Аннотация:
О ком эта повесть? Возможно, о ситхе, который прошел последнее испытание Темной Стороны и стал свободен. Или об ученике, безжалостно брошенном собственным учителем. Или просто о двадцатидвухлетнем парне, чье боевое рвение поквитаться с врагами принесло ему лишь сломанную жизнь. Все ответы верны, когда это история Дарта Мола.
По мотивам киносаги «Звездные войны». Приурочено к годовщине выхода на экраны "Призрачной угрозы".
Уточнять у автора/переводчика
Произведение не соответствует новому канону, содержит немало отсылок на т.н. «легенды». Я никому не стремлюсь навязать свое видение «каноничности»: те, кому новый канон по душе, могут смело воспринимать описанные события просто как иридонийскую легенду.
Я придерживаюсь теории, что Сила - это субстанция, способная чувствовать и логически мыслить, почти как некое божество. С этой позиции ее проявления и изображены в повести.
Кроме того, многие моменты повествования могут иметь некий символический подтекст, который является даже более важным, чем их прямое содержание.
Обложка и иллюстрации http://sareenavonshinnok.deviantart.com/gallery/54504829/The-Phantom-Pain
«Я не говорю об ученике. Он и помыслить не должен о том, чтобы стать истинным Лордом Ситхов. Только знатоком маскировки и рукопашного боя. Орудием, от которого мы избавимся, как только нужда в нем отпадет»
Дарт Сидиус
«Я отдался Темной Стороне… и Темная Сторона приняла меня»
Дарт Мол
«Там в вышине, там в вышине,
Не знаешь, где можешь сорваться.
Там в вышине, там в вышине
Великий может никем оказаться»
Народная мудрость
Орсис, 961 год после РР
Красный узор был нарисован на белом фоне кровью. Кровью иридонийского забрака, лучшего студента Академии Боевых Искусств Орсиса, юного ситха-ученика, которому было суждено обрести титул Темного Лорда. Родителями, которых он не знал, ему было дано имя Мол – под стать будущему могуществу и великим свершениям, которые они пророчили своему сыну.
Ты же знаешь, что космос жив?
Эта бездна глядит на нас,
Мрачно-черную пасть открыв,
Мириадами белых глаз.
Но души нет в глазах ее,
Как тоски в закатном луче.
Я готова отдать ей все
За твою руку на плече.
Эти стихи читала Далин – темноволосая девушка человеческой расы. Музыка девичьего голоса, пропахший морем туман и призрачный свет луны превращали в ритуал или мистерию то, что происходило в зеленоватых сумерках Орсиса. В центре площадки перед Академией, просто под открытым небом стоял стул. Юный Мол сидел на этом стуле; глубокие вечерние тени с четкостью гравюры подчеркивали рельеф мускулов на его оголенном торсе. Забраку было только пятнадцать стандартных лет, но он уже обладал закаленным телом воина, выкованным строгим режимом тренировок и испытаний. Рядом с Молом стояла его однокурсница, статная черноглазая наутоланка Килинди Матако. Она, чуть склонившись над забраком, делала что-то с его левым ухом. На белоснежной ткани полотенца, которое покрывало левое плечо и шею иридонийца, рдел узор мелких кровавых пятен. Далин, приковав взор к датападу, ходила кругами по площадке вокруг этой странной пары и продолжала зачитывать чувственные строки:
Сколько стоит моя слеза?
Это знает одна луна.
Как у зверя, твои глаза –
Гипнотична их глубина.
В небе серп молодой луны
Словно в ухе твоем серьга –
Память дикой чужой земли,
Где ты бросил след сапога.
От тебя она, как и я,
Знала лишь оружейный звон.
Мне нет места подле тебя –
Ты ведь с бездною обручен.
Килинди сделала шаг в сторону от Мола. Холодно-зеленая кожа ее рук была покрыта следами его крови. Наутоланка сняла полотенце с плеча парня и краем ткани протерла ухо забрака. Потом она протянула ему небольшое квадратное зеркало – и Мол смог увидеть небольшую серебряную серьгу в хряще своего уха.
- Ну как? – спросила его Килинди.
- Тяжелый изотоп, - сдержанно проговорил забрак.
- Теперь ты не посмеешь говорить, что забудешь меня? – произнесла наутоланка, кладя руки ему на плечи.
Ответом на ее вопрос было молчание. Или строки, которые читала Далин, нарушая вечернюю тишину:
А я вижу страшные сны:
Те, где бездна берет свое.
И объятья ее черны.
И закрыты глаза ее.
Нет, не ты эту выбрал тьму!
Но она избрала тебя.
Все равно, стоя на краю,
Ты уже не зови меня.
Странной меланхолией были пронизаны сумерки Орсиса, хотя причин для этого не предвиделось. По крайней мере, их не могли ощутить те, кому не суждено было познать пути Великой Силы.
Из тени на площадку вышел крупный, рослый, хоть и столь же юный, как все студенты, абиссин. Белый свет луны, отражавшийся в его глазу с узким зрачком, выхватывал из мрака особенности его грязно-зеленого лица – шрамы на носу и скулах. Шрамы были крайне редким явлением для расы абиссинов, отличающейся быстрой регенерацией тканей. Имя этого студента было Далок, и семь лет назад он стал первым в Академии Орсиса, кто сразился с Молом. Забрак показал себя абсолютно бесстрашным, самоуверенным не без причины и в некотором смысле диким. Этот иридониец сумел наградить молодого абиссина уродливыми боевыми отметинами! Тем не менее, в тот день Далок глубоко зауважал Мола.
- Вы совсем с ума сошли? У нас завтра стрельбы, – обратился к однокурсникам Далок с некой иронией, тоже пропитанной мрачностью этой ночи.
- Что тебе нужно? – ответила Далин так, чтобы он понял, что его здесь никто не ждал, он был здесь лишним. Двое других присутствующих вовсе не хотели замечать абиссина.
- Да так, - вздохнул Далок, - хотел напроситься к вам в команду. На завтра.
После этих слов произошло то, чего абиссин хотел бы избежать, но все же он знал, что столкнется с этим. Мол посмотрел на него, просто сжигая его глазами. Этот забрак ненавидел командную игру как таковую – об этом знали все в Академии. И если уж ему приходилось мириться с системой обучения, принятой на Орсисе, то он не пускал в свою команду кого попало, хотя формальным лидером учитель Трезза назначал Килинди, чтобы умерить самомнение юного иридонийца. И словно саркастично смеясь над этим фактом, Мол обернулся к наутоланке и нехотя произнес:
- Ну что, капитан, нам на стрельбах нужен циклоп?
Далока передернуло.
- Вообще-то у нас за такие слова убивают, - показывая зубы, заявил он.
Он, конечно, имел право злиться, но не собирался диктовать свои законы на чужой планете – он просто сообщил факт, пусть и с некой просьбой в будущем уважать нравы его расы. Но Мол воспринял его слова как серьезный выпад. Забрак встал и сделал шаг вперед. И как он смотрел на абиссина, который был в полтора раза выше его! С таким вызовом и чувством собственного превосходства. Со сдержанной яростью. Как ему удавалось это, обычные существа не смогут понять никогда.
- Попробуй, - сказал Мол твердо и бесстрастно. - Не зря же нас здесь учат этому.
- Ой, да пошел ты! – без злобы ответил Далок, отказываясь от своих слов.
При всей гордости он не хотел ругаться и тем более драться с тем, кого уважал. И кого, если быть полностью откровенным с собой, немного боялся.
- Думаю, мы можем взять тебя в команду, - попыталась сгладить эту ситуацию Килинди.
- Да, - кивнул, соглашаясь с ней, Мол. - А Далин сейчас расскажет тебе нашу стратегию, да? – это прозвучало как приказ, распоряжение уйти с площадки. - И заберите операционное кресло, - он поддел ногой стул и удержал его на весу так, что одна ножка стула опиралась на носок его ботинка, остальные были без опоры. Выдержав пару секунд этот хрупкий баланс, забрак сделал выпад ногой вперед, стул упал на землю и проехал по площадке почти до ног Далока.
Далин послушала его. Уходя, она бросила заинтересованный взгляд на Мола, заострив внимание на серьге в его ухе.
- Операция прошла успешно, - улыбнулась она на прощанье. – Тебе идет.
Забрак ничего не ответил. Далин ушла, абиссин последовал за ней, захватив с собой стул, как его и попросили. Когда они ушли, Килинди вздохнула полной грудью. Она ждала этого момента. Она смотрела в горящие во тьме глаза Мола. В этих глазах цвета расплавленного золота было что-то необъяснимое: яростная воинственность и степенная гордость. Такая гордость, что будь Мол в ином одеянии, его манеры были бы восприняты как царственные. Великой загадкой было происхождение этого забрака, его противоречивого характера и надменного взгляда. И все это было для него органично, а не выглядело простым бахвальством. Килинди Матако настолько восхищалась Молом, что могла бы много чего сказать ему о своих чувствах. Но сейчас, имея возможность сделать это наедине с ним, в тишине, смягченной сладострастным шепотом прибоя, она молчала. Наедине с Молом ее покидал дар речи.
Забрак обратил взор в сторону моря. Он чеканным шагом пересек площадку, легко перелез через ограждение и начал спускаться по скалам вниз, к пляжу. Здесь были ворота и оборудованный спуск к морю, но Мол проигнорировал этот путь. Ему нравилось преодолевать препятствия, и потому он во всем предпочитал находить вызов. Иридониец любил трудные пути. А еще тьму. И быть как можно дальше от посторонних глаз. Килинди, направившись за ним к морю по живым камням, поняла это: он выбрал то место на берегу, где за скалами мало кто сможет заметить их двоих.
Изумрудное небо Орсиса темнело, а туман поднимался, обращаясь в тучи. Ночное море казалось какой-то непрозрачной черной жидкостью. Вдоль берега на мели в воде вспыхивали синие огни – это светились медузы и косяки рыб. Они словно заменяли звезды, которых уже не было видно в хмуром обложном небе.
Вверху теперь была непроглядная тьма. Такая же, как в душе юного забрака. Сердца его были черными, словно остывшее ядро мертвой звезды. Он сам окрасил их в этот цвет, с малых лет отдавшись Темной Стороне Силы.
Великие ситхи – те, кому действительно положено быть истинными хозяевами Галактики – таились вот тьме уже тысячу лет. Но это вовсе не был растраченный впустую миллениум: приверженцы Темной Стороны копили силы и разрабатывали Великий план отмщения своим врагам – Ордену Джедаев. Джедаи – самопровозглашенные защитники мира и справедливости, слабаки, возомнившие, что знают Силу! На самом деле они не знали ее никогда! Они всегда боялись тех необъятных возможностей, которые она могла открывать. Лишь ситхи познавали Силу в полной мере, они хладнокровно смотрели в самую глубину тьмы, они подчиняли Силу себе, преумножая собственное могущество. И их победы Сила вознаграждала абсолютной свободой.
Первое правило, которое касалось Ордена Ситхов, гласило, что их может быть только двое. Учитель и ученик. И никого более. Двое на всю Галактику. Сложно даже вообразить, насколько исключительными должны быть те, кто удостаивался чести познать этот путь. И юный Мол был учеником Лорда Ситхов. Он постигал Темную Сторону, и вся его жизнь, все его действия и помыслы строились на Ее фундаменте. Поэтому он был тем, кем он был. Подобный мертвой звезде – темный и холодный внешне, но величественный и притягательный для тех, кто имел храбрость приблизиться на достаточное расстояние. А в глазах прочих – жалких обывателей – он был просто высокомерным и безразличным к окружающим, что было ему на руку.
Ситх должен жить страстями, но быть притом хозяином своих страстей. Если же они возьмут верх над ним, из них не получится черпать силы. Ситх ценит превыше всего свою свободу, и потому не формирует привязанностей. Кроме как к учителю, но лояльность к нему – это лояльность к Темной Стороне, просто в одном из тысяч Ее обличий и воплощений, до той поры, пока Ей это нужно.
Мол не смог бы сказать, что его привязанность к учителю – Дарту Сидиусу – выходит за эти рамки. Ему вовсе не с чем было сравнивать эти отношения до его прибытия на Орсис. А связи, которые он формировал здесь, не были столь прочны, так что все казалось закономерным.
Сильных чувств забрак здесь не питал ни к кому. Даже будь то ненависть – его ненависти были достойны только джедаи. Вечные враги, которых он даже видел, но пока не имел возможности сойтись в битве с кем-либо из них. Как он рвался скрестить клинки с лучшими из них, пожалуй, знал лишь Дарт Сидиус. Это была именно та страсть, что питала юного ситха.
Из тех же, кто вызвал у Мола некоторый интерес, можно было назвать двух существ. Первым был Трезза, директор Академии, фаллиин солидного возраста. Отменный боец, которому не было равных среди преподавателей Орсиса, к тому же исполненный жизненной мудрости. Фаллиин, конечно, уступал во всем этом великому Дарту Сидиусу, но все же заслуживал уважения. А второй…