Давно-давно, где-то в старом фолианте, я читала, что в последний момент жизни не существует времени. Оно стирается, просто потому что перестает существовать сама жизнь. Если бы мы знали заранее, сколько всем нам осталось, мы бы распоряжались временем так, словно каждая минута отрывала от сердца кусочек живой ткани и уносила в бездну безвременья.
Если бы…
Тогда, не приходилось бы жмуриться, отворачиваться и не смотреть на полоску заката, отсчитывая каждый твой вдох, стон и вызов тела. Тогда мы просто бы наслаждались моментом. Здесь и сейчас. А не пытались забыться в апокалиптической страсти догорающего человечества. Не прятали бы слова в поцелуях, а мысли в забвении чувств. И наше здесь и сейчас длилось хотя бы одну жизнь, один век.
Нам бы не пришлось мельком осознавать, что каждый миг вместе, на этом безлюдном пляже на берегу океана может быть последний не в нашей жизни, а в жизни этой планеты вообще. И эта глобализация не сдавливала бы виски, пониманием того, что ничего нельзя изменить. Можно только прожить здесь и сейчас. Испить страсть в последний раз, оставить на душе след чувственных прикосновений и жарких объятий. Больше, казалось, в целом свете ничего не нужно.
И мне бы не пришлось, врываться в твою плоть, желая не отсчитывать про себя минуты, секунды, чтобы успеть. Мне бы не понадобилось спешить, даже если спешить некуда. Не было бы надобности ускользать от собственного сознания, которое хлестало и било по самому больному, по самолюбию. И я бы не сожалела о том, что у нас так мало времени, чтобы уснуть после этого в обнимку и на следующий день проснуться так же вместе. Потому что не будет следующего дня. В этом мире. И здесь, и сейчас – это все, что нам осталось.
Нам осталось так мало, что хочется «это мало» поймать, ухватить за хвост, заковать в цепи времени и пространства. Или молить о том, чтобы солнце привычно не клонилось к закату, а просто подождало совсем чуть-чуть. Ведь в сущности, так мало нужно нам сейчас: быть вместе. Но время всегда подводит нас под черту, подставляет, делая из нас пыль.
Если бы мы могли замереть в этом экстазе, когда наши тела соприкоснулись, отдаваясь мурашками по всему телу. Если бы мы могли просто стать камнями, с памятью о планете, о нашем обиталище, о нашей Родине. Но даже этого не позволено нам, мы просто исчезнем. Когда последняя песчинка упадет в сосуд времени, а коварное и теплое солнце, навсегда заберется в свою колесницу, чтобы больше никогда не выходить из нее. Мы перестанем существовать.
Перестанет перекатываться на пальцах твоя влага, песчинки на коже, ощущение счастья внутри, когда я проникала в тебя. Ты перестанешь чувствовать, что я рядом. Сердце остановится, мышцы задеревенеют. Цикл закончится.
Что будет после него? Мы никогда не узнаем этого.
Но сейчас ты со мной. Ты во мне. И жар крыльев грядущего апокалипсиса опаляет наши тела. Ты шепчешь мне на ухо что-то, но я не могу разобрать этого, из-за бешеного стука сердца, что бьется у меня в голове. Ты гладишь меня по груди, и я растворяюсь в твоем прикосновении, словно воспаряю над всем этим невежественным миром. В нем нет ничего хорошего сейчас, кроме тебя. Ты – это то хорошее, лучшее, что я бы дала этому миру, который бы родился заново. Ты – и добро, и зло, и начало, и конец. И вот эта целостность нужна будет рожденному вновь миру. Ты бы могла ее дать, если бы…
…Толчки резче, они гасят осознание неизбежного, неумолимого конца, который придет ко всем. Но не в своем время, а здесь и сейчас. В ту же минуту, когда в твоих глазах отразиться адское пламя солнечной бури. И она, поднимая пыль, пойдет уничтожать все то, что руками людскими делано. А потом она уничтожит нас. Всех до единого.
У солнечной бури нет души, но есть предназначение. У нас же, нет предназначения, но есть душа. Душа, которую я вижу в твоих глазах, когда нас накрывает огонь….
====== Конечная остановка? ======
Комментарий к Конечная остановка? Джен. Гет. Фантастика.
В Пулково было многолюдно. Лето – пора отпусков, поэтому аэропорт был практически переполнен отбывающими, чемоданами и провожающими. И вся это нескончаемая, казалось, толпа народу бурлила звуками, запахами и образами.
- Вот увидишь, моя теория будет работать! – молодой человек со взъерошенной шевелюрой и потом обильно выступившем на лбу пытался донести до другого, старше, какую-то истину. – Мне нужен только кредит доверия. Твоего и сотоварищей. Неужели Подольский, я так много прошу?
- Ты просишь о невозможном! – едва не фыркнул Подольский. – Как я могу дать тебе «зеленый свет» в проекте, если я даже не верю в ту чепуху, которую ты молол на конференции. Теории сингулярности не существует в природе, мы в реальном мире живем. И разрабатываем реальные способы повысить качество жизни. А ты мне тут сказки рассказываешь про полеты во времени. Чепуха!
- Нет, не чепуха! Мое изобретение изменит мир, если ты мне просто поверишь. В меня поверишь!
Проходящие мимо люди задевали молодого человека и даже толкали, но он увлеченный своей теорией даже не замечал этого. И того, когда один из проходивших вынул у него из кармана бумажник и спокойно пошел дальше.
- Прости, Дим, мне нужно забрать младшего сына из школы, я не хочу больше терять время на твои бредовые идеи. Вот если бы были доказательства, другое дело, – развел руками Подольский.
- Доказательства? – удивился еще больше молодой человек.
- Ну да, – кивнул Подольский. – Доказательства, Дмитрий Андреевич, это факты подтверждающие, что твоя теория работает. Знаешь, фото, видео, звук, предметы и прочее. У тебя они есть?
Молодой человек растерянно посмотрел на Подольского и покачал головой.
- То-то и оно, Драманов. Всё, мне пора. Встретимся в понедельник. И принеси что-нибудь рабочее, а не всякие научно-фантастические бредни.
Смотря в след Подольскому у Дмитрия закралась мысль во что бы то ни стало доказать Фоме-Подольскому, что его теория работает. И что его устройство действительно может поменять в этом мире, здесь и сейчас многое.
Похлопав себя по задним карманам джинс, он улыбнулся. Кто-то таки попался на его бумажник. Он давно хотел провести данный эксперимент, но как-то не удавалось. Наверное, нужно было сразу приходить в Пулково, благо и жил он рядом.
Работая в научной лаборатории, Дмитрий научился многим, так называемым, лайфхакам и частенько применял их в жизни. Благо других интересов у меня было мало, да и друзей почти не было. Разве что бездомная псина у подъезда, по кличке Бывалый. Поэтому настоящий бумажник он всегда хранил в нагрудном кармане пиджака или рубашки, а поддельный – в заднем кармане джинс.
Вынув смартфон, Дмитрий легко определил вора. В поддельный бумажник был встроен жучок, который вряд ли кто будет искать в кошельке. Там обычно деньги ищут.
- Попался! – улыбнулся Дмитрий и направился по следу.
- Смотри, куда прешь!
Он едва не налетел он на какого-то безногого бродягу на полу аэропорта. Посмотрев на него, Дмитрий на миг забыл о воре и бумажнике. У бродяги было странное знакомое лицо, а взгляд словно прожигал насквозь.
- Передай привет вечности, – проворчал бродяга и довольно резво скрылся в толпе народа.
Когда Дмитрий взглянул на точку, которая обозначала вора, оказалось, что она двинулась к одному из Боингов, что должны были сегодня лететь. Один из них, красавец Боинг-777 по курсу Санкт-Петербург – Таллин.
- Твою мать! – выругался Дмитрий и пустился вон из помещения аэропорта.
Стюардесса как раз проверяла билет «его вора». Дмитрию нужно было решить: плюнуть на это дело и вернуться в прохладную квартиру, где завершить работу над своим вторым проектом, либо рискнуть и полететь в Таллин, благо билеты, скорее всего еще в кассах были.
- Эй, – дернул его за рукав кто-то. – Эй, послушай. Не желаешь билет приобрести на этот рейс.
Перед ним стоял грузный, невысокий мужчина с огромной сумкой и еще парочкой пакетов у ног. Мужчина тяжело дышал, будто ему было очень плохо. Трясущимися руками он протянул билет Дмитрию.
- Не пустят меня с вашим билетом на борт, папаша. Там ваше ведь имя проставлено. Я не хочу разбирательств с полицией.
- Билет не именной, – прохрипел мужчина, словно задыхаясь. – Возьмите.
Сторговались на двести долларов. Дмитрию показалось, что как только мужчина отдал билет ему, он сразу стал выглядеть лучше. И говорить разборчивее.
- Спасибо, вы меня к жизни вернули.
Драманов не придал значения последним словам, может, потому что был уверен, что с его устройством в кармане случись что, он сможет спасти всех. Он еще докажет Подольскому, как тот заблуждался на счет него! Обязательно!
С этими мыслями он поднялся на борт самолета и разместился в салоне, высматривая вора укравшего его подсадной бумажник. В салоне было всего около ста человек. Большинство мест пустовали, хотя пилот уже объявил, что посадка на борт 777 заканчивается. Дмитрий без проблем прошел с билетом и даже не подумал в чем тут может быть подвох. Он не боялся летать на самолетах. А с его нынешним устройством и подавно. Однажды он уже спас чудесным образом трех человек, когда ехал зимой в маршрутке, а ту занесло на дороге, она перевернулась и начала гореть. Тогда не погиб никто, и Дмитрий посчитал, что это все благодаря ему и его устройству, которому даже названием еще придуматься не успело. Драманов посчитал, что даст название аппарату, только когда будет его патентовать. А сейчас, он собирался расслабиться и насладиться полетом.
- Газету не желаете? – поинтересовалась стюардесса, миниатюрная девушка с обворожительной улыбкой и белокурыми кудрявыми волосами, собранными в хвостик. – Сегодняшняя.
Дмитрий не любил читать газеты без надобности, в них было чересчур много лжи, неясных фактов и вымысла. Короче, ни слова правды, как правило. И одни плохие новости. Но на этот раз он решил поступиться с правилами и почитать, что же пишут о полетах на Боингах. Газета называлась забавно – «Небесный страж».
Мимо проплыла еще одна стюардесса и обернулась на него. Дмитрию показалось, что он знает девушку. Либо, она знает его. Но их обмен взглядами длился всего полторы минуты, затем стюардесса вернулась к своим прямым обязанностям. Но у Димы осталось осадок от этого, какого-то, недоброго взгляда. Поэтому он раскрыл газету и углубился в чтение новостей, решая не думать о том, как он всех обставит через день на кафедре.
Самолет поднялся в воздух ровно тогда, когда и должен был. Первые полтора часа Дмитрий просто решил вздремнуть, а когда проснулся увидел, что за окном начало смеркаться. Время было отличное для собственного эксперимента.
Представляя себе лица тех, кому он предоставит доказательства в понедельник, Дмитрий достал неизвестный аппарат, напоминавший Кубик Рубика, но полый внутри и прозрачный, он взял его за края, несильно надавив, раздвинул сам кубик. Внутри была своеобразная «клавиша» запуска аппарата, которую Дмитрий и нажал в итоге.
Процесс не должен был длиться более четырех минут, однако прошло почти шесть, а ничего так и не произошло. Повторно нажимать кнопку было ни в коем случае нельзя, поэтому Дмитрий ждал. Он уже был готов согласиться на то, что забыл зарядить аппарат перед встречей с Подольским, как к нему на свободное кресло подсела та самая стюардесса, после этого самолет сильно тряхнуло и Дмитрий потерял сознание.
Гудело в ушах. Дмитрий с усилием открыл глаза. Над ним в воздухе болталась кислородная маска. Какое-то время понадобилось для того, чтобы понять, что у него болит в спине. Он попытался схватиться за поручень сверху над сиденьем, предназначенный для держания вещей на верхней полке. Но дотянуться было сложно, поэтому он повернул голову на то сидение, где не должно было быть никого. Тут-то он и вспомнил о загадочной стюардессе, которая подсела к нему до того, как…
- Что произошло? – спросил он себя вслух.
Он едва не подпрыгнул, когда ему ответили:
- Мы упали. Кажется, куда-то в джунгли, здесь везде лес.
Дмитрий какое-то время прислушивался, когда понял, что самолет никуда не летит, и не слышно шум турбин. Неужели удалось?! От радости, он едва не навернулся в проход. Спина все еще побаливала, но кажется, что это просто ушиб. Надо было быстрее выбраться наружу.
Проходя мимо некоторых людей в салоне упавшего самолета, он констатировал про себя, что почти нет погибших. По сути в салоне было всего девять человек, остальные должны были быть либо мертвы и уже вынесены из самолета, либо просто выйти наружу.
Какого же было его изумление, когда за пределами почти уцелевшего самолета он встретил всего пять человек.
- А где остальные? – спросил он. – Нам нельзя уходить далеко от места крушения.
- Их нет. Здесь нас всего пятнадцать человек, остальные просто исчезли, – сообщил бортпроводник с красным лицом и поседевшими волосами. – Чертовщина какая-то! Как можно исчезнуть из закрытого наглухо самолета в воздухе?
Дмитрия же это ничуть не удивляло, и он хотела прямо сейчас все объяснить выжившим, но решил сперва взять то, что позволит ему получить патент на изобретение и степень. Да, Боже мой, он озолотится, когда они вернется обратно!!! Он будет новым Эйнштейном, если не круче!!!
- Куда это ты собрался? – окликнул его другой молодой человек, похожий на второго пилота, по фамилии Князев. – Ты только что сказал, что нам нельзя расходиться. Ты что-то знаешь о том, что произошло?
Дмитрий даже не успел ничего произнести в оправдания, как Князев с другим пилотом схватили его и потащили в салон.
- Слушайте, я ничего не знаю, ясно? Я простой пассажир.
- Простой пассажир? – переспросил Князев, взяв на себя роль лидера «сопротивления». – Тогда почему ты не удивился, когда я сказал, что половина людей исчезли из самолета бесследно?
- Мое удивление не поможет нам выбраться, – оттолкнул Князева Дмитрий. – А вот это, может помочь.
Понимая, что ситуация не даст ему приобрести союзников, он решил раскрыть карты. Ровно час, по наручным часам, которые, слава Богу, не остановились, он объяснял всем собравшимся, что изобрел машину времени, но ему не давали шанса ее применить, поэтому он решил, что пора действовать самостоятельно и …
Едва Дмитрий произнес последние слова, на него кинулась какая-то женщина, явно выжившая из ума и стала душить, крича, что он погубил их всех, и ее жизнь. Еле-еле Князеву и остальным удалось оттащить ее от Дмитрия.
- Вот что, – сказал главный пилот Геннадий. – Ты немедленно отправишь нас назад, иначе, мы оставим тебя здесь, слышишь?! Ты никуда не полетишь, а мы полетим!
Они встали кругом вокруг Дмитрия, наперебой требуя, чтобы он отправил всех обратно, когда за пределами самолета раздался страшный, всепоглощающий рев какого-то животного. Оставив на мгновение в покое Дмитрия, люди бросились к выходу из салона и увидели, что мимо промчалось существо, очень напоминающее динозавра из книг по истории! А за ним гналось нечто еще больших размеров.
Люди в ужасе отпрянули назад, едва не задавив друг друга и рассредоточились по салону таким образом, что не слышно было никого.
В этом время Дмитрий таки выбрался наружу, достал одноразовый фотоаппарат, который прихватил вчера на углу и сделал ровно два снимка пробегающих мимо зверей. Это была сенсация, и будет, когда Дмитрий доберется до дома. Этот снимок озолотит его! Но больше всего он обогатит историю, в которой белых пятен слишком много. А если же он смог попасть в Век Динозавров, значит, перемещение во времени и пространстве возможно!
Удовлетворенный увиденным и заснятым, он сунул два снимка в карман куртки, где собственно и лежал его аппарат. Пора было возвращаться. Однако только он обернулся чтобы забраться в салон самолета обратно, его схватили за грудки и едва не впечатали в обшивку самолета.
- Слушай меня! Отдай мне твой кубик!
Эта была та самая стюардесса, которая так насторожила Дмитрия еще в Пулково. Но сейчас она выглядела, как бравый морской пехотинец, а за спиной у нее торчал …меч.