- Да! Ещё! Я хочу ещё!
Его колотило. Он упал на спину, совсем обезумев от возбуждения, порциями выплёвывая из пениса сперму. Том зажмурился и вылился ему на бедро, бухаясь рядом.
- Как же тут воняет! – отдышавшись, пожаловался юноша.
- Не без этого.
Они проснулись ночью, поели и их марафон продолжился. На пятый день Билл почувствовал себя как нельзя лучше. Он встал утром и улыбнулся. Никакой чудовищной боли, ничего не тянуло, не беспокоило. Мысли были чисты и максимально невинны. Но вот рядом с ним лежала целая проблема. Он встал, помылся и с каким-то садистским удовольствием надел трусы впервые за эти дни. Одежда была разбросана по всей спальне. Что-то было не так, что-то смутило его, но француз предпочёл не задумываться. Билл распахнул окна, закутался в халат и вышел. Он должен выставить Томаса из дома. Теперь он нежеланный гость. По опыту Бэль Омм знал, что такие отвязываются, если предложить им денег. В случае с немцем – большую сумму денег. Он явно не богат, потому что ещё не президент концерна. Так что можно было бы предложить ему сделку.
На кухне Оли уже сервировала стол на двоих.
- Не надо. Я буду есть один.
- А как же герр Мэхорд?
- Он спит и поест сам, без меня.
- Как скажете, Билл.
Юноша открыл новостное окно, раскрыл панель и стал просматривать дела. Но мысли всё равно возвращались к самцу, который спал в гостевой спальне. Чёрт бы его побрал.
- Оли, - остановил он женщину, - надеюсь, никто не знает, что в период карантина у нас был гость?
- Разумеется, месье.
Кофе показался ему божественным даром. Как хорошо быть просто человеком! С удовольствием он поел, прочёл новости и написал Тони. Томас спустился уже поздним утром. На нём были джинсы, майка и отвратительные, дешёвые кеды, он потянулся на ходу и улыбнулся Биллу.
- Нам нужно поговорить, - начал тот.
- Давай, - немец посмотрел на него, усевшись напротив, уже жуя.
- Я хотел выразить благодарность тебе за то, что ты помог мне в нелёгкий момент. Я ненавижу свою природу и до сих пор не могу её принять, смириться. Спасибо тебе. Но всё то, что было, не должно повториться.
- Это почему же? – Том в момент поменялся в лице.
- Ты прекрасно знаешь причину, - надменно выдал юноша.
Мэхорд поставил чашку на стол, чуть скривил губы и злобно посмотрел на любовника.
- Разве я не ясно дал понять, что ты мой? Всё, точка, абзац.
- Я не имею права на это, - спокойно ответил Билл. – Мы не пара друг другу.
Томас встал. Он разозлился и теперь пыхтел, как бык.
- То есть, спасибо мне за секс – вали?
- Примерно так, только в более вежливой форме.
- Ну ты и дрянь!
Билл тоже вскочил. Он швырнул в него кружку, но немец вовремя увернулся. И только сейчас Бэль Омм понял, что не так: у него слегка изменился запах. Ноги подкосились, от осознания он чуть в обморок не упал.
- Ты... гнида ты скабрезная, ты пометил меня!
- Да потому что ты мой, тупица!
- Как ты мог? – Билл уже зашёлся рыданиями, уткнувшись в ладони. – Как? Кто дал тебе право?
Он всхлипнул и затрясся плечами. Обида и боль одолели омегу. Что же теперь с ним будет?
- Как я не мог? Соблазн был велик. Мы теперь повязаны.
- Скот, - Билл кинулся к нему и начал долбить в грудь. – Теперь ни одна свободная альфа не посмотрит в мою сторону, потому что я пахну другим. Я не смогу создать семью, если только со вдовцом или разведённым. А ты понимаешь, как редко такое случается? Ты обрёк меня на одиночество! И всё ради чего – секса? Мразь!
Том взял его за запястья и поцеловал, попытавшись успокоить. Но злость была сильнее, чем желание в Билле. Он оттолкнул парня и заныл сильнее.
- Убирайся! Сваливай, пока я не убил тебя прямо здесь. Ты обесчестил меня, ты воспользовался мной и ты пометил. Пометил! – взвыл Бэль Омм, не замечая, что на его крик сбежалась вся прислуга. – Ты поступил бесчестно и подло.
Он плакал, не в силах остановить поток слёз. Мэхорд смотрел на него с презрением и тоской. Не ожидал он такого окончания их марафона. Француз обозлился ещё больше оттого, что Томас молчит, поэтому залепил ему смачную пощёчину, содрогнувшись. Тот отошёл на шаг. Он был напряжён и расстроен.
- Уходи, - уже спокойно сказал Билл, вытерев слёзы. – Уходи и не возвращайся, даже если позову. Не смей появляться здесь. Даже если я умирать буду от возбуждения, ты пройдёшь мимо, иначе я воспользуюсь всей своей властью и выжгу тебя из каждого реестра в этом грёбанном мире.
- Сукин сын, - отозвался немец.
- Выметайся, - чётко произнёс Бэль Омм, развернулся и вышел из кухни.
Он уехал. В чём был, даже не поднялся в спальню. Билл был в своей, где не пахло ими. Оли сказала, что герр Мэхорд просто попросил принести личные вещи и вызвать ему машину. Дождался её на крыльце, не оставшись в их доме ни на минуту дольше. Угрызение совести точило юношу. Он хотел, чтобы разговор прошёл как можно мягче, чтобы Томас понял... ну нельзя им быть вместе, никак. Омега лежал на кровати, смотрел на принесённые прислугой вещи любовника и тихо плакал. Ему было обидно, что судьба распорядилась иначе, что рок настиг их, что общество именно такое и уже ничего не изменишь. Можно было бы бороться, но он как капля в море, да и без поддержки немца – никто. Помеченный и брошенный. Одинокий омежка из чистокровной семьи. Ничем, в сущности, не отличающийся от шлака. Его поимели и оставили, только есть разительное отличие – своего альфу он прогнал сам.
После близости ему стало хуже. Он тосковал и постоянно падал духом. Выйдя на работу, попытался сосредоточиться на делах, сделках, клиентах, продуктах – но в голове прокручивались их дни и ночи, где они были вдвоём. Как Билл раздражался излишнему позитиву Мэхорда, а тот обнимал и звонко хохотал прямо на ухо. Как брал его, мягко подчиняя, что казалось, будто бы он хотел всего этого сам.
Многие заметили, что запах босса изменился. Бетам до этого было хоть бы что, а вот альфы тут же отворачивались. Словно им было стыдно: они посмотрели на чужое. В такие минуты Бэль Омм чувствовал себя вещью, поэтому злился, а потом вновь накатывала апатия.
Через неделю он попросил Тони заказать ему билет в Берлин. Всё же Юлиус заслуживал уважения, нужно было приехать. Но лететь в город, который породил его альфу – не хотелось катастрофически. Билл боялся, что там всё будет кричать о Томасе.
Берлин показался ему заурядным и серым. Чересчур высокие здания напоминали ему россыпь угрей на ровном лице, угнетённость давила. Из ныне живущих никто не вспоминает теперь, что этот город был когда-то столицей мощного государства. Теперь же он походил на собственную тень. Бэль Омм подумал, что пару сотен лет назад Берлин был красавцем. Многие потомственные чистокровные семьи остались здесь, даже когда пришла разруха. Но лоска не было. Всё ушло в историю.
Юлиус жил в загородном особняке. Они ещё остались приватной территорией. Дом казался на фоне захудалости дворцом. Кошмар! А ведь раньше, наверное, здесь были разбиты поля, засеянные зерновыми или усыпанные цветами. Прислуга проводила юношу на третий этаж. Мужчина, что лежал на кровати, не был похож на того, который сидел в его конференц-зале больше полугода назад.
- Юлиус, что же с Вами? – тут же кинулся к нему Билл. – Что поедает Вас, милый друг?
- Рак. Увы, осталось мне недолго, поэтому я позвал Вас на этот разговор, пока ещё в состоянии говорить внятно.
Начал он с того, что был опечален отсутствием Томаса в этот момент, как своего преемника, ведь тот сейчас возглавляет концерн. Затем разговор плавно перешёл на тему их сотрудничества. Юлиус видел в этом благо, которое поспособствует ни одному поколению. Попросил держаться намеченного курса и не сворачивать. Он хотел, чтобы они не ссорились и принимали решения единодушно. Когда Бэль Омм спросил, почему именно Томас его преемник – старик не ответил. Они помолчали. Биллу принесли чай. Ему было больно смотреть на мужчину. Тот угасал до ужаса быстро.
- Месье Бэль Омм, - начал Юлиус, тут же переходя на неформальное общение, - мальчик, перед тем, как ты уйдёшь, я хочу высказать тебе своё самое заветное желание.
Француз подвинул кресло ближе к кровати.
- Ты молод. Молод и Томас. Я возлагаю на вас надежды. Я постеснялся сказать вам это сразу и с глазу на глаз, подумав, что вы сочтёте меня выжившим из ума стариком. Билл, - он протянул свою хилую руку, - прошу тебя, как просил Томаса, подумать над тем, что я сейчас скажу. Мы живём в скучное и слишком дисциплинированное время. Ты видел, что порядки сделали с городом, в котором я родился. Остались лишь несколько процветающих районов – всё остальное можно смело сносить. Я не хочу, чтобы фирма пришла в упадок. Томасу я верю, но ему не хватит власти. Он уязвим. Ты знаешь причины. Дай мне слово, что подумаешь вот над чем, - мужчина сглотнул и крепче сжал молодую ладонь. – Слияние. Пускай не сейчас, не через десять лет, но когда-нибудь. В ваших руках будут жизни миллионов, будет власть, о которой вы оба никогда не мечтали. Только благодаря слиянию вы возвыситесь, вы обретёте мощь и сможете манипулировать массами, вы сможете исправить огрехи. Билл, подумай, дай слово.
- Даю.
- Если два концерна сольются в один, половина Европы будет ваша. Вы станете контролировать практически все потоки. Только представь, что последует за этим решением. Я понимаю, сейчас это кажется абсолютным бредом и безрассудством, но если расписать стратегию на пару десятков лет вперёд – я окажусь прав. Вы оба, вы под пристальным взором, Билл. Ты омега, Томас грязнокровный. Но вместе вы сможете запустить клин в сердцевину современного идиотизма, потому что сильнее вас не будет никого.
Он закончил, опять сглотнул и убрал руку. Билл моргал, только сейчас заметив, что привстал над ним, смотря во все глаза. Юлиус сделал передышку, улыбнулся и попрощался. Бэль Омм всего лишь кивнул, удалившись.
Он был прав. Центр Берлина не казался таким кошмарным, как его окрестности, но в этой фальшивой роскоши не было ничего стоящего. Юноша решил перекусить, потому что его самолёт пока стоял на дозаправке. Он смотрел по сторонам, и ему нравилось то, что он видит, хоть это и было остаточным от былого гламура. Билл был впервые здесь, но вернуться его почему-то не тянуло. Когда он сел в самолёт, то тут же задумался над словами Юлиуса. Тот определённо слетел с катушек. Слияние? Ну что за бред! Если одна фирма, к примеру, делает хорошо плату, а другая - спец в экранах, то не факт, что они смогут создать нереальную телевизионную панель, на которой разбогатеют. Да, в их ситуации речь о другом, но принцип тот же. Бэль Омма аж передёрнуло от мысли, что ему придётся работать с Мэхордом. Не будет такого. Семья его тогда просто задушит и кинет в клинику, в которой он и стухнет. Никто и никогда этого не позволит. И Томас не хуже его это понимает.
В тот день, только прилетев, его стошнило. Он погрешил на берлинскую стряпню, но потом понял, что это не было случайностью. С каждой неделей ему становилось хреновее. Порой ночью он открывал глаза и видел себя на кровати, сжимая пиджак Тома, нюхая его и даже скуля. В другой день на него нападала сонливость или лень. Тони приходилось повторять одно предложение по несколько раз. Билл потел, постоянно жаловался на усталость, мог сидеть на своём кресле в офисе и залипнуть. Просто смотреть в стену и ни о чём не думать.
- Знаете, месье, Вам надо бы сходить к врачу.
Оли стояла в халате. На часах было три ночи, а Билл трескал мороженое, завернувшись в огромное одеяло.
- Я в норме.
- Вовсе нет, - настояла женщина. – Я настаиваю. Скажите Апиби, чтобы назначил Вам встречу.
Билл упирался ровно ещё одну неделю, а потом рвать его начало с удвоенной силой. Юноша злился на свою глупость и малодушие. Вот надо же было поесть в Берлине, сто процентов у него в пище было что-то мерзкое. А может и паразит завёлся. Тогда выводить его надо будет целый месяц!
Он пошёл на приём к врачу и высказал свои опасения. Тот кивнул, заверив, что родители или иные родственники не узнают. Всё-таки со своими проблемами он может справиться сам.
Через четыре дня, весь измотанный от тошноты и усталости, Билл услышал вердикт:
- Вы были отчасти правы, месье, только паразит сидит в Вас другого рода.
И доктор почему-то улыбнулся.
- Я Вас не понял.
- Вы беременны, Билл.
Его огрели словами, как тяжёлым предметом. Он открыл рот и подскочил.
- Вы уверены?
- Абсолютно. Вы понесли. Поздравляю.
- Увы, не с чем, - кисло отозвался пациент.
Врач настоял на обследованиях. Билл лежал на койках или просто сидел перед аппаратом, не думая ни о чём. У него взяли анализы, выписали витамины, затем отправили домой.
Он не помнил, что с ним делали, как он сел в машину и доехал. Все стояли в холле и ждали результатов, потому что волновались за хозяина.
- Месье, - обратился к нему Апиби, - объявить дни карантина?
- Нет.
И все разошлись. Омега зашёл в свою комнату и сел на кровать. Впервые за несколько часов сознание прояснилось. Томас избавил его от течки, пометил, ушёл, потому что его прогнали, а теперь ещё и выяснилось, что обрюхатил. Ну какой дебил заявляется к омеге без презерватива? Отлично парень постарался. Взял и сломал Биллу жизнь. Занёс над головой хрустальную вазу и швырнул на бетонный пол. Бэль Омм тоже виноват. Он посмотрел в окно. И сейчас с решительной точностью понял, что ребёнка он не оставит. Юноша брезгливо посмотрел на свой живот, который не был даже выпуклым, прикинул, что там внутри лишь плод, у которого даже сердца нет. Так что ему переживать?