Кёнсу собрал их нехитрый скарб, половину сложил рядом с Фанем, половину взвалил на спину и принялся кругами обходить холм. Искал другое подходящее место. Как оказалось, очень вовремя. Как раз нашел узкую рытвину, которую завалил сверху ветками, землей и треснувшим бревном, оставив один узкий проход, через который можно было влезть в получившееся укрытие. Сунул туда вещи, выбрался и огляделся. На востоке небо наливалось сизым. Клубящийся сумрак раскалывали фиолетовые ломаные линии.
— Не было печали… — Кёнсу бегом кинулся к холму, где оставил Фаня и часть вещей. Тащил на себе с короткими передышками, чтобы успеть спрятаться от бури. Ветер уже зверем выл и ревел, когда Кёнсу заволакивал Фаня в укрытие и поспешно зарывал землей и закладывал камнями проход. Потом в темноте под звук собственного тяжелого дыхания обнимал Фаня, пока над ними бесновались стихии. С ужасом ждал, что в их крошечное и хлипкое убежище просочится смертельный фиолетовый туман. Мысленно просил бурю поскорее уняться, ведь еще не сезон, а меж сезонами бури обычно быстро заканчивались. Но удача явно была не на их с Фанем стороне. Так что Кёнсу, измученный волнениями, уснул задолго до того, как буря стихла.
●●●
За два следующих дня они почти не сдвинулись с места. У Фаня был жар, он не приходил в себя, поэтому Кёнсу просто искал поблизости новые подходящие укрытия и перетаскивал Фаня, менял повязку, а потом по ночам трясся, прижимая Фаня к себе. Только еще через день Фань проснулся. Идти он мог, но медленно и недолго — ослабел. Часть пути он шел сам, потом Кёнсу нес его, сколько мог, а после они искали укрытие. Проходили крошечные расстояния, но хоть что-то.
Кёнсу на очередном привале достал карту из кожаного чехла и положил перед собой. С тоской безнадежной смотрел на линии и озирался. Вокруг тянулась холмистая местность с редкими каменистыми выступами, ни одного ориентира, чтобы понять по карте, где они и куда идти дальше. На карте Кёнсу видел равнинное пятно, но оно было большим. И они с Фанем могли быть где угодно в границах этого пятна.
— Юг так юг, — решил в конце концов Кёнсу. — Если идти, то куда-нибудь точно придем.
Из запасов у них остались сушеные ягоды, грибной порошок и кусок кроличьего мяса. Впрочем, мясо пришлось выбросить через день, потому что оно стало пованивать. На ночь Кёнсу всякий раз ставил силки, но в них никто не попадался. Зато Фань умудрялся каким-то чудом накопать корешков для похлебки и про запас для отвара, если снова змея куснет. Хорошо еще, что источники встречались с завидной регулярностью, и Кёнсу и Фань не страдали от жажды.
Последнюю горсть сушеных ягод Кёнсу и Фань разделили по-братски в день, когда повязка Фаню уже не потребовалась. А к полудню они наткнулись на охотников. Те, видимо, некоторое время за ними наблюдали, убедились, что их всего двое, тогда и вышли навстречу.
Кёнсу положил вещи у ног и поклонился.
— Идем с северо-запада. Ищем путь на Юг. Можно у вас отдохнуть день?
Старший охотник с исчерченным шрамами лицом осмотрел внимательно замотанного в тряпье Кёнсу, затем Фаня. Ребенок подле странника успокаивал и не внушал подозрений.
— На охотника или торговца ты не похож.
— Я в первый раз иду, и мне есть, чем меняться, — твердо ответил Кёнсу.
Охотник помедлил, но кивнул и жестом велел следовать за парочкой помоложе из отряда.
— До гостевого двора отведите. Дальше сами пускай.
Два молодых охотника уверенно провели Кёнсу и Фаня через пустошь до высоких холмов. Меж холмами пришлось несколько раз переходить через лощины и овраги по узким мосткам, пока извилистая тропа не привела их к высокой изгороди из толстых бревен. Порой меж бревнами виднелись толстенные плиты, оплавленные и выщербленные, оставшиеся еще с той поры, когда мир был иным. А вот за воротами Кёнсу раскрыл рот, увидев селение, которое ему показалось огромным и необъятным. Неподалеку громко пыхтела и фырчала громада, тянувшая за собой лист проржавевшего металла с грудой валунов. Чуть поодаль в полуразрушенном каменном кольце плескалась вода, а сверху лилась струйка из трубы, убегавшей к каменистому склону.
— Общий источник, — коротко пояснил один из охотников и указал на хлипкий домик из тонких досок. — Вам туда. В центре селения есть торговая площадь и дом странников. Если надо спросить дорогу, то лучше места не найти. Там можно и проводника поискать. Сейчас у нас с десяток бродяг, пара нарочных. В цене сойдетесь если, то…
Кёнсу взял Фаня за руку и зашагал по пыльной дороге меж домами к центру. Дома по обе стороны высились разнокалиберные. Одни походили на развалины старых времен, другие напоминали полуземлянки, некоторые явно любовно выстроили кто из дерева, а кто из глиняных кирпичей. Еще чуть позже Кёнсу и площадку с горками глины углядел — там играли чумазые детишки под присмотром хромого старика. Общинный выводок — дело обычное. Детей воспитывали всегда отдельно, кто-нибудь из стариков ими и занимался. Родители сами о детях не слишком пеклись и редко принимали участие в обучении.
Торговая площадь впечатляла. Вкопанные в землю столбы держали три ряда деревянных лавок. Центральный ряд увесили тряпками и заставили мешками с разными товарами, там же люди и толпились. На Кёнсу и Фаня никто даже не взглянул.
Лезть в толпу Кёнсу желанием не горел, но им требовалось добыть себе еду и узнать дорогу на Юг. Купить еду они не могли — редких вещей у них не было. Оставалось только выменять. Потому Кёнсу и полез в гущу, высматривая, что именно красуется на лавках. В основном там выставили овощи и ткани, и поделки из металла. Вот тогда Кёнсу с чистой совестью занял свободное место, поставил на лавку мешок с мандаринами, развязал. На чистой тряпице выложил прозрачные камешки, оставив себе пяток. Рядом стопкой положил обработанные змеиные шкурки.
Фань уселся на корточки и с любопытством наблюдал за его движениями. Кёнсу и самому было в новинку торговать, так что первого покупателя он ждал с колотящимся сердцем.
У лавки остановился высокий мужчина с гривой черных, как смоль, волос. Волосы у него немного вились, как и густая борода. Смуглый, словно обожженный и зацелованный солнцем с рождения. Выглядел он чужаком на фоне как местных, так и бродячих торговцев. В коже весь, на поясе и бедре — тяжелые рукояти ножей. Плечи широченные, а вот в бедрах — тонкий. Он и двигался с хищной грацией, легко и стремительно, будто земли ступнями не касался вовсе.
Хмуро глянув на Кёнсу, чужак небрежно стянул с ладоней перчатки, осторожно тронул узловатыми пальцами один из прозрачных камней, покрутил, посмотрел сквозь него на солнце и низким голосом глухо спросил:
— Что взамен хочешь?
— За… все? — запинаясь, уточнил Кёнсу, лихорадочно соображая, что можно попросить вообще за какие-то стекляшки.
Ответить чужак не успел, потому что Фань подобрался к нему ближе, сверкая любопытными глазенками, и робко повел рукой к ножу на бедре. Четкий удар ножа о дерево заставил Кёнсу и Фаня замереть. Клинок, вонзившийся в доску, слегка покачивался. Угрожающе. Чужак наклонился к Фаню и вкрадчиво проговорил:
— Чужое оружие трогать невежливо, малыш. Так можно лишиться рук, если не головы.
— Он просто хотел посмотреть, — пролепетал Кёнсу, жалея вообще, что на свет появился. В подобных местах он никогда не бывал и никогда не видел столько людей одновременно. Черт его знает, как тут полагалось себя вести, но чужак выглядел так опасно, словно мог в любой миг у всех на глазах прикончить ребенка.
Чужак вновь смерил его хмурым взглядом.
— Глупо брать с собой в путь детей.
Фань прижался к боку Кёнсу, обеими ладошками взял за руку и неожиданно тихо сказал:
— Мама.
Чужак выразительно вскинул бровь с искренним недоумением. Очевидно, в его глазах Кёнсу и близко на “маму” ничем не походил, несмотря на обилие намотанных на тело тряпок.
— Кто ты такой? — рискнул спросить Кёнсу, чтобы хоть прикинуть, на что можно рассчитывать при обмене.
— Скороход, — последовал лаконичный ответ. Но Кёнсу и этого хватило, дабы навострить уши. Скороходами называли тех, кто мог добираться быстро из одного места в другое и знал дороги. Иногда у скороходов покупали места те, кто тоже хотел перебраться быстро и довольно безопасно из одного места в другое. Потому Кёнсу решил рискнуть.
— Можешь забрать все, — он придвинул камешки к чужаку, — если отвезешь нас на Юг.
Чужак хмыкнул и оглядел камешки и прозрачные пластины с насмешкой.
— Слишком мало. Этого не хватит, чтобы окупить расходы на дорогу.
— Ты можешь забрать все, — Кёнсу указал на мандарины и змеиные шкурки, — еще мешок вот. Нам очень надо на Юг, но я даже не знаю дорогу.
Чужак покачал головой.
— Недостаточно. Для пути на Юг нужно на оружие еще потратиться.
— Я умею готовить. И еду мы можем сами добывать. Еще я шью неплохо. Могу сторожить по ночам. Немного в лекарском деле смыслю. И писать умею.
— Нет, — выдержав паузу, все-таки отказал чужак, развернулся и зашагал прочь от торговых рядов.
Кёнсу схватил пальцами воздух, когда Фань сорвался с места и кинулся следом за чужаком. Догнал и ухватился ладошкой за узловатые пальцы. Вскинув голову, молча смотрел на чужака. Тот медленно провел свободной рукой по голове Фаня, погладил, потом пошарил в кармане и что-то Фаню в руку вложил. А через миг его высокая фигура затерялась за спинами подошедших к лавке людей, что восторженно глазели на мандарины. За мандарины Кёнсу получил лук, колчан с десятком стрел, два почти новых ножа, связку сушеных мясных полос, небольшой топор, свежие лепешки из чечевичной муки, мешочек зеленой чечевицы, баночку с солью, моток ниток с иголкой и помятую упаковку с бинтом. Змеиные шкурки и камни никого больше не заинтересовали, а второй мешок с мандаринами Кёнсу решил приберечь.
Фань же игрался с маленьким складным ножиком, что достался ему от бородатого чужака.
Дорогу на Юг Кёнсу выспрашивал в доме странников, где на лавках за столами сидели пришлые. Они обменивали всякие мелочи на кружки с пойлом, что готовили прямо тут из прокисшей мучной смеси.
— Никто дальше Чоля не забирался, — вытирая рукавом рот, прогудел один из торговцев с повязкой на правом глазу. — Говорят, это на южной границе Зараженных Земель. И это, малец, почти месяц пути, да и то — коль не ногами, а на чем поскорее. С дитем ты не дойдешь. И говорят, что на Юге до Ана, где перепись ведут, вообще два месяца от Чоля телепать. А места там такие, что не пройти и не проехать. Большая вода везде. Горы. А возле Чоля твари кишмя кишат и днем, и ночью. Да и до Чоля банда на банде. Грабители и мародеры.
— Тебе к Каю надо, — протянул сидевший рядом длинный и нескладный парень лет на пять старше Кёнсу. — Тут он единственный, кто дорогу знает. Говорят, он как раз из Ана родом. Но это если уговоришь. Он дикий совсем. Редко когда попутчиков берет. — Длинный с презрением поморщился. — Одиночка. Если не боишься, то просись с ним.
— Это верно, — кивнул одноглазый. — Кай редко попутчиков берет. Да и тебя не возьмет, наверно. У тебя дите на шее, да и сам ты не выглядишь бывалым. А Кай если кого и берет, то таких, кто точно сдюжит или подохнуть готов в пути. Вон он.
Кёнсу повернул голову и сглотнул. Одноглазый указывал на уже знакомого Кёнсу бородача в коже. Тот забрал что-то у типа за прилавком, кивнул небрежно и пошел к выходу.
— Если не попробуешь, шанс упустишь. А за спрос не бьют, — пожал плечами одноглазый.
Тихо выругавшись, Кёнсу кинулся следом за Каем. Насилу догнал у торговых рядов.
— Постой! Погоди! Кай, так ведь?
Кай обернулся и нахмурился.
— Опять ты.
— Мне уже сказали, что попутчиков ты не берешь, но я отдам тебе все, что у меня есть, если ты возьмешь на Юг его. — Кёнсу подтолкнул Фаня вперед и сжал его плечи. — Хотя бы его ты можешь доставить в Ан? Пожалуйста. У него здесь нет никого. Мы нашли его неподалеку от нашего селения. Его собирались убить только потому, что он чужак и одиночка, потому что… — Кёнсу сглотнул горький ком и мрачно продолжил: — Потому что одиночки умирают первыми. Но это несправедливо. А в Ане у него будет возможность найти хоть кого-то. Там же ведут перепись? Он не шумит совсем, вообще не разговаривает. Сегодня он первое слово произнес. Ему-то ты помочь можешь? Я отдам тебе камни, правда, все. И остальное, что у меня есть. Просто…
Кёнсу вскинул голову и чуть не икнул от неожиданности, потому что Кай стоял на расстоянии вытянутой руки. Смотрел на Фаня, потом перевел взгляд на Кёнсу.
— У него есть ты. Вдвоем вам будет лучше.
— Но… А если кто-то ищет его? Да и я… — Кёнсу снова умолк, потому что странный Кай наклонился к нему, шумно потянул носом и хмыкнул.
— Какую цену ты готов заплатить? Например… — Кай медленно выпрямился. — Например, если я захочу тебя, что тогда?
— А? — Кёнсу даже растерялся от неожиданности, но потом до него дошло, что имеет в виду Кай. — Но я… у тебя ведь нет жены? Зачем тебе наложник? И я… почему я?
— Ты мне нравишься, — спокойно выдал Кай. — Ты смелый, ответственный, вон как из-за чужого ребенка волнуешься, готовишь, сам говорил, дойти досюда смог. Если отмыть тебя и одеть прилично, еще и красивый, быть может. Почему нет?
— Но я не… умею, и… — Кёнсу вообще ни с кем и никогда ложе не делил и не представлял, как это.
— Еще и нетронутый. — В густой бороде пряталась усмешка. — Не волнуйся, такую цену я не беру, но теперь ты знаешь, почему ты мне в попутчиках не нужен. Я не хочу спутника, который будет трястись от страха за свою задницу. И не хочу спутника, который будет создавать проблемы только потому, что ненароком соблазнил. Дорога на Юг длинная. Одному лучше. Без соблазнов. А если с соблазнами, то с такими, которые поймут и не откажут. Я же не монах, в конце концов.
Кёнсу собрался вновь попросить взять только Фаня, но тут же осекся и прижал Фаня к себе. Фань еще маленький, но кто этого чужака знает…
Кай развернулся и продолжил путь. Кёнсу с отчаянием смотрел ему в спину и понимал, что теряет единственную возможность попасть на Юг. Кай Скороход выглядел крепким и бывалым, его знали другие бродячие торговцы, а бродячие торговцы не лгут, иначе связь между селениями будет утрачена. Если они сказали, что Кай может доставить на Юг, то так оно и есть. Три месяца пути? Всего три месяца, а на Юге жизнь лучше — все так говорили, даже в Белых Шахтах. Три месяца — это ведь немного?
Кёнсу перевел взгляд на доверчиво льнущего к нему Фаня.
— Мама. — Фань сжал в ладошке пальцы Кёнсу.
— Мы найдем ее, малыш. — Кёнсу погладил Фаня по голове, прижал к себе на миг, потом удобнее ухватил мешки со скарбом и кинулся догонять Кая опять, волоча Фаня за собой.
На шум шагов Кай обернулся и знакомо вскинул правую бровь.
— Я согласен, — выдохнул Кёнсу. — Буду делать все, что скажешь. Помоги нам попасть на Юг.
— Ты ведь слышал уже наверняка, что путь долгий и опасный.
— Слышал. Но я не боюсь. Умру так умру. Поможешь? Вот, — Кёнсу протянул мешочек с камнями, — они твои. Все, что у нас есть, тоже в твоем распоряжении.
Кай поколебался, но мешочек взял. Жестом велел идти за ним, пару раз покосился поверх плеча, но спрашивать ни о чем не стал. Довел он их до дома на другой стороне селения. Тот стоял метрах в тридцати от ограды, где тоже красовались тяжелые ворота. Такие же ворота, как те, через которые Кёнсу и Фань попали в селение с северной стороны.
Дом, выбранный Каем, казался нежилым. Всего одна просторная комната со шкурами на полу.
— Тут будем спать, — пояснил Кай и указал на хлипкую перегородку у другой стены. — Там баня. Я пойду первым, а ты с мальчиком сходишь позднее. Утром отправимся.
Кай сдвинул перегородку и переступил через порожек, но обернулся и пронзил Кёнсу тяжелым взглядом.
— Звать как?
— А?
— Имя у тебя есть?
— Кёнсу. А это — Фань.
— Почему Фань? Ты же сказал, что он не говорит. Имя откуда знаешь?
— На одежде было вышито, так и называю.
Кай кивнул и задвинул перегородку за собой, а через час уже Кёнсу и Фань спускались по лестнице в баню. Баня, по счастью, ничем не отличалась от бани в Белых Шахтах. У стены высились две металлические емкости с клапанами. Под одной горел огонь. Кёнсу подбросил дровишек туда, взял деревянное ведерко и принялся таскать то горячую воду, то холодную, пока не наполнил чан в углу. Чан тоже был деревянный со скамейкой внутри.