- Убейте меня… - процедил наследник, и тут шаман заметил, как прямо на глазах ожесточается лицо мальчишки, - Я не хочу жить.
- Мы тебя выхаживали. Мы счастливы, что ты очнулся… Зачем ты говоришь так? - с грустной улыбкой произнес омега, растерянно пожимая плечами.
- Зачем выхаживали?
- Тебя любят родители… И у тебя будет волчонок, - Энджи коснулся округлившегося живота Давида. Но тот обиженно отвернулся.
- Это будет ублюдок! Я не хочу! И я порченый, я некрасивый!
- Ты должен… - начал было Энджи, однако Давид перебил шамана.
- Я никому ничего не должен!
- Аскольд, - омега посмотрел на мрачного сына, - Позови, пожалуйста, Арена и Кайлина.
Альфа вскочил и, кивнув, бегом покинул шатер. Энджи даже показалось, что он только и ждал, чтобы уйти. Один бог знал, что ему сказал Давид вместо благодарности за уход за ним. Становилось понятно, что эгоизм и отчаяние омеги перекрывают все, что возможно. Что жизнь, как все боялись, теперь ему станет настоящим наказанием, испытанием на прочность, которое неизвестно, пройдет ли избалованный наследник…
- Убивать не рожденный плод - большой грех, - снова начал Энджи, но Давид в советах и уговорах не нуждался.
- Грех на грех! Меня изнасиловали. Разве это не грех?! - Давид с ненавистью смотрел на шамана, - Ты хоть знаешь, что это такое?!
- Я? - Энджи опустил глаза, - Знаю. Я несколько лет был в плену.
Давид недовольно замолк, раздумывая. Наконец, он произнес, тоном, не допускающим возражений.
- Ты не испытал того, что мне теперь придется! Ты не был брюхатым от насильника и у тебя не изуродовано лицо! - Давид говорил с такой откровенной ненавистью, что Энджи предпочел не спорить, понимая, что это абсолютно бесполезно.
Наконец, в шатер вбежал Кайлин, и следом - Арен. Оба были готовы разрыдаться от переполняющих чувств. Младший вождь не смотрел ни на кого. Он подлетел к Давиду и с плачем его обнял, покрывая поцелуями его лицо.
- Мой мальчик, мой маленький, мой родной… Очнулся…
Энджи поднялся и пошел к выходу, когда его схватил за плечо Арен.
- Он в уме? - черные глаза оборотня сверкали, выдавая сильное волнение.
- В уме, но его настрой… - шаман сглотнул.
- Не хочет жить?
- Нет… - прошептал Энджи, - Он ненавидит всех и озлоблен…
- А что они с Аскольдом? Давид же при нем очнулся.
- Видишь, его нет?
- Вижу, - нахмурившись, кивнул альфа.
- Еще есть вопросы?
- Ладно, иди…
Энджи вышел из шатра, тут же отправившись искать Аскольда и надеясь, что хотя бы любовь к родителям заставят Давида не идти на крайний шаг.
========== Глава 39. Угроза Арена ==========
Радость от пробуждения Давида была недолгой, потому что уже через пару дней стало понятно, что мальчишка сильно поменялся. Он и раньше не был прост, но теперь с ним стало общаться практически невозможно. Омега ни с кем не разговаривал, а если его вынуждали отвечать на какие-то вопросы, то грубил и нарывался. Исключений не было. Кайлин, Арен, Аскольд, Энджи… Никто не мог наладить контакт с наследником. От Давида буквально разило ненавистью ко всему миру. Он не переносил на дух всех без исключения, не переставая обижаться на свою злую судьбу.
Первое время омега не выходил из шатра, даже тогда, когда смог подниматься. Он боялся насмешек, жалости и злорадства соплеменников. Боялся встретиться лицом к лицу с теми, над кем раньше подсмеивался, чувствуя свое внешнее превосходство.
Также он боялся задавать вопросы о своих бывших друзьях и, особенно, о Ланзо. Давид догадывался, что альфа его бросил, раз тот так ни разу и не появился, но говорить об этом было слишком больно для самолюбия.
Волосы отрастали и уже немного прикрывали уши. Но Давид понимал, что это уже совсем не то и былую красоту вернуть не получится. Об уродстве напоминала постоянно съезжавшая с глаза повязка, которую он никогда не снимал, и растущий живот. В зеркало омега не смотрелся. Он был не готов воспринять свой новый образ, не хотел этого. К тому же, мальчишка чувствовал, что полнел из-за беременности. Давид несколько раз пытался уговорить Энджи, чтобы тот помог ему избавиться от будущего ребенка, но шаман стоял насмерть.
- Нет, - наверное, раз сотый, терпеливо отвечал шаман, приготавливая бульон для мальчишки.
- Кто ты такой, чтобы решать за меня? - Давид сидел на постели, глядя волком на зеленоглазого омегу. Энджи страшно раздражал наследника, вызывая приливы ненависти, - Я не хочу волчонка. Тебе еще раз объяснить?!
- Давид, если я помогу тебе избавиться от плода, то вызову гнев богов не только на себя, но и на всё племя. К тому же, я не имею право вмешиваться в чужую судьбу, - Энджи чувствовал, что отношение наследника к нему резко ухудшилось, но старался не обращать на это внимание, жалея мальчишку и пытаясь понять, поставить себя на его место.
Конечно, шаман знал, что омега мало того, что очередной раз отверг Аскольда, так еще и не сказал простого “спасибо” за то, что тот его выхаживал. Но Энджи не умел осуждать, надеясь, что со временем оборотень всё осознает.
Давид же возненавидел всю семью шамана. И если Феофила он еще мог как-то терпеть, то в Энджди его раздражала необыкновенная, неувядающая красота. Раньше, до трагедии, Давид не обращал на это внимание, он был слишком доволен собой. Теперь же наследник не мог простить зеленоглазому оборотню, что тот всегда будет привлекателен, а он, Давид, изуродован. Ненавидел мальчишка и Аскольда. Он не мог свыкнуться с мыслью, что альфа оказался достойнее не только Ланзо, но и самого омеги. Самоотверженность и великодушие отвергнутого поклонника мучили и раздражали. Давид не желал быть чем-то обязан Аскольду, к тому же он осознавал, что никогда не сможет расплатиться за добро, которое оборотень для него сделал.
И каждый раз, при любом удобном случае, наследник язвил и оскорблял альфу, хотя и понимал, что поступает отвратительно. Но тот терпел, и от этого Давиду становилось только хуже.
Но больше всех мальчишка ненавидел своего будущего ребенка, называя его про себя и вслух “ублюдком” и никак иначе. Это шокировало всех, и омега только радовался, глядя на реакцию окружающих.
Энджи мягко пытался убедить Давида, что так говорить нельзя, но того только забавляло бесить омегу. Мальчишке нравилось смотреть, как на красивом лице шамана проявляется мертвенная бледность, выдающая бешенство.
- Я говорю, как хочу и в том тоне, в котором считаю нужным.
- Послушай, - шаман протянул мальчишке миску с бульоном и сам сел рядом, стараясь держать себя в руках, - Твои сегодняшние проклятия очень плохо отразятся на будущей жизни волчонка. Неужели ты хочешь, чтобы он был несчастным?
- Мне плевать! Я не хочу его! - с раздражением прервал шамана Давид и отставил миску в сторону, - Мне он не нужен!
- Но волчонок же не виноват, что ты его не хочешь, - попытался возразить оборотень.
- Он ублюдок, ясно тебе? - буквально проорал омега, когда в шатер зашел Арен. Альфа ежедневно навещал сына, хотя, казалось, это никому не было на пользу.
- Ты про кого так ласково? - произнес вождь, хотя догадывался, какой будет ответ.
- Про ту тварь, что завелась у меня в животе, - прошипел Давид, тут же напоровшись на злой взгляд отца. Альфа был настроен агрессивно. Понял это и Энджи, решив, что лучше оставит вождя и наследника наедине.
- Не смей так говорить про волчонка, - сквозь зубы прорычал Арен.
- Я что, не прав? - Давид с вызовом посмотрел на альфу, демонстрируя полное равнодушие к его авторитету. Было видно, что мальчишка нарывался на конфликт, зная вспыльчивость своего отца.
- Я запрещаю тебе так называть волчонка! - рявкнул оборотень, с удивлением видя, что омега усмехается.
- Плевал я на твои запреты.
- Ты в своем уме? Я твой отец. И вождь, - Арен опешил от такого заявления, черные глаза недобро блеснули.
- Не нравлюсь, убей, - в том же тоне ответил Давид, поднимаясь с постели. Он ходил еще с трудом, к тому же мешал растущий живот.
- Как родится волчонок, так сразу возьмусь за твое воспитание.
- Он не родится! - с отчаянием в голосе произнес омега, - Я не хочу! Не родится! Не родится!
- Готов поспорить на твоё зрение, что родится, - прошептал Арен и сделал шаг навстречу сыну. - Ты забыл кто я? Я тебе тут не Энджи с Аскольдом, я терпеть не буду. Еще раз вякнешь, что не уважаешь меня или вдруг попытаешься избавиться от ребенка, я тебя лишу второго глаза.
- Я покончу с собой до того, как ты это сделаешь.
- Попробуй. Ты под постоянным присмотром, так что Феофил успеет тебя спасти. Удачи, сынок. Твоя жизнь в твоих руках. И зрение, разумеется, - и, как бы в подтверждение своих слов, Арен достал из-за пояса небольшой кинжал и покрутил им перед лицом сына. Тот, не отрывая взгляда, проследил за лезвием, тяжело дыша и поджав губы. Было видно, что Давид и хотел бы что-то сказать, но боится. Вождь крутанул кинжал и ловко спрятал его обратно за пояс, - Разговор окончен, сынок. И напрасно ты думаешь, что я тебя больше рад видеть, нежели ты меня. Ты порядком достал нас всех. Родится ребенок, делай с собой, что хочешь.
Арен резко развернулся и вышел из шатра, оставив омегу в одиночестве. Тот неуклюже сел на кровать. Бешеная, клокочущая злоба переплеталось с досадой и болью. Значит, отец его не любит? Вот как? Значит, он не рад ему? Ему только внук нужен?
Давид не думал о том, что поведение отца - это всего лишь ответная реакция. Омега считал себя жертвой, а учиться мыслить трезво не хотелось. Зато теперь он ненавидел Арена. И, уставившись перед собой, он очень долго прикидывал план мести, пока, наконец, его лицо не озарилось злой улыбкой.
========== Глава 40. Проблемы с Роджером ==========
Роджер, старший наследник, с детства отличался взрывным и тяжелым характером. В нем переплетались эгоизм и жестокость, и если изначально Арен не видел в этом проблемы, то когда сын, подрастая, стал конфликтовать на пустом месте со всеми подряд, понял, что мальчишку нужно было воспитывать строже.
Роджер мог позволить себе дерзость к любому члену племени, а если ему давали отпор, тут же хватался за оружие. Для мальчишки не существовало авторитетов. Он подмечал недостатки у каждого, кого бы ни ставили ему в пример и не стеснялся громко заявлять об этом.
Положительных сторон Роджер упрямо не видел, будто боясь, что, признав чье-то достоинство, он потеряет свой авторитет. Альфа часто переходил все грани, и даже у родителей создавалось впечатление, что оборотень немного “не в себе”.
Роджер мечтал как можно быстрее стать вождем, чтобы, как он постоянно твердил, “показать, как надо жить”. На вопросы окружающих, что он имеет ввиду, оборотень только загадочно ухмылялся.
Видя, что сын растет неконтролируемым чудовищем, Арен стал уделять ему больше внимания, однако было поздно. Роджер уже не был ребенком. Подросток - еще не взрослый, но со своим мнением и видением жизни. К тому же, наследник. Терпения объяснять, как надо, в мягких тонах, у Арена не хватало, поэтому мальчишка частенько бывал наказан, в отличие от своего младшего брата, Герольда.
Вскоре наследник стал обвинять отца в предвзятости. Отношения зашли в тупик, а Роджер, решив, что его любят меньше, чем брата, стал его втихаря поколачивать. Тогда Арен пришел к выводу, что следует ругать обоих одинаково, но это не спасло положение.
Теперь оба альфы не понимали причин, почему отец их наказывает. В процесс попытался вмешаться Кайлин, но Роджер тут же объяснил папе, что раз тот омега, пусть занимается своими домашними, “омежьими” делами, а не лезет с глупыми советами в том, в чем ничего не смыслит. Младший вождь попытался обидеться, но быстро понял, что сыну глубоко плевать на его чувства. Следом за Кайлином был послан куда подальше попытавшийся поговорить с мальчишкой Феофил, потому что статус лекаря был ниже, чем Роджера.
Арен хватался за голову. День ото дня сын показывал себя не лучшим образом, будто кидал вызов племени. Еще у оборотня была особенность, которая пугала Арена особенно сильно: омег мальчишка за людей не считал. Он не дружил с ними, не разговаривал, а когда стал подрастать, его возникший сексуальный интерес усугубил ситуацию. Сообразив, какую роль играют омеги для альф, Роджер теперь и вовсе не признавал в них полноценных соплеменников. Даже в Кайлине.
На вопросы Арена, нравится ли кто-нибудь сыну, тот высокомерно отвечал, что “все они одинаковы”. Единственный, кого альфа мог терпеть, был Давид. Братья странным образом нашли общий язык, хотя это, казалось, было невозможным. Что именно их сблизило? Одинаковые недостатки? Гордыня? Давид безобразно вел себя, плюя на собственную репутацию, и Роджер уважал его за это, исходя из мысли, что даже омега, но принадлежащий к знатному роду, куда лучше любого альфы.
Как-то Арен попросил поговорить с Роджером Энджи, но тот, вдоволь наслушавшись рассказов о строптивом наследнике, категорически отказался вмешиваться. Зеленоглазый оборотень догадывался, что если он начнет читать нотации волчонку, тот, не стесняясь, расскажет омеге всё, что о нем думает. А это будет куда больше, нежели Энджи выслушал за всю свою жизнь в обоих племенах.
Шаман избегал наследника, однако Роджер, однажды заметив омегу, заинтересовался двумя вещами. Во-первых, почему Энджи так юно выглядит, а во-вторых, как он может жить с Феофилом, который его значительно старше?
Альфу стал раздражать зеленоглазый оборотень, хотя он и не мог понять, почему. Роджер бесился, если кто-то в его присутствии хвалил Энджи и, перебивая, тут же вспоминал все грехи шамана, вызывая смущение окружающих. Однако, хуже от этого к омеге относиться не стали, а Роджера слушали, пусть и не перебивая, но со снисхождением. И наследник это хорошо чувствовал.
- Я слышал, ты опять говорил гадости про Энджи, - Арен, устав от вечной войны Роджера со всеми, кто только под руку подвернется, решил попытаться хотя бы заставить мальчишку уважать тех, от кого зависело благополучие племени.
- Не гадости, а правду, - отрезал Роджер, разглядывая свои ногти. Разговор проходил в комнате наследника, куда вождь заходил в последнее время крайне редко. Все знали, что подросток терпеть не может, когда кто-то вторгается в его владения.
- Не правду, а сплетни. Чем тебе Энджи-то не угодил? - Арен старался сдерживать раздражение. Его целью было переубедить Роджера, поэтому он держался изо всех сил, чтобы не взять за шкварник мальчишку и не тряхнуть что есть силы.
- Энджи живет со стариком. Это потому, что после его грязных похождений остальные им побрезговали?
Мальчишка поднялся, снял со стены одну из плетей, коими была увешана вся комната, и стал ее придирчиво разглядывать. Наследник коллекционировал оружие всех видов, считая, что это даст ему больше веса в глазах окружающих.
- Глупости. Энджи уважают в племени, а Феофил на нем женился, потому что они любят друг друга, - Арен не спускал черных глаз с Роджера, видя, как тот изо всех сил старается продемонстрировать пренебрежение как к родителю, так и к самому предмету разговора. Однако, наследник не мог скрыть, что на самом деле у него аж зудит, что же на самом деле происходит в семье Энджи. И это настораживало. - Тебе тоже надо научиться уважать шамана. По крайней мере за то, что он спас тебя и братьев, когда вы были в животе у папы. Если бы не Энджи, ты бы не родился.
- Я должен тогда презирать папу, что он довел ситуацию до того, что меня и братьев пришлось спасать! И тебя, что ты довел папу…
Роджер не договорил. Арен, мгновенно вспыхнув от гнева, ударил кулаком по лицу мальчишки, шипя.
- И я был прав. Что ты, что Давид! Оба глупые, самодовольные, тщеславные ублюдки!
- И это я виноват, что я таким родился? - прорычал Роджер, скалясь на отца.
- Вон с глаз моих! - рявкнул Арен, и мальчишка, не заставив себя долго ждать, тут же выскочил из комнаты. Разговор опять не получился.