Сразу же после подписания телеграмм Николай II приказал Сазонову немедленно отправить их в Белград и Софию. Помимо этого, Государь приглашал представителей балканских государств прибыть на конференцию в Петербург и разрешить все спорные вопросы.
29 мая/11 июня 1913 г. царь Фердинанд отправил ответную телеграмму Императору Николаю II, в которой возлагал ответственность за назревавшее между союзниками столкновение на Сербию. Он указывал, что болгарское правительство стремится избежать братоубийственной войны, но не может идти против «единодушного возмущения народа» Сербией, пытающейся отнять у Болгарии плоды её побед{478}.
А. А. Савинский в своих донесениях в МИД считал, что воинственное поведение Болгарии, её «безумный» курс на новую войну «можно объяснить тем опьянением, которое охватило страну и ее правителей после всех предыдущих побед». Кроме того, на Фердинанда давили болгарские либералы, грозившие ему участью Стамболова, если болгарский монарх не начнёт войны за Македонию{479}.
Король Пётр в своей телеграмме Николаю II жаловался на болгарские притязания. Но российский МИД потребовал от сербского правительства немедленно принять предложение Петербурга о созыве конференции. Такие же усилия русские дипломаты предпринимали и в Софии. Но Вена заверила правительство Болгарии, что окажет поддержку его территориальным притязаниям в Македонии. София отклонила предложение Государя о созыве конференции премьер-министров и ещё раз официально заявила, что продолжает настаивать на точном соблюдении условий сербо-болгарского соглашения 1912 г. о разделе Македонии. Так как часть македонских территорий, которые по договору 1912 г. должны были отойти к Болгарии, занимали сербские и греческие войска, София настаивала на немедленном пропуске её войск в занятые сербами и греками районы Юго-Западной и Южной Македонии{480}. Сербия ответила отказом. Болгария отозвала своего посла из Белграда. В России этот шаг сочли равносильным объявлению войны и изменой славянскому делу.
16/29 июня командующий болгарской армией генерал Сава Савов отдал войскам приказ о наступлении. В ночь на 17/30 июня 1913 г. болгары атаковали сербские части, дислоцированные в Македонии, но получили отпор и были отброшены на исходные позиции. В Софии уже склонялись к тому, чтобы отвести армию из Македонии и объявить всё случившееся пограничным инцидентом. Но правительственные круги Сербии и Греции решили воспользоваться ситуацией и официально объявили Болгарии войну. Следом за ними последовала Черногория и Румыния, а затем и Османская империя. В результате Болгарская армия оказалась на грани полного поражения.
7/20 июня 1913 г. царь Фердинанд направил Императору Николаю II телеграмму, полную отчаяния: «Ваше Величество, Болгария, окружённая армиями пяти соседних государств, находится на пороге гибели. Через несколько дней, если Румыния и Турция будут продолжать беспрепятственное шествие вперёд, армия наша может быть уничтожена, не столько оружием, сколько голодом, болезнями и лишениями. В эту тяжёлую пору, надежды мои и болгарского народа устремлены к Вашему Величеству. Прошу заступничества Вашего Величества о том, чтобы они приостановили своё нашествие на территориях, приобретённых кровью сотен тысяч болгар и о том, чтобы положить конец истреблению христианских народов. Я и мой народ сумеем оценить эту историческую помощь. Фердинанд»{481}.
Николай II ответил: «Близко принимаю к сердцу тяжёлое положение Болгарии. В нынешнюю минуту не буду входить в оценку обстоятельств его вызвавших. Болгарии приходится идти на жертвы. Неизменно относясь благожелательно к Болгарии, я с удовольствием осведомился о посылке правительством Вашего Величества уполномоченных с целью положить предел братоубийственной войне, начатой вопреки моим предостережениям. Надеюсь, что прекращение войны поможет Болгарии найти в себе достаточно сил, чтобы, не теряя времени приступить к своему мирному обновлению»{482}.
При посредничестве России 18/31 июля 1913 г. было заключено перемирие, а через десять дней в Бухаресте завершились мирные переговоры. Болгария утратила практически все свои приобретения, завоеванные в Первой Балканской войне. Македония была поделена между Сербией и Грецией. Турция вернула себе большую часть Восточной Фракии с Адрианополем. Румыния захватила Южную Добруджу{483}.
Авантюра Фердинанда разрушила с таким трудом созданный Россией Балканский союз. 6/19 февраля 1914 г. посланник в Софии А. А. Савинский заявил болгарскому монарху, что Император Николай II «в своих постоянных заботах о славянах вообще и о болгарах в частности, не мог допустить мысли о возможности братоубийственной войны». Русский посланник далее заметил, что когда он «видел Государя Императора в Царском Селе перед отъездом, то мог лично убедиться, как Его Величеству было больно», что игнорирование Фердинандом его воли не начинать войны с Сербией «имело такие ужасные последствия на радость Австрии»{484}.
Тем не менее Николай II счёл нужным направить Фердинанду I по случаю его дня рождения поздравительную телеграмму, которая заканчивалась фразой: «Сердечно желаю Вашему Величеству благоденствия и Божьей помощи в исполнении лежащей на Вас задачи возрождения и укрепления Болгарии, за мирным развитием которой я продолжаю следить с неизменным сочувствием»{485}.
На самом деле подлинным победителем во Второй Балканской войне стали германские империи, прежде всего Австро-Венгрия. Хотя Сербия и увеличила свою территорию с 48,3 до 87,3 тыс. кв. км, а население – с 2,9 до 4,4 млн чел., на самом деле эта победа была пирровой. Исходя, как и все балканские государства, из узкоэгоистических интересов, Сербия не смогла правильно оценить ослабление позиций России на Балканах. Теперь Сербию ничего не отделяло от могущественной и крайне враждебной Австро-Венгерской империи. Вражда между Сербией и Болгарией имела в близком будущем самые тяжёлые последствия для всей Европы. Как верно писал уже после начала Первой мировой войны «Вестник Европы»: «Если бы Австрия знала, что Сербия может опереться на Болгарию, едва ли мы имели бы войну в 1914 г. Можно с уверенностью сказать, что её бы не было»{486}.
Глава 6. Последние торжества Империи
Столетие Победы в Отечественной войне 1812 г.
В 1912 г. Россия с особым торжеством отметила годовщину избавления от наполеоновского нашествия. Речь шла о величайшей национальной святыни, о национальном подвиге мирового масштаба. Однако была одна деликатная сторона: торжества не должны были задеть национальную гордость французов, ставших спустя век после Отечественной войны союзниками России. Государь решил, что наилучшим местом проведения торжеств станет Бородинское поле. Беседуя в 1908 г. со знаменитым французским археологом и по совместительству членом Особого комитета по устройству музея 1812 г. в Москве бароном Жозефом де Байем, Николай II заметил: «Я желаю, чтобы одинаковая благодарность чествовала героев двух наций 1812 года! Какая пропасть между двумя странами! Какая жертва! Сколько пролито крови! Но сколько и перемен за этот век! Русские и французы научились, сражаясь познавать друг друга»{487}. Бородинское поле как нельзя лучше подходило под эти слова Государя.
Подготовка к юбилею началась более чем за год. Было издано четыре выпуска «Вестника августовских торжеств 1812–1912 гг.». Подготовка к юбилею шла под личным наблюдением Императора Николая II. Бородинское поле должно было стать местом проведения главных торжеств.
Был учрежден специальный Комитет по созданию Музея 1812 года, который стал собирать экспонаты, связанные с войной. Брестский вокзал Москвы был переименован в Александровский в честь Императора Александра I{488}, на Чистых прудах было построено здание для панорамы Ф. А. Рубо «Бородино», открылась для посетителей Кутузовская изба в Филях, в селе Горки Можайского уезда, по дороге из Москвы в Бородино, установлен памятник генерал-фельдмаршалу светлейшему князю М. И. Кутузову. На самом Бородинском поле было установлено 33 монумента полкам, дивизиям, корпусам, артиллерийским ротам и бригадам русской армии, отличившимся в «Битве гигантов». У стен Спасо-Бородинского монастыря возвысился памятник «Благодарная Россия – своим защитникам». Прах генерала Д. П. Неверовского, погибшего в Битве народов под Лейпцигом, был перенесен из Германии и торжественно захоронен на Южной Багратионовой флеши у памятника его дивизии. Особыми монументами были отмечены командные пункты М. И. Кутузова и Наполеона, отреставрированы Шевардинский редут, Южная Багратионова флешь, Масловские флеши. Памятники строились не только за государственные деньги, но и на средства солдат и офицеров тех воинских частей, которые в 1812 г. принимали участие в битве.
В преддверии торжеств 1912 г. правительство Франции обратилось с просьбой к Императору Николаю II разрешить поставить на месте командного пункта Наполеона памятник всем французским воинам, погибшим при Бородине. Государь согласился. Памятник изготавливался во Франции по проекту известного архитектора П.-Л. Бесвильвальда на средства, собранные по подписке среди населения Французской республики. На памятнике была помещена надпись по-французски: «Павшим Великой армии. 5–7 сентября 1812 года».
Утром 25 августа 1912 г. Императорский поезд прибыл в Бородино. Московский генерал-губернатор В. Ф. Джунковский вспоминал: «В два часа дня торжественный звон колоколов Спасо-Бородинского монастыря оповестил о выезде их величеств из царской Ставки. Предшествуемые хором инокинь и митрополита, Государь с семьей проследовал в церковь Спаса Нерукотворного, где покоится прах убитого генерала Тучкова и его вдовы, основательницы монастыря. У могилы Государь удостоил беседы потомков Тучковых – главного смотрителя Шереметевского дома, отставного генерал-майора А. П. Тучкова и председателя Верейской земской управы П. А. Тучкова с сыновьями, подробно расспрашивая их и интересуясь степенью родства наличных представителей семьи Тучковых с двумя Тучковыми, погибшими в Отечественную войну. Тут же находилась и семья потомков графа Коновницына, памятник которому находился также в ограде монастыря»{489}.
25 августа Император Николай II, Императрица Александра Феодоровна и Августейшие дети посетили Спасо-Бородинский женский монастырь. Игуменья Ангелина поднесла Государю икону и пирамидку из неприятельских пуль, найденных в земле на полях. Сопровождаемая хором монастыря Царская Семья проследовала в храм Спаса Нерукотворного, где покоился прах убитого на Бородинском поле генерала А. А. Тучкова и его вдовы М. М. Тучковой, впоследствии игуменьи Марии, основательницы монастыря. У могилы героя-генерала Николай II милостиво побеседовал с потомками этого славного рода.
После посещения монастыря Император Николай II сел на коня и направился на Бородинское поле, а Императрица с Детьми отбыли в Царскую Ставку. В селе Горки Николай II принял хлеб-соль от местных крестьян и осмотрел памятник М. И. Кутузову и знаменитую батарею Раевского, вокруг которой были выстроены войска. Объехав их, Николай II осмотрел Бородинский музей, в саду которого он принял французскую военную депутацию, а затем, как записано в дневнике Государя, он «поговорил с участником сражения, кот. 122 года и с несколькими очевидцами Отечественной войны»{490}.
Этих старцев-героев по приказу Николая II искали по всей России и нашли в количестве 25 человек. Они были приглашены на торжества. История сохранила их имена. «Вестник августовских торжеств 1812–1912 гг.» от 29 августа 1912 г. сообщал: «В Москву прибыл на юбилейные торжества отставной фельдфебель Егор Иванович Винтанюк, участник Бородинского боя. По документам ему 122 года, но сам Винтанюк считает, что ему давно уже минуло – 130 лет. На вид ему нельзя дать больше 80-ти лет. Прекрасно видит, но слышит плохо. Память сохранила ему любопытные эпизоды Отечественной войны. Но, к сожалению, во время разговора он скоро утомляется»{491}.
На Государя общение с ветераном произвело глубокое впечатление: «Подумай только, – писал он матери, – говорить с человеком, который все помнит и рассказывает великие подробности боя, показывает место, где был тогда ранен»{492}.
Кроме Винтанюка, Государю были представлены и другие старцы-ветераны: Максим Пяточенков – 120 лет, Аким Бентенюк – 122 года, Петр Лаптев – 118 лет, Степан Жук – 110 лет. Николай II в сопровождении великих князей направился к сидящим в саду старикам, удостоив их беседы, причем Государь приказал им сидеть. Как вспоминал В. Ф. Джунковский: «Это всех очень тронуло, старики сидели, а Государь и Великие Князья стояли»{493}. Николай II лично наградил ветеранов медалью в честь 100-летнего юбилея Отечественной войны 1812 года, Положение о которой он утвердил 15 августа 1912 г. Все потомки лиц, участвовавших в Отечественной войне, и все, принимавшие участие в организации торжеств, получили Высочайшие награды.
Затем Царская Семья приняла участие в крестном ходе, который прибыл на Бородинское поле из Смоленска с иконой Божьей Матери Одигитрии. Это была та самая икона, перед которой молилось русское воинство в день Бородина. Участник торжеств полковник Лейб-Гвардии Измайловского полка И. Н. Смирнов вспоминал: «26 августа. В восемь часов обедня началась в соборе Владимирской Божией Матери….Царь, Царица с Семьей, Великие Князья слушают обедню и по окончании ее поднимается икона Одигитрии, преднесомая хоругвями, и начинается крестный ход. Благоговейно выходят из ограды митрополит, архиереи, Царь с Царицей, Великие Князья, потомки героев и за оградой присоединяется к ним народ. Народ стоит на пути шествия иконы. Никакою кистью художника не передать трогательной величественности этой картины. Входят на батарею, служится молебен»{494}.
Главные торжества прошли в день Бородинского сражения, 26 августа. По этому случаю Император Николай II издал манифест, в котором говорилось: «Сто лет тому назад тяжкому испытанию подверглось Наше Отечество. Многочисленные иноземные армии, предводимые величайшим полководцем того времени, вторглись в пределы Империи Нашей и направили свое победное шествие к сердцу ее – Первопрестольной Москве. Неминуемая, казалось, опасность угрожала Государству Нашему от противника, не знавшего дотоле поражений. Но милосердие Божье и величие духа народа Нашего спасли Россию. По призыву Верховного Вождя своего, блаженной памяти Прадеда Нашего, Императора Александра Благословенного встал русский народ на защиту Родины и ее Святынь. Неисчислимые подвиги совершены были русскими войсками – сухопутными и морскими, – удивившими мир беззаветною храбростью своею и непоколебимою верностью долгу»{495}. В Приказе по армии и флоту в связи с сотой годовщиной Бородинского сражения Император Николай II подчёркивал: «В сегодняшний торжественный день поминания столетней годовщины знаменательного сражения на полях Бородинских, воздаваемая вместе со Мною всею Россией дань уважения и признательности к подвигам ваших предков да укрепит в сердцах ваших сознание долга и да послужит источником к проявлению вами той же беззаветной преданности и мужества, когда Промыслу Божьему угодно будет призывать Отечество к новому испытанию. Сердца ваши да пребывают в уверенности, что потомки с уважением произнесут имена ваши и содеянные вами подвиги неизгладимо будут жить в памяти благодарного Отечества»{496}.