Кай заглянул в бардачок, нашёл ножик в чехле и пару смятых справок, карманный выпуск популярной манхвы, линзу от объектива, обломок карты-пропуска ― наверное, из учебного заведения ― и качественно засохший кусок японской пиццы, завёрнутый в салфетку. В кармане на спинке сиденья обнаружил годовой запас шоколадок, конфет и батончиков.
― Да вы тот ещё сластёна, господин детектив… ― пробормотал он себе под нос и бессовестно стянул два батончика: один в карман куртки запихнул, а второй решил прикончить на месте. Шурша обёрткой, рассеянно рассматривал панель управления. Да, на таймере время прибытия, значит, Чанёль успел спуститься на подземные этажи, но выйти оттуда не смог. Или смог, но не сам. Если о возне подумать, что доносилась из динамика при звонке…
Кай задумчиво откусил от батончика, посмаковал угодивший на язык фундук и прикрыл глаза.
Лу Хань, “Хань Фарма”, новый проект, покушение, рост поставок “касабланки”, рост цен, “Интернационал”, теперь вот и полиция… Хотя полиция была не у дел, но после потери сотрудника ― особенно стажёра ― они не станут сидеть спокойно и ждать у моря погоды. Плохо. Каша заваривается на редкость крутая.
Покончив с батончиком, Кай выбрался из салона и аккуратно прикрыл дверцу, пригнувшись, опустился вниз и проверил все места, куда могли прикрепить “подарок”. Нет, машину Чанёля взрывать не намеревались, её даже не обыскали. Не знали, на чём он прибыл? Система наблюдения в коме, конечно, откуда им знать, на чём Чанёль прибыл к больнице…
Метко забросив смятую обёртку от батончика в урну, Кай сунул руки в карманы и двинул к лифтам, запрыгнул в кабину в последний момент и нажал на кнопку “минус два”. Пока лифт плавно шёл вниз, Кай выкручивал ножом два болта, крепивших петли люка к полу, после чего ткнул в кнопку “плюс один”, и лифт послушно сменил направление движения. Кай выкрутил два оставшихся болта и снова отправил лифт на второй подземный этаж. Когда лифт остановился на нужном этаже, ожидающие могли полюбоваться на пустую кабину, люк же плотно сидел на месте и не внушал подозрений.
Кай висел под лифтом, уцепившись руками за страховочные перекладины и сжав зубами фонарик. Он покрутил головой. Пятно света скользнуло по служебной выемке слева. Кай торопливо перебрался туда, взял фонарик в руку и посветил вниз. Если ухнуться туда, то воспарение со скоростью света на небеса гарантировано.
Кабина лифта дрогнула и пошла вверх. Кай хмыкнул и опять посветил вниз. Он надеялся, что никому в ближайшие полчаса не приспичит спускаться на лифте ниже второго подземного этажа. Если приспичит, то занятие альпинизмом в нестандартных условиях выйдет до обидного коротким.
Лифт двигался вверх и вниз по своеобразным тонким шпалам, впаянным в стенки шахты. Выемки в стенках, где можно было бы переждать, встречались редко. Если же остаться под лифтом, то скорость спуска кабины выше предельной скорости спуска тренированного человека. Проще говоря, вниз по тросам спускаться придётся так, что перчатки, кожа, мышцы и кости просто сотрутся о рифлёный металл, да ещё и днищем кабины хорошо так впечатает в цемент на дне шахты.
Кай выключил фонарик, запомнив расстояние до троса, спрятал в карман и прыгнул во тьму. Мимо троса не пролетел, что уже радовало. Начать спуск он не успел ― над головой загудело.
― Чёрт бы тебя… ― Кай с трудом дотянулся ступнёй до стены и оттолкнулся с силой, отлетел обратно к выемке. Почти попал в неё спиной. Всего какая-то секунда могла решить всё. Он втиснулся в выемку, прихватив все свои конечности, вовремя ― именно в тот момент, когда кабина пошла ниже второго подземного. Обшивка лифта зацепила куртку на левом плече. Толстая кожа выдержала, но нагрелась из-за трения: даже через этот защитный слой плечо ощутимо обожгло.
Кай немедленно шагнул на самый верх кабины и поехал вниз. Раз уж кто-то решил спуститься до упора, этим надо пользоваться с выгодой. Достал фонарик, включил и принялся шарить пятном света и взглядом по стенам в поисках новых выемок. В принципе, можно и покататься на кабине лифта, но где-то вверху можно так же прекрасно влипнуть в цемент, как и внизу. В любом случае, Кай собирался вниз, а не вверх.
Через минуту стало ясно, что лифт идёт-таки вниз до упора, а выемка показалась примерно на уровень выше, чем было нужно Каю. Он перебрался в убежище на ходу и прижался спиной к холодной поверхности, почти распластался по ней. Перед лицом, обдав жаром, пробежал металлический бок кабины, вновь идущей вверх.
Кай быстро ухватился ладонями за выступ под ногами, повис на вытянутых руках и бесшумно спрыгнул на плиты, вскинул голову и убедился, что лифт целеустремлённо движется вверх и пока не собирается впечатывать его в твёрдую каменную поверхность. Опустившись на колено, Кай прижался ухом к сомкнутым створкам и прислушался. Кто бы ни вышел из лифта недавно, сейчас он либо не шумел, либо ушёл по коридору.
Кай повозился немного со створками, преодолевая сопротивление автоматики, но всё же раздвинул их достаточно для того, чтобы протиснуться на ту сторону. В коридоре никого не оказалось, так что Кай спокойно стряхнул с одежды пыль и бесшумно зашагал вперёд, потом свернул направо и продолжил путь, держась в густых тенях у стен. Если верить плану здания и карте подземных коммуникаций, шёл он правильно.
Но точно поздно.
Труп дежурного валялся под дверью пункта, внутри же не нашлось ничего интересного. Полицейская камера пылилась на столе, но чип из неё достать успели. Чанёля Кай не нашёл, что наводило на мысли о заложнике или “языке”. Хотя его могли забрать с собой, слегка отделать, понять, что он ничего не знает, и прибить где-нибудь в укромном месте.
Кай всегда считал себя оптимистом, поэтому решил взять за точку отсчёта первый вариант и пока забыть о втором. Руководствуясь именно этими соображениями, он и поручил с самого начала “борту двадцать восемь” найти Чанёля.
Кай нашарил телефон и слегка приподнял брови, когда увидел, что связь не работает. К картинке в голове добавились недостающие детали. Чанёля определённо забрали с собой те, кто мечтал открутить Ханю голову.
Забрали полицейского. Живого.
Уже не скрываясь особо, Кай рванул обратно к лифту, поднялся на уровень стоянки и проверил аэробайк до того, как завести. Отъехать от больницы он успел всего на квартал.
― Бит-зеро, ― отчитался по поводу Чанёля «борт двадцать восемь» и предупредил: ― И-эск.
Оглядываться Кай не счёл нужным ― в подобных вещах боевые роботы никогда не ошибаются. Он снизил высоту до предельной и пустил аэробайк по дороге, притормозил на перекрёстке и бросил короткий взгляд в зеркало заднего вида.
― Эйи.
― “Бланк”, 7425. Мод “Сингер”.
Марка, номер, модель. Цвет робот не мог назвать, ведь он различал всего три: чёрный, белый и серый. Точнее, он мог назвать код цвета, но у Кая в голове не хватало такого количества ресурсов, чтобы запомнить значения всех цветовых, вкусовых и прочих кодировок, да и не так уж и нужно.
Пока горел красный сигнал, Кай искал в зеркале “хвост”. На жёлтом сигнале нашёл. Голубой спортивный “бланк” с двумя дверцами и турбо-ускорителем на крыше. Если уйти вверх, можно без особого труда оторваться. Но, чёрт возьми, откуда и почему? Система наблюдения не пашет, никто Кая не видел на подземных этажах, так почему за ним отправили машину? Ещё и Чанёля найти не удалось…
На зелёном сигнале Кай начал было набирать скорость, но вновь пришло сообщение от двадцать восьмого в виде перехваченного радиосигнала:
― …начать преследование. Аэробайк “Скиф”, модель… ― дальше следовали модель и номер аэробайка Кая. На полицейской частоте, между прочим. ― Предположительный преступник движется в сторону Снежного моста…
― Диэн.
― Сифо. Капт.
― Бэддаун, ― приказал он.
― Сифо, капт. ― “Борт двадцать восемь” явно считал, что Кай допускает ошибку, и не хотел возвращаться на базу. Что-то новенькое, потому что роботы не умеют обсуждать приказы.
― Сифэм, бэддаун, ― дополнительно подтвердил он ранее отданный приказ.
Ответ пришёл спустя минуту, показавшуюся вечностью.
― Роджер. Капт.
Если бы Кай верил в фантастику, счёл бы, что робот выразил затянувшимся молчанием своё неодобрение. Хотя кто знает, до Кая никому и в голову не приходило, что с роботами можно болтать, как с людьми. А что? Отличные же собеседники: всегда выслушают, не станут задавать в процессе дурацких вопросов и не попытаются влезть в душу.
На следующем перекрёстке Кай проверил “хвост” ― тот как раз отвалился, зато из-за угла вынеслась патрульная машина и почесала прямиком к Каю. Это уже не радовало. Пришлось сжать руль покрепче и рвануть вверх и вперёд. Правда, от “вверх” он отказался быстро, когда над головой повис полицейский вертолёт.
Хуже всего то, что по душу Кая прибыла не полиция, на самом-то деле, а кто-то другой. Кто-то, у кого была возможность прослушивать полицейскую частоту и вбрасывать в эфир нужные сообщения.
Кай рухнул на дорогу камнем ― прямо перед носом мобуса и в жалких трёх метрах от въезда в тоннель. Вряд ли эта эскапада позволит оторваться от вертолёта, но хотя бы несколько минут тот не будет висеть над головой.
Патрульная машина влетела в тоннель следом за Каем. Он рассчитывал “потерять” её на середине тоннеля, но ошибся. Как ни странно, преследователь выдерживал нужную скорость.
С каких пор у полиции есть такие скоростные монстры на колёсах? На вид обычная полицейская патрулька, но начинка явно не соответствовала городским стандартам полиции. Самое время посемафорить “Интернационалу”, чтоб псы закона занялись своей любимой работой и привели всё нарушенное к тому виду, который прописан в стандартах. Майор Ву, небось, рад будет до потери пульса. Пульса нарушителей, например.
На такой радостной ноте Кай направил аэробайк в зазор между стеной тоннеля и полуприцепом со строительными материалами. В голове навязчиво завертелось: “Еду-еду на машине весь размазанный по шине”. Когда за прицепом требовательно забибикала патрулька, навязчивые строки едва не стали истиной, потому что водитель грузовика от неожиданности заволновался и взял чуть левее.
Кай пригнулся и ускорился, пролетев мимо кабины грузовика как выстрелившая из бутылки шампанского пробка. Зато у водителя грузовика появилась новая причина для волнений, дрожи в руках и резкого поворота вправо ― он едва не расплющил патрульку, пытавшуюся просочиться по правому борту.
― Нарушаем, ― буркнул Кай, полюбовавшись на картину в зеркале заднего вида. Обгонять положено слева, а не справа. Майор Ву определённо должен был рыдать крокодильими слезами ― упустил такую возможность возвысить закон в глазах всех смотрящих на это вот безобразие.
Из окна патрульки жизнерадостно высунулось дуло чего-то, подозрительно похожего на ручной пулемёт. Короткая очередь ― и грузовик лишился колеса, после и вовсе впилился боком в стену тоннеля, хорошо, что не взорвался.
Ладно, майор Ву может не рыдать больше, потому что при таком раскладе у него ещё есть шанс успеть на праздник жизни и грозно потрясти карточкой “Интернационала”. И не только карточкой. Кай, например, был бы очень рад, если бы майор Ву ещё и пистолетом потряс. Хотя пистолет в заданных полицией ― или чем-то, хорошо под полицию замаскированным ― масштабах смотрелся мелко и смешно. Майор Ву мог бы потрясти зениткой ― Кай продемонстрировал бы ему бесконечную признательность за показательное шоу. Ну или постарался бы продемонстрировать.
Мимо на всех парах пролетела на одном колесе изящная “Сирена”. Кай завалился на правую сторону, едва не чиркнув коленом по асфальту ― над шлемом пронеслись по воздуху три бешено вертевшихся колеса и днище, напоминавшее шумовку после очереди из пулемёта. Не особенно смахивало на задержание преступника ― больно уж меры кардинальные.
Обидно, но этим ребятам, кажется, он не нужен настолько же, насколько не нужен Хань. В случае с Ханем он их понимал, но его-то самого за что и почему? Дело в Хане или в нём самом? Чёрт бы их побрал, хоть бы объяснительные писали или уведомления присылали…
Кай свернул в узкий зазор между старыми домами и помчался по извилистым улочкам и крошечным дворикам. Патрульке сюда хода нет, да и вертолёт мог потерять его из-за ветхих перекрытий и многочисленных арок.
На крутом повороте Кай сшиб мусорный бак, до смерти перепугав двух тощих кошек, прошипел “Брысь!” и поехал дальше чуть медленнее ― не хотелось делать в стенах трафареты самим собой и аэробайком.
Итак, на хвосте у него точно не солдаты, хотя стреляли из армейского пулемёта. Положим, с армией у Кая отношения натянутые, но тому есть веская причина. И армии он нужен живой, здоровый и патриотично настроенный. А очереди из пулемёта били первым делом именно по патриотизму.
Нет, если армия носилась с ним прежде как курица с первым яйцом, то убивать его даже сейчас им нет резона. Они и на его шалости с роботами смотрели сквозь пальцы, хотя могли бы привлечь, осудить и упечь ― всё ж законно, дело лишь за доказательствами. При желании состряпать такие доказательства армейской верхушке легко, ведь власть многое позволяет, если пользоваться ею разумно. А в армии дураков мало, вопреки давно сложившемуся представлению. Армии Кай нужен до сих пор, нужен до зарезу, причём не принудительно, а по доброй воле. Его досье запечатано так, что не всякий пёс закона доступ получит, правда, он засветился в рейтинге Экстра Плюс, и любой, кто не просто обладает мозгами, но ещё и умеет ими пользоваться, заподозрит неладное, с другой стороны, есть данные в открытом доступе по психотестам ― довольно убедительно, если не копать слишком глубоко. “Интернационалу” должно хватить, либо они знают правду и спят спокойно. Хотя… Нет, думать о таком не хотелось.
Лу Хань и армия… Что у них общего? Ничего. Армию интересовала Лингва ― точно ― и “касабланка” ― немного. Хань не имел ничего общего ни с первым, ни со вторым, а вот его проект больно бил по рынку “касабланки”. Нет, Хань и армия, скорее, будут на одной стороне: делить им нечего, и мешать друг другу тоже причин нет.
“Интернационал”, псы закона… Нет, эти не станут заниматься ничем подобным. У них есть только закон ― ему и служат. По-всякому служат, да, ручки у них длинные, но тоже грязные ― грязные в рамках закона, ведь у них есть законные привилегии. “Касабланка” нарушает закон, проект Ханя ― нет. И если бы псы закона решили разобраться с Ханем, тот был бы мёртв уже давно и с первого раза. Верить в незыблемость и надёжность “Интернационала” легко, это почти привычка ― застарелая и неискоренимая, но “Интернационал” пока делает всё, чтобы в рядах псов не завелись шакалы. И они не заводятся. Пока что. Можно не любить законников, но уважение они заслужили. Пока что.
Не армия, не “Интернационал”, не полиция… Кому это выгодно?
Правильный вопрос.
Над головой завыло, шлем накрыло сорванным с бельевой верёвки пододеяльником. Кай сдёрнул ткань и резко повернул к арке. Чёртов вертолёт… Даже подумать спокойно не дают, гады!
Под аркой он остановился, перекинул ногу через сиденье и прижался спиной к старой кирпичной кладке. Шлем немного мешал, но снимать его Кай не стал ― не хотел терять ни секунды.
У выезда из арки взметнулась пыль. Кадры в вертолёте должны быстро догадаться, что он торчит под аркой. Вертолёт небольшой, но одного не пошлют, скорее всего, двоих. Если знают, что имеют дело с альфой, конечно. Интуиция подсказывала Каю, что кадры это знают, а интуиция никогда ему плохого не советовала. Он выдернул из чехла на предплечье нож и спрятал в ладони обратным хватом.
У выезда из арки вновь взметнулась пыль. Отвлекающий маневр вертолёта и попытка перекрыть путь. Гости пожалуют с другой стороны. Старый приём, ребятки хорошо штудировали учебники и решили взять Кая в клещи.
Кай поставил ногу на выступ, другой, подпрыгнул, уцепился левой рукой за несущую перекладину и повис под сводом в полумраке. Мало кто из людей додумывается смотреть вверх, обычно смотрят вниз. Стереотипы ― страшная вещь. Вот он торчал сейчас практически на виду, но мог поставить голову на то, что заметят его ― в лучшем случае для нападающих ― через полминуты или минуту. А за полминуты можно убить шесть человек. Десять ― если они близко друг к другу.