========== Глава первая ==========
Раньше я была убеждена в том, что настоящая дружба не претерпевает каких-либо недомолвок. То есть у меня с Юлей, Костей и Мишкой был негласный договор о том, что лгать друг другу нельзя.
Как-то с самых ранних лет так повелось в моей семье — друзей не предавать. Мой отец был до жути властным человеком, к тому же военным, потому воспитывал что меня, что моего старшего брата в полнейшей строгости и сроду приучал к благородству и твердости характера. Признаться, на меня это не слишком влияло. В большей степени внимание папы было сосредоточено на сыне. Однако, когда Саша не пошел по стопам отца, благополучно забив на военное будущее, тот и от него отдалился, переложив заботу о нас на материнские плечи.
Собственно, после этого мы с братом откровенно выдохнули. Но кое-что папа все же вложил в наши умы. По крайней мере я о своих друзьях заботилась всегда. То есть если Мишка «наквасится» где на хате, обязательно приеду и заберу.
Ну и пусть на плечах до метро тащу, пусть кровью меня перемажет, получив от своих недалеких дружков по морде. Главное, что живой, а остальное — пф, сущий пустяк.
Так я думала в первый год своего пребывания в Минске, куда приехала, скажем так, в поисках себя. У нас, в маленьком провинциальном городке, все так делали — уезжали в столицу на учебу/заработки/простые скитания. Да что угодно, лишь бы не прозябать в бесперспективном городишке. Хотя я все равно скучала по той тишине, что стояла в моем родном городе по ночам. Сравнивая со столицей, в провинции был рай.
Второй год жизни в Минске принес в мой дуэт с Михой Юлю и Костю. Эти двое встречались. Потом вдруг расходились и вновь встречались.
Черт, прям любовь до гроба. Но мне они нравились. Юлька, черноглазая и худенькая, потрясающе смотрелась с блондином Костей. Миша был симпатичным брюнетом с зеленоватым оттенком глаз, но меня такой типаж не привлекал — длинный и худющий. А как напьется, так и вовсе валяется посреди тротуара, словно жердь.
И вот в этот злосчастный осенний и очень холодный вечер «жердь-Миха», не особо заботясь о моем состоянии — а я сидела на «больничном» третьи сутки, простыв до жути, — снова напился и пьяный позвонил мне. Промямлил в трубку адрес и отключился, причем, подозревала, что в прямом смысле этого слова.
Первое, что я сделала, так это набрала номер Юли, спросила, может ли Костя сгонять за этим придурком, но, получив отрицательный ответ, бросила трубку. В принципе, я не злилась, Костик был отличным парнем, но если он занят, значит реально занят.
В общем, собравшись, я выбралась из теплой квартиры в одном районе города, чтобы добраться до другого, а затем, забрав Мишку, отвезти его в третий район. Ну, а после — вернуться домой.
На улице моросил дождь и меня тут же начало лихорадить. Мысленно убивая друга-алкоголика, дошла до «подземки» и успела аккурат в последний момент заскочить в вагон. Уже потом спросила у пассажира с пассивным выражением лица, туда ли села. К счастью, туда.
Переться из Кунцевщины в Уручье означало потратить уйму времени. Однако метро, пока было открыто, спасало. Но часы уже показывали половину одиннадцатого, что, несомненно, удручало. Я могу успеть отвезти Мишу в Малиновку, но самой, вероятно, придется возвращаться на такси. А это хреново. Деньги под счет. Несмотря на то, что работа в гипермаркете оплачивается достойно, мне все равно почти ее половину приходится отдавать за аренду квартиры. Так что паршиво.
Убеждая себя, что это последний раз, когда я спасаю Мишку, покинула метро и вновь вышла под промозглый ветер. Сориентировавшись в домах, я направилась в сторону нужного мне здания и вбежала в распахнутый подъезд. Домофон, видать, не работает.
Провонявший мочой лифт я проигнорировала, поплелась медленно и устало на седьмой этаж. Остановилась перед нужной квартирой и нажала на маленькую черную кнопку звонка. Дом был не из новых построек, потому вид расписанных нецензурщиной стен крайне удручал.
Как оказалось спустя пару минут — дверь не заперта вовсе. Толкнула случайно, и она широко распахнулась. Сизая дымка насквозь прокуренного помещения тут же окутала волосы. Я помахала перед носом рукой и громко закашлялась. Звуки тихого ленивого треньканья на гитаре привлекли мое внимание, и я, пройдя прихожую, повернула направо. Вошла в комнату. Просторная гостиная освещалась единственной лампочкой, которая почему-то раскачивалась, вися на парочке проводов. Спинкой к самому подоконнику был придвинут диван, потертый, но большой.
Стояла такая странная тишина — кроме перебора струн, не издавалось даже шороха, — что мне стало не по себе. На полу рядом с диваном спал Мишка, уткнувшись носом в колено незнакомого и тоже спящего парня. Чуть правее лежала девушка с волосами цвета вороного крыла. Судя по одежде, она была готом. Или панком. Или готом-панком. Не суть.
Главное, что и на диване ютились трое ребят. Все спали, кроме одного, того самого, который тихо бренчал на красивом черном инструменте. Взъерошенный, темноволосый и кареглазый. Немного красноватый кончик носа и лихорадочный блеск его глаз свидетельствовали о наркотическом угаре. Парень дымил сигаретой, зажатой в зубах, и, прищурившись, смотрел на меня. От дыма стало подташнивать, да и пульсация в висках намекнула на отнюдь не радужное продолжение, если я задержусь тут хотя бы на пару минут дольше.
Черная футболка «укурка», кричаще-порванная и с яркой красной надписью на груди, открывала взору крепкие плечи, а на предплечьях его я заметила татуировки. Пока стояла и таращилась на незнакомца, тот отложил гитару, перехватил длинными пальцами сигарету и запустил пятерню в каштановую шевелюру. Легкая щетина на его щеках прибавляла парню возраста, хотя выглядел он примерно на двадцать семь лет. Быть может, чуть больше. Зная, что Мишке недавно исполнился двадцать один, меня, несомненно, удивила такая компания. Похоже, мой друг был здесь самым мелким.
— Что-то забыла? — поинтересовался незнакомец и встал, моргая все так же томно.
Он оказался высоким и подтянутым. Не атлет, а от природы с такой конституцией тела. Проще простого, на самом деле, отличить перекаченного мужика от натурального стройного.
— Нет, я… — опять закашлялась и на этот раз прямо пополам согнулась. Но все же собралась с силами и просипела, ткнув пальцем в сторону Миши: — Я этого идиота заберу и уйду.
— Давай… — неопределенно махнул рукой темноволосый и, перешагнув через ребят, прошел мимо меня.
Еще и плечом не преминул задеть.
Злиться было некогда. Ринулась к Михе, потрясла хорошенько и едва привела его в чувства. Тот поднялся лишь с четвертой попытки и уставился на меня немного ошеломленно.
— Машка? Ты тут откуда?
— Вот дебил… — прошипела я и добавила громче: — Пойдем отсюда.
— Да-да-да, идем-идем, — забормотал Миша, лихорадочно рыская руками по карманам. — Вот же… ну где… эй, Маш, погоди. Мне нужно с Филом немного перетереть. Постой за дверью.
Что там был за Фил, и о чем с ним надо было перетереть, меня не особо взволновало. С облегчением выскочила в прихожую, где за счет распахнутого на кухне окна стало значительно прохладнее и свежее, и покинула квартиру, лишь мельком взглянув на того загадочного «музыканта», что как раз сидел на подоконнике. Входная дверь не захлопнулась, потому я отчетливо расслышала голос Миши, остановившегося в прихожей. Глядя на друга сквозь щель, я ничуть не выдавала себя, поскольку на лестничной площадке было темно. В поле зрения нарисовался и тот парень в черной одежде, очевидно являющийся Филом, и встал у стены, сунув руки в карманы джинсов. Мишка лепетал ему о какой-то дозе, умоляя вернуть ее, обещал отдать деньги, а Фил лишь буравил его пристальным взглядом и молчал.
— Слушай, ну правда, — чуть ли не заламывал руки Миха. — Отдай, Вадим. Вот серьезно, брат, сдохну.
И этот стремный Фил Вадим вдруг резко повернулся в мою сторону, на что я отреагировала крайне эмоционально — шарахнулась назад и налетела спиной на перила, которые тут же загрохотали в ответ на мои действия.
Дверь широко распахнулась, и я, подобно зашуганному статисту попала в полосу света, льющегося из прихожей, словно на меня прожектор навели.
Мгновение просто таращилась на темную фигуру Фила, скользя взглядом по его лицу, но так ни черта и не увидела, поскольку свет падал ему в спину. Потом отлепилась от перил и откашлялась, довольно чопорно одергивая влажную парку.
— Мишка, поедем уже! У меня температура поднимается, — заявила я.
— Это кто? — вкрадчиво поинтересовался Вадим, оглянувшись на моего приятеля, тихо мнущегося в прихожей. — Хочешь, чтобы тебе бошку отбили из-за таких вот… — ко мне повернулся. — …свидетелей?
— Да все-все, Фил, извини, мы уходим, — пролепетал Миша, протиснувшись мимо до жути страшного и странного парня.
Мы уже спустились на один лестничный пролет, когда сверху раздался голос Вадима:
— Миха, иди-ка сюда!
И этот понесся к Филу, как песик, на что я выдала крайне язвительно, но тихо:
— Не забудь зад ему вылизать.
То, что дело дрянь, стало очевидно с самого начала. Мишка — «торчок», наркоман. Это меня буквально просто враз отвернуло от друга. А вот персона Фила обеспокоила не на шутку. Неужто он снабжает Мишку?
Но если вспомнить внешний вид черноглазого — сам ничем не лучше Михи. Значит у них здесь целый притон. Страшно представить, чем они тут вообще занимаются.
— Сюда иди, — окликнули и меня.
Я вскинула голову, собираясь послать Вадима, но он так посмотрел, что комок в горле застрял. Очень уж жутко выглядел этот молодой мужчина в мутном свете единственной лампочки, что горела на стене, напротив меня.
Спокойно встала и поднялась к молчаливым парням. Фил прислонился спиной к перилам и вновь прикурил, поглядывая на меня. Миха потоптался на месте и, пряча глаза, выдал:
— Ты это… Марусь… денег за меня заложи немного.
— Что? — вырвалось как-то грубо. — Рехнулся?
Вадим деловито осмотрел мою фигуру с ног до головы и вернулся к созерцанию лица.
— Тогда он заложит тебя, — проговорил хрипловато и затянулся.
Мне внезапно захотелось раскромсать рожи этим лицедеям и убежать. Но второе желание оказалось сильнее. Однако, лишь слегка дернувшись, я оказалась схвачена за рукав цепкими пальцами Фила.
— Ну-ну, что это ты задумала? — усмехнулся черноглазый. — Спасай друга. Разве не за этим приехала?
— У меня нет денег.
Я буквально лопалась от ярости, но Миха молчал, и это добивало еще сильнее. Уже слезы начали наворачиваться, а приятель все никак не мог отреагировать на слова Вадима. Собственно, и не собирался.
— Проваливай, — вмиг сообразил Фил, что мне нечего им дать. Однако сказано это было вовсе не в мой адрес.
Мишка рванул вниз по лестнице, а я, выпучив от ужаса глаза, проводила его взглядом. Нет, не так. Ужас пришел потом, когда я повернулась к Вадиму и увидела его внимательные глаза, в которых от прежнего дурмана не осталось и следа. А до этого меня прибила к месту полнейшая неуверенность в происходящем. Будто издевались так или шутили. Но увы…
От Фила пахло какой-то непонятной лекарственной смесью, словно он только что из больницы выписался. Я уловила этот «аромат», когда он преспокойно втолкал меня в прихожую и запер дверь с внутренней стороны. Паника накатила совершенно внезапно, и я, не узнавая собственного голоса, завопила и набросилась на Вадима, который на мгновение опешил, а затем быстро перехватил мои запястья. Завел руки мне за спину и выдохнул в лицо:
— Заткнись! Сейчас же!
И я заткнулась. Куда уж там ослушаться? Глаза у Фила горели так, что я уже не сомневалась — наркоман, однозначно. Да еще и ненормальный! Отмороженный!
Вот, твою мать, вляпалась!
Ну Мишка, ну сукин сын!
В общем, от пронзительного взгляда и черт знает от чего еще меня спасли выползшие из комнаты парни.
— Филатов, бля, че за грохот? — выдал один из них, потирая ладонями красные глаза. — Это кто?
— Проваливайте! — не отрывая от меня немигающего взора, произнес Вадим. — Живо!
Удивительно, однако все поспешили на выход. Вслед за парнями убралась и девушка, а Фил вновь запер дверь. Я стояла, прислонившись к стене, и дрожала. Ну до чертиков пугал этот недоумок. Уж я-то наслышана о поведении наркоманов. Мало не покажется. Главное, чтоб за то, что подслушала разговор, Филатов не вынудил «принять». Остальное…, а что остальное? А если изнасилует? А если он вич-инфицирован?
Господи, чего только я не надумала, пока Вадим проходил мимо меня, возвращаясь обратно в засранную комнату.
Что делать, пошла следом. Дверь-то входная заперта.
Во рту нещадно сушило. Вероятно, из-за дряни, что витала в воздухе. Явно какую-то траву курили.
— Можно мне воды? — спросила тихо, наблюдая как Фил пнул ногой пустую бутылку и плюхнулся на диван, вновь взявшись за гитару.
Выгнул бровь и кивнул в сторону тумбочки, которая стояла справа у стены. Я приблизилась схватила пластиковую бутылку и, даже не принюхавшись, сделала большой глоток. И тут же швырнула ее в ржущего Фила. Водка обожгла воспаленное горло и потекла по пищеводу, проваливаясь в пустой желудок. В голове сразу же все затуманилось. Я поспешила присесть, но поскольку кроме дивана в этой комнате не было другой подходящей для отдыха мебели, опустилась на пол и, подтянув колени к груди, уставилась на Фила. Он вновь перебирал струны гитары, наигрывая что-то знакомое и очень грустное, отрешенно глядя прямо перед собой.
Щемящая тоска тут же смешалась с сентиментальностью, пробудившейся за счет алкоголя, и я прикрыла глаза, понемногу успокаиваясь и окунаясь в воспоминания. Что-то забытое, далекое, будто сны, которые несли огромное значение, но были благополучно стерты из памяти. Однако теперь всплыли и тревожили душу своим мраком и одиночеством…
— Как тебя зовут? — вдруг произнес Вадим.
Я распахнула глаза. Он смотрел на меня и ждал.
Сглотнула.
— Мария.
Черт, почему Мария-то? Я никому так не представляюсь!
— М-м-м… Мария, — словно смакуя, прошептал Филатов.
Боже, каким странным и ненормальным казался этот бледный незнакомец. Синеватые тени, что залегли под его болезненными глазами, лишь выразительнее подчеркивали их черноту.
Впервые такое вижу, вот честное слово! Жуткое зрелище. Тебя словно гипнотизируют. В целом, Фил был очень привлекательным парнем. Брутальностью, кричащей, не обладал, но инфантильным не выглядел уж точно. Высокий, подтянутый, необычно одетый — во всяком случае, среди моих знакомых никто так не одевался, — немного помятый, растрепанный, проницательный и, на мой взгляд, явно не тот, за кого себя выдает.
Ну и черт с ним. Мне-то что?
А вот что. Я, долбанный мистик, сразу же мысленно проассоциировала Вадима с демоном. Нет, ну, а что? Таким он и казался. Некая черная сущность, что буравит меня взглядом, а уж от темных глаз у меня всегда скулы сводило. Порой хотелось, как бабушка в детстве учила, сплюнуть через левое плечо.
Да черт его подери! Какого хрена так пялится-то?
— Ну хватит может? — рявкнула я, не удержавшись.
— Хватит что? — совершенно спокойный ответ.
— Не смотри на меня… — и невпопад. — Я домой хочу.
Вадим пожал плечами, вздохнув, и неожиданно принялся рассказывать что-то непонятное:
— Один мой друг очень любил тупо шутить. Его юмор был настолько плоским, что хотелось просто придушить на месте от такой глупости… — взгляд в мою сторону. — Ты, Маш, понимаешь хотя бы, как это важно красиво шутить? Вот «сортирный юмор» дан любому, а чтобы конкретно нечто крутое придумать, так мозгов не у всех хватает… Мой друг однажды позвонил мне на мобилу и говорит, типа, приезжай, я разбиться решил. Ты представь? Разбиться. На мотоцикле. Ну я приехал. А он… — Вадим посмотрел мне в глаза с легкой улыбкой, и выглядел в этот миг так, будто пробежал парочку километров. На его лбу выступила испарина, и я сообразила — похмелье. — …вены себе перерезал. Этот ублюдок просто пошел, набрал воды в ванну и перерезал себе вены. А я думал, разобьется. Знаешь, к чему это рассказываю?