Зампотех у нас - ондатр. То есть, пуглив до чëртиков, и вверх смотреть не умеет. Зато имеет прекрасную нервную систему, уступающую в реакции только таковой при броске калия в воду... Короче, вынашивал свой план Рашкин недолго, и с начсклада договорился тоже - быстро. Оно и понятно, дурное дело не хитрое... Натырил у него электродетонаторов и сигнальных ракет, понатыкал всю эту лабуду вокруг технической конторы, с помощью сапëров из роты инженерного обеспечения соорудил выносной пульт, и сел в засаду в ближайшие кусты. Всë, казалось бы, учëл - и время, и место, и грязную лужу рядом со входом, куда зампотех должен был пасть и улететь оттуда на брюхе низенько-низенько... Одного не учëл. Зампотех наш - кавалер Хелганского щита, участвовал в обороне Штальберга, и потому про поведение в боевых условиях знает не по наслышке.
И вот, час настал. Утро раннее, ЗПТ ковыляет с проходной в контору - он у нас ибо в городе ночует, пользуется служебным положением. Короче, идëт он к себе по привычному маршруту. В кустах у конторы притаился доктор с пультом, бдит, ждëт. Сонный зампотех срывает установленную медиком растяжку... И начинается. Хлоп, трах, бабах!!! Искры во все стороны, дым, свист, вой! Салют как на Девятое Мая!.. Пыщ, пыщ!
Зампотех, как и положено ондатре, хватается за голову руками и с громким 'Мля нах дожили!!' падает на землю, разувши пасть - прямо в лужу. Как следует в ней извозякивается - и, к удивлению доктора, выныривает рядом с ним в кустах.
- Воздух, ëпта!..- воскликивает зампотех и... И - внезапно выкидывает медика в самое светопреставление. В ту самую лужу. И замирает в кустах сам, закрывши голову и разувши пасть.
Доктор с ужасом в глазах вскакивает и, с глазищами по пять рублей, жуткими завываниями и дымящейся спиной, задаëт на полусогнутых жару в своë расположение. Из конторы выскакивают бойцы и, понимая, что тревога исключительно ложная, уволакивают шефа под руки к себе - пытающегося вырваться и сбежать в ближайший окоп.
Рога и копыта
Чемоданчик
'Корова', заходясь истошным рëвом, заходила на посадку.
- РОТА!!! НА ВЫХОД!!!
Ротный наш - такая лапочка!.. В смысле - такая сволочь... Его ни девушки не любят, ни пауки. Вообще, удивляюсь, как его на свет произвели, такого противного.
Именно благодаря ему у нас каждое утро - отчаянные скачки по азимутам, и каждый второй вечер - зачëт по тактико-специальной. Помешался он на ней, чес-слово, помешался! Говорят, что он во время Двухнедельной попал под самый первый удар и долго в одиночку шлындал по горам, партизанил, и получил за это 'Хелганский щит'... Но мы-то знаем - знаем, что он в это время ставил один из многих промышленных городков, и дело это было совсем в другой части планеты. Ну да ладно, к нам это не имеет ни малейшего отношения - пусть молотит винтом сколько ему угодно. Земля, как известно, слухами полнится, да и на амбаре тоже много чего написано - а в нëм тушëнка и дрова...
Мир, как известно, имеет форму чемодана. И вокруг чемодана же вертится. И только у горнострелковых частей при столичном гарнизоне она вращается вокруг походного рюкзака. Пакуя вещи на сборы, ротный трижды проверил и перепроверил всë, что в свой чемоданчик запихал. Благо, брать с собой много не требуется - всë снаряжение и оборудование предоставляют 'на месте' - а весь наш нехитрый быт укладывается, обычно, в пару смен одежды да умывальные принадлежности. Но, оказывается, бывает и иначе - список необходимого барахла занимал у него ажно пятьдесят наименований; не знаю только, каких конкретно и чего сколько. В итоге, чемоданчик у него получился - изрядно пухлый чемодан, чемоданище я б даже сказал. Лëтчики его чуть было не попëрли из салона:
- Э, джан, куда прëшь с таким баулом! Мы ж ща взбзднëм да не взлетим!
- Хе-ерня вопрос!- махнул ротный рукой, тактически отступая под прикрытие второго взвода и просачиваясь на борт вместе с ними. 'Корова' разогнала турбины, взвыла... И не взлетела.
- Ротный-джан, перегруз! Не тянет! Скидывай барахло!
- Ах вашу ж мать-перемать!- со смаком вякнул ротный, выгоняя роту на построение и перетряхивая у всех хурду.- Признавайтесь... Кто хомяк!!!
Хомяков - обладателей лишнего и ненужного барахла - не оказалось.
- Шляпы дырявые, ворса паучья!.. Или вы взлетите, или... Или я вас сожру! С потрохами!! Со всем ливером и вчерашним г..!!!
Попытка номер два. Не взлетели.
- Рота строиться мл-ля!!! Ху-урду к осмотру!..
- А может, они - что-то себе заныкали?!- резонно возразил Шурочка наш, Лишнев, получив от АГСника в бок - чтобы не задерживал движение.
Ротному - только того и надо. В глазах огонь, в башке западный пассат и винт на холостом ходу на макушке:
- О-о-о, блин, точно! Лëтчики - первые воры на деревне; где начинается авиация..!
Лица у лëтчиков - цвета капустного листа. Знать, реально что-то спëрли. Но не признаются...
- Команди-ир джан!! Давай мы тебе пару... Сотен... Литров соляры, только сгрузи свой рундук нахер к херам паучьим!..
Ротный поступил подло: горючее взял, чемодан не сгрузил. Но, облегчившись на несколько сот кило, транспорт вякнул, икнул, чихнул, пукнул - но взлетел.
- Господи, пронеси!..- выдохнула рота в семьдесят один противогаз и двадцать девять лужëных глоток. М-да-а-а... Однако, на этом чудеса заканчиваться не собирались.
Таки, наконец, прилетели мы, куда нам было положено прилететь. Выгрузились, построились, посчитались, расположились. Благо, всë уже заранее готово - и стол, и дом, не надо извращаться с обустройством и исчезыванием своего. Разложились, распаковались...
- Яп-понский городовой!!! Лëтчики! Уроды!! Твари сумчатые!!!
Вопли венского леса - ясный пень, ротного. Который в полëте соизволил задремать, и... И? И - перепутал! Свой чемодан с чемоданом экипажа 'коровы'. У них, в отличие от нас, один рундук на троих, а пихают они в него ровно по столько же. Итог - ротный потерял свои пятьдесят наименований, зато приобрëл три комплекта новенькой лëтной формы, три пилотки, две разгрузки и драный командирский бушлат с намертво пришитым меховым воротником.
'А это был не мой - чемоданчик!.. А это был не мой - чемоданчик!! А это был не мой - а это был чужой - а это был чужой чемоданчик!!!'- слышится из расположения столичных горнострелков. С зубов ротного сыпется песок и алмазный абразив...
Что за песни!..
На сборах мы, пожалуй, фигнëй страдаем ещë больше, чем на службе... Объясняю: наши сборы - это, по факту, большие учения, где мы: знакомимся со всем новым, что 'родила' наша оборонка, смотрим на других, показываем себя, демонстрируем, предлагаем, делимся и просто мотаем на ус. Но то - лицевая сторона медали, 'для людей'. 'Для себя' - мы балдеем, кайфуем, тихо сходим с ума и просто морально разлагаемся всеми известными и недоступными способами.
Одним из способов такого 'обучаемся, играя' является взаимная охота... Объясняю! Когда мы сидим по своим гарнизонам, мы, фактически, света белого и настоящего противника не видим. Ну, пауки, ну, плесень, ну, сколопендры... У кого-то ещë и скорпионы... Посередь всего этого безобразия так легко забыть, что самый страшный враг - это враг двуногий, так похожий на тебя. Сборы наши - фактически, единственная возможность встретиться в более или менее реальном бою с себе подобными и как следует надавать этим подобным по шее. Так сказать, продемонстрировать собственное превосходство.
К сборам готовятся. Сборы ждут. С нетерпением и вожделением. В предвкушении соревнования, придумывают индейские народные хитрости, дебюты, гамбиты и эндшпили. Засылают разведчиков в стан вероятного противника. Не вылезают с полигонов и скачек, обживают классы тактико-специальной подготовки. Одним словом - изобретают рецепты победы.
Так как мы считаемся за батальон территориальной обороны, то наше основное направление деятельности - разведывательно-диверсионное. И задача основная наша - максимально напакостить вероятному противнику, дабы заставить его увязнуть на местности, аки в грязи. Противниками нам обычно ставят штурмовых горнострелков; они во многом похожи на нас - сделай ближнему своему западло суть наше жизненное кредо - но цели у них диаметрально противоположны; то есть - пришëл, увидел, победил, а враги пусть гадают, что же произошло и почему они вдруг оказались в плену и окружении. Доказывать друг другу, кто же из нас круче - смысла нет, мы сами по себе, они сами по себе, но многие их тактические решения мы используем у себя, и наоборот - ряд наших приëмов безбожно юзают они. Например - 'душение ужика'...
- Шон`риеф дер постен - сиблазен цапфенштрайх!... Эскан дрей таге костен - камрад ихком яглайх!..
О-о-о, нет, только не это! Только не 'Лили Марлен'! Нет, против самой песни я ничего не имею - она буквально на все случаи жизни. Я имею против еë исполнения горнострелками!
- Дат сагтен мир - ауф видер зейн!..
Падает с тумбочки дневальный - он одного со мной мнения. В палатках нашего взвода, словно в разбуженном улье, начинается нездровое шевеление...
- Рота в ружьë-о-о-о-о!!!- орëт второй (не наш!) взводный, материализуясь буквально через стенку палатки с дрыном в руках.- Боевая тревога нападение - бакланов!!!
... Ну, понеслась! Весь взвод, орлы, бросивши дела и похватав подручное дреколье (кто с автоматом, кто с альпенштоком, у кого и вообще - табуретка и сапожная щëтка), летит бить 'бакланов', пока те своими немузыкальными голосами окончательно не свернули нам уши в рулет...
Тра-та-та-та-та-та-та-та-тах!!!!
Что и следовало ожидать. Подгруппа 'бакланов', исполнив провокацию, тупо выманила наших 'орлов' на свою огневую подгруппу, а те, не будь лопухи, ещë и электродетонаторов втихаря понатыкали. Шум, гам, Содом, Ад и Израиль.
- Ах вы..!- выдыхает Шурочка наш, Лишенец, пинком выгоняя АГСника из палатки.- Вы-ы-ышка! Ко-оржик!!
Этих двоих - взводных гранатомëтчиков - два раза звать не надо. Пол-минуты не прошло, как на головы 'бакланов' посыпались наши призы и подарки за победу в музыкальном конкурсе. К Вышнякову с Березиным подключаются пулемëтчики и наше отделение. Свистят заряды, горят шнурами трассирующие... Так, мой черëд!
Кабум!!
Посылаю гранату 'в ту сторону', чисто для очистки совести - на этой дистанции моя шайтан-труба почти бесполезна... Неожиданно в кустах слышится непонятная возня, и нашего ротного за ноги утягивает какой-то ниндзя.
- Курвамать - убью щуку!!- орëт мой второй номер, хватая планшетку гранатомëтчика (баллистический вычислитель, прицельная таблица, топопривязчик) и, раскрутив еë в два с половиной оборота, запуская в кусты в направлении появления 'скотского мудака паука сумчатого'. Не успеваю схватить его за руку, чтобы отменить пуск снаряда...
- Ой, мля!..- выдыхает мой второй номер, присев и закрыв лицо руками. И в голосину:
- Товарищ майор, простите, я ненарочно!!
- Уы-ы-ы, пошëл на-акуй чудовищ-ще!!- взвивается из кустов второй взводный, потрясая кинутым в него гранатомëтным планшетом и держась за ушибленную голову.- Ма-му-ва-шу, арестовали!..
Тихонько протягиваю себе под нос: 'Ми-ит ми-и-ир, Лили Марли-ин!..',- безвозмездно офигевая от сюра происходящего. Осторожно осеняю себя крëстным знамением...
Граф Цепеллин
Сидим со вторым номером в 'секрете', сторожим подходы к стойбищу. Сборы, день ннадцатый. Делать нехер, жрать охота, втихаря жуëм палку колбасы, курим бамбук и пялимся в небо.
- О, смотри-ка!..- тычет напарник пальцем в проплывающую над нашей головой неведомую хрень, похожую на надутое 'изделие номер два'.- Как думаешь?
- Бля-яха!..- протягиваю с набитым ртом, вперившись на хрень через прицел автомата. Действительно, бляха - по ходу, горнострелки по нашу душу аэростат разведывательный запустили. Вот же ж твари!..
Ничего, херня - 'чего' будет потом. Или от начальника разведки - за то, что пролюбили в небе шпиëна - или наши извечные стратегические друзья нам люлей наваляют. Спустятся по какой-нибудь стенке, как мухи, шомпол в ухо и привет, выходи строиться... Беру поправку на высоту и движение, нажимаю на спуск. 'Т-тах!'- сухо кашлянул автомат, выплюнув короткую очередь. Мутная херня бодро сдувается и камнем падает из-под облаков.
Мой второй номер - тут же, автомат в зубы и подкирпиченным сайгаком туда, где упала сбитая хреновина... Так, а что это там за кусты шевелятся?!
- Снигирь, я Рекс, на два часа от тебя.- кидаю напарнику и даю несколько коротких поверх качающейся растительности. Снигирь лихим прыжком с перекатом сокращает расстояние до сбитого аэростата и, упав наземь, выпускает по кустикам весь магазин...
- Ятить вас... Ур-роды, мля!- доносится из кустов голосом нашего начальника разведки.- Убить вас мало!..
Снигирь смотрит на аэростат и виновато разводит руками. Это был - наш аэростат...
Вурдалак
Сержант Воробьин - на 'и' ударение, позывной Снигирь, мой второй номер - перевëлся в наш батальон из 'махорки', рядовой трупсы. Его командир рекомендовал за острый глаз и наблюдательность, и непременно как разведчика. Ну... Хотел в разведку - попал ко мне. Надо сказать, что ни я, ни он об этом не жалеем. С ним я не боюсь за свою спину, а он рад-радëшенек, что ему незачем скакать по сопкам с кустами на башке и шхериться по потайным углам, рискуя нарваться на патруль. Знай себе - сиди с биноклем у планшетки, вбивай данные по целям, диктуй мне прицел да запихивай в шайтан-трубу снаряды.
За него достаëтся мне. Так как мы числимся по штатам как: гранатомëт реактивный (безоткатный) один штука, расчëт гранатомëтный один штука, - то нас, самых зорких глядунов, пихают во все дозоры и секреты. И, соответственно, мне, как этого самого расчëта командиру, и задачи ставят, и по шее дают. Мы не обижаемся - было бы за что. Сидим себе спокойно, жгëм спиртовку, гоним чай-кофе и травим байки за жизнь.
Вот одна из тех историй...
Был Снигирь на сборах как-то когда-то - рядовая пехота у нас традиционно соревнуется с десантниками. Прилетели, устроились, встали лагерем... Снигиря, как самого зоркого, отправили досмотреть местность на предмет паучьих нор и иных помех в безоблачном существовании, а заодно и добыть чего пожрать. Разнообразить дабы местное меню... В то время мы ещë по планете не отстроились, не забазировались как следует, и поэтому с продовольствием были изрядные проблемы. Ну, делать нечего. Взял Воробьин автомат, напялил каску и пошëл топтать склоны да пригорки в поисках лучшей доли. Час ходил, два ходил... Короче, проплутал он по окрестностям аж до самой темноты.
Пора бы и возвращаться!.. Тем более, что товарищи ждут провизию, а у него, разведчика-следопыта, полный рюкзак паучатины из разорëнного гнезда.
А накануне - солдаты молодого призыва, чисто от нечего делать, сказывали друг другу страшные истории про местных чëрных прапоров и иную параненормальную дребедень. Среди прочих, была сказка про плесневика - бойца, загулявшего до одурения и заразившегося плесенью; как итог - стал воен грибом, но рассудка своего не потерял, и ищет, ищет, и-щ-е-т своих сослуживцев, а найти не может, ибо не видит, и потому всех и каждого л-а-п-а-е-т, а плесени только того и надо, и получается, что залапывает он по ночам насмерть караульных и просто приблудный люд, чем и питается. Короче, крипота относительно пенного разлива, на посмеяться и забыть.
А тут, как нарочно, заплутал Снигирь слегка, подзабыл дорогу до дому. Идëт, бредëт, выставил антенну рации, ищет пеленг на родные стены. Как вдруг... Вдруг! Как зашуршат кусты, как затрещат ветви-прутья, как раздастся из них кряхтение да пыхтение!!..
- Ну, думаю, всë - капец тебе, Воробьин, как есть капец. Сказка сказкой - а вот он, плесневик, живой, блин, в натуре. Как на картинке пред тобой стоит, и смотрит пустыми глазницами... Ща как думаю - подойдëт, схватит, и выходи строиться. И с места пошевелиться не могу, ноги как окаменели, и вообще сам стал как каменный... Ну, думаю, всë, пшиз-здец! Что делать, что делать - что, мля, курва, делать!!! Ну, раз помирать - то с музыкой! Скидываю с плеча автомат, да даю длинную поверх головы, ору на все сопки: 'А ну пшëл нах курва гребанная!! Намотай тебя на винт!! Верблюды египетские пошли на-а-ахе-е-ер!!!'. Весь магазин в воздух высадил! А кусты так - шур, шур, шур - и голосом моего ротного: 'Кхе! Кхе!.. Воробьин... Бумажка есть?..' Ротного, оказывается, запор мучил - с сухарей-то да тушëнки одних - вот он и пошëл до ветру. Сидит, пыжится... И тут я - как заору, да как засажу! У него с испугу всë с позавчерашнего дня до сегодняшнего завтрака - как было, так и выпало...