот и весь действующий интерес.
По опыту он знал, что необходимо достоверно устанавливать собственника любого предприятия, а с акционерным обществом возникали дополнительные сложности. Сделка купли-продажи акций является законной без нотариального оформления, она лишь отражается во внутреннем реестре. А кто ему даст глянуть на этот реестр? Никто, естественно.
Дворкович пообщался со знакомыми налоговиками, другими людьми — безрезультатно. Никто не знал достоверно собственника «Холдинг-сервис». Слухи муссировались и усиленно, что собственник профессор Сибирцева. Он знал, что этой семье принадлежит алюминиевый завод, один из крупнейших банков. Денег у них вполне хватило бы выкупить все акции ресторанного, рыночного и гостиничного бизнеса.
Алексей решил пойти ва-банк и заявиться к вдове. Вдова удивилась, потом ухмыльнулась и заявила:
— Все никак успокоиться не можете? Интересно, кто из бизнесменов поручил тебе отжать этот бизнес? Сделка законная, я продала акции, а собственник тебе и твоему хозяину не по зубам, он раздавит вас, как клопов или тараканов какие бы вы интриги не закрутили.
— Вы выбирайте выражения, гражданочка, — возмутился Дворкович.
— А то что — арестуешь меня? Ты же, пес смердящий, незаконно ко мне заявился. Проник в дом, расспрашиваешь, а подобных поручений тебе на службе не надавали, в этом я абсолютно уверена, не ваш уровень, чтобы бодаться. Может быть позвонить в управление собственной безопасности, чтобы тебе хвост прищемили? Но я этого делать не стану, даже имя собственника тебе назову, чтобы ты об него свои поганые зубки пообломал. Сибирцевы — слышал такую фамилию? И проваливай отсюда, надеюсь, что сядешь скоро, эта семья обид не прощает.
Дворкович не стал возмущаться и спорить, он узнал главное и понял, что Бугров старший лишь наемный директор. Никакой речи о взятке в данной ситуации быть не может. План прижатия Бугровых под страхом получения срока лопнул. Они не смогут продать акции, которыми не владеют.
Он шел от вдовы и усиленно размышлял. Сибирцевы… семья достаточно известна и знаменита, имеет высоких покровителей и друзей. Здесь необходим железобетонный компромат, при котором не помогут любые покровители. И это как раз по его части, наверняка есть сокрытие налогов и оплата, минуя действующие утвержденные тарифы.
Дворкович решил действовать официально, а для этого необходимо хотя бы сообщение от источника. Написать подобное труда не составляло, но вдруг начальство решит проверить и пожелает встретиться с источником информации. Он перебирал в уме — кто бы из его стукачей мог написать нечто подобное и подтвердить написанное руководству. Вся соль заключалось в том, что оперативная информация нуждалась в проверке и могла подтвердиться или же не подтвердиться в результате. А он мог действовать официально оперативными методами без возможного привлечения к ответственности, если Сибирцевы «капнут» наверх.
Такой человек нашелся. Давно мечтал попасть на прием, но не получалось. Сибирцевы принимали больных через заведующих отделениями больниц и крайне тяжелых, коим он не являлся. А жлоба давила всегда и насолить Сибирцевым очень хотелось.
Дворкович скорректировал сообщение в нужном ракурсе и появилась информация, которую он представил с грифом «совершенно секретно» своему руководству.
Начальник управления БЭП читал полученную информацию:
«… утвержденные Минздравом тарифы самовольно завышаются Сибирцевым иногда в два и более раз. За операцию стоимостью в два миллиона рублей они берут четыре, разницу утаивают и налоги с нее не платят. Кроме того, с некоторых клиентов деньги вообще принимаются мимо кассы…»
Начальник управления вызвал к себе Дворковича.
— Что за бред сивой кобылы? Вместо работы с агентурным аппаратом вы собираете сплетни, подполковник. Что это за ерунда? — он потряс в воздухе сообщением, — объяснитесь, Дворкович.
— Товарищ полковник, — обиженно произнес подполковник, — я считаю, что информацию необходимо проверить. Основания для этого есть, наверняка Сибирцевы частично уходят от налогов и берут за операции больше положенного. А деньги там не малые и мы обязаны отреагировать на оперативную информацию. Обирать больных людей — это кощунственно, аморально и преступно.
— Вот что, борец за справедливость, проверять информацию запрещаю. Если ты совсем тупой, то поясняю тебе, что это люди с мировым именем, на прием к которым пытаются попасть за любые деньги, а в друзьях у них губернаторы и министры.
— Вот именно, что за любые деньги, — уцепился за слова Дворкович, — а надо бы по закону.
— Хватит, — стукнул ладонью по столу начальник управления, — Сибирцевы лишнего не берут и прения на этом закончены. Свободен, подполковник.
Дворкович вышел из кабинета мрачный и недовольный, проводить проверку ему запретили, но он может сослаться в случае чего, что проводил ее по итогам полученной оперативной информации еще до запрета. Он уже успел получить действующие расценки оперативных вмешательств и поражался их стоимости от миллиона рублей до пяти. Знакомый из налоговой сообщил ему неофициально информацию, от которой он вообще офанарел и ничего не понял. Клиника оформлена как ИП, а оплаченный шестипроцентный налог превышал стоимость всех операций вместе взятых. Он решил перепроверить, и его знакомый достоверно подтвердил, что Сибирцев действительно оплачивает такую сумму налога. Но как это может быть, не верил свои глазам и ушам Дворкович? Его действия и мысли зашли в тупик. Но внезапно его осенило — работать Сибирцевы могут только по утвержденным расценкам. А если доходность превышает их в разы, то ИП имеет левую выручку. Теперь можно общаться напрямую с Сибирцевым и предложить ему сделку — продажу акций ресторана. Он не дурак и не захочет лишаться всего, отдаст свои акции, как миленький, причем бесплатно.
Утром еще до начала рабочего дня Дворкович уже караулил Сибирцева у клиники. Но даже заговорить с ним не смог — охрана не пропустила его. Подполковник возмутился, угрожая охране:
— Я полицейский и нахожусь при исполнении, сейчас вызову ОМОН, а вы лишитесь лицензии. Немедленно пропустите меня к Сибирцеву.
— Вызывай, — усмехнулся начальник охраны и захлопнул перед ним дверь.
Дворкович оторопел, так еще никто с ним не обращался. Понимая, что ОМОН ему никто не даст, он решил оставить повестку. Чуть позже ему перезвонили, женский голос сообщил, что в указанное время Сибирцев прийти не может — операции. Но господин Сибирцев сможет с ним встретиться после восемнадцати часов в клинике.
«Ага, все-таки испугался повестки, — произнес тихо Дворкович, — посмотрим, что ты запоешь дальше».
Подполковник прибыл в клинику ровно в шесть вечера. Охрана пропустила его, не спросив ни слова. Довольный, он прошел в кабинет, сел в кресло и, не здороваясь, заговорил:
— Перейдем к существу вопроса. Я могу доказать, вернее сделал уже это, что ваша клиника имеет левый доход в сотни миллионов рублей. Вы можете получить реальный срок и потерять все. Вы отдаете мне акции ресторана «Звездный» и я про это забываю, расходимся как в море корабли.
— Вряд ли сотрудник полиции пожелает записать акции на себя, — произнес Сибирцев.
— Естественно, — довольно улыбнулся Дворкович, — в реестре акционеров должна быть указана фамилия Нестеренко, директора ресторана.
В кабинет вошли трое мужчин, один из них произнес:
— Федеральная служба безопасности, вы задержаны, гражданин Дворкович, руки, пожалуйста.
Чекисты надели наручники и вывели полицейского, не смотря на его возмущение. В коридорах конторы он увидел и Нестеренко. И этот уже здесь, быстро работают в конторе, подумал он. Первое волнение и страх прошли, Дворкович обдумывал ситуацию. Что мне могут вменить? Ничего абсолютно. Нестеренко меня сдавать не выгодно. Сибирцев даст показания — так это слово против слова, ничего не докажут.
— На каком основании меня задержали и в чем подозревают? — озабоченно спросил Дворкович, — вы понимаете, что я находился при исполнении служебных обязанностей и это вам с рук не сойдет?
— Ни при каком исполнении обязанностей вы не находились, проверка в отношении клиники Сибирцева вам была запрещена руководством, поэтому вы превысили свои служебные обязанности. Кроме того, Дворкович, вы вступили в сговор директором ресторана «Звездный» с целью отжатия бизнеса у законного владельца. Вы, Дворкович, подозреваетесь в измене Родине, ибо незаконно собирали информацию на фирму и людей, охраняемых государством.
— Не надо шить мне черное дело белыми нитками и пугать изменой Родине. Неужели сами не понимаете, что полную чушь несете?
— Вы признаете, Дворкович, что превысив свои служебные полномочия, проводили проверку в отношении секретного государственного объекта ИП Сибирцева, а также вступили в сговор с директором ресторана Нестеренко с целью незаконного завладения акциями указанного ресторана? — спросил следователь.
— Что за хрень собачья, — возмущенно ответил Дворкович, — Сибирцев не секретный объект и не надо здесь пыль в глаза пускать. Да, проверку проводил, на то имелись все основания, а решение моего руководства неправомерно. Ни в какой сговор с Нестеренко не вступал. Доходы Сибирцева явно левые и многократно превосходят доходы по тарифным расценкам. Это не только специалист, но даже пень увидит и поймет.
— Про пень не знаю, — усмехнулся следователь, — но вот доходы не левые, а являющееся государственной тайной, которую вам знать не положено. Вы юрист и сами все понимаете прекрасно. Если не успели и не продали информацию о Сибирцеве, как о секретоносителе, то получите срок за превышение должностных полномочий и вымогательство акций. Вы понимаете, что доказательств у нас за глаза хватит. Советую сотрудничать со следствием, а не перепираться.
Дворкович развалился на стуле, показывая явное пренебрежение к чекистам, усмехнулся:
— Сотрудничая со следствием — увеличиваешь себе срок, это каждый полицейский прекрасно знает. Но я готов сотрудничать. Сибирцев — секретоноситель… это бред полный. По крайней мере мне об этом ничего не известно, он оперировал, а не занимался секретами и не изготавливал атомную бомбу. Но даже если он ее изготавливал, то я об этом не знаю. Сибирцев платит налоги больше, чем зарабатывает на операциях и это факт. Поэтому я и посетил его с целью выяснения обстоятельств, указывающих на левый доход. Нестеренко знаю, как директора ресторана, это моя работа, извините, общаться с руководителями фирм, а ваша ловить шпионов. Не тяну я на шпиона, придется вам меня отпустить, господа чекисты, и извиниться. А дальше поглядим — возбуждать в отношении вас уголовное дело за незаконное задержание или нет.
Дворкович до последнего ерепенился, но после видеозаписей с Нестеренко и Сибирцевым, а также после очных ставок признал свою вину в вымогательстве и злоупотреблении служебными полномочиями. Об измене Родине речь больше не шла. Суд приговорил Дворковича к семи годам лишения свободы в колонии строгого режима, Нестеренко к четырем годам. Но Дворкович так и не понял почему шестипроцентный налог с ИП превосходит тарифную стоимость операций. Ему никто не объяснил, что имеется ряд заболеваний, не поддающихся оперативному и какому-либо другому эффективному лечению. На данные заболевания не существует расценок, и западные богатые бизнесмены платили за такое лечение по десять миллионов долларов. Все учитывалось в ИП Сибирцева и налоги платились законно.