Так что, в общем и в целом, Эллису вполне ясна уверенность Шат Гайлес в том, что вряд ли ей кто-нибудь откажет в посещении базы Санктумов.
Так и вышло.
– Нам дали ответ, мы идем на стыковку, – говорит Статс-прокурор.
Эллис вспоминает Лизу Карранса, и ему почему-то становится жаль, что Санктумы ответили согласием. Если бы через двадцать четыре часа от их базы остался только космический мусор, Эллис был бы удовлетворен гораздо больше.
Их корабль снова поворачивается, и теперь впереди и чуть слева становится видна яркая точка, которая растет с каждой секундой. Минут через пятнадцать точка превращается в полноценный шар, испещренный наростами шлюзов и коммуникаций, потом шар занимает весь иллюминатор, и вот, наконец, появляется шлюз, створки которого медленно открываются. Эллису они напоминают челюсти огромного хищного моллюска. Гайлес ведет корабль, Эллис вытягивает шею, но так и не может разглядеть выражения ее лица за забралом шлема. Корабль медленно входит внутрь станции, с чуть ощутимым толчком на его оболочке смыкаются захваты. Потом наступает тишина – Эллис понимает, что пропало урчание двигателей.
– Приехали, – Гайлес снимает шлем и мотает головой, ее светлые волосы тут же снова превращаются в идеальную прическу. – Можете отстегиваться.
Возвращается гравитация – лист бумаги медленно опускается на пол, Эллис опять начинает неравный бой с ремнем безопасности. Когда он поднимает голову, то с удивлением замечает, что на Гайлес уже не серый комбинезон, а военная форма темно-бордового цвета. На ее груди несколько золотых знаков различия, Эллис щурится, Гайлес замечает его взгляд.
– Не разбираетесь в воинских званиях, Эллис?
– А разве у военных прокуроров есть воинские звания?
– Есть, – отвечает Гайлес.
– А Статс-прокурор – разве не звание?
– Это должность. Точно так же, как штурман или пилот.
– Тогда почему вы носите форму такого цвета?
Этот вопрос вполне разумен: в военно-космических силах Военной Стратегии СолаС каждому званию соответствует определенный цвет формы независимо от рода войск, об остальном говорят нашивки.
– Ну, тут вы правы – военная прокуратура носит темно-бордовую форму независимо от звания. У нас все наоборот. Учитывая, что мы в основном разбираем дела наших же солдат, нам просто необходимо, чтобы что-то нас от них отличало.
– И что тогда это значит? – Эллис весьма бесцеремонно указывает пальцем на грудь Шат Гайлес.
– Статс-прокурор, – Гайлес касается знака кинжала, – место службы – Доминат, – это уже знак солнца, – полковник, – палец Гайлес перемещается на четыре золотые параллельные полоски.
– А буква «К»? – спрашивает Эллис про оставшийся знак, который она не упоминает.
– Это не нуждается в расшифровке.
Эллис замирает, потом невольно делает шаг назад. Ну, только этого еще не хватало. Класс «К» – особенная модификация, которую используют в армии. В раннем возрасте в организме человека производят генные изменения, в результате чего доводится до абсолютного совершенства реакция и быстрота движений. Таких людей называют машинами для убийства, потому что вместе в невероятной реакцией в них развивают умение убивать любым способом – и не чувствовать угрызений совести. Это несет известный побочный эффект – психика таких людей нарушена, они вспыльчивы, агрессивны, что делает их фактически непригодными для существования в нормальном обществе.
Гайлес смеется.
– Наслушались сплетен, Эллис?
Джон Эллис судорожно вдыхает. Почти не осознавая этого, он достает из кармана фляжку и делает глоток. Он вспоминает утро, то, как Шат Гайлес отослала Джека Картера просто за то, что ей не понравились его слова. И, оказывается, Картеру еще повезло, что она не проломила ему голову.
– Нет, Статс-прокурор, – сдавленно отвечает Эллис.
Конечно, он не так, чтобы очень дорожит своей жалкой жизнью, но все же… На губах Гайлес играет улыбка рептилии.
– Тогда выйдем из корабля?
Эллис кивает. Только когда Гайлес поворачивается к нему спиной, он вдруг понимает, что пил прямо при ней. А ведь и шею свернуть могла. И как-то не вяжется вспыльчивость и агрессивность, которую приписывают классу «К», с этой ее надменной отстраненностью. Эллис тайком делает еще один глоток. Гайлес выходит из шлюза, Эллис идет за ней. К своему удивлению он не чувствует никакого волнения, когда ступает на железный пол станции Санктумов.
Гравитация на станции почти такая же, как на планете, Эллис чувствует, что если она и отличается, то в меньшую сторону, потому что его походка напоминает прыжки. Желудок опять перемещается куда-то вверх, и Джон подозревает, что в скором времени он начнет настаивать на том, чтобы выбраться наружу. Они проходят в камеру внутреннего шлюза, двери за их спиной закрываются.
– Дезинфекция, – коротко говорит Гайлес, – Санктумы беспокоятся о здоровье своих домашних животных.
Эллис вдруг вспоминает интересную деталь: судя по рассказам тех, кто в списках, они заходят в какую-то камеру на планете и телепортируются прямо на станцию. Если Санктумы обладают технологией телепортации, то почему им с Гайлес пришлось лететь на корабле? От стен тянется белесый газ без запаха. Эллис решает все-таки спросить Гайлес.
– А как же телепортация, о которой говорят те, кто в списках?
– Нет никакой телепортации, – отрезает Гайлес. – Своих питомцев они усыпляют, везут в космопорт и отправляют на станцию на кораблях. Потом они просыпаются и думают, что перенеслись сюда по воле богов.
И снова Эллис вспоминает Лизу Карранса.
Створки внешнего шлюза открываются, и Эллис моргает от неожиданности. Внутри станция Санктумов разительно отличается от корабля Гайлес. По стенам плывут радужные разводы, в воздухе парит нечто похожее на клубы разноцветного дыма. Выглядит все как пейзаж кисти наркомана. Гайлес стоит на месте и ждет, Эллис замечает, что клубы тумана разлетаются в стороны, и вот в коридоре перед ними возникает несколько столбов света, внутри них шевелятся тени, похожие на долговязые человеческие фигуры.
– Мы рады приветствовать вас, Статс-прокурор Гайлес, – Эллис слышит голос прямо в своей голове, – вас и вашего спутника.
Что-то меняется в тенях внутри столбов света, как будто бы пришельцы склоняют головы, подражая человеческому приветствию.
– Моего спутника зовут старший следователь по особо важным делам полицейского управления области Каледония Джон Эллис, – отвечает Гайлес. – С каким домом я разговариваю?
– Дом Ка-хнар, – и снова голос звучит прямо в голове. – Мы бы хотели пригласить вас пройтись по нашей станции, чтобы вы смогли получить удовольствие от ее посещения.
– Это не визит вежливости, – отрезает Гайлес, – мы можем поговорить и здесь. Меня интересует имущество вашего дома. Имя этого предмета – Лиза Карранса.
Тишина, легкое колыхание света.
– Не могла бы Статс-прокурор передать нам изображение предмета?
Судя по паузе, Гайлес делает то, что от нее просят. Потом снова тишина и колыхание фигур.
– Да, этот предмет принадлежал одному из дома Ка-хнар. Но после смерти одного из дома Ка-хнар, этот предмет был отречен и должен был окончить свое существование.
Гайлес поворачивается к Эллису, ее пальцы чуть заметно касаются золотой буквы «К» на груди, и она подмигивает. Издевается, думает Эллис.
– Этот предмет не окончил свое существование, – отвечает Гайлес. – Более того, как Статс-прокурор Военной Стратегии СолаС я уполномочена заявить о том, что на территории колонии Оранд была применена технология, которой не обладает Военная Стратегия СолаС. В соответствии с пунктом 18 пакта между Военной Стратегией СолаС и Санктумами от 503 года от Большого разделения, непредставление Санктумами информации о технологиях расценивается как прямая агрессия в отношении Военной Стратегии СолаС и влечет за собой принятие соответствующих мер со стороны Военной Стратегии СолаС.
Эллис замирает. Кажется, на его глазах вот-вот должна развязаться война.
Недолгая пауза.
– Статс-прокурор, мы уверяем вас, что Санктумы всегда были…
Станцию трясет. Разноцветные узоры на стенах на мгновенье исчезают, потом возвращаются, но становятся блеклыми. Фигуры Санктумов мелькают внутри столбов света.
– Это предупреждающий удар систем планетарной обороны, следующий будет нанесен по источнику энергии, – Гайлес, кажется, даже не вздрогнула во время толчка.
Она стоит все так же ровно, без тени военной выправки, скорее как дикое животное, приготовившееся к прыжку.
– Удар такого масштаба будет, в том числе, угрожать жизни Статс-прокурора…
Гайлес хмыкает.
– Проверим? – спрашивает она.
Три фигуры в столбах света одновременно отходят на метр назад.
– Статс-прокурор может располагать всеми данными, которые есть на этой станции. Статс-прокурору достаточно только пожелать.
– Последние полтора месяца по стандартному календарю. И мне некогда разбираться в ваших данных, когда речь идет о благополучии Военной Стратегии СолаС.
Вот это уже серьезно… Эллис, кажется, не дышит. А если она действительно взорвет источник энергии? Тогда, скорее всего, мундир Гайлес волшебным образом превратится в скафандр, а Эллис будет долго и мучительно умирать от асфиксии.
Снова пауза, на этот раз длиннее, чем предыдущая.
– 8 февраля по стандартному календарю в 15:24 по единому планетарному времени нами была зафиксирована аномальная энергетическая активность на планете по координатам 27 градусов 39 минут 42 секунды северной широты 30 градусов 54 минуты 20 секунд восточной долготы. Активность продлилась три целых и две десятых доли секунды. Мы передаем данные.
– Принято, – отвечает Гайлес. – Что-нибудь еще?
Столбы света снова мерцают, в этом движении Эллису чудится отчаянье.
– Была еще одна активность со схожими характеристиками, но она относится к более раннему периоду, чем запросила Статс-прокурор…
Эллис отмечает достаточно раздражающую привычку Санктумов недоговаривать фразы.
– Тогда дождемся удара по источнику энергии и поговорим о более раннем периоде? – предлагает Гайлес.
– 1 февраля по стандартному календарю в 21:17 по единому планетарному времени, координаты 51 градус 51 минута 11 секунда северной широты 7 минут 37 секунд западной долготы. Передаем данные.
Гайлес кивает. Потом она просто разворачивается и выходит в открывшиеся перед ней створки шлюза. Эллис как можно спокойнее идет за ней. Сначала за ними закрываются внутренние створки, потом открываются внешние, Гайлес заходит на корабль. Только когда закрывается люк, Эллис вздыхает с облегчением, он достает фляжку, делает глоток… и обнаруживает, что ее содержимое подошло к концу.
– Черт… – ругается Эллис.
Гайлес оборачивается.
– Через полтора часа мы будем на планете, там вы сможете восполнить свой запас.
Эллис кивает и уже знакомой дорогой идет к рубке. Гайлес снова садится в пилотское кресло, и они отстыковываются от станции, на этот раз без обмена любезностями с диспетчерами. Когда снова наступает невесомость, Эллис ее не ощущает, корабль разворачивается, в головном иллюминаторе снова появляется планета. Эллис не смотрит. Он закрывает глаза и молится о том, чтобы Санктумы не решились превратить их маленький корабль в пыль. Почему-то Эллис уверен в том, что они на это способны.
Когда они приземляются, над космопортом уже сгущается вязкая экваториальная тьма. Сверхзвуковой шаттл доставляет их в Дориак, на крышу главного полицейского управления Каледонии. В Каледонии градусов десять выше нуля и идет дождь. Эллис неуверенно останавливается посреди посадочной площадки. Гайлес, на которой снова серый комбинезон, стоит под дождем. Она поднимает голову и смотрит в темноту. Только теперь Эллис замечает на ее лице следы усталости.
– Для вас подготовлен номер в лучшем отеле Дориака. Я могу вас проводить.
– Не стоит, Эллис, – отвечает Статс-прокурор. – Я доберусь. Встретимся завтра в восемь утра.
Эллис смотрит на часы – второй час ночи.
– Хорошо, – отвечает он и идет в сторону лифта.
Шат Гайлес остается стоять под холодным моросящим дождем.
МАРТ 531 ГОДА ОТ БОЛЬШОГО РАЗДЕЛЕНИЯ
Колония Военной Стратегии СолаС Оранд, куб 23
Дориак, область Каледония
В восемь утра Джон Эллис сидит в комнате для совещаний на двадцать втором этаже главного полицейского управления Каледонии. Перед ним на столе стоит бумажный стакан с кофе, второй стакан он принес для Шат Гайлес. Он не знает, какой кофе она предпочитает, так что принес просто черный кофе без сливок и сахара. Шат Гайлес не появляется. Эллис уже выпил свой кофе, он смотрит на кофе Гайлес, решает, что тот безнадежно остыл, и принимается за него. На часах восемь тридцать. Статс-прокурор не появляется. Без пятнадцати девять Эллис уже всерьез беспокоится, в пятнадцать минут десятого он приходит к выводу, что Статс-прокурор решила покинуть их планету, чтобы заняться более важными вопросами, дело Теодора Верца можно спокойно причислить к «висякам», а про космический полет рассказывать коллегам за стаканом пива. Но тут дверь открывается, и в комнату входит Шат Гайлес.
– Прошу прощения, я изучала ваши внутренние архивы.
– Доброе утро, – отвечает Эллис.
Гайлес садится за стол, снова придвигает к себе стопку бумаги и ручку.
– Я проанализировала информацию, которую представили мне Санктумы, и нашла кое-что интересное.
Вообще очень странно, Статс-прокурор, что вы делитесь со мной своими мыслями, думает Эллис.
– Что-то не так? – Гайлес смотрит на него.
– Нет, все в порядке. Так что именно вас заинтересовало?
– Координаты, которые дали мне Санктумы. Я имею в виду 1 февраля.
1 февраля? Насколько знает Эллис, в это время Теодор Верц находился в полном здравии.
– И что там?
Гайлес кивает на экран. Эмблема полицейского управления Каледонии сменяется записью с камеры видеонаблюдения. Запись неважная, но подробности все же можно разглядеть. На мосту над магистралью стоит девушка, она стоит так несколько минут, потом перегибается через парапет и бросается вниз.
– Это Лиза Карранса. Она хотела покончить с собой в соответствии с обычаями Санктумов, она бросилась с моста над автомагистралью, ее падение спровоцировало аварию. Она, как вы знаете, осталась жива, в соответствии с медицинскими записями ей пересадили сердце одного из погибших.
Эллис щурится.
– И место ее падения в точности совпало с координатами, которые передали вам Санктумы?
– Да.
– А что по поводу самой Лизы? Они так и не ответили вам, имеет ли она какое-то отношение к этим событиям.
– Не думаю, что имеет, – отвечает Гайлес, – для них она даже не человек, а «предмет». Им и в голову не пришло бы, что она может иметь какую-то ценность.
– А что тогда может иметь ценность?
В принципе, Эллис уже понимает, куда клонит Статс-прокурор.
– Меня заинтересовал другой участник этой историй – тот, чье сердце Теодор Верц пересадил Лизе Карранса. Момент вспышки, зафиксированной Санктумами, произошел позже, чем падение Каррансы, но он полностью совпадает с моментом смерти одного из участников аварии.
– И кто это?
– Некто Франц Госсарт.
На экране появляется лицо. Высокий лоб, очки (что странно в век, когда любой физический недостаток можно исправить трехминутной операцией), редкие волосы зачесаны на лысину, на лице глупая улыбка.
– И что это за новый участник спектакля? – Эллис машинально отпивает кофе из стакана и морщится – жидкость холодная и омерзительная на вкус.
– Франц Госсарт прибыл на Оранд 25 января на транспортном корабле «Кабирия». В иммиграционной карте как причину прилета указал желание иммигрировать на Оранд. Согласно данным, которые он представил: родился в 488 году на Алиноре-11, специальность – сварщик, не женат, детей нет, представил финансовое обеспечение на срок шесть месяцев, по данным единой информационной системы привлечений к ответственности за правонарушения не имеет, военную службу не проходил, в базе вооруженных сил Военной Стратегии СолаС не числится. В общем, достаточно бледная биография.