- Да куда уж больше-то... - хмыкнул Столбов. И только тут до него дошла деталь обстановки, кою таз с клубникой на время заслонил. Трое девчачьих трусишек висели на верёвке, аккуратно прицепленные бельевыми прищепками. Вся же троица сидела в чём мама родила, и роскошно-вычурные серёжки-говорёшки Ниу лишь дополнительно оттеняли картину разнузданного нудизма.
- Мокро, - перехватила Петькин взгляд Ниу. - Неприятно. Вот высохнет, тогда надену.
- А нам думаешь приятно? - это Ленка.
- Да-да-да! - это уже Катька.
Петька только вздохнул. А что тут скажешь? Культ личности на то и культ... Что делает кумир, то и все поклонники.
- Привет! Как дела?
Васька, отвязавшийся наконец от хозработ по огороду, разумеется, также не преминул явиться. Правда, в отличие от сестры парадный костюм надевать так и не стал - на Скляре сейчас красовались обрезанные выше колен затасканные джинсы и синяя футболка с логотипом какой-то иностранной компании.
- Да вот... - Петька сделал широкий неопределённый жест рукой.
- Понятно, - Васька оценил обстановку мгновенно. - Влияние сверхцивилизации. Кать, ты же вроде говорила, земные девочки стесняться обязаны...
- А я преодолела в себе! - гордо заявила Катька.
- Мы не уродки какие-нибудь, чтобы всё время стесняться! - решительно добавила Ленка.
- Лучше угощайся, Вася, - Ниу кивнула на таз.
- Ого себе... - Скляр почесал в затылке. - Тоже понятно. Мощная техника там у вас!
Ниу вздохнула.
- Неа... Мощную мне не дают. Маленькая потому что. Это так, детские игрушки.
Она встала со скамейки, пощупала трусики, висящие на верёвке.
- Ну вот... можно надевать.
Разумеется, фрейлины без разговоров последовали примеру, и через минуту вся троица обрела достаточно респектабельный вид - в смысле, трусы и сандалеты. Насчёт платьишка звёздная гостья покуда не торопилась, и по той же причине сарафаны Катьки и Ленки болтались на верёвке.
- Привет всем!
Разумеется, это была Даша. Кто бы сомневался?
- Привет, Даш, - Петька опередил всех. - Клубники хочешь? Ниу угощает!
- Угум... - Скляр просто подвинулся, освобождая место на лавке для новоприбывшей и тем молча признавая её полноправным членом команды.
Ветер стих совершенно, даже листья на старой иве перестали колыхаться. Где-то за крайними домами солидно громыхал товарняк - очередной состав следовал мимо разъезда, не останавливаясь. А быстро привыкла инопланетяночка, проползла в голове у Петьки очередная посторонняя мысль. Вон, рассматривает ягоду, прямо как Мичурин, а на громыхающее неподалёку железное чудище уже ноль внимания...
Откуда-то возникла Мурёна, подумав, вспрыгнула на лавочку рядом с Ниу, и девочка просто и естественно принялась её гладить. Кошка с готовностью замурчала. Место приличной кошки завсегда с добрыми людьми, и если даже в данный конкретный момент добрым людям дать кошке нечего... ну, потом дадут чего-нибудь вкусненькое. Когда совесть заговорит, ага...
- Я сегодня Зорьку вашу сильно обидела, - заговорила Ниу. - Зря обидела, так получается. Она такое вкусное молоко даёт, а я её - бац!
- Ну, чего там, корова... - произнёс Васька. - Животное же, переживёт.
Фиолетовые глазищи смотрят пристально и удивлённо.
- Ну, животное, так и что? Можно обижать ни за что, походя?
- Она же глупая, - уже не так уверенно возразил Васька. - Даже не поняла, чего это с ней...
Глаза Ниу опасно блеснули.
- А если кто-то решит, что ты глупее его? И тебя - бац!
- Нуу...
- Животное переживёт, да. И простит даже. Куда ему деваться? Только ведь это нужно не животному, Вася. Это самому человеку надо, чтобы всё было по справедливости. Чтобы он смог оставаться человеком.
- Да это он клубники объелся, вот и бормочет чего ни попадя, - встрял Петька. - Язык разминает. Не обращай внимания, Ниу. Все тут знают, маленьких и слабых обижать свинство. И Васька знает, точно говорю.
Васька насупился малость, но возражать не стал. Принял, стало быть, помощь друга... а хотя бы и в такой форме.
- Надо мне ей чего-нибудь дать, Зорьке, - успокоилась Ниу. - Чтобы по справедливости. Чего она больше всего любит, корова ваша?
- Ннууу... - Ленка задумалась. - хлеб она любит... А! Сахар Зорька любит сильнее всего. Прямо тащится от него, ага. Ну белый такой, сладкий...
- Сахар? - оживилась звёздная гостья. - Сахар, это я знаю. Это и у нас есть. Хорошо, я запомнила.
- Ниу, а ты чего сама-то клубнику не ешь? - это Васька. Очухался от лёгкой моральной контузии, ага.
- Спасибо, Вася, - улыбнулась девочка. - Вы кушайте, ребята, а я... Вот вы сидите тут все, просто сидите, и мне так хорошо почему-то. Правда-правда.
Долгая, долгая пауза. И только блеск глаз выдаёт всю компанию.
- И правда... какой неожиданно хороший день сегодня... - заговорила Дашка. - Долгий-долгий... день встречи...
А хоть бы он и вообще никогда не кончался, подумал Петька. День встречи. Потому как завтрашний будет днём расставанья.
Себе самому врать глупо. Он, Петька Столбов, не хочет, чтобы она улетала. Очень сильно не хочет. Влюбился-не влюбился, это пусть взрослые разбираются. А он, Петька, просто знает - без этих вот фиолетовых глазищ ему уже никогда не будет так легко и безмятежно, как раньше.
Между тем Ниу то и дело поглядывала на небеса с нарастающим удивлением.
- Ниу, ты чего? - это опять Васька. Тоже приметил, значит...
- Странно... солнце совсем почти зашло, а ничего нету...
- Чего нету?
Ответить гостья не успела, поскольку в огороде возникла статная фигура хозяйки дома.
- Ага, вот они где все! Загораете, ребятишки? Петя, я просила огород полить...
- Так сделано, тёть Надь, - живо откликнулся Петька, загораживая собою тазик с клубникой и делая Ваське малозаметные, но отчаянные знаки.
- О! Вижу, вижу... ну ребятишечки, вы же мне огород-то весь утопили!
- Да к утру уже просохнет, тёть Надь, - заверил Васька, ногой задвигая снятую с треножника предательскую посудину в лопухи. - Жарища вон какая стоит, ни капли дождя, сейчас поливать надо будь здоров!
- Ладно, чего с вами делать, - мягко засмеялась женщина. - Нэля, куда бы мне тебя на ночлег определить... Вот ежели с Ленкой на одной кровати, не побрезгуешь? Кровать широкая...
Хлоп-хлоп фиолетовые глазищи.
- Почему это побрезгую? Ничего не побрезгую! Лена - очень хорошая девочка! Очень-очень!
Ленка просто расцвела от удовольствия. Прямо маков цвет, ага.
- Ну вот и ладно, - улыбнулась тётя Надя. - Давайте-ка по домам, ребятишечки. Спать пора, поздно уже. Завтра будет новый день. Кто рано встаёт, тому бог подаёт!
- А кто спит до обеда, тому все беды! - блеснула Катька своими глубокими познаниями в области пословиц и поговорок.
- Во, правильно, Катюша, - засмеялась тётушка. - Девочки, надевайте-ка свои платьишки уже и айда в дом!
Уже во дворе Петька спросил гостью, всё поглядывающую на небосвод.
- Так ты и не ответила, слушай, чего...
- Спать, спать, спать! - решительно прервала назревающую дискуссию Надежда Борисовна. - Завтра наговоритесь!
В этот момент из-за угла дома вывернул Алексей Иваныч, неся на плече лёгкую алюминиевую лестницу-стремянку.
- Слышь, Надя, зря я на связистов-то наших бочку катил. У нас в доме обрыв, почитай, под стрехой. Как будто нарочно кто провод дёрнул, или палкой...
- Да ну, кому надо это, телефон-то тебе обрывать. Спать, Лёша, спать пора... я вот с ног валюсь, как ты не знаю, а мне завтра с утра на дежурство...
Голоса удалились в дом, Петька, помедлив, полез на сеновал. Ладно... действительно, пора спать, утро вечера мудрёнее. Так ведь и не узнал, чего она там в небе высматривала, эта невозможная и удивительная девочка Ниу...
..............
- Лёша... Лёшик... ты не спишь?
Алексей Иваныч лежал, закинув руки за голову, и смотрел в потолок.
- Не сплю я, Надюш... Думаю.
Пауза.
- Ну и что ты надумал?
Алексей Иваныч повернулся на бок.
- А давай-ка ты сперва изложишь свои соображения.
Пауза.
- Ладно, - согласилась женщина. - я так я... Видал одеяньице-то её?
Супруг хмыкнул.
- Смело, не отрицаю. Ну да вон я надысь в городе был, там две близняшки тоже в кружевных платьицах щеголяли, всё видать на просвет и край попы снизу торчит... А ещё и постарше этой пигалицы, пожалуй...
- Не платье это на ней, Лёша. Как его... топик называется. Точь-в-точь такой у Дашки, внучки бабки Дарьи. Аккурат она сейчас у неё гостит.
- Хм... что-то не видал я на ней такого...
- Да где б ты видал, коль целые дни на работе. Да она и надела-то его один раз, по приезду. Бабка Дарья её обломала враз, по ней, все девки в монашьих одеяньях ходить обязаны... Но тут не о Дашке речь-то, и не о просвете в кружевах. Видно же, с чужого плеча вещь на потеряшке нашей.
- Ну...
- Вот те и "ну". И не сомневайся даже. По покрою враз видать. На большую девочку сшито, а этой пигалице вместо платья приспособлено. Вот как примерно твою бы майку Ленке нашей вместо сарафана...
Пауза.
- Ладно, топик... А трусишки на ней точно Ленкины.
Алексей Иваныч вновь хмыкнул.
- А что, Ленке нашей на заказ труселя-то шили? Массовое производство, однако...
- Да не такое уж и массовое, мне их Алёна добыла, через свояка-моряка. Откуда-то аж из Сингапура привёз шмутья чемоданы... А сандалеты на ней Катюхи Скляр, если ты заметил.
- Ну уж Катькины-то сандалеты точно не из Сингапура!
- Не понял ты, Лёша. Не такие же, а именно Катькины. У той сбоку подрано, и у этой точь-в-точь. У той на левой одна блестяшка отвалилась, и у этой нету. Точно в том же месте.
- Ну-ну... Уж не хочешь ли сказать, что эта малышка точь-копию Катькиных сандалет соорудила? Вот так, походя, ага. Без колодок, да без инструмента. Тут с оснасткой-то, да опытный сапожник за полный рабочий день хорошо если управится.
- А вот это вопрос, Лёша. Я говорю чего вижу.
Глаза женщины в темноте блеснули.
- А серьги эти её? В таких не малолетке гулять, в таких только в ансамбле песни и пляски...
- Ну стащила у матери, чего там, - уже больше по инерции возразил хозяин дома. - Не зря же мамка-то у неё Лаура. Модная дама, должно быть.
- Тебе лишь бы чего заспорить, хоть даже и не по делу! - рассердилась супруга. - Где ты видывал, чтобы соплюха в таких серёжках и спать ложилась? А браслет? Ты браслет у ней видал?
Пауза.
- Вот браслет да серьги, это её. А всё прочее с чужого плеча.
Пауза.
- А кошка?
- А что кошка?
- Да она ж кошки в жизни не видала.
- Да ой, - усомнился Алексей Иваныч.
- Да-да-да! Как она руку-то к ней тянула... Это Ленка, стрекоза, быстренько плечо помощи подставила, разговор удачно свернула. Детишки, они ж думают, взрослого обмануть легче лёгкого. Взрослые не видят ничего, не замечают.
Надежда Борисовна придвинулась к мужу вплотную.
- А глазищи эти её?
- Мда... - Алексей Иваныч помедлил. - Глазищи совершенно необычайные, надо признать...
- Нездешняя она, Лёша, - горячо зашептала тётя Надя. - Неземная. Голой явилась в этот мир, аки херувим... и наши ребятишки гардероб ей сообща соорудили...
Теперь мужчина разглядывал собственную супругу так внимательно, как будто видел впервые.
- Чего молчишь-то? - не выдержала Надежда Борисовна.
Пауза.
- А нечем мне тебе возразить, Надя. Все карты ровно легли. И небесное знамение, и эта девчонка, невесть откуда взявшаяся... с фиолетовыми глазами...
Долгая, долгая пауза.
- Чего теперь делать-то, Леша? А?
Ещё более долгая пауза.
- Может... сообщить надо куда? Ну, в Академию Наук там...
Алексей Иванович молчал так долго, что супруга уже подумала было - ответа не будет.
- Нет, Надя, - наконец заговорил он. - Никуда и никому мы сообщать не станем. Не надо это ей. Да и нам никак не надо.
Пауза.
- Ничего хорошего из этого не выйдет, точно.
Он приподнялся на локте.
- Помнишь древний закон гор? Гость - священен, выдать его - позор на весь род. Так вот... У нас в гостях она. Не у академиков, а лично у нас с тобой в дому. Понятно?
- Так а чего делать-то тогда?
Пауза.
- Чего делать, говоришь... Умыть, накормить-напоить да спать уложить. Чего ещё с гостями делают?
Дорожный мастер вдруг усмехнулся.
- А с телефоном-то у неё ловкий фокус вышел. Ой-ёй, крутой фокус... Как она это утворила, ума не приложу... Ведь это я натурально с её мамкой разговор-то вёл, Надюш. Лаура которая... если, конечно, она Лаура. Только сейчас дошло...
- Ну-ну... - усомнилась тётя Надя.
- Вот те и "ну-ну"... Такое ощущение, будто на том конце провода говорят по-иностранному, а здесь всё по-русски слыхать...
- Так ведь и провод-то был оборван, сам говоришь!
Мужчина ухмыльнулся шире.
- Так для того и оборван, так полагаю, чтобы нашенская линия межзвёздному разговору не мешала. Не зря же Петька у окошка руками-то махал, знаки своему дружку закадычному, Ваське Скляру делал...
И в этот момент раздался отчаянный крик.
..........
Циркулярная пила распиливала Петькину голову вдоль, и поперёк, и на множество маленьких кубиков...
Петька Столбов проснулся окончательно, дико вращая глазами. Ниу визжала во дворе заходящимся, вибрирующим от ужаса визгом - право, вряд ли на всей Земле найдётся ещё девчонка, способная издавать такие звуки. НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ.
Раздумывать было некогда. Петька ногой отшиб чердачную дверцу и скатился во двор по приставной лестнице, как был, в одних трусах. Однако его опередили.
- Что, что случилось?! - тётушка и дядюшка также выскочили на крыльцо в чём были.
- Звёзды!!! Звёзды кругом!!! Аииииии!!!
- Ох ты, господи! - тётя Надя уже обнимала девочку. - В дом, скорее в дом... сейчас, маленькая, всё будет хорошо... ну что ты...
Визг стих, сменившись сдавленными завываниями, всхлипываниями и прочими нечленораздельными звуками. Все обитатели сгрудились у дверей, наблюдая, как тётушка бережно укладывает перепуганную девочку в постель. Алексей Иваныч, как по наитию, включил свет везде где только можно, и сейчас дом сиял, как люстра.
- Ну-ну-ну-ну... что ж ты так темноты-то боишься... большая же девочка уже...
Тётя Надя всё гладила и гладила малышку по голове, бережно и нежно.
- Я... хочу прощения попросить... у вас... - зубки звёздной гостьи выбивали кастаньетную дробь, и вся она крупно дрожала, как в сильном ознобе. - Я наврала... меня Ниу зовут... и я с планеты... Мья... Мьяданандрьяна... из галактики... Амбатофинандрахана... верите?
- Ну а как же, - тётя Надя улыбнулась. - Тебе да не верить, кому тогда? Чем ты Зорьку-то нашу так шандарахнула? Аж искры меж рогов...
- Это... не я... это... защитник, - девочка показала браслет на запястье. - Он... сам... устраняет угрозу... хозяйке... автоматически... я его только включила... испугалась потому что... простите...
- Ну и ладно, ну и проехали, - вновь тепло улыбнулась женщина.
- У нас там... никогда не бывает... так темно... - Ниу всё никак не могла справиться с колотившей её дрожью. - Днём светит солнце... а ночью противосолнце... оно... на гало-орбите... обращается... в точке либрации... и всегда... на ночную сторону... солнечный свет отражает...
Новый раскат зубной кастаньетной дроби.
- А когда я... звёзды увидела... на небе... мне показалось... что космос проглотил всё вообще... и теперь вокруг... только чёрная мёртвая пустота... будет всегда...
- Маленькая ты моя, - тётя Надя всё гладила малышку по головке. - Как же вы не боитесь летать-то в космосе, раз такое дело? Там же страшно должно быть.
- Конечно... страшно... как же может быть не страшно... когда вокруг чёрная пустота, наполненная смертью? Только иного пути нет у нас... чтобы суметь достойно жить, надо научиться проходить сквозь страх смерти... так мама моя говорит... а она не врёт... никогда... не то что я...