Впрочем, уже поздно. Скачут к нам, на выстрелы, похоже, среагировали, палили-то мы знатно. Видать издалека синие мундиры - жандармы пожаловали. Сейчас начнется... А, катись оно все лесом... если что, медведь голодный, и жандармов сожрать может... скажем - этот вот волосатик и пострелял. Парни-то все повязаны, не станут болтать, поди. А там уже, мы отсюда и обратно на фронт свалим. Мелькнула еще мысль, что надо было у кого-нибудь из наших парней трофей какой отобрать, да мужику этому с третьей телеги в руку сунуть, да поздно уже, пожалуй. Ну, сейчас, поди, начнется...
Глава 5.
Пока жандармусы не добрались окончательно, расстегнул кобуру, на Борю посмотрел - тот соображает, осклабился, из кармана трофейный револьверт показал. Я ему легонечко так киваю - понятное же дело, враг не дремлет, может и в жандармский мундир переодеться! Снова на убитых посмотрел. Жалко, конечно. Нет, ну не то чтобы вот прям жалко. Это дурацкая такая мода у нас там была, всех жалеть. Особенно незнакомых. Ах, как мне жаль, как я вам сочувствую! А что ты врешь-то, ты первый раз эти тушки видишь, тебе на них пофигу вообще, не ври хоть себе-то. Так... досадно, конечно, обидно, им бы еще жить и жить, и так далее. Самое, конечно, поганое, что ничего не поменяешь тут - убить человека оно зачастую так и случается - быстро просто и насовсем. Оп - и готово, получите и распишитесь, вот вам хладный труп, а душа это вообще поповские сказки. Паршивее всего, конечно, когда вовсе и не хотел. Приложил кого в драке, или там на машине тебя на встречку унесло, тому такое подобное - и вот есть тушка, тобою сделанная, и всё уже, ничего не поправишь. И тебе оно пофиг и даже и не надо, ты бы без этой тушки жил и жил - а ничего не исправишь. Это - да. Это вот - жалко. А вот остальное - да нифига не жалко. А еще у нас, там. В прошлой жизни, очень модно было рассуждать, кто в чем 'виноват'. Как будто, чтоб тебя убили, обязательно надо быть в чем-то виноватым? Ну, вот эти вот - классические 'невинные жертвы'. Оказались рядом с нехорошим, не в то время, не в том месте. Не повезло. Бывает. Как там, в переводе Пучкова, говорил один негр? - 'Возьми белого друга. Белый друг означает разницу, между штрафом, и пулей в заднице'. Чего со своего транспорта повыскакивали? Завалились бы там кучей, может быть, и не постреляли бы. Или не насмерть. Ну, хотя б детей может быть не достало бы. Может быть. И вообще-то у меня на них только злость, что они вот тут оказались, и то, что они теперь мертвые - мне наплевать, если честно, а у меня сейчас неприятности вырисовываются.
...Прискакавшие трое жандармов спокойно и вежливо интересуются причиной стрельбы. Рассмотрев, что старший у них всего-то сержант, не докладываю, а попросту отвечаю: - Мол, бандит какой-то с пистолетом попался, наших подстрелил. Ну а мы их всех в ответ. Врать не буду им, на сегодня уже столько обиды и злости накопилось, что где-то на периферии сознания мысль была, что лучше бы всего было этих жандармов пристрелить тоже. Потому что за сегодня - это был лучший способ решения любых проблем. Вот, пристрелим их - нас больше никто не побеспокоит. Но крышечку, тихонечко поехавшую, все же придерживаю - в конце концов, именно потому, что это дело быстрое, и бесповоротное - торопиться не надо. Всегда успеем. Старший жандарм слезает с коня, идет все осматривать. Я следом, Боре мигнув, чтоб тех двух опекал. Ну, картина-то ясная, и ходить далеко не надо - волосатик всего несколько шагов пробежал. Осмотрел его сержант без интереса, хмыкнул, сплюнув, характеризовал 'туда и дорога', и к телегам. Ну, я даже и не напрягся особо, просто подумал, что если что - вот прямо тут и пристрелю. И пошло оно все лесом. Однако сержант на дедка мертвого вскользь глянул, на пустую телегу, тут же пояс у деда проверил - и оглядывается вопросительно. Я на Борю смотрю, тот разом сообразив - протянул жандарму два невеликих мешочка - дедов, надо полагать, и этого волосатика. Тот взял их, и тут я только рот открыл - куда там гаишникам. Он мешочки, из рук у Борьки не забирая, развязал, глянул... И забрал, ловко так, вдвое отощавшие кошельки! Борька тока что монету не упустил с кулаков. Ну, Кио просто, престидижитатор высшей марки! А он мешочки еще в руках помял, вроде как рассматривая, и поднимает над головой почти, считай пустые кошельки, видно, что на донышке там, и возглашает: 'Вещественная улика!' Все, мол, видят, свидетелей много. Да, стаж. Поневоле зауважаешь. Но все одно вовсе не расслабляемся, я Боре снова мигнул - нам еще тех посмотреть надо. У раненного бородача остановились, посмотрел он, я поясняю:
- Это вот его вез. С револьвером был, кстати. А у деда того обрезок под сидухой был.
- Понятно - кивает. И дальше идем. Подошли, посмотрел на побитых равнодушно, брезгливо в барахле стволом карабина порылся. Кивнул - мол, все ясно. Вот так вот.
- Ну, все понятно. Мы этого - на раненного кажет - с собой заберем. Коли выживет, все про бандита расскажет, что знает. И телегу его заберем, так положено - и смотрит выжидательно. Не, ну а чего, там этого льна-конопли прилично, и телега справная.
- А эти? - показываю вокруг на мясозаготовку-то - Их-то всех куда?
- Ну... этого - на скубента кажет - Этого мы тоже увезем, а остальные...
- Угу - угрюмо ему отвечаю, землю сапогом ковырнув. Земля тут неплохая, не хуже, чем в Валаше, мягкая, но у меня ж лопат нет. Штыками и прикладами опять ковырять? - Слышь, сержант. Мои парни сегодня и так замаялись. Мы с утра в деле, считай, четверть осталась, от того, сколько вышло. А ты хочешь, чтоб мы землю ковыряли?
- Ты чего, братец? Не злись на пустом месте-то! - сержант скалится - Нешто не понимаю, все устали, вам-то что, а нам всю ночь еще вязать всякую сволочь. Вот еще их копать. В тую телегу с тряпками их стащите, да отгоните - там вон в километре балочка есть, там и оставьте. Всего-то делов.
На том и порешили, тут же я загрузил работой парней насчет уборки, а сержанта вопросил - способен ли он передать от меня письменный доклад моему командиру? Жандарм помялся - видно, что не хочется ему лезть к начальству и вообще что-то необычное делать. Хороший мужик, правильный - от всего непонятного подальше, к кошельку поближе. Без глупостей в голове. Но, все же понимает - скажет он сейчас, что мол, не имеет возможности - а вдруг у меня важное чего? Или случится чего потом, а выяснится, что он мог, а не сделал. Все одно ж доложит о происшествии (наверняка еще и этого волосатого на себя запишут), а там уж эстафетой передать пакет в штаб и вовсе не сложно. Кивнул он мне нехотя. Быстренько на листке из блокнота накидал - доложил Горну о потерях, и выполнении заданий, а потом открытым текстом не выбирая выражений в рамках субординации накатал - что если нам не пришлют хотя бы дюжину свежих людей - то я сам больше пары смен не отстою, а за людей уже не отвечаю. И, все одно, вскоре мы все тут будем спать беспробудно, и резать нас можно будет тупым ножом, не проснемся. Потому что есть предел человеческим возможностям, и я, осознавая свою ответственность, тем не менее, вынужден предупредить о последствиях. Отдал листок сержанту прочесть - так надежнее, чтоб не 'потерялось' - пусть знает, что не гадость про себя какую везет. Тот глянул, кивнул, сложил вдвое и в карман - обещал непременно поскорее передать. Особо-то я не рассчитывал, и думал даже, как бы все же своими силами обойтись, но - лишняя бумажка, как копейка - береженому рубль бережет, а небереженому - мачеха.
...Горн оказался мужик, что надо. Сумерки не успели сгуститься, как, заранее подсвечиваясь фонарями от греха, к нам прикатили аж три пролетки с чистенькими, аж морду набить хочется, свежими, орлами из тех, что остались охранять миссию. Тонкошеий молоденький ефрейтор доложил, что его отделение прибыло нас сменить, но до утра господин майор велел ночевать на месте, будучи в качестве резерва. И еще нам прислали провизию, пологи и одеяла. Молодец майор Горн, мое почтение. Даже благоволил лично черкануть не то чтоб приказ, а прямо-таки пусть и краткое, но письмо. С благодарностью за отлично выполненное задание. Провизии нам и так хватало, даже прибывших угостить можем, а вот что хорошо - среди присланного несколько бутылей вина. Недешевого. Ефрейтор поясняет - лично господин майор купил на свои деньги, в ближайшей винной лавке. Ессесно, там на всех наших-то выйдет по стакану от силы, а новоприбывшим и вовсе - хрен. Не заслужили еще. Тут же распорядился всем быстро, растянули пологи, расстелились, распределил свежих в караул, дал указания никого не пропускать, а всех подозрительных стрелять, только чтоб из своих кого не подстрелить, жандармов там, или как. Никаких паролей-отзывов же нету, все в спешке и наспех. Всех подвел и потыкал носом в свежих убитых, разъяснив, что вот они - лопухнулись. И поэтому их убили. Пусть сами выводы делают. Ефрейтора назначил ответственным за все на свете вообще, и отбыл к своим под полога - приговорить аршин, и спать завалиться. Как есть, особо не рассупониваясь, выкушали по кружке весьма и весьма недурственного вина, сухого красного - кислятина, но самое то, что надо сейчас. Выпили молча без тостов, здравниц или упокойных - просто засадили дозу, и готово. Да так и повалились дрыхнуть. Сегодня кончилось. Все, не кантовать. Перед тем как вырубиться успел на четверть секунды перепугаться - дошло, что ведь, я же реально только что на миллиметр не пострелял этого жандарма. Вот бы уж тогда я себе нагреб неприя...
***
За ночь просыпались несколько раз, хватаясь за ружья. Наши сменщики с испуга принимались палить во все, что им казалось страшным. Не знаю, был ли там кто или нет, или просто мерещилось - но патронов у нас было в избытке, собственно сказать, на зачистке в основном гранаты тратились. Да и то, до того, в бою - патроны в основном у пулеметчиков уходили, у нас разве что подсумки расходовались, а уж в ранцах набито полно было, просто некогда возиться было. В общем, шарашили они почем зря, только нас будили. Мы, впрочем, проснувшись, только головы поднимали, ружья нашарив, послушивали, что в ответ никто не стреляет, да и эти тоже видно что заполошь просто так, ну и ложились обратно спать, тут же и засыпая. Эка невидаль, стреляют. Надо чего от нас будет - позовут.
Утром проснулись хмурые и помятые, бочку воды извели на мытье, тут же послал новеньких на дедовой телеге с бочкой в поселок по воду. Им тут ещё неизвестно сколько стоять. Нажучил, что в селе наших теперь не любят, так что пускай не хлопают там ушами. Потом устроили завтрак, своим я сделал построение и приведение в порядок и вид - нам сейчас к начальству шествовать. Восемнадцать человек всего. Таков был печальный итог, ага. Ну, ещё кто-то в раненых остался, конечно. Интересно, сколько всего в городе побитых, с обеих сторон? Если везде такое месилово, как у Заводоуправления, то изрядно...
Завтрак наш был прерван самым непотребным образом. В Кузнечном вдруг вспыхнула перестрелка, жаркая и обильная, но недолгая. А потом со стороны поселка показалась, в клубах пыли, несущаяся в нашу сторону бричка. Или тачанка - пёс её знает, как они тут правильно именуются, рессорные скоростные повозки. Из-за пыли и не поймешь сразу - двое там лошадей, или трое. Но шибко скачут. Только, нас завидев, сворачивают в сторону, в поле, и давай гнать, только пыль полосою.
- Не стрелять - ору, эти ж идиоты сейчас засыпят пулями поселок, и тех, кто преследует повозку-то. Попасть с полкилометра все одно вряд ли, а вот случайно кого из своих - запросто. Словно подтверждая мои мысли из пыли вылетает еще какой-то тарантас, но этот идет по дороге. В нашу сторону - велю всем рассыпаться и залечь, приготовиться к бою, так и ждем. Недолго, однако - там снова вспыхивает перестрелка, едва полпути прошел тарантас, вот и лошадей убили, остановился - мелькают вокруг него верховые, вроде даже знакомые синие мундиры видать. Пуля дурная над нами высоко свистнула - правильно я сделал. Что стрелять запретил, и положил всех. А там уже, видать, добивают - выстрелы пистолетные, неспешные. И - к нам верховые жандармы несутся, видно уже хорошо. Тут командую всем - с колена, да по той бричке, что полями уходит - как раз по-напротив нас вышли, по дуге обходя - ясное дело, по полю им не оторваться, обойти, да на дорогу ладятся, там могут попробовать уйти. Метров четыреста до них, хотя чорт поймет. Быстро ору своим:
- Ты, и ты и трое! - прицел пять! Вы и эти - прицел четыре! Остальные прицел три! Целься по коням, первая пуля перед ними, вторая - в них, три патрона - огонь! - тако-ото вот оно вернее будет. Даем три залпа - готовы коняшки, срезало ближнего, упала бедолага и тащат ее по земле. Ну, тут же скомандовал еще два патрона, и перезарядиться, а потом по паре магазинов дать по самой бричке. А сам кошусь на жандармов - мало ли что, сейчас всякое быть может. Нет, все нормально, подскакали те, оттормозились, и с седел давай лупить двое по бричке, а остальные, не снижая скорости, чуть по стороне к ней рванули - ну, ясное дело, у этих карабины, а те со своими рычажками, под тех пистолетный патрон. В драке накоротке чуть не как пулемет лупит, а револьверный патрон тут хорош, вроде нашего сорок четвертого специального, мало не бывает. Но вот вдаль кидать, больше, чем на сотню метров, даром, что ствол длинный для такого патрона, сантиметров в сорок - все одно нездоровый оптимизм. Решивши не тратить патроны, благо и так хватит - бричка уже встала, лошадка бьется там, а вот и вовсе упала, достали её, значит - немного осматриваюсь. И тут у меня только что челюсть об пряжку ремня не брякает, как я на жандармов-то обратил внимание, точнее на одного из них. Так я челюсть едва и успеваю подобрать, чтобы вовремя приказать прекратить огонь - доскакали жандармы, как бы не зацепить. Там у брички снова выстрелы пистолетные, с карабинов значит своих лупят, немного, но так густо - ну, ясно, живьём брать не интересно, а подранков опасаются, страхуются издалека. Прискакивают обратно, притащили какое-то барахло, винтовки еще что-то, доложили что, мол, были там солдат какой-то, и парень с девкой молодые, из 'чистой публики'. А мне все это вовсе не интересно, я все отойти не могу, насилу в себя пришел, когда лейтенант жандармский стал нам благодарность выговаривать за помощь, и вопрошал, есть ли возможность притащить этих инсургентов дохлых сюда. Как-то деликатно так выспрошал, значит, порядок в городе восстановлен, и потому чужим войскам жандарму хоть в каком чине командовать не выйдет. Ну а помочь - отчего бы и нет, свистнул новеньких, велел телегу дедову взять, да и прикатить сюда или бричку целиком, коли справятся, или просто дохлое мясо со всем барахлом. А я, тут же улучив момент, когда все поразбежались по делам, полюбопытствовал:
- Господин лейтенант, позвольте поинтересоваться, а что у Вас за интересное такое оружие? - потому как, может, я чего и не понимаю, но по той бричке с седла этот перец совершенно отчетливо лупил с самозарядки, только гильзы летели.
Лейтенант вдруг расплывается в счастливой улыбке, а его товарищ, тоже вроде как лейтенант, только младший - у жандармов есть тут свои тонкости во всей этой бижутерии, начинает весело скалиться. У него, кстати, карабин тоже примечательный - рычажная винтовка, но под патрон обычный винтовочный, и заряжается обоймой, как русский винчестер девяносто пятого года. Тоже доселе не видел таких, и оформлена, как охотничья - ложа короткая, и вроде даже насечкой подукрашено малость. Но то-то понятно, а вот полуавтомат!
- Интересуешься, сержант? - весьма как-то благосклонно лейтенант спрашивает, и я соображаю - похоже, любимая игрушка, а тут такой шанс похвастать.
- С детства оружие люблю, вашбродь, но вот такого не видал, и даже не слышал! Видать сразу, что знатное изделие, и не дешевое, поди! А уж как стреляет - картечнице не угнаться! Вот уж диковина!
Неуклюжая лесть свое дело вполне сделала - лейтенанты благоволили сойти со своих кобылопедов на твердь земную, и начать производить впечатление. Что на самом деле было нетрудно, я и так впечатлен был, и жаждал подробностей. В итоге получил в руки короткий, но увесистый карабин. Тяжел, фунтов десять тянет, поди, то бишь четыре кило примерно. На килограмм почти тяжелее моего карабина, хотя ствол не длиннее. Осмотрел внимательно. Сделано качественно, сразу видно, ручная работа, высший класс. Армейской массовой поделкой и не пахнет. Так, как тут? - затвор стоит на задержке, лейтенант, отстреляв, не зарядил, оставил. Понятно, студит оружие - от частой пальбы ствол весьма горячий, он же патронов тридцать выпустил, если не больше, только вот пока с седла стрелял. Видать, наконец-то представился случай в деле любимую цацку применить. А магазин тут, смотрю, обычный, от винтовки, так же в один ряд пять патронов и отсечка. И набивается обоймой. А как же его дальше?
- Ты затвор-то отведи назад, и железку в магазине вниз сунь, оно дальше само - подсказывает мне младший лейтенант. А как его отвести-то? Рукоятки-то нету!
- Снизу посмотри - владелец вундервафли советует. Посмотрел - и таки точно, в недлинном цевье снизу паз сделан, а в нем виден рычажок эдакий, то ли рукоятка, потянул ее чуть назад, чую - подается! Отвел, уперев прикладом в бедро, нажал на подаватель, отпустил, только что пальцы успев убрать, и затвор с лязгом, таким знакомым, аж ностальгия, и захлопнулся.