Через пару минут дыхание Джина засбоило, а одежда промокла от пота. Солёная капля попала в глаз, вызвав неприятную резь. Ступни Рана всё так же бодро рассекали воздух — если зазеваться, то можно опять отключиться.
Джин изловчился и поймал Рана за запястье, сам не ожидал, а пока думал, что делать дальше, тот просто шагнул к нему, бросил свободную ладонь на затылок и влажным языком мучительно медленно провёл по щеке. Горячо, сладко, изумительно и… Джин замер, из головы вылетело, как надо правильно дышать. Ран отстранился, плавно повернулся к Джину спиной и от души врезал локтем в солнечное сплетение, заставив согнуться от боли. Тут же навстречу носу прилетел кулак, а после точно и резко ударило у основания черепа.
***
Пришёл в себя Джин уже на диване. Охранники испарились, как и седой, а на месте седого, закинув ноги на стол, развалился Ран. Он смотрел в окно на занимавшийся рассвет, держал в руке стакан с молоком и выглядел немного сонным.
— Это было нечестно, — проворчал Джин, усевшись на диване и потрогав нос. Кажется, не сломан.
— Я с детства дрался за деньги в боях без правил, поэтому разговорчики про честно или нет оставь при себе. Ты, знаешь ли, тоже меня предупредить забыл о начале поединка, когда накинулся на стоянке. Кстати… Ты проиграл. Второй раз. На стоянке я сам тебя уложил, без помощи охраны.
Ран всё так же смотрел в окно. Неторопливо поднёс к губам стакан и сделал глоток.
— Ты серьёзно? Ну, про раба? Как ты это вообще представляешь?
— Не про раба. Легко. Я приказываю — ты выполняешь. Чем лучше будешь справляться, тем быстрее получишь то, за что хотел заплатить. Чем хуже будешь справляться… тем чаще будешь наказан.
— С какой ста…
— Заткнись.
— Но…
— Ты знаешь значение слова «подчиняться»? Я приказываю — ты выполняешь. Если нет, заплатишь, но не деньгами. Ты проиграл. Твоё слово хоть чего-нибудь стоит? — Ран повернул голову и смерил Джина оценивающим взглядом. — Или ты ничтожество, которое прячется за внушительным состоянием? Моим ты побудешь неделю ровно. Отсчёт начнётся сегодня в полночь. Через неделю — скатертью дорожка.
Джин стиснул зубы, но промолчал.
— Сейчас ты пойдёшь домой, а к полуночи явишься в клуб. Обращаться ко мне можешь «мастер» или Ран. Услышу «рыжий», шкуру спущу. На входе покажешь это. — Ран бросил ему широкий браслет с замысловатыми узорами. Серебристый, но не из серебра. — Надень и не снимай без моего разрешения.
— Куда надеть?
— А куда наденется?
— На правую или левую?
— Всё равно. — Ран допил молоко, отставил стакан и прикрыл глаза. — Уходи.
Джин растерянно нацепил браслет на правое запястье, поднялся, потоптался на месте, но Ран никак не отреагировал. Может быть, и вовсе уснул. Когда Джин распахнул дверь кабинета, он и ухом не повёл.
***
Честно говоря, мысль послать всё к чёрту была, но в клуб он всё-таки пришёл. На входе его встретили и отвели куда-то вниз по узкому коридору, впустили в небольшую комнатку и вручили белый конверт. Оставшись в одиночестве, он конверт распечатал и выудил записку. Твёрдый уверенный почерк, английские слова. Ран велел сесть у стены, сдвинуть заслонку и смотреть — все остальные действия запрещались. Смотреть Джин должен был до тех пор, пока Ран не придёт к нему.
Он послушно опустился на стул, сдвинул заслонку и полюбовался на пустой номер. В похожем он проводил время с дядей. Нынешняя позиция давала Джину прекрасный обзор: видно дверь, барную стойку слева, а широкая кровать почти перед самыми глазами.
После полуночи скрипнула дверь, впустив в номер Рана. За ним шёл ещё один человек. Джин с изумлением узнал в нём Ли.
— Неожиданно, не думал, что ты согласишься после того, как отшил меня недавно, — повесив пиджак у двери, сказал дядя.
Ран прислонился к барной стойке спиной, опёрся локтями и чуть откинулся назад.
— Тебе вредно много думать.
— Почему? — Ли подошёл к нему, положил ладони слева и справа от его локтей и немного наклонился.
— Тебе не идёт, — хмыкнул Ран. — Ты знаешь, чего я хочу сейчас?
— Догадываюсь.
— Тогда выполняй.
Ли припал губами к его шее, осыпал поцелуями. Ран прикрыл глаза и едва заметно улыбнулся. Ли медленно провёл ладонью по широкой груди, оплетённой узкими ремнями, потом провёл и губами, опустился на колени, лизнул кожаные брюки возле молнии раз, другой, осторожно расстегнул массивную пряжку, вновь лизнул чёрную кожу, высвободил пуговицу и справился с молнией. Когда плоть Рана выскользнула из плена тесных брюк, он сильнее откинулся назад и слегка закусил губу.
Ли старательно провёл языком по всей длине, погладил пальцами у основания, затем обхватил губами и мерно задвигал головой. Посасывал, время от времени вновь лизал, запускал за щеку. Остановился он от лёгкого прикосновения к плечу. Ран кивнул в сторону кровати, куда они и перебрались. Ран хотел раздеться, но Ли попросил:
— Можно мне? Пожалуйста?
Ран уронил руки вдоль тела, и Ли шагнул к нему вплотную, отстегнул один из ремней, медленно стянул и разжал пальцы, позволив кожаной полоске упасть на ковёр. Отстегнул ещё один ремень, ещё и ещё, пока все они не перекочевали на пол. Прижался губами к шее Рана, осыпал поцелуями, спустился к груди и обвёл языком светло-коричневый кружок.
Это оказалось последней каплей. Джин смотрел на лицо Рана и мечтал оказаться на месте дяди, чтобы попробовать на вкус эту светлую кожу, чтобы прикоснуться ладонями к твёрдому гибкому телу. Возбуждение болезненно отзывалось покалыванием даже в кончиках пальцев.
Опустившись на колени, Ли медленно потянул вниз кожаные брюки. Одновременно снимал их и тёрся губами о напряжённую плоть, потом толкнул Рана на кровать, забрался сам и сжал коленями узкие бёдра.
Ран вытянул руку в сторону, нащупал что-то и внезапно накинул на шею дяде тонкий шёлковый шарф, затянул петлёй и намотал свободный конец себе на запястье и ладонь.
Ли удовлетворённо вздохнул и медленно опустился на бёдра Рана.
Джин наблюдал, затаив дыхание. Чёрт возьми… Без всего? Вот так вот просто? Должно быть, дяде больно, хотя по нему и не скажешь.
Ли задвигался сначала медленно, но почти сразу здорово нарастил темп, а Ран преспокойно дёрнул за шарф, затянув его на шее партнёра туже. Движения Ли стали резкими и неловкими: он рывком приподнимался и опускался обратно так, словно хотел, чтобы Ран вколотился в него весь, вновь подавался вверх и тут же с силой — вниз. Ран неторопливо намотал шарф на руку ещё, сдавив шею Ли сильнее. У того постепенно лицо наливалось кровью, а движения ускорялись. Всего пара минут — и Ли почти что скакал верхом на Ране, будто мчался на лошади. Из широко раскрытого рта вырывалось сипение, лицо побагровело совсем, а набухшая плоть билась о живот в такт рывкам.
Ран ослабил немного петлю, позволив Ли сделать столь необходимый вдох. И этот вдох не позволил Ли достичь желанного блаженства. Он задвигался медленнее, ленивее. Неровное дыхание с хрипом вырывалось из груди, мешалось со сдавленными стонами.
И Ран опять затянул шарф на резком выдохе, заставив Ли обезуметь, задёргаться, почти что забиться в конвульсиях. И опять он не позволил дяде кончить, отпустив шарф в самый неподходящий момент.
Джин смотрел на всё это и ёрзал на стуле, сходя с ума одновременно от бешенства и от желания развязки. Он чувствовал себя так, словно не со стороны смотрит, а участвует в этом бессмысленном истязании. Брюки здорово мешали, поэтому он не выдержал, расстегнул их и запустил туда руку. Его ладонь двигалась в том же темпе, что и Ли. Сейчас — неторопливо, потому что Ран позволил дяде дышать, а когда шарф сдавил чужую шею, Джин заработал рукой с удвоенной скоростью. В отличие от Ли, он таки не сдержался и залил пальцы тёплой влагой. Задыхался и смотрел широко раскрытыми глазами на продолжавшуюся игру.
Так долго… Джин считал дядю очень хорошим и опытным любовником, но никогда у них это не было настолько долгим.
Ран вновь намотал шарф на руку и сдавил шею Ли, тот задёргался, захрипел, сотрясаясь всем телом, и, наконец, забрызгал живот Рана белыми каплями, а после обессиленно рухнул сверху. Переводил дух он недолго. Вскоре приподнялся и принялся вылизывать светлую кожу, сдвинулся и взял в рот плоть, недавно дарившую ему наслаждение. Через несколько минут кожа Рана была чистой, как после душа, а Ли выглядел довольным и счастливым, как будто побывал в раю.
Джин задумчиво разглядывал Рана и пытался понять, что для него могло быть привлекательным в этом занятии, ведь он сам ничего не получил. Ли вот явно упивался блаженством, ну а Ран…
Чёрт! Джин соскочил со стула и заметался по комнатушке в поисках хоть чего-нибудь, чтобы успеть привести себя в порядок. Интуиция подсказывала ему, что «хозяина» отнюдь не обрадует то, чем он тут занимался, пока подглядывал.
Поздно. Ран зашёл в помещение как раз в тот миг, когда Джин торопливо застёгивал брюки.
— Разве я разрешал тебе прикасаться к себе?
— Н-нет.
— Что бывает с теми, кто не подчиняется приказам? Без моего разрешения — никакой мастурбации.
Джин промолчал. Ран прошёл мимо него, опустился на стул и закинул ногу на ногу. Он молча разглядывал Джина.
— Всего неделя, поэтому слово нам не нужно. Раздевайся.
— Что?
Ран тихо вздохнул, поднялся, перевернул стул спинкой вперёд и уселся на него верхом.
— Раздевайся. Можешь не спешить.
Джин всё так же пялился на него и пытался соображать. Конечно же, он понимал, что тут не богадельня, но вот так вот сразу раздеваться и выставлять себя напоказ…
— Пф… если ты даже не способен гордиться своим телом, то что ты собирался мне предложить неделю назад? — ядовито поддел Ран.
— Я собирался заплатить, предлагать, вроде как, должен был ты, — огрызнулся Джин.
— Ты собирался заплатить, — задумчиво повторил Ран и загнул один палец, затем загнул второй, добавив: — Ты собирался много заплатить. И ты собирался предложить мне себя. Ну и? Тебя и так уже ждёт суровое наказание, а каждая новая ошибка делает его ещё суровее. С полуночи ты весь мой — с одеждой и без. Раздевайся.
— Тогда я бы хотел, чтобы меня раздел ты.
— Какая наглость, надо же. Тебе предстоит это заслужить. Пока ты заслужил лишь наказание, а не поощрение, — насмешливо отметил Ран, сложил руки на спинке стула и опустил подбородок на скрещенные запястья. Джин буквально кожей ощущал его взгляд. Ладно, тут Ран прав: Джин красив и стыдиться ему нечего. Медленно сбросил с плеч пиджак, аккуратно повесил на спинку другого стула, развязал галстук и снял, затем расстегнул манжеты рубашки и взялся за пуговицы. Покосившись на Рана, наткнулся на всё тот же обжигающий взгляд. Пальцы как будто онемели и перестали слушаться. Последние три пуговицы Джин едва одолел, позволил рубашке соскользнуть с плеч, подхватил и отправил на стул. Повозился с брюками, стянул и их, затем носки и, наконец, трусы. Теперь он был полностью обнажён и возбуждён, и одежда больше этого не скрывала. Ну и чёрт с ним. Он постарался расправить плечи и принять наиболее непринуждённую позу, хотя почти каменный стояк здорово этому мешал. Плоть выразительно потемнела от прилившей крови, а возбуждение только нарастало под внимательным взглядом Рана.
— Травмы?
— Что?
— У тебя были какие-нибудь травмы? Последствия остались?
— Не понимаю, какое…
— Мне нужно знать, что с тобой делать можно, а что нельзя. Я не собираюсь тебя калечить. И ещё. Ты можешь задавать вопросы, но не можешь требовать объяснений. Запомни это. Я могу в течение этой недели делать с тобой всё, что захочу, а ты должен подчиняться. Когда и что начнётся, решаю я. Когда закончится, тоже решаю я. Можно тебе кончить или нельзя, тоже решаю я. Ты собирался заплатить за это, напоминаю. Сейчас ты получаешь всё это бесплатно. Мне не хочется заподозрить тебя в умственной отсталости — это будет скучно. А я не люблю, когда мне скучно. Травмы?
— Ничего такого, — буркнул Джин, начиная ясно осознавать, во что он вляпался по самые уши.
Ран посмотрел на браслет на его правой руке, затем на цепочку на шее.
— Сними её.
— Нет. — Это был подарок покойной матери.
Ран лениво поднялся и медленно приблизился, обошёл вокруг, затем неожиданно надавил большим пальцем там, где шея переходит в плечо. Джин стиснул зубы от ослепительной вспышки боли. Неподчинение и боль — простая формула. А потом по шее скользнули горячие пальцы. Джин вздрогнул, словно от удара. Слишком контрастно, потому что теперь пальцы были нежными. Они расстегнули цепочку и уронили её на сложенную на стуле одежду.
— Ты можешь потом надеть её опять, но будешь снимать при каждой нашей встрече, — прозвучал возле уха тихий голос. — Когда мы вдвоём, есть только я — никого больше. Теперь опустись на колени. Медленно.
Этот голос… Когда он звучал именно так: немного хрипло, переменчиво, негромко — Джин готов был сделать всё, что ему скажут. И он медленно опустился на колени.
— Хорошо, и скрести руки за спиной. Это хорошая открытая поза, которая не позволит тебе солгать и покажет тебя таким, какой ты есть.
Ран прошёл мимо к дальней стене комнаты, а Джин послушно скрестил за спиной руки. В такой позе он не мог даже чуточку прикрыть себя и спрятать то, какое впечатление на него производили сама нынешняя ситуация и голос Рана. Ну, не только голос, но и сам Ран.
Тот тем временем выкатил к центру комнаты небольшой стол на колёсиках. Квадратная столешница даже меньше метра и в длину, и в ширину. Разглядывая Джина, Ран постукивал пальцами по столешнице. Опять это чувство, будто не глазами смотрит, а руками трогает.
— Ты понял, зачем я приказал тебе смотреть? — Слабый кивок в сторону смотрового отверстия.
— Чтобы заставить поревновать?
Немного запрокинув голову, Ран тихо засмеялся, хмыкнул и широко улыбнулся.
— А ты слишком много мнишь о себе. Впрочем, ревность — чувство тоже неплохое, с которым интересно иметь дело. Это было опасно?
Джин не сразу понял, к чему относился последний вопрос, но всё же понял правильно.
— Да. Ты мог задушить его.
— Как думаешь, почему он заплатил мне за то, чтобы я подушил его?
— Ему такое нравится? — предположил Джин.
— Считаешь, он любому заплатил бы за подобное?
— Н-нет. Наверное, он знал, что ты сможешь вовремя остановиться и сможешь контролировать процесс.
— И что самое главное?
Теперь Джин не знал, что ответить. Ран шагнул к нему и опустился на корточки. Его лицо оказалось так близко, что можно было любоваться вволю, чем Джин и занялся. Живой огонь на расстоянии в несколько сантиметров.
— Даже элементарных вещей не знаешь. Ну так хоть мозгами бы шевелил, что ли. Ты считаешь, что мне платят так много только за то, чтобы нервы себе пощекотать? Или за то, чтобы я их просто помучил?
— Они… платят за… удовольствие, — ответил Джин, с трудом собрав мысли в кучку. Рядом с Раном думать толком ему не удавалось — мешало возбуждение, из-за которого в голове всё превращалось в кашу.
— Угу. Но получить это удовольствие можно лишь на тонкой грани. Доверие — вот в чём секрет. Они мне доверяют. Как думаешь, ты на это способен?
Джин хотел этого рыжего придурка. Просто хотел. Ни о чём другом он не думал и точно не рассчитывал на подобные игры. То есть, он понял, что всё не так легко, когда Ли предупредил его в ту ночь, но, чёрт возьми, откуда ему было знать, что Ран повёрнут на цепях, ошейниках и прочей мути?
— Будет больно? — это единственное, что он смог спросить.
— Не только, — развеселился Ран. — Будет так больно, что тебе захочется ещё. Ты будешь кричать, плакать и умолять меня не останавливаться. Просто имей в виду, что я не собираюсь тебя убивать или калечить. И всё, что я с тобой сделаю, не повлечёт за собой никаких неприятных последствий. Понял?
Джин кивнул и покосился на него, отметил тень задумчивости на жёстком лице и вздрогнул, когда услышал немного рассеянные слова:
— Так выходит, что я всегда подавляю чужую волю. Это и должно быть так, но слишком уж быстро все сдаются. Запомни: подчиняться и сдаваться — это не одно и то же. Готов?
— К чему?
— К наказанию. У нас всего семь дней, а обучать тебя я не нанимался. Ты просто получишь то, чего сам хотел. — Ран бросил ладонь ему на затылок, медленно провёл, перебирая пальцами тёмные волосы. Джин прикрыл немного глаза и ощутил, как болезненно заныло в паху от этого вполне невинного прикосновения. — Ложись на стол.