Гости умиленно взирали на счастливую новобрачную пару, и практически никто не заметил, что жених, сэр Джонатан Вайндхем, не совсем твердо стоит на ногах и потому постоянно нуждается в поддержке своего красавца шафера, и что под глазами молодожена легли синеватые тени, а прическа - в легком беспорядке. Но даже если бы репортеры и заметили некоторые странности, они отнесли бы их за счет вполне естественной нервозности жениха. Да в конце концов ничего в этом удивительного не было, учитывая традиционную холостяцкую вечеринку накануне свадьбы, которая, как рассказывали, удалась на славу.
- Катриона Элизабет, согласна ли ты взять этого человека - Джонатана Канингема Приса Вайндхема - в свои законные мужья, любить и заботиться о нем отныне и вовек...
- Да, - поклялась Катриона.
Трясущимися руками Джонатан надел кольцо на палец невесты, и Катриона стала новоиспеченной леди Вайндхем.
***
В свадебное путешествие Катриона надела малиновое платье из тайского шелка. Крошечная шляпка красовалась на гладких белокурых волосах, в очередной раз уложенных неутомимым Мартино. Вся розово-золотая, светящаяся любовью и счастьем, под руку со своим красавцем мужем, Катриона подбросила свадебный букет высоко вверх, но поймала его не одна из подружек невесты, а маленькая грушевидная тетушка Мод из Манчестера. Катриона обняла родителей, и миссис Скорсби в очередной раз расплакалась. Гости, шумные и оживленные после пышного обеда с шампанским и изысканнейшими блюдами, громко умилялись при виде двух красивых молодых людей, начинающих совместную жизнь, аплодировали, смеялись и тоже плакали, от всего сердца желая новобрачным счастья. Вскоре вестибюль, украшенный гирляндами и серпантином, опустел, Катриона и Джонатан направились к большому черному "роллс-ройсу", который должен был отвезти молодоженов в аэропорт Хитроу, откуда они рейсом "Эр Франс" отправлялись в Париж.
- Ну вот, - Гвиннет все продолжала махать рукой, несмотря на то что свадебный автомобиль давно уже затерялся в непрерывном потоке машин, первая из нас и улетела.
- Следующая на очереди - ты, Гвин. Итак, в Америку? - спросила Джесс, когда они вернулись наверх, в отведенную им в доме Скорсби комнату.
- В Америку, - согласилась Гвиннет и неожиданно, к удивлению и досаде Джессики, разразилась рыданиями. - Ах, Джесс, я не знаю, что мне делать. Я не хочу ехать. Я не могу! Не сейчас...
Наполовину сняв свое праздничное платье, Гвиннет не выдержала и, обливаясь слезами, бросилась на кровать.
- Гвин, прекрати! - Полностью одетая к ужину с родителями, четой Скорсби и леди Вайндхем, Джесс присела на кровать рядом с подругой и попыталась, правда, без особого успеха, вытереть ей слезы. - Ну, разумеется, ты должна ехать.
Тебе нельзя реветь: размажешь весь макияж. И потом, ты ведь увидишься с Танкреди сегодня вечером.
Гвиннет всхлипнула и высморкалась.
- О Джесс, я так его люблю...
- Знаю, но ты же едешь только на год.
- Целый год! О Боже! - Гвиннет разразилась новыми рыданиями.
Обнимавшей ее Джесс тоже захотелось плакать. Ею овладело чувство невыносимого одиночества. Катриона уехала, Гвиннет тоже покидала ее.
- Так что ты собираешься дальше делать? - спросила ее Виктория перед отъездом в Шотландию. - Ты, кажется, идешь на работу?
Джесс кивнула. Она уже нашла себе работу помощника секретаря в одном из издательств.
- Возможно, это то, что нужно, - неопределенно кивнула Виктория. Уверена, ты поступаешь правильно.
Джесс ожидала со стороны Виктории жестокой критики за отсутствие в ней инициативы, но подругу, казалось, не очень волновал ее выбор, и это задевало.
- Конечно, правильно! Это - то, что мне надо.
- Ну разумеется, - безразлично подтвердила Виктория, словно она и впрямь никогда не ожидала ничего другого.
"О Боже, - думала Джесс, вытирая платком мокрые от слез щеки Гвиннет. - Если бы я знала, чего хочу на самом деле".
***
- Отец, я не хочу работать у "Тоуна и Хальстона", - заявила Джессика.
Слова вылетели как-то сами собой, помимо ее воли.
Обед проходил в ресторане "Бентли" в Мейфер. Леди Хантер и леди Вайндхем, мало знавшие друг друга, были заняты холодно-вежливой словесной баталией.
Генерал сэр Уильям Хантер только что разделался с дюжиной голубых устриц и дожидался своего основного заказа - запеченной лососины, за которой следовали грушевый пироги солидная порция стильтона.
- Не о чем говорить, Джесс, все уже устроено.
- Я не хочу быть секретаршей.
- Ты недолго ею будешь - только попробуешь. Потом выйдешь замуж за молодого Беннермана и оставишь работу.
Вернешься в родные пенаты.
Джесс мельком подумала о Питере Беннермане - весьма богатом молодом адвокате приятной наружности - избраннике ее родителей.
- Я не хочу замуж за Питера.
Отец терпеливо вздохнул.
- Ну хорошо, а чем бы ты хотела заняться?
- Я хочу поступить в школу искусств.
Леди Хантер приподняла свой крючковатый нос.
- Перестань, Джессика. Ты закончила свою учебу, теперь работаешь у "Тоуна и Хальстона". Не раздражай отца. - Растянув губы в притворной улыбке, леди Хантер обернулась к леди Вайндхем:
- Вы знаете, а Джессика и в самом деле очень мило рисует.
- Наш отец тоже воображал себя художником, - живо откликнулась леди Вайндхем. - И ничего из этого не вышло. Одна мазня на холсте. Пустая трата времени.
- Крепкий сон творит чудеса, - объявил генерал, стремясь поскорее закрыть тему. - Утром ты позабудешь о школе искусств.
- Нет, не забуду, - твердо заявила Джесс и поднялась из-за стола.
***
Апартаменты сверкали великолепием. На Катриону произвели громадное впечатление оливковая в зеленую полоску шелковая драпировка, в цвет подобранные обои, картины в массивных рамах, изысканная мебель и просторная пышная кровать с шикарным шелковым покрывалом. Предупредительные слуги, проявив невероятное понимание, внесли багаж, распаковали вещи, открыли шампанское и наполнили бокалы. Наконец, оставшись наедине, Катриона и Джонатан вышли на небольшую террасу полюбоваться магическим видом ночного Парижа.
- Ax, Джонатан, - прошептала Катриона, - я так тебя люблю!
Свежеиспеченный муж усмехнулся бессмысленной улыбкой и вновь наполнил свой бокал. Бокал Катрионы оставался практически не тронутым.
- Твое здоровье! - Джонатан опять глупо улыбнулся.
Катриона внезапно испугалась, что слишком надоедает мужу своей излишней эмоциональностью.
- Разве все это не волшебно? - В растерянности она посмотрела на улицу.
- Угу, - согласился после некоторой паузы Джонатан и потер ладонью лоб.
Катриона тут же устыдилась своего поведения. Как она сразу не подумала, что ее любимый устал и нервничает. Ее ведь предупреждали о возможном нервном срыве у жениха в день свадьбы. Разве стоит удивляться тому, что Джонатан накачивался шампанским, словно простой водой... Речь новоиспеченного мужа становилась все развязнее и развязнее, наконец он встал и шатающейся походкой направился в ванную.
Джонатан отсутствовал долго. Катриона допила шампанское и улыбнулась самой себе. Она сделает Джонатана самым счастливым человеком на свете. Подождав некоторое время, Катриона переоделась в персикового цвета шелковую кружевную ночную рубашку и пеньюар от "Либерти", затем слегка припудрила нос, освежила румяна и расчесала свои шелковые волосы. Ей очень хотелось предстать перед Джонатаном романтичной и прекрасной...
Раздавшийся из ванной мучительный утробный звук оборвал мечты Катрионы. Она вскочила на ноги, не заметив, как серебряная щетка для волос упала на пол.
Джонатан! О Боже, ему плохо!
Катриона толкнула дверь ванной, но она не поддалась. О Господи!
Катриона изо всех сил толкнула дверь и протиснулась в образовавшуюся щель. Джонатан лежал прямо на холодном кафеле, головой рядом с унитазом, все еще в своем темно-сером костюме и до блеска начищенных черных туфлях. В какое-то мгновение Катриона подумала, что Джонатан умер - лежал он совершенно неподвижно, не подавая ни малейших признаков жизни.
О, злой рок! Так скоро овдоветь!
Но нет: Джонатан едва слышно застонал. Он был жив, хотя и в самом деле серьезно болен. Правда, Катрионе хватило одного беглого взгляда, чтобы определить характер его болезни. Заглянув в унитаз, она спустила воду.
Катриона опустилась рядом с мужем на колени и попыталась приподнять его. Белокурые волосы Джонатана спутались и были мокрыми. Голова безжизненно опрокинулась, испачканное рвотой лицо мертвенно побледнело. Джонатан закашлялся и пробормотал что-то нечленораздельное.
- Все в порядке, дорогой, - прошептала Катриона. - Все в порядке. Я понимаю. Я позабочусь о тебе.
Катрионе пришлось изрядно попотеть, прежде чем ей ; удалось вытащить Джонатана из ванной и дотащить его до : кровати. Она задумалась, стоит ли звать прислугу, чтобы с ее помощью поднять бедолагу на постель, но тут же отказалась от этой мысли, понимая, что лишние свидетели в таких ситуациях ни к чему. В конце концов Катриона расстегнула ему ворот рубашки, сняла узкий галстук, туфли и ослабила брючный ремень, затем, стянув с кровати покрывало, она накрыла им Джонатана и оставила лежать на ковре.
Леди Катриона Вайндхем провела свою свадебную ночь в пустой брачной постели, благоразумно убеждая себя в паузах между слабыми взрывами рыданий, что ничего страшного не произошло - просто Джонатан выпил лишнего. Утром ему будет очень стыдно, и ей следует быть особенно деликатной с ним. К моменту, когда за окном забрезжил рассвет, Катриона успела убедить себя в том, что сама во всем виновата: вероятно, ее неопытность сильно действовала Джонатану на нервы...
** Пока Джесс вела баталию с родителями в "Бентли", а Катриона потягивала шампанское, с трепетом ожидая, когда же Джонатан выйдет из ванной, Гвиннет, в черном платье от Мэри Квант, дожидалась Танкреди в нижнем баре отеля "Ритц" на Пиккадилли.
Множество мужчин входили и выходили из бара, некоторые из них с интересом поглядывали на Гвиннет, а один даже попытался завязать с ней разговор. Но ему было далеко до Танкреди. Через сорок минут Гвиннет в голову неожиданно пришла мысль: что, если посетители принимают ее за пытающуюся кого-нибудь подцепить проститутку?
"Они скоро просто вышвырнут меня отсюда, - беспокойно размышляла Гвин. - И чего доброго, вызовут полицию. Танкреди, пожалуйста, поторопись", мысленно молила она.
Прошло еще полчаса. Гвиннет все больше теряла контроль над собой, нервничала и чувствовала полнейшую растерянность.
Душа ее окаменела, отказываясь верить в возможность обмана.
Гвиннет не выдержала.
***
- Флэксмен 4713, - ответил мужской голос.
- Тан... Танкреди? Это Гвиннет, - выдохнула Гвин.
- Простите, мадам, но мистера Рейвна нет дома.
Мадам? Мистер Рейвн?
- Кто это говорит?
- Говорит Блайн, мадам. Привратник.
- Когда Танк.., когда мистер Рейвн будет дома?
- Понятия не имею, мадам. Думаю, что не раньше чем через несколько недель.
- Недель?! - невольно вскрикнула Гвиннет. - Но он... но мы... Куда он уехал?
- В Шотландию, мадам, - терпеливо ответил Блайн, словно объясняя Гвиннет то, что она должна была бы и сама знать. - Поезд мистера Рейвна, если мне не изменяет память, отходит через несколько минут.
Значит, Танкреди, говоря все это время, как она красива, дурачил ее?
В автобусе, всю дорогу до своей гостиницы, Гвиннет как могла сдерживала слезы. На следующей неделе она, слава Богу, уедет.
В Калифорнии она будет в безопасности; она ни за что не вернется в Англию. Гвиннет больше никогда, никогда в своей жизни не увидит Танкреди Рейвна.
Глава 7
- Да, очень мило. - Доминик Каселли просмотрел папку Джесс и пожал плечами. - Спасибо, что показали мне свои рисунки.
Это был отказ, простой и ясный. Джесс почувствовала себя совершенно разбитой.
Ей необходимо было поступить в этот класс, жизненно необходимо. В первый раз в жизни она открыто пошла против воли родителей и теперь поступала в Лондонскую школу живописи и прикладного искусства. Располагалась школа в мрачном здании викторианского стиля в Блумсбери кафельные стены, грязные каменные полы и акры стеклянной крыши, сплошь покрытой голубиным пометом. Занятия здесь вели самые престижные художники Англии. И никто из них не мог сравниться с Домиником Каселли, ставшим в последнее время притчей во языцех в кругах художников благодаря своим скандальным, но прекрасным декорациям для Королевского балета. Конкурс в группу Каселли был сумасшедший.