Шлагбаум поднялся, и стоявшие друг за другом машины медленно тронулись, переваливаясь через раздолбанный переезд. Знахарь двигался, зажатый между «Фордом» и «Мерседесом». Пока что не стоило даже дергаться. Но он был готов ко всему, а лежавшая на правом сиденье «беретта» напоминала о ему том, что жизнь быстротечна и полна неожиданностей.
О том, чтобы ехать в сторону Осельков, где на конспиративной даче расслаблялись Братец с Сестричкой, не могло быть и речи. Наоборот, нужно было уводить преследователей в любую другую сторону, и Знахарь, прикинув возможные варианты, решил для начала попробовать просто оторваться от нежеланных попутчиков, а если не получится, то рвануть туда, где не так много народу, а там уж как выйдет.
Переезд остался позади, и колонна стала двигаться побыстрее. Одновременно с этим увеличились дистанции между машинами, но встречные автомобили, двигавшиеся один за другим, не давали Знахарю шанса рвануть и обогнать «Мерседес». Скорость выросла до тридцати, затем до пятидесяти, и Знахарь решил все-таки попытать счастья. Но в тот момент, когда слева открылось свободное пространство, как бы приглашавшее совершить обгон, произошло нечто совсем неожиданное.
Слева от «БМВ» вдруг появился грузовик «ГАЗ-59» с длинным деревянным кузовом, и в этом обшарпанном ящике то ли сидел, то ли стоял на коленях человек, который держал на плече гранатомет и, прищурив левый глаз, целился прямо в Знахаря. Это переходило рамки любых приличий, и Знахарь, резко повернув вправо, дал газу. Там было колхозное поле, совсем не предназначенное для того, чтобы по нему ездили дорогие заграничные автомобили, но выхода не было, и, сжав зубы, Знахарь успел только подумать, что нужно было пристегнуться.
В тот момент, когда «БМВ» скакнула на кооперативную плантацию с какими-то неизвестными чахлыми посадками, гранатометчик нажал на спуск. В последний момент он машинально дернул рукой вслед за уходящей из прицельной рамки белой машиной, и граната угодила прямиком в один из столбов электропередачи, которые стояли вдоль дороги. Столб был деревянным и сильно подгнившим, поэтому от прямого попадания кумулятивной гранаты он переломился, как мокрая сигарета, и повалился на дорогу, что имело катастрофические последствия.
Натянувшиеся провода потащили за собой другие гнилые столбы, и не менее десятка из них рухнули прямо на проезжую часть и на машины, двигавшиеся по ней. Проржавевшая проволока со скрипом и визгом рвалась и скручивалась кольцами, от которых во все стороны летели синие искры, испуганные водители давили на тормоза и вертели рули, машины сталкивались друг с другом, а гранатометчик удостоился особого приза, выданного ему господином Случаем.
Одна из петель ржавого стального провода упала прямо ему на плечи, и для начала он задергался, как стареющий эстрадный певец, желающий заслужить симпатии молокососов, а потом, когда продолжавший движение грузовик натянул проволоку, его попросту перерезало пополам от шеи до под мышки. Половинки упали в кузов, и на асфальт сквозь щелястое дно хлынула кровь.
Растерявшийся водитель «газона» нажал на тормоз, и тут же сзади в него врезался «Форд Фокус», который пытался отъехать левее, подальше от опасного электричества. Человек, управлявший «Фордом», не успел притормозить, и американская телега всеволожской сборки въехала прямо под кузов грузовика, упершись носом в задний мост. Крышу «Форда» снесло вместе с головами пассажиров аж по самые двери. Для них приключения окончились навсегда.
Наконец на подстанции сработал автомат, и смертельно опасные провода, извивавшиеся между втыкавшимися друг в друга машинами, превратились в обычную проволоку. Все, кто мог врезаться в кого-нибудь другого, уже врезались, всё остановилось, и настала тишина.
Ошеломленные водители, ругаясь и стеная, начали вылезать из своих покалеченных машин, а в нескольких сотнях метров от места, где все это произошло, по кочковатому полю, подскакивая и кренясь на поворотах, в облаке пыли удалялись белая «БМВ» и гнавшийся за ней большой квадратный «Мерседес». Окна «Мерседеса» были открыты, из них торчали мотавшиеся во все стороны руки с пистолетами, и были слышны слабые хлопки выстрелов.
Но тем, кто мог это слышать, было не до того. У них и своих проблем хватало.
В этой аварии, которую показали в вечерних новостях, поучаствовало двадцать семь машин. Труп был всего один, но зато какой!
Телевизионщики были довольны.
* * *
Знахарь подскакивал на сиденье, как котенок, которого трясут в коробке из-под ботинок. Он уже несколько раз прикусил язык, и по подбородку стекала струйка крови. Сзади ревел мощным двигателем черный «Мерседес», а по бронированным кузову и стеклам белой «БМВ» время от времени резко щелкали пули.
Впереди показалась наезженная колея, пересекавшая поле в непонятном направлении, и, не видя другого выхода, Знахарь направил машину в ту сторону. Оказавшись на относительно ровной дороге, «БМВ» стала вести себя гораздо лучше, и Знахарь добавил газу. Взлянув в скачущее зеркало, он увидел, что «Мерседес» повторил его маневр, и из-под всех его четырех колес взметнулись фонтаны земли. Мощный внедорожник приближался.
Знахарь, с трудом удерживая машину на извилистой кочковатой дороге, заросшей сорняками, понятия не имел, что делать дальше. В таких условиях джип имел несомненные преимущества, и вскоре можно было ожидать неприятного удара бампером в багажник.
Однако Верховный Распорядитель Турнира рассудил иначе, и впереди мелькнула серая полоска асфальта. До нее было не более сотни метров, и Знахарь поднажал, рискуя улететь в турнепс. Перед самой дорогой он резко затормозил, слегка подвернув руль, и машину выкинуло на асфальт как раз в нужной позиции. То есть – носом вдоль дороги.
Тряска закончилась. Облегченно вздохнув, Знахарь вдавил железку в пол.
Мощный двигатель, сработанный в цехах бывшей компании «Мессершмитт», взвыл, и «бомба» понеслась вперед. В зеркале было видно, что «Мерседес» повторил этот маневр и помчался следом. Но на асфальте приземистая «БМВ» имела очевидные преимущества перед высоким и гораздо менее устойчивым джипом, и у Знахаря появилась надежда уйти от преследователей.
Гонка по извилистой однорядной дороге, рассекавшей колхозные угодья, проходила на стадии увеличения скорости. В голубом небе ярко светило солнце, птицы деловито летали над чахлыми злаками, взращенными ленивыми пьяными колхозниками, в траве копошилась всякая живность, а по узкой полоске асфальта неслись две железные букашки, управляемые безумцами. Эта милая картинка рассмешила Знахаря своей абсурдностью, и он, увеличив скорость до 130 километров в час, представил, как сидящий на облаке старенький Бог с бородой, как у гитариста из группы «ZZ Тор», грустно смотрит на дела своих возлюбленных чад и горестно качает умной головой.
Водитель джипа тоже прибавил скорость и теперь, вписываясь в повороты, которые Знахарь на относительно легкой «БМВ» проходил спокойно, испытывал некоторые затруднения. Он вынужден был входить в управляемые заносы, тормозить двигателем, постоянно переключать передачи, в общем, выполнять нелегкую работу шоссейного гонщика, но, несмотря на все эти трудности, не отставал, и расстояние между машинами было не больше сотни метров.
Знахарь нажал на педаль еще немножко, и услышал, как включился турбонаддув. Почувствовав, что его приятно вдавило в спинку сиденья, Знахарь взглянул на спидометр и увидел, что стрелка резво ползет к отметке 150. Бросив взгляд в зеркало, он порадовался тому, что заметно отставший «Мерседес» съехал на обочину, проходя поворот по малому радиусу. При этом он поднял тучу пыли и сбил столб с дорожным знаком, оповещавшим о том, что впереди предстоит ограничение скорости до 40 километров в час.
Что ждет его там, впереди, за небольшим холмом, Знахарь не знал.
А следовало бы.
За поворотом стоял другой знак, предупреждавший о небольшом объезде длиной 200 метров, устроенном в связи с ремонтом проезжей части. Тут же стоял знак «25 км», сразу за ним «10 км», и дальше временная грунтовая дорога резко уходила в сторону и шла параллельно основной полосе прямо по полю. На ремонтируемом участке этого деревенского шоссе асфальт был снят и велась подготовка к укладке нового покрытия. Знахаря ждали впереди 200 метров неровно насыпанного щебня. И он летел на этот геморрой со скоростью под 150!
Делать было нечего.
Знахарь успел только поблагодарить себя за то, что пристегнулся, выехав с грунтовки на асфальт, и тут началось. Когда он влетел на щебенку, то почти оглох от грохота, с которым мелкие камни били в днище «БМВ». Скорость стала снижаться, и ему пришлось нажать на газ, чтобы не остановиться в щебне, задерживавшем машину не хуже тормозного парашюта. «БМВ» подпрыгивала, снова падала на брюхо, разбрасывая фонтаны щебня, и все же неслась вперед, хотя скорость и упала до 80 километров в час.
Наконец засыпанный щебнем участок дороги кончился, и настала блаженная тишина. Спидометр показывал 55 километров в час. Знахарь снова дал газу, и тут из-за поворота выскочил очередной гонщик. Мощному и тяжелому джипу на щебенке было гораздо труднее, чем «БМВ». Фонтаны камней накрыли обочину дороги, колеса «Мерседеса» на четверть зарылись в слой щебня, его стало водить из стороны в сторону, и скорость резко упала. Только благодаря хорошей реакции водителя джип не перевернулся. Но даже она не смогла уберечь его от заноса, который вывел «Мерседес» прямо на стоящий на обочине дорожный каток, весивший около десяти тонн.
Раздался громкий удар, одновременно с ним хруст, и джип, несшийся по гравию под сотню, мгновенно остановился. Он стал похож на черное вареное яйцо, брошенное в стенку. Передние колеса разошлись в стороны, как разведенные в жесте сожаления ладони, двигатель вылетел из моторного отсека и, кувыркаясь, укатился в поле, крыша сгорбилась, однако бронированные стекла выдержали и только потрескались. Все, что было внутри, так там и осталось.
Знахарь уже успел отъехать метров на двести, но, увидев в зеркале, что произошло с джипом, резко сбросил скорость и через несколько секунд остановил машину. Неторопливо открыв дверь, он вышел на шершавый неровный асфальт и с удовольствием потянулся. Не сводя взгляда с разбитого вдребезги «Мерседеса», неподвижно уткнувшегося в большой и тяжелый дорожный каток, он достал из кармана пачку «Мальборо» и закурил.
Так он стоял несколько минут, жадно затягиваясь и выжидательно глядя на потерпевший крушение джип. Сигаретный дым медленно уплывал в небо, вокруг трещали кузнечики и вообще стояла нормальная августовская благодать. Наконец Знахарь докурил сигарету и, бросив окурок на дорогу, тщательно растоптал его. Потом сел за руль и, включив задний ход, начал медленно приближаться к разбитому джипу.
Остановившись на границе, отделявшей асфальт от неровно насыпанного щебня, Знахарь взял в правую руку «беретту» и вышел из машины. Пройдя по хрустевшей под ногами щебенке, он подошел к перекосившейся водительской двери «Мерседеса» и осторожно потянул ее. Дверь скрипнула, но не открылась. Тогда он дернул посильнее, и она распахнулась с протяжным скрежетом.
Знахарь был вынужден отскочить в сторону, потому что прямо ему под ноги вывалился изуродованный труп водителя. Вместо головы у него было неприятное кровавое месиво, в котором угадывались серые мозги, голубоватые осколки черепа и клочья темных волос.
На просторной «торпеде» вповалку теснились еще три трупа, и все они выглядели не лучше. Понятное дело, если машина на скорости больше ста километров в час врезается в неподвижное препятствие, то все, что имеется в салоне, летит в лобовое стекло. А эти ребята даже не удосужились пристегнуться, хотя это вряд ли помогло бы. Знахарь вздохнул. Ему так хотелось задать преследователям несколько интересных вопросов, но теперь никто из этих людей не мог на них ответить. Жаль, конечно, но что поделаешь, подумал он, и повернулся к «Мерседесу» спиной.
Вдалеке послышался слабый шум мотора, и, приглядевшись, Знахарь различил примерно в километре от места событий какую-то машину, медленно двигавшуюся в его сторону по той самой дороге, где только что происходила смертельная гонка. Через несколько минут эта машина должна была оказаться здесь, и поэтому настала пора уезжать.
Вздохнув еще раз, Знахарь быстро пошел к «БМВ». Сев за руль, он бросил взгляд в зеркало и, убедившись, что приближавшаяся машина все еще далеко, нажал на газ. Теперь оставалось нарезать несколько кругов по окрестностям и, убедившись, что никакого хвоста нет, смело направляться в Осельки.
Алена и Алеша ждали его, и Знахарь знал это. Он уже успел привязаться к этим молодым и чистым ребятам, и ему было наплевать, соответствует ли это каким-то там воровским понятиям. У него давно уже были свои собственные понятия о жизни, и никто не смог бы убедить его в том, что они неверны.
Знахаря не беспокоило то, что он был неправильным вором в законе.
Он хотел быть правильным человеком.
* * *
В номере гостиницы «Чингисхан» было прохладно и тихо, хотя за тонированными стеклами больших окон, выходивших на парк Мусы Джалиля, стояла ужасная жара. Солнце, уже спускавшееся к горизонту, старательно выжигало окрестности, однако нас с Костей это совершенно не беспокоило. Мы сидели в дорогих апартаментах для вип-персон и глушили пиво. Крабов здесь не нашлось, и Костя был недоволен сервисом. Пожалев его, я дал денег коридорному, и тот пообещал сгонять в какой-то из местных дорогих кабаков, где этот деликатес должен быть наверняка.
Костя сидел в глубоком кресле перед телевизором и увлеченно смотрел передачу, в которой рассказывалось о методах работы американских спецслужб, а также о том, как двое наших спецов стажировались у них на базе в течение шести месяцев. Спецы были тупые и патриотичные, и на их рожах отчетливо читалось мнение, что все эти американские игры в шпионов не для настоящих мужчин.
Костя громко выругался и сказал:
– Вот козлы! Этого, слева, я знаю. Он, конечно, парень неслабый, но мечтает примерно о том же, что и покойный генерал Губанов. Он, сука, как только представится возможность, обязательно постарается выщемить побольше денег из своей работы. Но, будем надеяться, его кто-нибудь грохнет.
Я посмотрел на экран и увидел обычное рыло, которое могло с равным успехом принадлежать хоть бандиту, хоть менту.
– Может, его и грохнут, – сказал я, попивая пивко, – но ты только представь себе, сколько дерьма он успеет наворотить до этого.
– Да… – невесело согласился Костя, – это точно. Вот поэтому я от них и ушел. А ведь когда-то мечтал быть этаким Бэтменом, который гасит злодеев… Да я и сейчас об этом мечтаю.
И он, улыбнувшись, посмотрел на меня.
Я кивнул, и Костя снова уставился на экран.
А я, открыв очередную бутылочку «Грольша», откинулся на заваленную разнокалиберными валиками просторную оттоманку и задумался.
Позавчера, когда я приехал, наконец, к Алене с Алешей, они встретили меня как родного папу. Я аж чуть не прослезился. Меня сопроводили в баньку, где Алеша как следует отходил меня веником, а затем усадили за деревянный стол, врытый под яблоней, и стали накачивать ароматным чаем с разными душистыми приправами.
Алена уже сняла с руки повязку, и я не мог без боли смотреть на ее левый мизинец, который стал короче на две фаланги. Но, похоже, ее саму это уже не очень беспокоило. Во всяком случае, она вела себя так, будто все в порядке, и, наверное, была права. Подумаешь – маленький кусочек тела! Она ведь не собиралась стать арфисткой, поэтому такая потеря не должна быть для нее трагедией. А для того человека, который когда-нибудь полюбит ее, это не будет иметь никакого значения. А если будет, то, значит, он ее недостоин, и я лично дам ему пинка под зад и доходчиво растолкую, в чем он не прав.
Алеша в последнее время не отходил от компьютера, который я ему подарил, и вроде делал успехи в его освоении. Причем, что было особенно приятно, его совершенно не интересовали компьютерные игры. Ни стрелялки-бродилки, ни стратегии с квестами. Большей частью он сидел в Интернете и качал оттуда научную и философскую информацию. Однажды он залез на какой-то чат, так его чуть не стошнило от тупости тех, кто там чирикал, и теперь он, похоже, понял, зачем на самом деле существует компьютер.
Умный мальчик. Мне даже пришла в голову мысль, что неплохо было бы отправить его в Кембридж или в Оксфорд, и я загорелся этой идеей, но Алеша охладил мой пыл, сказав, что для начала не помешало бы освоить курс обычной средней школы. И он, конечно же, был прав. В общине его научили читать, писать и считать, но не более того. Так что со всякими Йелями и Сорбоннами придется повременить.