на мгновение глаза, это не хорошо. В его глазах приход домой на десять минут позже
начала моего комендантского часа, ничем не отличается от опоздания на два часа.
Единственным отличием является строгость наказания.
Мольбы о снисхождении не принесут мне ничего хорошего. Это на него никак не
повлияет.
– Я был с Зоей. Когда я ее подвез, ее родители пригласили меня войти на
несколько минут. Они задержали меня дольше, чем я планировал, – вру я, надеясь, что он
не может видеть меня насквозь.
У меня было намерение приехать домой вовремя, но Зоя решила пососать мой
член. Через две недели мы будем учиться в разных колледжах, и она стремится
доставить мне удовольствие. Она хочет, что бы мы остались парой, несмотря на то,
что будем находиться в разных штатах.
Она идет в Университет Массачусетса, а я уезжаю в Университет Нью-Йорка.
Я не планирую сохранять отношения на расстоянии. Мне всего лишь восемнадцать лет,
и существует много других кисок, которые нужно опробовать, но сейчас я возьму все,
что она хочет мне дать. И сегодня вечером, это был ее рот. И даже страх избиений, не
мог меня удержать от того, что бы кончить. После того, как я выстрелил в ее горло,
возникла минутная паника, во время которой я подумал о последствиях нарушения
комендантского часа.
– Я не тупой, мальчишка. Ты окунал в кого-то свой член, – он поднимается с
кресла.
– Нет, я ничего такого не делал, – спорю я, когда он идет ко мне. Меня
охватывает страх, его ледяные пальцы сжимают мое горло, из-за чего мне трудно
дышать. Я борюсь с желанием бежать, хотя об этом кричит каждая клеточка моего
тела.
Он хватает меня за волосы и сильно дергает. Я следую за его рукой, откидывая
голову назад. Он сильно ударяет меня по правой щеке.
Мои глаза наполняются влагой из-за неожиданной жалящей боли и, прежде чем у
меня появляется возможность сгруппироваться, он ударяет меня по левой щеке.
Металлический привкус крови на моем языке говорит о том, что у меня разбита губа.
Это подтверждается, когда я морщась, провожу языком по месту разрыва. Рана
кажется большой, течет много крови.
Нужно ли мне накладывать швы?
– Ты все еще хочешь мне врать, мальчишка? – он сильнее тянет меня за волосы.
Я выгибаю спину, чтобы он мне их не вырвал. Я понимаю, что мне нужно вырваться из
его захвата.
Мои мысли мчатся и путаются, пока я пытаюсь придумать план действий. Но
отец заботится об этом за меня, когда еще раз тянет меня за волосы. Инстинктивно я
впиваюсь пальцами в его лицо и надавливаю на глаза, моя рука вытянута, насколько это
возможно.
От неожиданности он разжимает руку, и я вырываюсь из его захвата. Кожа на
моей голове горит огнем, мое дыхание затруднено, и все, что я хочу сделать: причинить
ему боль. Мои зубы сжимаются, когда меня охватывает гнев. Пыхтение вырывается из
моей груди с каждым вдохом.
Никто не должен чувствовать такого к своему отцу. Он делает шаг в мою
сторону, и мой правый кулак встречает с его челюстью. Раздается приятный треск.
Он пятится назад, удаляясь на два шага, и я следую за ним. Меня охватывает
злость, и я хочу отфигачить его так сильно, чтобы он никогда не смел поднять на меня
руку. Я еще раз его бью, на этот раз целюсь в другой глаз. Его брови рассечены, кровь
струится по лицу. Он стоит, жутко ухмыляясь, словно демон или некто, появившийся из
фильма ужасов.
– Чувствуешь ярость? – он делает жест рукой в мою сторону, чтобы я подошел
ближе. Испуганный достаточно, чтобы обоссать свои штаны, я знаю, что настало
время, когда мне нужно занять жесткую позицию. Сейчас я не могу отступить.
Не обращая внимания на то, что может ждать меня впереди, я несусь вперед,
боевой клич срывается с моих губ. Я делаю лишь два шага, прежде чем его кулак
врезается в мою челюсть, попадая в самое болезненное место. Я теряю сознание до того,
как падаю на землю.
Потирая рукой по моей, покрытой волосами, челюсти, я до сих пор чувствую удар
этого ублюдка. В тот день я получил ценный урок: держать руки так, что бы защитить
лицо. Я рад, что он мертв, но жаль, что это не я нажал на курок.
Прошло три года с тех пор, как он умер от руки Джека Дойла, офицера полиции
Бостона. В тот день, два бостонских полицейских приехали в дом моих родителей, чтобы
разобраться с их ссорой, которая обыденностью – полицейские постоянно к ним
приезжали. Когда офицеры опрашивали родителей, отец вытащил пистолет, направляя его
на мать. Кайл МакКензи, один из офицеров, встал перед ней и принял пулю
предназначенную для головы матери. Его партнер незамедлительно застрелил моего отца.
Одна маленькая пуля сделала то, что я не успел сделать. И теперь, у меня никогда не будет
на это шанса.
Я хотел, что бы он умер от моей руки и долгое время я винил Кайла МакКензи и
его напарника за то, что лишили меня такой возможности. Я так далеко зашел, что решил
отомстить, используя подругу Кайла, Дженни. Я морщусь, когда думаю о том, как
преследовал Дженни. Это было слишком: я мастурбировал над ее опьяненным
наркотиками телом и прикасался к ней, когда она об этом не подозревала.
Я не буду заходить далеко, и говорить, что испытываю угрызения совести. Я не
раскаиваюсь. Время заставило меня понять, что мой гнев был перенаправлен на других
людей. Вместо того, что бы направить гнев на своего отца, за весь тот ад, через который он
заставил нас пройти, я направил ненависть на Кайла за то, что тот явился катализатором
смерти моего отца.
Глава 16
Зак
Ожидание никогда не было тем, чем я наслаждался, но я знал ценность того, что
бы оставаться на заданном пути. Лана избегала меня в последние три дня. Я дал ей
немного пространства и надеялся, что она серьезно подумает о нас, но кажется, она
спрятала голову в песок. Она явно нуждается в напоминании, как великолепно нам вместе.
Выглядывая из окна в моей гостиной, словно ястреб в поиске добычи, я жду,
когда Лана вернется домой с работы. Когда вижу ее машину, паркующуюся у тротуара, то
понимаю, что пришло время действовать. Накинув свое пальто, я выхожу из квартиры и
направляюсь вниз по лестнице. Я должен сделать вид, что ухожу, и сделать это так, чтобы
она не догадалась, что я сидел у окна и с отчаянием караулил, когда же она придет домой.
Когда схожу с последней ступеньки, Лана заходит в главный вход. Я сжимаю край
двери рукой, придерживая ее для Ланы. Сначала она вздрагивает, видя меня, а затем
становится взволнованной (если рассматривать ее розовые щеки, как показатель).
– Привет, как ты? – спрашиваю я, словно три дня назад мой член не был внутри
нее. Я сдерживаю желание прижать ее к стене и целовать до тех пор, пока она не просит
меня о том, чтобы я снова взял ее.
– Привет, – отвечает она и прикусывает свою губу. Она смотрит на меня и сегодня,
ее большие глаза сияют изумрудно зеленым цветом. Несколько дней назад, когда мы были
вместе, я не мог точно сказать, какого они цвета. Слишком тусклым было освещение. И в
моем коротком списке вещей, которые мне нужно сделать, есть пункт о необходимости
выяснить, какого становятся они цвета, когда я в ней.
– Как работа? – я закрываю позади нее дверь. Она стягивает розовые перчатки и
засовывает их в карман пальто.
Ее плечи поднимаются и опускаются, когда она пожимает плечами.
– Нормально, не произошло ничего слишком захватывающего.
Изучая ее лицо, я замечаю под ее глазами темные круги. Обхватываю рукой ее
щеку.
– Выглядишь уставшей, – мой палец мягко скользит вдоль ее скулы. Обхватываю
другую щеку и удерживаю ее лицо между ладонями. – Позволь мне сегодня вечером
приготовить для тебя ужин. Ты выглядишь так, словно тебе нужно отдохнуть.
Она отводит глаза, осматривает лестничную площадку, а затем снова на меня.
– Позволь мне это для тебя сделать, – настаиваю я, улыбаясь ей.
Сначала она мне не отвечает. Хотя, ее лицо – открытая книга. И я могу видеть ее
нерешительность и сомнения, словно она высказывает их вслух.
– Это просто ужин, Лана, – успокаиваю ее я.
Ее глаза обращены на меня, они похожи на большие зеленые бассейны
беспокойства.
– Я дал тебе повод сомневаться в моем слове? – я подавляю шёпот раздражения,
который сейчас ощущаю. Почему она делает меня таким чертовски твердым?
Она качает головой.
– Нет, не давал. Я приду к тебе на ужин,– она одаривает меня быстрой улыбкой, не
размыкая губ, и я борюсь с собой, что бы сохранить расслабленный вид.
Я хочу ее встряхнуть, и тем самым заставить осознать, что мы должны быть
вместе, или же сделать то же самое своими поцелуями. Я знаю, что мне нужно с ней быть
нежным и терпеливым, но терпение – это не то, чему я научился, пока рос в доме своих
родителей. Эти два слова являются противоположностью всему, что я когда-либо знал.
– Постарайся не выглядеть такой взволнованной по этому поводу, – мой тон более
саркастичный, чем мне бы хотелось.
Она кладет руку на мое предплечье.
– Я с нетерпением жду ужина с тобой. Прости за то, что так странно себя вела, –
она убирает руку и сметает с глаз свою длинную челку. – Я никогда не делала этого
раньше, – Лана опускает голову, изучая паркет. Когда поднимает голову и встречает мой
взгляд, то продолжает, – мы уже были в отношениях, когда я переспала с Кристофером.
Все что происходит между нами, отличается от предыдущих отношений. Я не понимаю,
что чувствую.
Я кладу руку ей на плечо.
– Нам не обязательно выяснять это прямо сейчас. Я ни каким образом на тебя не
давлю. Можем мы просто поужинать и не думать пока о том, что между нами произошло?
– спрашиваю я, поднимая бровь.
Она улыбается.
– Да, я бы этого хотела.
– У меня, ровно в шесть тридцать, – моя рука скользит вверх, чтобы обхватить
заднюю часть ее шеи. – Не заставляй меня приходить за тобой, – кончики моих пальцев
скользят по ее спине и отстраняются. Я поворачиваюсь, направляясь к входной двери,
поддерживая свою легенду о том, что собирался уходить, когда она вернулась домой.
Захожу в магазин и покупаю пару бутылок вина, которое будем пить за ужином.
Направляясь обратно в мою квартиру, я весело насвистываю.
В шесть часов двадцать пять минут слышу, как Лана стучит в мою дверь.
Улыбаюсь: она послушная. Вытерев руки о кухонное полотенце, бросаю его на гранитную
столешницу и шагаю из кухни к входной двери. Остановившись перед дверью, пробегаю
пальцами по волосам, а затем мысленно шлепаю себя за то, что веду себя, как чертова
девчонка.
Лана может быть самым лучшим, что когда-либо со мной случалось, или же
самым худшим. Присяжные в моей голове все еще совещаются.
Мои сомнения тают, когда открыв дверь, вижу ее улыбающееся лицо. Вне
зависимости от того, чем закончится проведенное вместе время, это будет того стоит. Она
делает меня лучше, заставляет меня хотеть быть лучшим человеком для нее, если не для
себя.
– Привет, заходи, – я делаю шаг назад и закрываю за ней дверь.
– Вот, – она протягивает тарелку шоколадных кексов. Когда я забираю у нее
кексы, мой рот уже наполнен слюной, – я их вчера испекла. Знаю, что тебе они
понравились.
– Спасибо, можешь делиться со мной своими кексами в любое время, когда
захочешь, – я ей подмигиваю. – Садись, – указываю на кухонный стол и стулья. На столе
уже расставлены тарелки и разложены столовые приборы. – Я как раз заканчиваю. Ужин
будет готов через несколько минут, – я открываю дверцу духовки, проверяя стейк, который
там запекается. Писк микроволновой печи дает мне знать, что картофель готов. Я достаю
раскаленный пакет, быстро бросаю его на столешницу, прежде чем он может обжечь мои
пальцы.
Хихиканье Ланы заставляет меня бросить быстрый взгляд в ее сторону.
– Что? Пакет чертовски горячий.
Она снова хихикает, закатив глаза.
– Именно для этого и нужны прихватки.
– Все, что приготовлено в микроволновке не достаточно горячее, что бы оправдать
их использование. Ты когда-нибудь ела картофель, приготовленный в пакете? – ее глаза
загораются весельем, она сжимает свои губы, чтобы не засмеяться.
– Можешь смеяться сейчас, но как только попробуешь на вкус этих крошек, то
никогда не сможешь готовить их по-другому, – разрезаю верхнюю часть пакета и
пересыпаю картофель на большую стеклянную тарелку. – Совершенный золотистый
картофель, приготовленный в микроволновой печи всего за восемь минут. Это
элементарно.
Она посмеивается, и я смакую этот мелодичный звук. Хочу все время слышать ее
смех. Хочу быть причиной ее счастья.
Когда вытягиваю из духовки противень со стейком и помещаю его на варочную
панель, срабатывает пожарная сигнализация. Эта проклятая сигнализация срабатывает
каждый гребаныйраз, когда я использую духовку. Звук такой громкий, что оглушает. Лана
зажимает свои уши руками и начинает хохотать.
Схватив со столешницы полотенце, я начинаю им махать перед чрезмерно
чувствительным устройством. Я хочу оторвать его от стены и разбить на сотню кусочков,
но не делаю этого. Делаю глубокий успокаивающий вдох и сдерживаюсь.
Визг сирены останавливается почти сразу. Ублюдочная пожарная сигнализация.
Разочарованный, я бросаю полотенце на столешницу и запускаю пальцы в свои
волосы. Все идет не так, как я хотел.
Глава 17
Лана
Было интересно наблюдать за тем, как Зак готовит ужин. Видеть, как он
взволнован из-за пожарной сигнализации, просто восхитительно. Он откидывает назад
волосы, а затем кладет обе руки на бедра, словно не знает, что делать дальше.
– Тебе нужна помощь? – спрашиваю я.
Он переводит взгляд на меня.
– Нет, все в порядке, – он движется быстро и эффективно, перекладывая стейк на
блюдо и ставя его на стол. Ставит хлеб и масло, а затем передает мне бокал вина. Я не
собиралась сегодня пить, но, так как он уже налил, то почему бы и нет.
Он садится напротив меня.
– Налетай, не стесняйся, – мы оба проводим следующие несколько минут,
наслаждаясь едой.
– Это вкусно. Не могу поверить, насколько хорош картофель, – я кладу в рот еще
один кусочек картофеля.
– Я же тебе говорил. Зависай со мной, и я научу тебе многим новым и интересным
вещам.
Он ухмыляется. Его ухмылка смертоносна. Я хочу поцелуями убрать ее с его губ.
– Расскажи о своей семье, – говорю я, а затем делаю глоток вина.
Он хмурится.
– Я не люблю говорить о своей семье, – он изучает еду на своей тарелке. – Пока я
рос, у меня не было хорошей семейной жизни.
– У тебя есть братья или сестры? – спрашиваю я, игнорируя то, что он сказал. Он
подталкивал меня, чтобы поговорить о моем прошлом. Я должна сделать то же самое.
– Да, у меня есть младшая сестра, Хлоя. Она живет в Нью-Мексико, и я давно с