Кошка дернула хвостом, вырвав его из рук священника.
- Еще раз притронешься к нему, животное, и я вырву твой куцый хвостик.
Священник попытался засмеяться, но вовремя остановился.
- Продолжай. Знаешь, я казню с удовольствием в двух случаях. Когда человек унижается. Я ненавижу, тех, кто унижается. Их гордость явно ниже той, которой достоин любой человек. Во втором случае, это непримиримые гордецы, которые перед смертью успели оскорбить меня. Забавно наблюдать их реакцию, когда они понимают, что отрезали себе путь к отступлению. Ты, хищница, отрезала. При любых раскладах, тебе не жить. Так что, господа, если хотите со мной о чем-нибудь договориться, имейте ввиду, за нее просить бесполезно.
- Я знаю, почему вы такой злой? – Я решил, что ради спасения Ляли стоит попытаться надавить на старика-извращенца. – Вы знаете, что вам осталось немного и боитесь унести с собой в могилу что-то незавершенное, например неотомщенную обиду. Подумайте, мы вам предложим способ вылечиться, а вы оставите нам жизни, всем троим. Отличная сделка, забыть оскорбления в обмен на еще один десяток лет, а может быть и больше.
- А если вы решите отравить меня?
- Ну, вы рассуждаете, как дворцовый интриган. Вам лишь бы отравить и не отравиться самому. Заключим сделку, мы будем жить столько, сколько и вы. Дайте команду вашим людям, что если вы умрете, то пусть они хоронят и нас вместе.
- Вместе? – Старик попытался заржать, но кашель его скрутил снова. – Если меня похоронят вместе с демонами, то всему конец.
- Я не то имел ввиду. Только не умрите раньше начала лечения.
- Что вам нужно?
- Мне нужен хлеб, можно черствый, время и ваше желание вылечиться. Вы же едите хлеб?
- Конечно. Вы же видели поля пшеницы, когда вас везли к замку.
- Видели, но я подумал, вдруг вы едите комбикорм до сих пор.
- Что мы едим?
- А, неважно. – Вдруг меня заинтересовала еще одна мысль. – Простите, а в ваших религиозных ритуалах есть место для поста? Вы поститесь?
Мне стало дико любопытно, от чего могут отказаться травоядные. В том, что ограничение в еде есть у любого культа, я был уверен. Интересно, что в него могли вкладывать существа совсем не употребляющие мясо.
- Нельзя есть цветущую траву, пряности, хмель и прочие вещи, затмевающие своим вкусом мысли о боге.
- Ясно. Еда не должна быть вкуснее мыслей о боге. Полностью с вами солидарен. Еще одна просьба, не могли бы отвязать нас от этих столбов позора. Для приготовления лекарства у меня должны быть свободны руки.
- Вас развяжет охрана. Не хочу, чтобы вы вызывали жалость своим видом перед казнью. Надеюсь, вам хватит ума вести себя правильно?
- Одно радует, что вы считаете нас порядочными.
- Порядочными дураками. – Старик направился к выходу. – Ни с кем из охраны не разговаривать, иначе мне придется их казнить.
- А как вы узнаете, что лекарство готово?
- Я подсажу к вам больного чахоткой, если он вылечится, тогда я серьезно отнесусь к вашим обещаниям.
Старик хлопнул тяжелой дверью.
- Жорж, он убьет нас, как только ты его вылечишь. – Произнесла кошка обреченно.
- Так у нас будет хотя бы недели две, придумать что-нибудь еще.
- Самим надо учиться ходить по мирам. – Посоветовал Антош.
- Давай, у тебя же есть режим турборазмышлений, кому, как не тебе, мудрый Каа, найти способ выбраться отсюда.
Черт, после такого ада, даже цивилизация разумных лобковых вшей могла показаться раем. Вот где мракобесие, так мракобесие. Господу богу стоило суровее относиться к тем, кто использует его имя в своих целях.
В помещение вошли несколько могучих челобыков. Их силуэты я разглядел на фоне более светлого коридора. Они закрыли дверь, и стало совсем темно. Охранники топали в полной темноте, предупрежденные насчет взгляда демона, богопротивных речей и прочей чуши, позволяющей держать их в узде больным, разваливающимся на ходу, старикам.
Меня ощупали холодной железной перчаткой. За спиной забубнил молитву голос. После небольшой возни ослабли ремни. Я свалился на солому, не имея сил подняться, потому что конечности не слушались меня. Кошка тоже упала, судя по глухому звуку, как мешок с дустом. Только змей вскрикнул:
- Ай! Хвост!
Через мгновение раздался молитвенный бубнеж в три глотки. Охранники затопали к выходу, натыкаясь друг на друга и на деревянные столбы опор. Мне показалось, что они были в панике. Еще бы, находиться в такой темноте в одной комнате с демонами. Теперь, если их не казнят, они будут видеть этот страх до конца жизни и рассказывать о нем внукам. Дверь хлопнула с силой.
- Гады! – Зло прошипел змей. – На хвост наступили.
- У тебя, куда не наступи, везде хвост, кроме головы. – Пошутила Ляля, растирающая онемевшие суставы.
- Я мог бы обидеться на твою шутку, но не хочется. Слишком шаткая ситуация для этого. Сейчас обижусь, а через пять минут тебе отрубят голову.
- Ляля, ты что-нибудь видишь? – Спросил я кошки.
- Совсем немного.
- Отлично, я не вижу совсем ничего. А ты, Антош?
- Только вас, в виде мутных пятен.
- Черт, надо было фонарик с собой носить.
- Жорж, а чем ты собрался старика лечить? – Кошка нащупала меня двумя руками за голову.
- Известно чем, пенициллином. Судя по тем признакам, что мы видели, они до применения антибиотиков еще не додумались. Да и когда додумаются, вряд ли причислят к богоугодным делам. Для людей, разумеется. Сами-то они ни в бога, ни в дьявола не верят. Время потянем, а там видно будет. Может, змей и прав, стоит попытаться уйти отсюда в другой мир.
- Нам бы учителя, для облегчения процесса. – Посетовал змей, внезапно заговоривший совсем рядом.
Мне вспомнились слова человека, запускавшего катапульту, которого я посчитал палачом: «Чтобы научить человека плавать, его надо бросить в воду, чтобы научить летать – в небо». Сейчас я понял, что злой иронии в них было не так много, как я подумал в тот момент. Тот человек знал, что не казнит меня, возможно, он просто подсказывал мне, что улетая в небо, я могу научиться ходить по мирам. Так заманчиво и так непонятно это звучало. Если такой человек, оболтус по жизни, Вольдемар смог понять, что для этого нужно, почему бы и мне не научиться этому.
- Я думаю, что учитель не нужен. В том и заключается весь смысл, что по мирам ходят только те, кто понял что-то. Понимание есть билет на зрелость. Этому не учатся, до этого доходят своим умом. Потому и выбрасывают катапультами из Транзабара всех новичков, в надежде, что они в сложных обстоятельствах по экспресс программе обретут эти знания.
- А если, нет? – Кошку взволновала неудачная перспектива.
- По-всякому. Кого-то казнят, кто-то приживется в чужом мире, кто-то вздернется от тоски по родине.
- Жизнерадостные перспективы.
Я нашел теплую руку кошки и положил свою поверх, чтобы успокоить ее.
- Надо думать, как избежать этого. Мы с Антошем твой хвост в обиду не дадим.
- Тьма, лучший экран для собственного воображения. – Прошипел Антош.
- Тогда у меня шансов больше всех, потому что я совсем ничего не вижу. С чего начинать? Представить место, в которое хочешь попасть?
- Наверное. Ничего другого мне на ум не приходит. – Согласился змей.
- Только не сбеги без нас. – Кошка придвинулась ко мне плотнее, словно я мог сбежать прямо сейчас.
- Надо держаться за руки. – Предложил я, и сразу почувствовал мысленное возмущение Антоша. – И хвосты. Приступим?
Змей закрутился между мной и Лялей, скрепив нашу троицу в одно целое. Я закрыл глаза и попробовал представить себе место, в которое хотел попасть. Долго не мог выбрать. Места произвольно менялись в подсознании, не давая возможности закрепиться и попробовать представить их реальнее, живее. Мысли скакали галопом по всей вселенной, умещающейся внутри моей черепной коробки. Я не мог удержать их. Смотрел на эту чехарду как сторонний наблюдатель, не знающий способа обуздать их.
В итоге я устал и перестал заниматься бесполезным занятием.
- У кого-нибудь успехи есть? – Спросил я своих сопящих товарищей.
- Эх, мне на ум ничего, кроме куска жирного жареного мяса, не приходит. – Пожаловалась Ляля.
- Говяжьего? – Поинтересовался я.
- В свете последних событий, больше всего хочу именно говядины.
- На косточке. – Шепнул змей.
- На косточке. – Согласилась с ним кошка. – Особенно, когда начинаю понимать, что мяса нам здесь никто никогда не предложит.
- А как с воображением у тебя, Антош?
- Мне пиво у собачелов понравилось. Ничего другого на ум не пришло. Жаль, не успел рецепт узнать.
- Да, перспектив выбраться отсюда нетрадиционным способом у нас немного, пока мысли вертятся в районе желудка.
Время в темноте шло иначе, чем на свету. После того, как я несколько раз прикорнул, понимание, какое сейчас время суток пропало, как и ощущение того, сколько прошло времени с момента заточения.
- Темница, прямо, как в сказке. Раньше я не понимал, почему злодеев сажали в темницы. Вначале у нас украли свободу, теперь еще и время.
- Я могу разжечь огонь. – Предложила Ляля.
- Не вздумай. Тут везде солома, сгорим, даже охрану не успеют позвать.
Нарушил наше уединение шум шагов. Стало страшно. Сердце зачастило, увлажнились ладони, по спине потекли холодные капли пота. Открылась зверь. Свет факелов заставил нас зажмуриться.
- Здесь хлеб и еда. – Произнес громкий голос.
После этих слов дверь закрылась. Удивленный голос произнес:
- Зачем демонам еда?
В глазах остались оранжевые «зайчики».
- Еда? – Удивился змей.
- В их представлении, еда. В нашем, может быть, что угодно. – Заключила кошка, но все равно направилась к дверям, проверить. – Пахнет отвратно, цветами. Они решили, что демоны непременно будут любить греховную в их представлении пищу. Идиоты жвачные.
- Так же думал мой кот, когда я пытался скормить ему остатки салата.
Кошка на это прошипела какое-то проклятье, слов которого я не разобрал. Я добрался до дверей, пару раз споткнувшись обо что-то и раз приложившись к столбу.
- Слушай, Лялечка, давай разгребем всю подстилку в сторону и зажжем небольшой огонек от соломы.
- Хм, Лялечка. – Удивился змей, бесшумно оказавшийся рядом. – Я прям чувствую, как между вами что-то появляется.
- Хватит уже фантазировать разную дрянь в своем извращенном мозге. – Огрызнулась кошка. – Жорж, не давай ему повод думать о нас невесть что.
- Ляля, звезда моя, я понял, больше никаких намеков при нем.
- Ни при нем, ни при мне. Мы слишком разные, чтобы вообще рассматривать возможность отношений между нами.
- Прости, Ляля, но вы не настолько разные, чтобы это бросалось в глаза. – Произнес Антош. – И потом, я вижу, как теплеют твои уши, когда Жорж касается тебя. Вы же знаете, у меня на тепло хорошее зрение.
- Это от смущения. Я скромная женщина и очень смущаюсь, когда ко мне прикасаются.
- Когда тебя трогали быки ушки оставались холодными. – Не унимался змей.
- Так, Антош, это не по-мужски рассказывать все, что ты знаешь о женщине. Давайте уже работать. Разгребайте солому в сторону от ящика.
Через пару минут в радиусе трех метров от ящика с припасами было вычищено до каменного пола. Я скрутил из пучка соломы тугой факел. Ляля чиркнула огнивом и с первой попытки подожгла его. Огонь осветил внутренне пространство помещения. В неровном свете огня оно показалось еще более унылым и депрессивным. На столбах и под ними можно было разглядеть следы крови и прочих попутных следов тяжелой судьбы всех, кто здесь оказывался.
- Ладно, посмотрим, что нам принесли.
Я направил свет внутрь ящика. Там лежали булки хлеба, вполне похожие на земные, только раза в два больше. В деревянной кадке находилась непонятная смесь, пахнущая цветами, а в другой кадке чистая вода. Я хотел отдать догорающий факел кошке, но она отказалась его брать.
- Ни за что, я подпалю себе шерсть.
- Блин, а Антошу тоже не доверишь, сожжет все вместе с нами.
Пришлось тщательно затоптать его, чтобы не светился ни один красный глазок. После чего я нырнул в кадку с головой и напился. Челобыки, видимо, до изобретения кружки не додумались. После меня пила Ляля, шумно лакая воду из ведра. А змей поглощал воду со звуком пожарной помпы.
- Эй, ты не на месяц вперед решил напиться?
Мне показалось, что он не остановится, пока не выпьет всю воду.
- Ох, простите, у нас же засушливый климат, мы пьем редко, но помногу.
- Не забывай, что нас трое и ты пьешь уже не свою воду. – Рассердилась на пресмыкающийся эгоизм кошка.
- Простите, там еще осталось.
- Налегай вон, на салат. – Предложил я змею.
Я уже успел попробовать его на вкус и понял, что для человека употребить его будет не просто. Горьковатый отвратный вкус обыкновенной травы. Если приправить его майонезом, растительным маслом, добавить сока лимона или бальзамического уксуса, нарезать в него помидорок, бросить щепотку кедровых орехов, то можно было бы считать его условно съедобным. А так, это был сочный корм для травоядных животных.
Ляля даже пробовать не стала. Антош попытался съесть немного, но тоже остался не в восторге.
- Стало быть, у нас столько времени, чтобы не умереть с голоду. Потратим его правильно.
Большую часть хлеба мы решили съесть сами, но не сразу. Булок было четыре, три мы решили спрятать, а одну пустить на производство пенициллина. «Приговоренную» булку разорвали на несколько кусков, сбрызнули водой и оставили лежать, накрыв их моей майкой.
Вскоре, нас снова привязали к столбам. Оказалось, для того, чтобы нас смог навестить престарелый священник. Он пришел узнать, как идут дела с его лекарством. Я объяснил, что требуется время, не вдаваясь в детали. В них я собирался посвятить его позже, невзирая на судьбу, которая нас ждала. Все-таки это могло спасти многих людей, даже несмотря на то, что церковь снова объяснит это божественным чудом. Священник красноречиво раскашлялся перед нами, намекая на то, что времени у нас не так уж и много.
На третий день на кусках хлеба появились пятна плесени. Они расходились по субстрату, меняя цвет. Самые зрелые зеленые колонии, под свет соломенного факела я соскребал в пластиковый кармашек вкладыша портмоне из-под автомобильных документов. Я до сих пор носил бесполезное портмоне в заднем кармане джинсов. Когда мне показалось, что материала набралось достаточно, я попросил священника принести размолотый мел и немного клея, вываренного из костей.
Все, что я просил, было доставлено немедленно. Я приступил к изготовлению таблеток, только примерно представляя сколько требуется продукта на килограмм веса челобыков. Когда я предложил отведать моего лекарства, в страхе ожидая его неэффективности, нам привели загибающегося бычка-подростка. Ребенок, размером в полтора меня, не стоял на ногах, постоянно кашлял и натужно дышал с громкими сипами. Оставалось ему совсем немного.
Он был сильно напуган и выкатывал от страха глаза, показывая нам огромные белки.
- Тихо, дружище, мы не сделаем тебе ничего плохого. Мы вылечим тебя. Знаешь историю про доктора Айболита, который под деревом сидит? – Ответом мне был взволнованный сип. – Приходи к нему лечиться и корова, и волчица, и жучок, и паучок, и медведица. Всех излечит, исцелит, добрый доктор Айболит. Проглоти эту таблеточку, друг и запей водой.
Подростку, наверняка, были даны ценные указания насчет того, чтобы выполнять наши просьбы беспрекословно. Он проглотил таблетку и запил водой из бадьи. Через несколько часов, как мне показалось, мы повторили процедуру.
- Что-то без изменений. – Вздохнула кошка, прислушиваясь к тяжелым сипам в темноте. – Может, вырос неправильный антибиотик?
- Может. – Я тоже не считал себя профессиональным фармацевтом.
Однако, вскоре на «теленка» напал сильный кашель. Мокрота начала отходить кусками, он буквально захлебывался ею, но с каждой минутой его дыхание становилось легче. Мы обильно поили его и давали спать, с облегчением отмечая, что дела у больного идут на поправку. Напоили его еще пару раз самодельными таблетками для закрепления эффекта. Когда подросток поднялся и сбежал от нас в дальний угол помещения, можно было приниматься за лечение церковного сановника.