- Не положено.
- А так мы не договоримся. Вы плохо воспринимаете на слух.
- Нормально я воспринимаю, но только человеческие клички, а не то, что ты пытаешься мне тут преподнести. Морж – инженерец?
- Кхм, да.
- Ну, вот, я так сразу и сказал. Давай чистосердечное, срок скостишь. С какого года воруешь и какие эпизоды на тебе есть.
- Значит так, ворую я уже десять лет. Начал пацаном, с напарником по кличке Енот Полоскун…
Глаза у участкового загорелись. Он строчил на машинке, как опытная секретарша.
- И что, в Марьинке тоже ты коней свел.
- Тоже я.
Мне было смешно наблюдать, как этот Эркюль Пуаро светился от счастья. Отвечая на его вопросы, когда удачно, а когда невпопад, я рассматривал незатейливую обстановку помещения. И вот мой взгляд упал на карту, висящую за участковым. Карта была выполнена довольно блекло, на желтой бумаге, и почти не контрастировала со стеной, на которой висела. А привлекло меня в ней название. На ней было написано почти кириллицей «Карта Украины»
Не то чтобы после этого все встало на места, но кое-что в одежде и манерах участкового мне стало понятнее. Я пригляделся к карте, чтобы увидеть пятнышко на одном из полушарий, обозначающее страну. Напрасно, разглядеть не удалось. Я подумал, что хотели сказать производители этой карты, выбрав такой масштаб, при котором заявленной страны уже не видно с двух метров. Да и какой смысл мог быть в этом, кроме издевательства.
- Извините, я вас перебью. – Обратился я к участковому. – Эту карту вам подарили на первое апреля? На день дураков?
Участковый подозрительно на меня посмотрел.
- А что с ней не так? Это по ведомству раздают, в ней все соответствует нормам.
- А почему Украину не видно? Какой смысл делать карту страны, которую надо разглядывать под лупой?
- Почему не видно. Может ты совсем слепой. Мне отлично видно. Вот западное украинское полушарие, вот – восточное. Вот столица – Москва.
- Вы серьезно или шутите? Украина вся планета и столица ее в Москве? – Мне стало смешно.
Участковый замер, а потом озарился улыбкой.
- Так ты еще и реакционер?
- Видимо, да. А вы все-таки умудрились в этом мире сделать глобус Украины.
- Не вижу повода для смеха. О! время вечернего гимна! – На улице раздалась торжественная музыка. – Ты тут будешь петь или выпустить?
- Тут. Я слов все равно не знаю.
- Брехло.
Участковый выскочил на улицу, запевая гимн на ходу. Я остался наедине с собой и мыслями о том, что пора валить и из этого мира тоже. Сложность была в том, что делать это без кошки и змея не хотелось. Пока не было уверенности в том, что это моя воля занесла нас в этот мир, полагаться на свои силы казалось преждевременным.
Деревня пела на разные голоса. Музыка гимна, искаженная репродукторами, гремела торжественными аккордами. Самое время было для того, чтобы попытаться сбежать в другой мир.
Я взялся за решетки и закрыл глаза. В принципе, я понял, что для перемещения необходим яркий образ того места, куда желаешь перенестись. Больше всего я желал вернуться домой. Закрыл глаза и представил свою квартиру, обстановку в ней. Подсознание подкинуло воспоминание про сломанный холодильник и сочившуюся трубу туалетного стояка. Затем на ум полезли картинки с работы, склочный коллектив, тупой, но важный начальник, которого поставил на это место его папа, что сводило на нет любую попытку подсидеть его. Вспомнилось, что я должен денег трем товарищам с работы, уже давно. Разбитая машина и кредит за нее.
Меня осенило, возвращаться домой, в ту самую тягучую атмосферу ежедневно повторяющихся дел я не хотел. Больше того, меня передернуло от мысли, что мое приключение может закончиться и все вернется к прежнему. Разум, очистившийся от скверны навязанного образа жизни, осознал, что такую жизнь и жизнью назвать трудно. Ежедневное прокисание, размеченное этапами: сад, школа, вуз, работа, пенсия, смерть. Кто-то назовет это ответственностью и серьезным отношением к жизни, но с точки зрения человека, освободившегося от этих догм, такой же серьезностью и ответственным отношением обладают ослы, вынужденные всю жизнь крутить колесо, поднимающее воду из колодца.
Откровение выбило меня из колеи. А куда мне теперь надо? Выходило, куда угодно. Но это был слишком неконкретный образ, который никуда не приводил. Музыка в деревне загремела финальными аккордами. Скоро вернется участковый, который будет мешать своими вопросами сконцентрироваться на ярком образе. Совсем без всякой логики подсознание подкинуло мне воспоминания из детства, когда во дворе соседнего дома местная шпана отлупила скрипача. Я смотрел из окна за этим действом с первой и до последней минуты, и мне ярко запомнилась разбитая коричневая скрипка на снегу.
Холодные прутья решетки растаяли в моих ладонях. Не открывая глаз, я сделал шаг вперед. В уши ударил индустриальный звук большого города. Я открыл глаза. Мое воображение закинуло меня во двор четырехэтажного дома, построенного квадратом, с арками для проезда на каждой стороне. Дом был крашен желтой краской, местами уже облупившейся. Но он все равно производил впечатление уюта и света.
Это был не мой дом из детства, но возможно здесь тоже когда-то хулиганы отлупили скрипача. Я не собирался задерживаться в этом мире. Надо было спешить вернуться к сеновалу, пока мои товарищи не попали в неприятности или не сбежали туда, где я их никогда не найду.
У каждого подъезда стояли лавочки, друг напротив друга. Бабульки еще не успели занять их для своей нравственной вахты. Я сел на одну из лавок, на которую падал солнечный свет. По-нашему я сказал бы, что время года соответствовало началу мая. Воздух еще был прохладным, и мне в летней майке, показалось слишком свежо. Солнечные лучи быстро пригрели меня до состояния расслабленного транса.
Я попытался представить себе сеновал. Вдруг, хлопнула дверь подъезда. Из нее вышел солидный мужчина в пальто и с футляром скрипки.
- Доброго утречка. – Поприветствовал он меня вежливо, но я успел уловить любопытно-подозрительный взгляд.
- Спасибо, и вам. – Ответил я учтиво, чуть приподняв задницу от лавки.
Наверняка, я показался ему неблагополучным в таком виде. Майка моя и штаны совсем потеряли вид. Вспомнился Вольдемар одетый в чехол от сиденья машины. Тогда у меня было ощущение, что ему все равно в чем ходить. Но сейчас я сам был равнодушен к тому, что на мне надето. Мужчина сел в автомобиль неизвестной марки. Прежде, чем уехать он пару раз бросил на меня подозрительный взгляд. Я понял, что он может сообщить местным властям о появлении подозрительного бомжа. Надо было спешно перемещаться.
Ничего не получилось. Подъехало такси. Из него вышла женщина, тоже со скрипичным футляром. Кажется, я попал в дом, где живут одни музыканты. Почему-то женщине захотелось поиграть таксисту. Возможно, она похвалилась ему, а он и решил это проверить. Женщина положила рядом со мной футляр.
- Позволите?
- Конечно. – Я отодвинулся на другой край лавочки.
Женщина вынула скрипку и вернулась к машине. К моему удивлению, таксист направил в ее сторону прибор, похожий на раструб. Женщина заиграла. Я не знаток скрипичных партий, но мне показалось, что ее умение далеко от совершенства. Женщина долго выпиливала какие-то мотивы, а таксист хмуро следил за своим раструбом.
- Достаточно. – Наконец сказал он. – Давно со мной такой мелочью не рассчитывались. Ходите пешком. – Посоветовал он женщине, перед тем, как закрыть дверь.
- Терпи, не все такие богатые. – Ответила женщина недовольно.
Она упаковала скрипку в футляр и зацокала к дверям подъезда.
- Извините. – Обратился я ней. – Вы что, рассчитывались музыкой?
Женщина остановилась.
- Что? – Ее взгляд выражал нежелание общаться. – У меня нет времени подавать вам.
- Да я не…
Меня не стали слушать. Женщина хлопнула дверью. Это было интересно. Я решил задержаться в этом мире на полчасика, чтобы проверить свое предположение. Мои подозрения, что я попал в мир, монетизировавший музыку подтверждались. Все, кого я видел, имели при себе футляры от разных инструментов.
Подъехало еще одно такси, и вылезшая из него девушка сыграла короткую, но берущую за душу вещь. Таксисту пришлось остановить ее.
- Хватит, у меня сдачи нет. – Заволновался таксист.
Девушка, по ней сразу было видно, что музыкальный талант наложил отпечаток превосходства ее над остальными, гордо расправив спину, направилась к дому. Я пошел за ней, чтобы удовлетворить любопытство начет того, как у них устроена экономика.
- Хорошо играете. – Бросил я в спину гордо вышагивающей молодой особе.
- Что это значит? – Она не удостоила меня нормального взгляда.
- Брякаете на своей скрипке. За душу берет.
- Мужчина, я не понимаю о чем вы. Вы ведете себя назойливо.
- Простите, но мне стало интересно узнать, как можно рассчитываться за такси музыкой?
Девушка остановилась и теперь смотрела на меня внимательно, но как на сумасшедшего. Меня понесло.
- Знаете, я из другого мира, где в ходу деньги.
- Ясно. – Она поняла, что ее подозрения не были беспочвенными. – А я из мира, где тоже в ходу деньги.
- Да? Но я понял, что можно и не платить? Тут перед вашим приездом женщина одна исполнила на скрипке партию из пустой консервной банки и напильника. Очень долго мучила инструмент.
Девушка рассмеялась. Чужие глупости часто принимаются за комплимент себе.
- Спасибо. А где ваш кошелек?
- В смысле? А, я из другого мира, я бесплатно всем пользуюсь. Я сейчас не вру и не пытаюсь показаться вам оригинальным. Мне крайне любопытно понять, хотя бы поверхностно, устройство каждого нового мира.
- Вид у вас, как у нищего, но разговариваете вы, как богач.
- Спасибо. Путешествия и особенно ситуации, которые можно назвать чрезвычайными, доканали мою одежду. Это ни на что не влияет, когда ты все время в движении, но стоит остановиться, чтобы на тебя обратили внимание, и тогда понимаешь, обтрепался.
- А вы забавный. – Девушка лучезарно улыбнулась.
Почему-то в этот момент у меня в воображении нарисовался оскал Ляли. Я знал, что наше воркование ей бы не понравилось.
- Спасибо. Моя мама так говорила, про меня, когда я выбирал фрикадельки из супа.
Девушка рассмеялась.
- У меня есть немного времени и денег, если хотите, я могу приодеть вас.
- Зачем? Время я вам еще как-то верну, но деньги вряд ли.
- Не страшно. Заработаю еще.
Я решил, что пара часов ничего не решит. Время, проведенное в обществе этой талантливой красотки, желающей сделать мне приятное, нельзя считать потерянным напрасно.
Мы покинули двор, и вышли на улицу. Народу здесь гуляло тьма и все как подбор, музыканты.
- У тебя имя есть? – Спросила девушка.
- Конечно, Жорж, я иногда добавляю иномирец, но не все воспринимают на слух. Так что, просто Жорж.
- Очень приятно Жорж, а меня зовут Джина.
- Какое красивое имя, Джина. Джина Бомбей.
- Почему Бомбей?
- Да так, ассоциации.
- Вот, это мой любимый магазин. Сейчас превратим тебя в щеголя.
Когда мы вошли внутрь, по ушам сразу ударила какофония звуков. Народ рассчитывался ею у каждой кассы в каждом отделе.
- Наличными? Электронными? – Слышалось на каждой кассе.
Оказывается, можно было скачивать записанную музыку. Я пожалел, что выбросил свой телефон. Возможно с ним, я мог считаться богачом.
- Нет, ты должен ее наиграть в свой банк на хранение самостоятельно. – Прервала мои мечтания девушка.
Джина провела меня по отделам с верхней одеждой, обувью и даже заставила зайти в парикмахерскую. Я же не видел себя в зеркало с того момента, как в меня ударился сатир. Я считал, что у меня все еще щетина, а там уже выросла полноценная борода. Ее подравняли, волосы подстригли, обрызгали благовониями. После всех процедур, я не готов был узнавать свое отражение. Хоть сейчас на обложку модного журнала.
На каждой кассе Джина исполняла прекрасную музыку и, судя по продолжительности, значительно отличающейся от той, которую она отыграла для таксиста, мое преображение ей дорого стоило.
- Тебе вы еще виолончель в руки и сошел бы за миллионера. – Причмокнула она от удовольствия.
- К сожалению, мне на ухо наступил медведь. – Признался я.
- Как это?
- У меня нет слуха.
- О, печально.
- На самом деле, не особо. В нашем мире полным полно нищих музыкантов. На улицах за копейки играют.
- Ты врушка, но забавный.
- Хотелось бы тебе показать другие места, но жалко. Ты попадешь в такой круговорот ситуаций, в которых умение играть на скрипке совсем не поможет.
- Фантазер. Все так говорят, кто играть не умеет, что в жизни есть еще что-то важнее музыки, а сами просто завидуют и ничего поделать не могут.
- Даже не знаю, насколько это хорошая идея, рассчитываться музыкой. Получается, что имеющие талант от рождения, всегда имеют преимущество. Хотя, у нас тоже самое, кто умеет обращаться с деньгами от рождения, тот и богач. И я не завидую. С недавних пор осознал, насколько это мелочно. Но не в отношении тебя. Я вижу, как ты благородна. Могла бы и не обернуться, и послать меня подальше.
- Я так и хотела сделать, но ты какой-то магнитный. Я не пойму в чем дело, кажется, у тебя глаза фантастические. – Джина томно прижалась ко мне.
- Джина, у меня товарищи застряли на Украине, в сеновале. Мне надо возвращаться, пока мы не потерялись друг у друга.
Девушка отстранилась от меня, нахмурила брови и попыталась по глазам понять, зачем я ей вру.
- Мне нужно уединиться, чтобы собраться с мыслями.
- Ты какой-то неблагодарный. – Джина надула губы.
- Благодарность не требует оплаты. Тем более, у меня нет скрипки. – Отмазался я, как мог.
В другом случае, я мог бы выкроить время для благодарности, но не сейчас. Укоризненные взгляды змея и кошки стояли у меня перед глазами. Надо было возвращаться.
- У тебя есть другой музыкальный инструмент, а я прекрасно играю на разных.
- Ух, Джина, ты такая озорница, но мне надо спешить. Покарауль, пожалуйста, у примерочной, пока я не свалю отсюда.
Я взял, не глядя, первую попавшуюся вещь с полки и направился к примерочной. Джина шла за мной.
- Жорж, обычно бродячая собака ищет к кому бы прибиться. А что нужно тебе?
- Ого, собака. В последнее время меня чаще сравнивают с обезьяной. Мне надо, чтобы ты поверила, что я не из вашего мира. Не особо надо, но было бы приятно осознать, что кто-то взял и поверил мне, на слово. Я пока новичок в этом деле, но уже кое-что понял. Если ты вкусил прелесть перемещения, то теперь до самой смерти не остановишься. – Я зашел за шторку. – Миров много, Джина, и они все разные, и денег, даже сыгранных на скрипке, для перемещения по ним не нужно.
- Сумасшедший. – Услышал я ответ. – Зря только время потратила.
- Приятно слышать, что только время. Ты красивая и умная, Джина, а это сейчас редкость.
Я прикрыл лицо вещью с витрины и живо представил себе тот самый сеновал, с запахом и звуками. Какофония обналичиваемой музыки резко затихла. Ее сменил тихий стрекот сверчков. Я открыл глаза.