— Хочешь сказать, лешачиха к самому губернатору иг приставала?! — брякнула тётка и, опомнившись, прикрыла рот ладонью. — Прости, господи...
Да к нему же приставала Дива Никитична!
- Это он приставал к Диве, дура ты!
Должно быть, оба проболтались в азарте, выдали пижменский секрет, но слово вылетело. Зарубин знал про вдову от Фефелова, но сделал вид, будто ничего о ней не слышал.
— Я что-то запутался. — сказал он. — Дива лешачихи, а Дива Никитична кто?
- Вдова председателя.
— У нас председатель колхоза был Герой труда, Драконя.
— Дважды герой, Алфей Никитич, царство ему небесное...
Объяснили и как-то насупленно умолкли. Зарубин плеснул коньяка в стаканы, чтоб оживить разговор.
— Неужели к самому губернатору лешачиха приставала?
— С чего бы ещё шум-то начался?
— Губернатор у нас лысый, — сообразно своей логике пояснила тётка. — Значит, мужчина жаркий, по чужим подушкам причёску вышаркал. Так эта тварь его по плешинке погладила и титьками потёрлась...
— Борута не видал, чтоб гладила! И тёрлась об лабаз.
— Зато другие видали! — огрызнулась та. — И у него стали волосья расти. Сначала вся макушка заросла, потом ниже поползло.
— Вот что несёшь? Откуда ты знаешь, куда поползло?
Тётка окончательно воспряла.
— Егеря с ним в бане парились, видали. Говорят, весь мохнатый стал.
— Он давно уже мохнатый! Порода такая...
— А от чего, скажешь?!
— Библиотекарша говорит, денег на культуру не выделяет. Вот и оброс шерстью.
— Их на культуру никогда не выделяли! Никто не обрастал... Дива погладила!
Попутчик спорить больше не стал, неторопливо выпил коньяк и рассказал историю, вообще уже фантастичную.
Егеря Недоеденного прикормили крупнейшего кабана с трофейными клыками — что тебе бивни мамонта! Разумеется, Костыль доложил губернатору, и тот примчался прямым ходом из Кремля, где отчёт держал, — вот что значит ловчая страсть. Недоеденный сам вызвался сопровождать охоту, сели на лабаз вдвоём, а губернаторского начальника охраны Кухналёва с крупнокалиберным карабином посадили на опушке леса с подветренной стороны, чтоб страховал, подранка достреливал и посторонних не пускал.
Солнце на закат, в кристальном воздухе даже кипрейное семя на пушинках замерло: на Русском Севере бывает такое состояние природы, будто в невесомости сидишь, и тишина, даже дышать боязно. И вот на сумерках вдруг слышат зубовный скрежет — значит, секач вышел и уже кормится! Только в каком месте на поле, не разберёшь, овёс высокий, да ещё подсеянным горохом перевитый, ничего толком не разглядеть. Вроде есть чёрное пятно и движется, но в потёмках не понять, что за животина. Не раз бывало, вместо кабана медведя стреляли и наоборот. А то и лося случайно валили: у них как раз в это время гон, шныряют в поисках соперника где угодно. А ночными прицелами губернатор принципиально не пользовался и другим не велел, считая, что всякому зверю надо дать шанс. Решили ближе подпустить, чтобы уж наверняка высмотреть будущий трофей. Охотовед ночной бинокль включил, всё одно понять не могут, то ли матка с двумя медвежатами, то ли свинья с поросятами. Охотники даже карабинов в руки не взяли, ведь секача ждут, другая дичь ни к чему. Видно, что пятно лохматое, бесформенное, скрежещет зубами, словно кабан, чавкает как медведь, а размером с крупного лося, если нс больше, только ни рогов тебе, ни длинных ног. Кака- и то гора шерсти ползёт!
Под самый уж лабаз подпустили, всё равно понять не могут, что за зверюга, да и темнеет быстро. И тут губернатор не утерпел, вздумал стрелять: снял карабин г гвоздика, да только положил ствол на упор, как животина встала во весь рост. Оказывается, на корточках сидела и жрала горох! Охотоведу же сначала медведь привиделся: морда, пасть, клыки, лапы — всё звериное. Но губернатору показалось — обликом так вылитый человек! Лицо, руки и даже женскую грудь рассмотрел! Только очень мохнатый и огромный — метра четыре высотой показался, как раз в уровень засидки!
В общем, тварь эта сначала карабин у него вырвали и на глазах в штопор скрутила. Потом засмеялась и но лысинке будто бы погладила, а губернатор отмахнулся, отпихнул ручищу и заругался, мол, какое право имеешь лапать неприкосновенное лицо? Тут лешачиха и рассвирепела, ухватилась ручищами, расшатала лабаз, а он на четырёх столбах стоял, вырвала из земли и завалила на лес. Если бы лестница его не подпирала, в дребезги бы разбился, и люди бы пострадали. Но всё обошлось, он только накренился, тварь же напоследок взвизгнула женским голосом. Недоеденный утверждал, выразилась похабно и убежала, как человек, на двух ногах. И ладно бы только охотники — охранник Кухналёв всё это наблюдал издалека, в прибор ночного виденья, а он был целым полковником службы безопасности и совершенно трезвым в тот миг!
Но все эти очевидцы и пострадавшие были на Вологодчине людьми пришлыми, с разных краёв, ни в чёрта, ни в бога не верили, поэтому, пережив стресс, взялись гадать, что произошло. Заводилой разбирательства стал, естественно, губернатор, он и убедил остальных, что это не зверь, не огромный медведь, и не дивьё лесное, а реликтовый снежный человек, про которых давно талдычат по телевизору. Костыль его послушал и тоже изменил мнение. Просто после поединка с медведем ему звериные рожи всё время чудились, и тут охотовед даже будто бы вспомнил человеческие руки, что раскачивали столбы лабаза, и обнажённые женские груди с оттянутыми сосками, как у кормящей матери. К тому времени он разошёлся с пятой женой, нарожал в общей сложности семерых детей, женскую физиологию и животных знал хорошо.
Мало того, на следующее утро вся компания поехала на поле и там, где кабаны вскопали землю, нашли гигантские человеческие следы, с которых охранник профессионально сделал гипсовые слепки. В общем, все сошлись на утверждениях губернатора, а чтобы его не дискредитировать столь необычным случаем, решили всё засекретить, что сделать на Пижме практически невозможно. У этой охоты на секача оказался ещё один свидетель — пижменский мужик Борута. Этот туземец тоже когда-то у Костыля работал: сначала шутом, за деньги упражнения с хвостом показывал, а когда его лишился, стал егерем. И поскольку по профессии был колхозный ветеринар, то не просто лосей загонял на стрелков, а ещё занимался животным миром базы, то есть собаками, при- травочными зверями, что в клетках жили, и лошадями. Но всё это пока Недоеденный не отыскал себе настоящего специалиста-собачника, после чего колхозника уволил — обидел мужика.
И сделал это зря, потому как Борута сам почти леший, везде теперь ходит, всё видит, и как губернатор охотился на кабана, тоже узрел. Разумеется, и самого лешего на двух ногах он наблюдал не только на подкормочной площадке, и в борах, где прибалты собирали белые грибы, но и на зарастающих просёлках, заброшенных полях, старых вырубах и даже возле охотничьей базы. И ничего особенного хозяин леса не проделывал, только покапывался воочию, и все прибалты бежали от него в ужасе, чтоб спрятаться за высоким забором. А поскольку зелёные братья теперь дальше её территории не высовываются, то леший вконец обнаглел, трётся всё время возле базы и напускает страху. Недавно Эдика поймал, совладельца литовской компании, парня храброго, который, служа ещё в советской десантуре, грузин не забоялся и рубал их сапёрной лопаткой, когда они бунт учинили на площади в Тбилиси. Поймал в объятья и поцеловал взасос, так что всё европейское лицо десантника оказалось в пасти чудовища, да ещё титьками потёрся об него. Титьки голые, без шерсти, и сама она вся без телесных полос, но смугловатая, кожа гладкая и видом — женщина, только роста и объёма исполинского. Ещё Борута заметил, как леший, то есть скорее всего лешачиха, изнывает от плотской страсти без мужика: бабы, они всё время трутся, если сильно чего-нибудь хотят.
Отсюда и пошло дива, то есть снежного человека по-научному, считать женским полом, дивой, а так этих самых гениталий не заметно, хотя существо совсем обнажённое.
И всё бы ничего: прошло бы время, и эта нечистая сила покорилась бы Деду Морозу, пошла бы в Снегурки или вернулась на Вятку, где водилась, говорят, в избытке: напрямую-то через Великий Устюг тут совсем близко. Однако губернатор, встречаясь с самим президентом, вздумал заразить того охотой и для начала весной затащить на глухариный ток. Глядишь, какой-то краешек пирога н обломится для областного бюджета, всякие инвестиции пойдут, гранты и прочие деньжата. А пока байками про медведей и кабанов потчевал, и Борута свидетельствовал, что губернатор весьма искусно описывал охоту, как настоящий баешник. И даже изображал в президентском кабинете, как следует подходить к поющему на току глухарю.
Президент носил фамилию звериную, диких животных обожал и не купился на россказни губернатора, зато пообещал отправить в Вологду одного европейского короля с дочерью. Этому королю не быть, не жить надо русского медведя стрелить, иначе, мол, чуть ли не с трона снимут. Причём они с принцессой условились сделать это тайно: ихняя мамаша, то бишь королева, возглавляла движение «зелёных» и защищала от убоя даже комаров.
3
Этот вездесущий и всевидящий Борута вполне мог наблюдать за разговором губернатора с президентом, только другим, третьим глазом, поскольку после увольнения из собачников колхозный ветеринар увлёкся всякой чертовщиной, связался с городскими шахарями и его даже по телевизору показывали. Хвост у него отпал, но зато на лбу шишка вздулась, и светила народной медицины Шлопак обследовал его в прямом эфире, где подтвердил: скоро черепушка лопнет, откроется третье око, а сам Данила превратится в прямой канал, связывающий два мира.
Вообще-то сказ про Боруту — это отдельная история, поскольку он личность на Пижме знаменитая, всем из- нсстная правдивостью. Сам Баешник иногда откровенно привирал, и делал это без злого умысла, чтобы слушателя заинтриговать, чего никогда не скрывал. Но Данила к местным баешникам отношения не имел, и об этом на Пижме знали все: если он какую-либо новость принёс — значит, то и произойдёт. Будто он действительно канал связи и ему кто-то сверху нашёптывает, что в ближайшее время случится. На что уж сам Баешник предсказатель знатный, и если скажет: «Завтра будет дождь, спину ломит», то ненастье непременно случится. Или, например, его престарелая, выжившая из ума тёща с утра шерстяные чулки натянула, тёплой шалью подвязалась — жди хорошей погоды, поскольку она всю жизнь поперечная.
Но тягаться с самим Борутой никто не в состоянии! За неделю вперёд, как медведю Костыля пожевать, Данила предупреждал его, даже упрашивал, чтоб не водил прокурора на охоту — не послушал. Или вот откуда простому смертному туземцу, например, узнать, что в результате беседы президента с губернатором на Пижму приедут самые настоящие король с принцессой?
Поговаривали, бабка Боруты тоже лешачихой была, то есть дивой, откуда во внуке появилась любовь к лесу, зверью, чудесам и дар ясновидения. Дед же будто был цыганом, коновалом и колдуном, поэтому жил на острове в Дорийском болоте. И фамилия у него подходящая: бо- рутой, или боровым, в средней полосе России зовут леших. Но если так судить, то у нас пол-России лешие, потому как в лесах живут, что тебе дивьё лесное. И самое распространённое, незлобливое ругательство — лешак, или леший тебя побери, особенно у вятских соседей.
Если считать через бабку, то Данила всего лишь в третьем колене был лешаком, поэтому немного под- выродился в смысле роста: всего метра полтора с кепкой и в башмаках на высоком подборе, потому его в армию не взяли. Хотя при этом он силой обладал невероятной, поистине, лешачьей! Не руки — паровозные маховики, свисающие ниже колен, плечи хоть и не широкие, но весь он сухожилиями перевитый, кремнёвый. На спор за деньги однажды лом в узел завязал, а за двойную плату развязал. Ещё в юности на призывной комиссии стул вместе с грузным доктором за ножку одной рукой взял, едва дотянулся и на шкаф поставил. И сказал, спустит после того, как тот бумагу подпишет, что годен к строевой без ограничений.
А Даниле до зарезу надо было попасть в армию, поскольку в юности он влюбился в девчонку — Диву Драконю, приёмную дочку председателя колхоза. Совсем ещё юная, она выглядела вполне взросло и уже считалась первой красавицей в Пижменском Городке. Все женихи ждали, когда подрастёт, и уже копытом били, фотокарточки в кабине тракторов вешали. Борута же ростом не вышел и был ниже её на полторы головы: Дива такой дылдой вымахала, редкий парень ей по росту подходил. Так вот эта гордая девица вздумала над ним посмеяться, сказали, отслужишь в армии — приходи, поговорим. Может, подрастёшь или станешь героем — не посмотрю, что короткий. Лучше героем стань; люблю, когда совершают подвиги, дескать, меня не просто высватать надо — чем- то покорить, завоевать, тогда я ни на что не посмотрю.
Знала ведь, зараза, что не возьмут в армию, — и не взяли!
Доктор, сидя даже на шкафу, не подписал, вызвал милицию, и Боруте вместо армии дали пятнадцать суток. Здесь он и познакомился с настоящими залётными гастролёрами, приехавшими ограбить тотемский банк, но случайно посаженными за мелкое хулиганство в ресторане. И для начала подрался с ними — один против пятерых бугаёв, и всем наколотил так, что короткого на вид парня отъявленные «медвежатники» зауважали. А им до зарезу требовался такой неприметный с виду, пронырливый силач — сейфы ломать и в форточки лазать. Мот они и взяли Данилу в свою банду да увезли с собой а южный город Сочи. Что делать, если в армию не берут, а приключений страсть как охота? У Боруты же была мечта: когда-нибудь заработать денег и купить себе мотоцикл, хотя бы «Восход», — была такая популярная марка. Приехать в родную деревню, посадить Диву и прокатить с ветерком, чтоб у неё душа зашлась!
Когда он первый сейф вспорол топором, будто консервную банку, то сразу купил красную «Яву» и хотел рвануть к себе на Пижму, Диву катать. Бандитская жизнь ему категорически не нравилась, тянуло в лес, к колхозным и диким животным, однако законы в банде были строгие: могли прирезать или пулю в живот засадить, чтоб в муках умирал.
Ветеринарное дело у Боруты было наследственным, его дед, цыган, тот самый, что будто бы с лешачихой жил, слыл лучшим коновалом. А отец его уже в колхозе работал, всю жизнь быков и поросят кастрировал да коров искусственно осеменял и сына к этой работе пристрастил. Поэтому Данила всё-таки решил сбежать из банды, невзирая на угрозы, и только подгадывал момент. И тут помогли опера: всю шайку схватили в каком-то кабаке, где «медвежатники» награбленное прогуливали. Боруту они с собой не брали, по-отечески считали ещё молодым, чтоб просаживать жизнь в ресторанах, мол, купили тебе забаву — мотоцикл, вот и катайся до следующих гастролей, когда понадобишься. Он, как только узнал, что всю банду повязали, сел на «Яву» — и только пыль завивается. Но в Ростове Данилу схватили: кто-то выдал, и посадили его на нары. А по молодости дали четыре года.
Так или не так всё было, на Пижме знали из рассказов самого Боруты, а он тогда ещё не был каналом и мог слегка преувеличивать, чтоб распустить о себе славу грозного бандита-медвежатника: почти все люди малого роста этим грешат. Но судя по наколкам, в тюрьме Данила сидел, и срок отбывал там же, на юге, а при лагере был огромный свинарник, куда бывшего колхозника и определили. Там оказался зэк, преподаватель ветеринарной академии, который узрел интерес Данилы и взялся натаскивать его своему ремеслу. За четыре года выпестовал специалиста, только институтских корочек не хватало. Зато справка была, что прошёл курс обучения под руководством этого известного ветеринара, его рукой написанная. Так что зона пошла на пользу Боруте во всех смыслах.
А ещё он послал больше тысячи писем Диве, отправляя их через «волю», то есть минуя лагерный контроль, где красочно описывал свои военные подвиги сначала в Сомали, затем в Афганистане. И так поднаторел сочинять всяческие боевые истории, что сам уже начинал верить, что воевал снайпером, много чего повидал и испытал. Дива же ничуть не сомневалась, что Данила воюет, но отвечала изредка, рассказывая про колхозные дела. И ни строчки о личном, поэтому Борута тешил надежду, что она всё же его дождётся. Но младший Драконя, тогда уже Герой Соцтруда, откуда-то узнал, что земляк не в окопе сидит — на нарах, и прислал в колонию ходатайство, что заключённый такой-то будет немедля трудоустроен и колхозе и взят на поруки, если его досрочно освободят. Поруту не освободили, статья была тяжёлая, но когда он вышел на волю по окончании срока, то получил направление в родную «Красную Пижму» — колхоз так назывался.