Если вы сейчас не скажите в двух словах, почему мой ребенок должен быть убит, я вас разорву!
Вы виноваты.
Гермиона сидела, сжав в кулаки побелевшие пальцы, и пыталась унять нервную дрожь. Её плечи тряслись, спина согнулась.
Почему?
Кровь. Кровь древних волшебников времен Эдды и короля Артура. Она полностью ушла в людей, затерялась в грязнокровных венах. Именно магглы могут передавать эту наследственную каплю, что они и делали на протяжении весьма длительного времени. Вы, как представитель того мира, являетесь носителем этого гена. Вспомнил – генетика! Именно по этой причине так ярко проявились ваши магические способности, что в конечном итоге помогло вам прочно обосноваться в магическом обществе. К сожалению, отрицание древних сил не исключает их существования. Теперь применительно к конкретному ребенку: в нашем мире уже появлялись подобные индивиды, одержимые идеей всевластия. Вы знали одного из них, а он, как и ваш мальчик, был наполовину магглом. В нем так же был ярко проявлен ген древней религии, делавший его чудовищем. Наши силы сдерживания тогда упустили столь вопиющий факт его существования, и это почти привело магический мир к хаосу. В целях избежания подобного был издан секретный циркуляр, обязательный для всех колдомедиков, о полном и немедленном уничтожении подобных существ, вне зависимости от их возраста, пола и положения в обществе. Перед циркуляром все равны.
Он прошел мимо застывшей от ужаса матери и вынул волшебную палочку.
Отвернитесь! Поверьте, я глубоко сочувствую вам.
Он вздохнул, мысленно сосредотачиваясь для непростительного заклятия.
Ава́да Кеда́вра!
Зеленый луч ударил в спину колдмедика, отчего тот непонимающе ойкнул и упал ничком, по инерции задев колыбель. Гермиона стояла неестественно прямо, с перекошенными в безобразной гримасе губами. Вытянутая рука с зажатой палочкой едва дрожала. Малыш, упавший на пол, тихонько заплакал в тесных пеленках, взбрыкнул ножками и неожиданно освободился. Гермиона остановившимся взглядом наблюдала, как он подполз к мертвому телу, и принялся жадно слизывать струйки крови, что сочились из пробитой насквозь груди.
Двенадцать лет. Дай мне двенадцать лет, и я больше ничего не попрошу в этой жизни. Я буду всем, чем ты захочешь. Тебе не нравится мое общение с друзьями – у меня их больше нет. Раздражают мои интересы вне семьи - я забуду о внешнем мире. Принципы, убеждения – неважно, скажи мне, какой я должна быть, и я буду. Только сохрани его. Он же твой сын.
Мой сын умер при рождении. Ты сейчас торгуешься за своего имбецила. Но я принимаю твои условия. Двенадцать лет он будет получать все необходимое, кров, еду, защиту. И общение, по мере возможного. Не требуй от меня большего. Пока.
Двенадцать лет как один день, наполненный отчаяньем. Когда позволяли обстоятельства, она тайком приходила в гостиную, переоборудованную для встреч, прижимаясь лбом к решетке и вслушивалась, как кричит и стонет в безумии Мерлин где-то в далеких невидимых подземных камерах. Не в силах переносить его сумасшедшие вопли, она однажды взяла с собой и принялась вслух громко читать свою любимую книгу - «История Хогвартса».
И произошло чудо, он затих и, хотя по-прежнему старался не показываться матери на глаза, сел у двери с другой стороны внимательно впитывая услышанное. Между ними в ту ночь установилась невидимая, но прочная связь, и когда уже на рассвете Гермиона, протерев покрасневшие глаза, закончила первую главу, Мерлин попросил почитать ему еще. На отказ он мгновенно подскочил к решётке, просунув сквозь чугунный узор руки, цепко схватил книгу. Мать отшатнулась в испуге - в этот момент он был страшен, его лицо исказилось безобразной маской, губы дрожали, ноздри расширились.
Отдай, - тихо прошипел он.
Конечно,- с трудом приходя в себя, прошептала она.- Только ты читать не умеешь.
У меня есть учителя.
Он попытался протащить довольно толстый фолиант к себе, но попытка не увенчалась успехом.
Иди ко мне, - тихо проворчал он, и книга исчезла, появившись уже по ту сторону решетки. Мэрл победоносно ухмыльнулся и исчез, оставив онемевшую от столь сложного волшебного действия мать в растерянности. На следующую ночь книга дожидалась её на кофейном столике.
Я прочитал, - капризно сообщил Мерлин. - Принеси ещё.
Гермиона улыбнулась.
Все две тысячи страниц?
Две тысячи двести сорок две. Плюс тридцать пять страниц, где я чиркнул свои комментарии, со ссылками на более древние источники. Это издание неполное…. Мам? Тебе плохо?
Рассматривая, как побледневшая родительница лихорадочно листает «Историю Хогвартса», Мэрл обеспокоено вцепился руками в решетку, приложив лицо к сложным корявым завитушкам. Действительно, в книгу было вложено эссе с выписанными каллиграфическим почерком дополнениями, применительно к каждой главе.
Но это, – тихо пробормотала она, - это же древнемагический язык. Откуда ты можешь знать его?
Мэрл состроил очаровательную полуулыбку.
Секрет.
Она помнила этот миг даже сейчас, когда его полумертвого несли к поезду, - он улыбнулся, и она поняла, - за сплетенной преградой стоял гениальный мальчик. Её продолжение, её боль, её счастье.
Так ты принесешь мне еще книги? Много книг!!!!
За год он проштудировал всю обширную библиотеку поместья, проглатывая по несколько книг за одну ночь. Он успевал еще оставлять на полях свои соображения, большей частью критические. Иногда просто писал ругательства, иногда рисовал крошечных человечков, обернутых в цветочные лепестки, с удивительно злыми выражениями лиц. Решетку из соображений безопасности они не открывали, и пухлые тома мать подсовывала в щель между полом и нижней перекладиной. Говорил Мерлин мало, в основном отрывисто, пряча глаза. Всегда требовательно, жестко. Если в чем-то не соглашался с матерью, в отместку заставлял мебель в гостиной выплясывать дикий танец, рвал толстые портьеры, одним взмахом ресниц рассекая прошитую серебром парчу с геральдическим шиповником и лилиями, оставляя длинные от потолка до пола полосы. На взмахи волшебной палочки матери только криво усмехался, невольно вступая с ней в маленькие дуэли. Десятки заклинаний «Репаро» носились взволнованными птичками по гостиной, им в ответ летели стекла окон, обращались в клочки уже прочитанные книги, сам собою вспыхивал ковер. Мэрл, так он звал себя для краткости, забавлялся, наблюдая как мамочка бегает, исправляя последствия его игр. Его смешила эта глупая беспомощность. В очередной раз подняв любимое кресло отца, он разбил его в щепки, уронив из-под потолка на пол и сморщил нос.
Я хочу книги из тайного хранилища, того, что под залом приемов. Принеси!
Мальчик мой, это не забава….
Принеси!
Комната дрожала и вибрировала, точно взбесившаяся спина лошади. Летели диваны, стулья, кофейный столик, с грохотом из камина начали выворачиваться камни, треснули стены.
Принеси!
========== ЧАСТЬ 2 ==========
6
Продолжение отбытия.
Блаженное выражение полной отрешенности лежало печатью на чертах младшего сына, делая Мерлина трогательно беспомощным в огромных ручищах охранника. Он сладко спал, запрокинув точеный профиль вверх. Безупречные черты истинного Малфоя: высокие, резко очерченные скулы, ровный нос, узкие твердые губы. Густые, длинные ресницы точно вуаль прикрывали влажные, темно-карие оленьи глаза, отбрасывая тени на бледные щеки. Тонкие пальцы, вытянутая слабая кисть. Плечи и грудь немного широки, а талия слишком узка. И довольно высокий для своего возраста. Во всем остальном он не отличался от миллиона других мальчишек, но за показной хрупкостью скрывался некто иной.
Внезапно Мерлин часто задышал. Десятка минут ему хватило, чтобы преодолеть такую дозу наркотика, что свалила бы гиппогрифа. Белладонна, дурман, плюс вытяжка из ядовитой дафны - бесполезно. По лицу разлился слабый румянец, мальчик дернулся, пытаясь освободится, еще не до конца понимая, что происходит. Открыл глаза. Они уже миновали платформу, спустились по ступенькам на скользкий гравий, перешагнув через рельсы, направились к запасным путям. Ноги тонули в каменном крошеве гранитной засыпки шпал. Проваливаясь по щиколотку, немногочисленная группа упрямо направилась к одинокому шесту с развевающимся у него на макушке изорванным флагом.
Раньше на полотнище было изображение самого Брутуса, основателя школы, но со временем полотно стяга испортилось, и с его поверхности сейчас глядело испуганно-жуткое лицо то ли гоблина, то ли вампира. На рельсах стояла дрезина с прицепом. Провожающих не было, трое мальчиков испуганно жались друг к другу, сидя на голых досках прицепа.
Меж тем на хогвартской платформе народ волновался, шла посадка учеников в краснобокие вагоны. Слышались восклицания, смех. Встречающиеся после долгих летних каникул юные волшебники то и дело бросались обниматься, кричать, а иногда и просто вопить от восторга встречи. Кто-то хвастался новоприобретенной совой, у счастливого обладателя тотчас собиралась кучка восхищенных зрителей. Они дули на густое оперение птицы, поражаясь её красоте. Другие проверяли на прочность новую метлу, третьи хвастались блестящим котлом.
Стянутые ремнями сундуки и чемоданы медленно заползали в багажное отделение. Суматоха была в самом разгаре, когда около входа в вагон Слизеренского факультета появилось семейство Малфой. Два совершенно безликих, почти прозрачных блондина и девочка с упрямо сжатым ртом. Брезгливо поддерживая мантии, они устроились на дорогущих, крытых крокодиловой кожей сидениях персонального купе и крепко заперли дверь. По проходу еще шуршали их одноклассники, занимая отведенные им места. Послышался прощальный гудок паровоза, и девочка не выдержала. Вскочив, она дернула вниз створку окна, высунула темноволосую голову, пытаясь разглядеть, как увозят младшего брата.
Но провожающие уже замахали руками, и все покатилось, поехало к новым знаниям и приключениям. В последний момент она выхватила взглядом, как Мерлина несли прочь, и облегченно вздохнула.
Её кошмар переставал существовать.
Поезд набирал скорость. Тихий стук колес, убаюкивая, завёл бесконечную песенку. Скорп вытащил учебник и углубился в чтение. Люц, напротив, развалился на все сидение и, задрав ноги в зеркально-сверкающих ботинках, сделал вид что дремлет. И только Астории было не по себе, она думала о Мерлине.
7
Красавица и чудовище. Несколько дней до отъезда.
Им не разрешали общаться, более того, никогда не говорили девочке о существовании еще одного брата. Но старшие что-то знали и поэтому вечерами любили пугать малютку сестренку рассказами об ужасном призраке, который обитал в восточном крыле. Астория к несчастью обожала призраков, с тех пор как один из них был её нянькой.
Она сама не понимала, как очутилась там.
И с первых шагов её постигло разочарование. Комната чистенькая, без романтической завесы паутины и залежей пыли. Обычная мебель, множество горящих свечей на столах. Брошенные в кресле книги. Все обыденно, и все же что-то здесь было не так. Только сейчас она поняла – тишина! Здесь стояла гробовая тишина. Массивная дверь из переплетенных металлических прутьев. В глубине за преградой кто-то хныкал тихонько, бормоча непонятные слова. Это мог быть боггарт или дух одного из её предков. Любопытство подстегнуло фантазию. В замочной скважине торчал ключ. Астория осторожно повернула его и потянула ручку на себя, дверь поддалась.
В абсолютно пустом коридоре, на полу сидел мальчик, прислоняясь спиной к стене. Бледный, худой. И такой хрупкий, по сравнению с колоннами, устремленными в тяжелый потолок. Уловив её присутствие, он смолк, подняв руку выпачканную в грязи, вытер покрасневший нос.
Почему ты плачешь? - Вместо приветствия тихо спросила она. - Ты потерялся?
Она вдруг решила, что он один из детей многочисленной прислуги, поддерживающей порядок в имении, и её тон поначалу мягкий, наполнился аристократической спесью. Мальчик склонил голову к плечу, разглядывая её, и неожиданно быстро поднялся, протиснувшись в узкий проем двери. Прошел слишком близко, и она ощутила тошнотворный запах, исходящий от него. Даже домовики так не воняли, даже после работы в конюшнях. Но мальчика это похоже не заботило. Не обращая внимания, он бухнулся на диван, предварительно бросив пару подушек под спину.
Чертовы домовики, – тихо выругался он. - Вечно их не дождёшься.
Сделал глубокий вдох и, наконец, удостоил долгим взглядом пришедшую. По тонким губам поползла улыбка. Астория вдруг почувствовала, как теплое течение вырвалось из глаз этого странного обитателя подземелий и охватило все её тело. Еще не осознавая, что подпала под влияние чар, она необдуманно приблизилась. Мальчик продолжал загадочно улыбаться, не меняя позы, он приблизил её к себе не спеша разглядывая изящные черты лица. Астория чувствовала как немеют ноги, становятся слабыми; неожиданно для себя охнув, она осела на пол, не отрывая взгляда, и вся подалась навстречу. В уголке тонких губ блеснула легкая усмешка.
Нет, - вдруг фыркнул мальчик, - это совсем не интересно. Почему ты не сопротивляешься? Давай, кинь в меня проклятьем, ударь своей волшебной силой.
Астория продолжала мелко дрожать от невидимой связи, которая не давала ей даже дышать. Она беззвучно раскрывала рот пытаясь крикнуть, но все напрасно.
Тебя не учили играть? - Незнакомец манерно растягивал слова и, приподнявшись с дивана, завис над ней. - Ну же, порадуй меня. Закричи.
От его движения одна книга, лежащая на подлокотнике, упала на пол с глухим стуком. Мальчик на мгновение отвел от неё взгляд и оглянулся.
Это История магии? Ты изучаешь её?
Тори едва прошептала заплетающимся от ужаса языком:
Угу. Только всё, что здесь написано, не заслуживает внимания.
Надо было отползти, пока он опять не захватил над ней контроль. Надо было отвлечь его, и Астория продолжила:
Я скоро поеду в школу. В Хогвартс. Ты же знаешь что такое Хогвартс?
Сборище кретинов.
Неожиданно Мерлину стало интересно поболтать со своим "ужином", в конце-концов, не часто его жертвы так просто общались с ним. Он бросил завораживать девочку взглядом и неожиданно опустился на пол рядом с ней. Запустив тонкие пальцы в густые длинные пряди волос, откинул их за спину.
Ты учишься? Зачем?
Так положено.
Губы её пересохли, и она с трудом могла говорить. Странный мальчик усмехнулся.
Вам все равно придет конец. Всем. Так, может, лучше использовать оставшееся время для более приятных дел? Давай, поиграем. Поверь, я умею неплохо играть.
Ты пугаешь меня.
Я?
Да, ты! Ты пугаешь меня!
Разве?
Неожиданно он как шаловливый котенок мягко упал на спину.
А теперь я страшный?
В хитрых глазах засветилось пламя нежности, взмах ресниц, и оно быстро сменилось расплавленным шоколадом желания. Смешно оттопырив нижнюю губу, мальчик состроил очаровательную мордашку. Одновременно он начал тихонько извиваться всем телом, точно приглашая дотронутся до него. Астория, не отрываясь, смотрела, как плавно движутся в завораживающем танце плечи, изгибается тонкая талия. Рубашка немного распахнулась на груди, приглашая к более смелым действиям ошарашенную девочку.
Забудь.
Неожиданно он остановился и быстро отсел в сторону, подтянув колени к груди. Ему не нравилась беспомощность жертвы. Мерлин подавил приступ брезгливой тошноты, положив острый подбородок на притянутые колени, отвернулся к стене.
Тебя как зовут?
Астория. А тебя?
Никак. У меня нет имени. Только кличка – Мерлин.
Она распахнула в недоумении карие глаза, уставившись в упор на затылок собеседника.
Почему, почему тебя обидели?
Обидели? Фу, какая ты глупая. А еще учишься в Хогвартсе.
Он раскрыл один из лежащих на диване фолиантов и ткнул пальцем в страницу.
Ты не читала?
Астории было стыдно сознаться, что она даже не просмотрела учебник по такому скучному предмету как «Теория магии». Все равно за год учебы еще успеет выучить каждый его параграф. К тому же, эта книга была очень старая и написана вручную, древним руническим письмом. Для школьных учебников больше подходил её адаптированный вариант, по нему и занимались юные волшебники. А незнакомый мальчик, кажется, серьезно подходил к обучению.