Я глянул мельком на Женьку. Но нет, тот не собирался разбираться с этим, сосредоточенно раскладывая перед собой инструментарий. Он явно нацелился в этот вечер разобраться со старой «тулкой», приводя её в порядок. А Юрке предоставлял свободу для экспериментов.
- Я всё! Жду сказку! – сообщил из постели счастливый Чуда.
Он сиял каждой своей веснушкой от предвкушения. И лежал, тесно завёрнутый в одеяло, словно гусеница в кокон.
Вот в кого такой концентрированный фейерверк пистонов?
Но я щадить не стал.
- Подъём!
Юрка вскинул удивлённые глазищи, но послушался сразу. Стал с трудом выпутываться из спеленавшего одеяла. Пинался, крутился, пыхтел, но выбраться не получалось – плед цепко держал в своих тёплых надёжных объятьях. Юрка сильно дёрнулся, ещё раз и, стихнув, расстроенно посмотрел на меня.
Пришлось за дело взяться мне. Вытащить из-под мелкого край одеяла и выпустить узника собственной глупости на волю. Юрка шмыгнул мимо меня и встал рядышком, перебирая босыми ногами в нетерпении.
Я вскинул одеяло над постелью и снова застелил его ровным слоем. Аккуратно откинул угол и показал Юрке:
- Теперь ложись. И накрывайся.
Чуда недоверчиво посмотрел на меня, растерянно улыбнулся и теперь уже забрался под одеяло, как нужно. Урок был усвоен.
Присев рядом на край постели я поправил плед, подтолкнул под худющие мальчишеские ноги и задумался. О чём рассказывать-то? Как за спасением, кинул взгляд на Женьку. Но тот, отрешившись от всего, занимался «тулкой». Мягко водил наждачной бумагой, сглаживая потемневший от сырости приклад.
- Понимаешь, Юр, - осторожно начал я. – У меня в памяти и сказок-то почти не осталось…
- Ну, Бори-и-ис, - с несчастным видом протянул Чуда.
- Про золушку помню, - честно признался я. – Ещё про принцессу на горошине. И про ослиную шкуру. И чуть-чуть – про несмеяну. Что тебе рассказать?
Юрка фыркнул:
- Что я тебе, девчонка какая?
- Конечно, не девчонка, - признал я. – Просто в моём детстве мне сказок не читали. А потом – у меня же дочка была, Юр. Только для неё я сказки и читал…
Юрка открыл рот что-то сказать, но потом резко передумал. Нахмурился, сжал губы, напряжённо разглядывая меня. Вроде и не с чего. Особых тайн я не раскрыл, да и не мелкому пацанёнку переживать за старика. Не так ли? За спиной у меня затихло мерное движение наждачки по дереву. Я обернулся. И Женька мгновенно углубился в работу, словно только что не смотрел мне в спину тяжёлым взглядом.
- Ладно, - вздохнул Чуда. – Тогда расскажи мне о тэра.
- О чём? – я чуть не поперхнулся.
- Ну, о нас. Как мы пришли, когда, зачем. Вместо сказки.
Я задумался. Чтобы вед, пусть даже настолько юный, спрашивал о таких простых вещах, да ещё и в качестве сказки на ночь? Но Юрка, слыша мои мысли, только пожал плечами:
- Ну и что такого? Ты же сказок не знаешь. Расскажи, что знаешь, но вроде как сказку.
И завозился, устраиваясь удобнее в ожидании.
Я задумчиво поправил одеяло. Запросы у Юрки оказались под стать его характеру – легко и просто не получится. Я в былое своё время отцом не сильно-то и радовал дочурку вечерними сказками, отдавая вечернее время для её общения с матерью. И только смотрел издалека на их добрый тихий смех и перешёптывания, иногда ворчал, иногда разгонял спать пораньше. Но всегда знал, что вот они, мои девочки, рядышком, счастливые и мирные. Под моей защитой. И под Сашкиной. Да, вот, не доглядели мы…
- Ну? – требовательно перебил Юрка. – Начинай! Жили-были…
Я усмехнулся. Вот, ведь, настырное рыжее счастье!
- Жили-были, не тужили, - послушно начал я. – В общем, в одном царстве-государстве, в параллельном Пределе, давным-давно жили тэра, светлые да умные. Можно было бы назвать их людьми, да язык не поворачивается, потому что у тэра совсем не было тел. Носились они сгустками света по небу, и могли совершать любые чудеса силой своих мыслей и желаний. Прямо как один знакомый мне маленький такой рыжий вед…
Юрка азартно завозился и захихикал, скрываясь в ладошки.
- Конечно же, тэра приходилось очень серьёзно воспитывать своих маленьких тэреян, потому что, когда можешь силой желания сделать всё, что захочется, то нужно уметь желать правильно и в нужных размерах. А то пожелаешь ты, например, себе домашнего питомца, да так сильно пожелаешь, что – раз! – и получишь слона! Да такого огромного и привязчивого, что просто ужас. Куда ты – туда и он. А ведь слон не везде влезть может, да?
Глаза у Юрки сверкали, ладошки скрывали тихий смех, и разливалась над постелью, над миром вокруг благость домашнего уюта.
- Но однажды случилась в этом мире большая беда. И стал Предел тэра умирать. Солнышко стало чахнуть, звёзды вянуть, а земля черстветь. И тэра поняли, что ничто не остановит умирания их мира – ни желания, ни мысли. Мог спасти их мир только очень могущественный тэра, умеющий мечтать сильнее всех, но такой в ту пору ещё не родился.
- А если бы родился? – встрял неугомонный Чуда.
- Тогда бы, наверное, смог.
- И мы бы сюда не пришли?
- Не пришли.
- А если он теперь родится? Или в следующем веке? Он же на Земле же уже родится? И что тогда? – не отстал Чуда.
- Тогда будет возвращать наш Предел к жизни, - терпеливо объяснил я.
- И что, мы тогда отсюда уедем? Совсем-совсем? Все-все? А если я не хочу, если мне здесь нравится? – задумчиво протянул Юрка.
- Тогда останешься, - отрезал я. – Юр! Тебе сказку или ты хочешь просто так поболтать?
- Молчу! – сложил он ладошки молитвенно и с видом истинного ангелочка замер на подушке.
Откашлявшись, я снова сосредоточился на истории.
- Итак. Стали они искать себе новый дом, куда можно было сбежать от умирания их мира. И нашли себе Землю – Терию. Только вот беда – была та Земля намного ниже по лесенке магии, в ней даже - представь себе – у всех были тела из костей, мяса и кожи и никто не умел силой желаний создавать вещи или события. Долго думали тэра, думали, но вскоре поняли, что деваться некуда – только Терия подходила для их жизни. И тогда мудрейшие решили – тэра будут жить на Земле, и, чтобы не было соблазна у них править этим миром, будут рождаться, как обычные люди, и жить, как обычные люди. Конечно, сила их никуда не делась и оставалась с ними, но всё-таки тела ограничивали их. Тогда все тэра принесли клятву Рода – самую тяжёлую клятву в их Пределе, сильнее, чем клятва Слова! - что никогда не станут править миром людей, давая им самим решить свою судьбу, и будут защищать мир людей как свой собственный. Принесли они такую клятву и пришли на землю – жить среди людей. Вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец.
Обиженный Юрка захлопал глазищами, словно вот-вот расплачется.
- Нет! – заныл он, - Я так не играю! Это же нечестно! Ну, Борисла-а-ав…
- Но это всё, что я знаю.
- Не всё! Не всё! А тархи? А Храм? А вообще? – затянул он.
И по его обиженной сопящей мордочке становилось ясно сразу, что либо я сдамся, либо на мою голову падут все громы и молнии. И если от простого пацана это, скорее, забавно, то от мелкого настырного веда может быть даже смертельно. При том, что его вины в этом и не будет. Пришлось сдаться.
- Ладно-ладно. Что тебе про тархов рассказать?
Юрка рассеянно почесал нос ладошкой, хитро оглядел потолок, потом постучал пальцем по губе, делая вид, что задумался. Только исчерпав запас актёрских ужимок, он устроился на подушке удобнее и сообщил:
- Расскажи про двоицу!
Я опешил, а за спиной даже задержалось и сбилось с ритма привычное «вжик-вжик» наждачкой по дереву.
- А тебе-то зачем это? – не нашёлся, что ответить я.
Юрка насупился и важно скрестил руки на груди:
- Я – вед или не вед?
Оставалось только пожать плечами. И попробовать вразумить дитя, аккуратно подбирая слова.
- Вед, конечно. Но двоица… это как бы и не для ведов. Это внутреннее, тархово…
Юрка посмотрел на меня, как на идиота.
- Веды тархов водят? Водят! Значит, и мне водить надо. А у меня знаний нет!
Внезапное понимание – для чего ему эти знания - аж пронзило ознобом от крестца до затылка.
Сзади лязгнул металл.
- Так! Довольно!
Женька поднялся напружинено, словно взведённый. Его яркие эмоции резко ворвались в чувство Присутствия – словно огнём от него полыхнуло. А Евгений, подступив, неопределённо дёрнул «тулкой» где-то сбоку. Куда, зачем, почему - понять я не успел. А вот отреагировать – успел.
Махнул рукой, убирая смазанную тень оружия. И тут же оказался на ногах, лицом к потенциальному противнику. Второе движение выстрелило в его сторону уже настоящей угрозой.
Женька и в непосредственном столкновении оказался хорош!
Нырнул в сторону, пришёлся прикладом мне в плечо и тут же разорвал дистанцию. Замер в трёх шагах – сразу и не сблизишься – в положении наизготовку, с ружьём, крепко сжатым в руках и готовым к рукопашной.
- Жаня! Борислав!
Юрка рывком вскочил на колени и, вытянувшись струной, распластал руки в стороны, словно в состоянии вот так легко, одним жестом, развести по углам двух сорвавшихся с цепи тархов! С другой стороны – может и в силах. Если вот мы, два дурака, стоим и молчим, пугаясь неосторожных движений – своих и противника. Стоим, замерев, а Юрка, дрожа всем телом от напряжения, крутит головой с одного на другого, боясь любого действия.
- Жаня… Пожалуйста, не надо. Выйди, пожалуйста.
Но Женька стоит, не отзываясь, не шевелясь, понимая, что любое движение сейчас может быть оценено двояко. Скулы его заострились, бледность залила лицо, и тёмный взгляд исподлобья оставался настороженным.
- Борислав, - запинаясь, позвал Чуда. – Пожалуйста. Доскажи мне сказку…
Я не шевелился, не отводя взгляда от Женьки. И тот тоже уже тяготился произошедшей нелепостью и теперь, глядя исподлобья, ждал моих действий. Будь мы в Храме, каждый из нас был бы формально прав в обороне своей зоны. Только здесь – не храм. Не братство, не законы внутренних уложений школ. Зато тут есть мелкое Чудо, которое настойчиво тянет за рукав обратно к постели и умоляюще смотрит в спину.
- Ну, пожалуйста…
Женька отвёл взгляд первым. И медленно опустил «тулку».
Я не стал задерживаться, чтобы не вызывать в нём сожалений, и сделал шаг назад, к постели.
Женька слаженно шагнул в сторону, отдаляясь.
Я - ещё шаг назад. И упёрся в кровать. И тут же Юрка бросился мне на шею, со всей силой обхватывая тонкими ручонками и связывая объятием плечи. Конечно, случись что, - его несложно будет стряхнуть обратно на постель и ввязаться в бой. Только внутри крепла уверенность – бой не случится. Потому только подхватил его дрожащие ладошки на груди – чтобы не сорвался от бессилия неумелый замок, чтобы не упал рыжий Чуда.
Женька болезненно сморщился, словно жилу порвал, и, отвернувшись, прошёл мимо нас на кухню. Загрохотал там отодвигаемой посудой, пристраивая «тулку» на столе.
- Уф, - выдохнул мне в ухо Чуда. – Всё…
- Всё, - пробурчал я, снимая с себя мелкого. – А если бы некоторые рыжие бесята не наглели, то «всё» случалось бы быстрее и проще.
Юрка виновато засопел и сжался, словно ёжик от навязчивого поглаживания. Так я его и уложил обратно на постель, свёрнутым в калачик и сопящим от обиды. То ли на себя, то ли на нас. Укрыл одеялом и хотел, было, уйти. Но Чуда вцепился мне в рукав – не оторвёшь!
- Борис, - он смотрел на удивление серьёзно. – Не ходи…
Я молча сел на край постели. Мальчонка прав. Всем надо остыть, разобраться в себе, в том, почему так глупо всё складывается. Я обернулся на Женьку. Тот сидел за столом, спиной к нам, и методично шкурил приклад. Равномерно и бесстрастно. Вот ведь, нескладушка какая. Вот ни с кем никогда не ссорился так по пустякам! Что дома, в своём Храме, что на границе, где приходилось в дозоре жить, а всегда с тархами сходился легко и просто. Пары-тройки фраз хватало, чтобы идентифицировать «своего» и выяснить старшинство, чтобы доверить спину или самому встать за сильное плечо. А тут – как сглазили!
- Ты неправильно думаешь, - покачал головой Юрка. – По-дурацки.
Смотрел он серьёзно и печально, словно ещё минуту назад не озорничал, обезьяньими ужимками забавляясь над нами.
- А как нужно думать? – холодно поинтересовался я. – Великий вед подскажет глупому тарху?
Чуда вздохнул и схватился за мою руку:
- Я не великий, - скривился он. – А ты не глупый. Просто ничего не понял ещё!
Ну, хоть это хорошо! Обрадовал…
- И что я должен, по-твоему, понять?
- Ну что ты, как маленький! – поморщился Чуда и в сердцах оттолкнул меня. – Ты же тарх, а не я!
На кухне жёстко чиркнул по полу отодвигаемый стул. Я обернулся на звук.
Женька резко встал и, подхватив с вешалки куртку, вышел, хлопнув дверью. Полуразобранная «тулка» сиротливо замерла на столе.
- Ну, вот, - огорчился Чуда. – Он понял…
Вот, ведь, незадача. А я-то ещё нет! Что-то такое особенное не понял, о чём все уже вокруг догадались. Юрка посмотрел на меня подозрительно, как на кретина, но тут же вздохнул, словно трудолюбивый ученик над сложной задачей:
- Расскажи мне о двоице, - потребовал он и заёрзал на подушке, устраивая себе уютную лежанку.
Я почесал щетину и пожал плечами. В конце концов, какая разница – сейчас я ему расскажу или через некоторое время он узнает от других? Ведь с иными Подобными жизнь всё равно его столкнёт, сколько бы сейчас мы не бегали и не оберегали его. Да и нет никакого секрета в этом. Просто ведам обычно нет дела до того, как тархи работают. А вот этому мелкому почему-то хочется знать.
- Двоица – это боевая пара тархов. Вот и всё. Ведёт и командует старший, младший защищает спину. Это самая стойкая связка у тархов. Выбирают младших-старших до смерти одного из пары или на всю жизнь. В двоице друг друга старший-младший ощущают, как единое целое - мысли, чувства, отношения. Это очень помогает в бою, не приходится тратить время на общение. Говорят, что это связано с тем, что многие истинные тэра, когда на Землю переходили в человеческие тела, не могли возродиться в одном теле, и им требовалось делить своё существо на осколки и их уже вкладывать в тела. Но это враки, просто бывают тархи с глубоким самосознанием и с сознанием, нацеленным на других, вот и всё. И ничего интересного, как видишь. И никакой сказки тут нет. Ни магии, ни волшебства, ни ведовства.
Чуда хитро сощурился и торжественно заявил:
- Врёшь! Есть!
Я пожал плечами снова. Что толку спорить? Нет магии в том, что однажды встречаешь такого ведущего, за которым готов в огонь и воду – настолько от него веет силой и светом! Или заметишь бойца в толпе, вроде и неприметного среди остальных, а сразу понимаешь – ему можно доверить спину, уже не оглядываясь. Это не магия, это так, развитое чувство Присутствия, когда ещё даже не увидел, а уже почуял настроенность человека, его взгляды, его пристрастия, сравнил со своими и осознал – «свой»! Остальное решает только уровень подготовки и внутренней силы - той, которую тархам мир не додал, зато с лихвой наделил ведов. Вот таких мелких и вреднючих. Смотрящих хитро, словно читающих мысли.
- Нету у тархов магии в двоице, - повторил я. – Разве только…
И язык прикусил.
Есть магия. Одна из самых древних на этой Земле. Принесённая в этот Предел ещё из мира тэра. Магия ведомства. Магия Тисов. Особой касты среди тархов. Магия, которая делает воинов вечными младшими. Для кого-то – дорогой игрушкой, для кого-то – единственным спасением от собственной никчёмности в роли «ведущего», но для большинства – возможностью жить, не боясь удара в спину. Единственная магия тархов, меняющая судьбу и душу.
Обернулся на кухню. Нет Женьки, только «тулка» сиротливо лежит на столе, да на спинке стула висит джинсовая рубашка. Закрыл глаза, вызывая внутри образ Просо. Вспомнил его поведение, повадки, движения, мимику. Как ходит. Куда смотрит. Где стоит, когда общается. Как разговаривает. Всё – практически обычное, но всё-таки, всё-таки… Может быть?