Джесс засунула руки в карманы юбки.
- Очень мило, - повторил мистер Каселли с совершенным безразличием, приближаясь к концу альбома. Но тут, увидя последний рисунок, он запнулся. - А вот в этом что-то есть.
Неожиданный всплеск радости и надежды заставил Джесс вскинуть голову; она посмотрела на свой рисунок. Это был пруд, тот самый пруд с завалами ветролома и грязно-зеленой водой.
- А у вас есть еще что-нибудь в этом роде? - поинтересовался Каселли.
***
Первый день занятий не принес Джесс ничего, кроме разочарования. Она ожидала от этого дня вдохновения и радости или, в крайнем случае, похвалы за классную работу.
Однако Доминик Каселли, пришедший на занятия, вероятно, с жуткого похмелья, был раздражителен, вспыльчив и страшно сквернословил, решив, очевидно, с первого же дня поставить новую ученицу на место.
- Чему, черт возьми, они там вас учили в этих долбаных шикарных школах? - ругался Каселли. - Вы не отличаете собственной задницы от собственного же локтя.
В жизни еще никто не говорил с Джесс подобным тоном. Она была обижена и возмущена до глубины души.
Шли дни, но отношение к ней не менялось. Вконец разуверившаяся в себе, Джесс пришла к выводу, что никто ее здесь не держит. И делать ей здесь нечего.
Выслушав очередную порцию ругани в свой адрес, она окончательно вышла из себя.
"Больше меня это не волнует", - в бешенстве решила она.
Когда же модель - гибкая, стройная девушка из Западной Индии с подушкообразной грудью - вышла на подиум и начала разминаться перед десятиминутным сеансом, Джесс с нескрываемым пренебрежением, сильно нажимая на карандаш, принялась наносить эскиз на бумагу. У нее просто скулы сводило от злости. Мистер Каселли в это время проходил по рядам мольбертов, бормоча свои обычные причитания:
- Держите линию. Ловите движение. К черту детали.
"К черту тебя, - мрачно думала Джессика. - Как кончится этот день, я уйду отсюда и больше никогда не вернусь".
Во время обеденного перерыва кто-то за спиной Джесс многозначительно произнес:
- Да не переживай ты так. Старый педрила достает тебя только потому, что ты - лучшая, за исключением меня, разумеется.
Голос с резким лондонским акцентом принадлежал Альфреду Ригсу долговязому парню в потрепанной одежде, с темным лицом цыгана. Фред непринужденно облокотился на полку кассы рядом с Джесс.
- Лучшая? - с изумлением переспросила Джесс.
- Кроме меня. И, если ты этого до сих пор не заметила, ты гораздо тупее, чем я думал.
- Но...
- Я наблюдал за тобой. - Фред жадными глотками осушил кружку пива. Ты хорошо рисуешь. И он так считает.
Он мне сам говорил.
- Он действительно тебе это сказал?
- Ты меня удивляешь. - Фред пожал плечами, - Это же ясно, как Божий день.
Джесс не верила своим ушам, отказывалась верить. Но тем не менее на душе у нее стало теплее. "В конце концов, вслед за зимой всегда наступает весна", - подумала Джессика и счастливо рассмеялась.
Если Доминик Каселли сказал, что она молодец, то, значит, все ее мучения не напрасны. В этот момент Джесс с радостью могла бы умереть за Альфреда Ригса...
Вскоре после их разговора в столовой Джессика обнаружила, что смотрит на Фреда иначе, чем прежде. Временами Фред встречался с ней взглядом, и губы его расползались в белозубой цыганской улыбке. Джесс улыбалась в ответ. Теперь она с нетерпением ждала нового дня. Когда в студию пришел очередной натурщик - высокий, стройный молодой парень, Джесс поймала себя на мысли, что смотрит на него с новым интересом. Глядя на длинную линию бедер, покатые плечи, стрелу треугольника черных волос, покрывавших пах, она задалась вопросом: выглядит ли обнаженный Фред так же? При этой мысли Джесс страшно покраснела и прикусила губу, ужасно разозлившись на саму себя, ведь Фред, как она считала, не должен был интересовать ее как мужчина, поскольку в первую очередь он был для нее художником.
Лежа ночью в холодной постели в своей девичьей одинокой квартире, Джесс, сгорая от стыда, думала о том, что ее ощущения - не что иное, как желание физической близости. Она хотела Фреда...
***
Субботний день.
Джесс с путеводителем "Лондон от А до Я" под мышкой выбралась из подземки на Фулхем-Бродвей и углубилась в лабиринты боковых улочек, забитых лотками, с которых продавалось все, что душе угодно: от рулонов ковров до шелковых шарфиков, от велосипедных запчастей до фруктов и овощей. С трудом пробираясь сквозь пеструю толпу, Джесс, крепко прижимая к груди сумочку, упорно искала нужную ей улицу.
И нашла. Узенький дворик без каких-либо признаков деревьев или цветов, но забитый искореженными автомобильными кузовами.
Из дверей подъезда появился паренек, на вид лет шестнадцати, катящий перед собой наполовину стершуюся автомобильную покрышку.
- Кто вам нужен? - живо поинтересовался он.
- Фред Риге.
- В самом деле? - Парень уставился на Джесс с явным недоумением.
- Мы вместе учимся.., в художественной школе. - Голос Джесс был едва слышен.
В своем великолепном твидовом костюме, с шелковым шарфиком от Жакмара вокруг шеи, в изящных туфельках, Джесс почувствовала себя полной идиоткой в этой непривычной обстановке. Надо было хотя бы надеть джинсы.
Подросток указал на неокрашенную дверь.
Джесс слегка постучала костяшками по грубой деревянной двери.
На пороге дома появился Риге.
- Вот это да! Привет, Джесс!
- Я просто шла мимо... Можно мне посмотреть что-нибудь из твоих работ?
- Лады, заваливайся, коли уж ты здесь, - засмеялся Фред, всем своим видом показывая, что ничего неожиданного в появлении Джесс он не видит.
В комнате стоял ледяной холод, и она была почти пуста, если не считать добротно сколоченную стойку с развешанной на ней полудюжиной или около того картин маслом в самодельных рамах, скамью и допотопный фанерный стол на деревянных ножках. В углу валялась развороченная куча одеял, служивших, очевидно, Фреду постелью. У стенки выстроились в ряд шесть новеньких, не распакованных телевизоров.
- Боже мой, - воскликнула Джесс в замешательстве, - а это что?
Фред посмотрел на Джесс так, словно у нее не все в порядке с головой.
- Телики, конечно.
- Но... - Теперь Джесс заметила еще одну большую картонную коробку, стоявшую за телевизорами, в которой при ближайшем рассмотрении обнаружились дюжины новеньких алюминиевых банок с кофе. - Откуда все это?
Фред пожал плечами:
- Случайно выпали из грузовика.
- О Боже! - Джесс с ужасом уставилась на Фреда. - Они ворованные. А ты - скупщик краденого!
- К вашим услугам. Хочешь чашечку? - Фред склонился над раковиной, наполняя водой сверкающий хромированный чайник.
- Да, конечно, - вежливо приняла предложение Джесс. - С удовольствием.
От собственной отчаянности у Джесс слегка дрожали колени. Никогда еще она не приятельствовала с представителями рабочего класса и никогда еще не была лично знакома с вором.
Когда с кофе было покончено, Фред торопливо встал и, вертя в руках чашку, предложил:
- Хочешь взглянуть на мою мазню?
Риге, очевидно, спешил показать своей гостье то, за чем она пришла, проводить ее и вернуться к своей работе. Джесс прекрасно все понимала.
Понимала, но.., не могла уйти.
- Ну вот, смотри.
Джесс завороженно смотрела на большую незаконченную картину маслом: кафетерий на Лондонском вокзале.
Темнокожая девушка в большой, не по размеру, бирюзовой униформе держала в руке большую белую фарфоровую кружку, точно такую, из которой сейчас Фред угощал Джесс.
Лицо девушки было хмурое и уставшее. Она ненавидит свою жизнь - Джесс поняла это с первого взгляда - ненавидит работу, ветреную погоду, надоевший уныло-серый город, людей...
- Ну вот. - Фред принялся снимать один за другим холсты со стойки.
Уличные сценки. Прекрасные и неприглядные, мокрые от дождя водосточные трубы, блеск неоновых огней и люди: у входа в пивную, в очереди на автобусной остановке, играющие в бинго, спешащие за покупками.
- Очень, очень хорошо, великолепно, - совершенно искренне призналась Джесс. - Да ты и сам это знаешь. Мне никогда так не написать.
- Верно. Ты будешь писать другое. Послушай, Джесс, - Фред старался не смотреть ей в глаза, - извини, но мне нужно вернуться к работе.
- Понимаю, - кивнула Джесс. - А можно я останусь и немножко посмотрю, как ты работаешь?
Вернувшись к мольберту, Фред напрочь забыл о своей гостье. Он работал до вечера, пока не угас короткий свет ноябрьского дня, потом включил люминесцентную лампу, отчего предметы в студии приняли резкие очертания и показалось, что в ней стало еще холоднее. Фред рисовал вдохновенно и даже взволнованно; временами он бормотал про себя что-то невнятное, вытирал кисти о рукава рубахи, наносил широкие мазки на полотно, потом отходил назад, чтобы окинуть взглядом картину целиком, и задумчиво почесывал затылок, пачкая при этом волосы краской.
Фред не отходил от холста до десяти часов. Затем, тщательно промыв кисти, он обернулся и тут словно в первый раз заметил Джесс.
- Ты еще здесь?
- Да-а-а. - Джесс потянулась, и зубы ее застучали от холода.
- Господи, ты же совсем заледенела. Здесь чертовски холодно. - Фред беспомощно взглянул на Джесс. - Я обычно ложусь спать, как только заканчиваю работу. Слишком холодно, чтобы заниматься чем-либо еще.
- Хо-хо-хорош-ш-шо, - промямлила Джесс.
Фред пребывал в замешательстве.
- Ты хочешь остаться здесь? Здесь, со мной?
- Да, - выдохнула Джесс, обрекая себя не только на холод, но и на откровенное голодание, ибо не ела она с самого утра.
Впрочем, ее это мало волновало. Ее вообще ничего не волновало.
- Ну что ж, - сдался Фред. - Если ты уверена...
***
Они лежали, обнявшись, на полу под грудой одеял, поверх которой накинули еще твидовое пальто и юбку Джесс.
- Ты сумасшедшая, - сообщил Фред. - Ты это знаешь? Окоченевшая, сбрендившая сумасшедшая.
Он принялся растирать Джесс грудь, и это было похоже на то, как если бы его испачканные красками руки изучали и запоминали все подробности девичьего тела.
- Ты когда-нибудь уже делала это? - с любопытством спросил Фред.
- Нет.
- Я тоже.
- Ничего страшного.
Джесс лежала под Фредом, чувствуя мягкое прикосновение его кожи к своей и потрясающие ощущения в своем теле, когда Фред кончиками пальцев принялся пощипывать ее соски. Джесс дотронулась до гладкой груди Фреда, спустила руку ниже и прошлась по колючей щетинке лобковых волос; еще немного вниз, и Джесс наткнулась ладонью на его восставшую плоть.
- А-а-ах! - счастливо вскрикнул Фред. - Да-а-а, так хорошо.
Он оказался гораздо больше, чем ожидала Джесс. Она охватила его пальцами, думая о том, как он сейчас проникнет в нее. Умом она понимала это один из самых важных моментов в ее жизни, и надо не только прочувствовать, но и запомнить его. Запомнить как можно лучше.
- Крепче, - прошептал Фред, - сожми крепче. Двигай пальцами. Вверх-вниз. Ага, вот так, вот так - то, что надо. - И вскоре с коротким всхлипом:
- Я хочу войти, хорошо?
- Да, ради Бога, да, Фред, быстрее!.. - теряя голову от волнующего плоть и кровь желания, воскликнула Джесс.
- Не волнуйся, - попытался успокоить ее Фред, - я постараюсь, чтобы тебе не было очень больно.
Фред встал на колени между раскинутых ног Джесс; ворох одеял аркой накрывал его плечи; и в свете уличных фонарей, светивших прямо в незашторенное высокое окно, Джесс впервые увидела его - мощного, вырвавшегося из гнезда густых черных волос.
- Все будет хорошо, - шептал Фред. - Все будет хорошо.
Он крепко обнял Джесс, прижав ее грудь к своей, практически без всякого сопротивления она ощутила его глубоко внутри себя. Фред погрузился раз, второй и тут же содрогнулся всем телом, как раненый зверь, а затем обвис на Джесс, словно упавший с плечиков плащ. Все кончилось.
- Прости, любимая, - смущенно пробормотал Фред, - больше я терпеть не мог, в следующий раз будет гораздо лучше. - С этими словами он крепко уснул.
Фред оказался прав: в следующий раз получилось гораздо лучше. А в третий - еще лучше.
Джесс провела в студии Фреда все воскресенье. Утром она быстренько сбегала за продуктами и вернулась с коробкой, полной яиц, хлеба и масла. На завтрак они съели яичницу, а на ужин - сандвичи из сваренных вкрутую яиц. День постепенно снова сменился непроглядной ночной тьмой. Где-то после обеда появился человек в темном плаще и забрал два телевизора.