Вновь сглотнула и устало покачала головой.
Фил принялся озираться, явно что-то выискивая, а найдя на диване пачку сигарет, уселся и закурил.
— К тому, — продолжил. — Что мы не знаем, где и когда сдохнем. Кирпич ли на голову свалится, машина ли переедет… все одно.
— А вариант со старостью не прокатит? — поинтересовалась я, надеясь, что Фил вскоре меня выпустит. Вроде не дебил.
Но он резанул по мне диким взглядом и ответил:
— Никакой старости. Такое не подходит. Срать под себя и подыхать в одиночестве?
— Так не доводи себя до подобного состояния, — взмахнула рукой, указывая на окружающую обстановку. — Это твоя квартира?
Он кивнул.
— Зачем ты устроил такой свинарник? Можно же прекратить это безобразие…
Вадим хмыкнул, откровенно насмехаясь надо мной.
Затем встал, приблизился и опустился на пол, слева от меня.
— Безобразие? — хохотнул он, улыбаясь и заскользил взором по моей напряженной физиономии.
На таком расстоянии он выглядел ну до ужаса… эм… необычным. Прямо не знаю, что именно в нем смущало. А быть может, это во мне проблема? То есть, возможно, это я себя накручивала. Все-таки страшно оказаться взаперти в грязной квартире с парнем, который строит из себя философа, но на деле является полным «укурком».
— Ты, типа, такая правильная? — прищурился Вадим, затягиваясь, и добавил: — Смотрю, осмелела. Уже не боишься оказаться платой за грешки Михи?
Ну оно и понятно — Фил просто ерничал. Пытался меня запугать. Но, в принципе, мне было все еще не по себе. Потому я осторожно отодвинулась от него и ответила:
— Ничего я не правильная, просто, — пожала плечами. — Просто не знаю как себя вести с… с такими, как ты.
— Это с какими? — ожидаемый вопрос.
— Слушай… Вадим… может отпустишь?
Но этот стремный парень не ответил. Он снова отрешился, абстрагировался от обстановки и промолчал.
Я потихоньку отползла от него и, когда уже поднялась на ноги, внезапно натолкнулась на пристальный взгляд.
Застыла, прибитая к месту.
Филатов выпрямился во весь свой рост и тем самым перекрыл путь к отступлению. То есть встал в дверном проеме.
— Ты это… — неожиданно устало и ссутулив плечи, проговорил он. — Побудь со мной. А то… паршиво как-то одному.
Ладно. Надеюсь, эта ночь когда-нибудь закончится…
***
В какой момент я вырубилась, не знаю, но, вздрогнув, резко распахнула глаза и вгляделась в царящую в помещении темноту. Не с первых секунд мне удалось сообразить, где именно я нахожусь. Но, приподнявшись, внезапно похолодела. Прямо мурашки по коже побежали. Я лежала на диване, затылком ощущая поток прохладного воздуха, что просачивался сквозь старую оконную раму. Но не это напугало, а тот факт, что прижата я была к мягкой спинке чьим-то телом.
Привыкнув к темноте, мне, наконец, удалось разглядеть лицо спящего Фила. Все в той же рванной футболке и темных джинсах он, приоткрыв немного пухлые губы, тихо сопел и, похоже, пока просыпаться не собирался.
Я, ненавидя себя за неуклюжесть, принялась медленно выбираться из этого плена, но Фил тут же заерзал и скрестил руки на груди. И только после того, как его правая рука все же расслабленно соскользнула, я поняла, что можно двигаться дальше.
Крайне странная ситуация, между прочим. Я о своем времяпрепровождении в этой квартире. Вадим ведь и пальцем меня не коснулся, но почему-то оставил вместо какого-то долга Мишки. И да, ненавижу этого козла, даже и близко не подойду к нему, теперь Миха для меня никто.
По-прежнему дрожа всем телом, перебралась через Фила и замерла поодаль от дивана. Тишина. Отлично. Двинулась к двери, мысленно молясь, чтобы не пнуть какую-нибудь ерунду, подобную бутылке или пепельнице, а потом вдруг застыла на месте, сообразив, что ключи-то остались в кармане джинсов Вадима. Именно на ключ он запирал дверь, проигнорировав внутренний замок.
Едва не выругавшись, я обернулась и, клянусь, готова была заорать от ужаса. На фоне окна нарисовалась высокая темная фигура Вадима.
— Опять ты? — прохрипел он спросонья и резко ринулся ко мне.
Все-таки завопила. Громко и звонко.
А потом вместе с Филом вылетела в абсолютную темень прихожей. Больно шарахнулась затылком об пол — так, что чуть дух не испустила, — и обмякла.
— Твою мать, — приглушенно выругался Фил. — Машка?
========== Глава вторая ==========
Я буквально валилась с ног. Больничный лист закрыли еще вчера, а этим утром мне уже пришлось выходить на свою смену в гипермаркет. К счастью, это был последний рабочий день моей смены.
Конечно я не долечилась. После невероятно странной ночи в квартире Филатова я сутки не выбиралась из постели, покидая теплое гнездышко только ради естественной нужды. Ну или чтоб поесть. Хотя в большей степени хотелось пить горячий чай, а с аппетитом было совсем туго. Но зато температура не поднималась.
Как, собственно, мне удалось вырваться из лап Фила? Очень просто. Он сам отпустил меня. После ночного припадка Вадим стал до ненормального отрешенным и задумчивым. Швырнул в меня ключами и скрылся в комнате. Я поспешила уйти. Вот и все.
С того дня прошла почти неделя. Приближались выходные. Эти пятница, суббота и воскресенье как раз выпали рабочими днями для второй смены. Так что мы с Юлей договорились в один из выходных прогуляться по «Столице» — подземный торговый центр. Я чисто финансово не могла себе позволить новые наряды, но треснувшая подошва любимых ботинок принуждала к обновлению.
Потому уже к вечеру четверга, отлучившись на свой заслуженный технический перерыв, я созвонилась с Юлей и перенесла мини-шоппинг на завтрашнее утро. Носить-то что-то нужно. На улице мокро и сыро, солнце не желает прогревать землю, оттого и люди озлобленные и жутко усталые.
За один рабочий денек меня едва не свели с ума покупатели вкупе с начальником. Петр Максимыч тот еще геморрой. Пятидесятидвухлетний баран, очень вспыльчивый и отнюдь не благородный. Что ж тут поделаешь, не всем везет с шефом.
Но, наконец, моя смена закончилась, и охрана заперла двери гипермаркета. Облегченно выдохнув, я отправилась в «курилку», намереваясь переговорить с Надюшей — тоже кассир — о выручке и заодно узнать о зарплате. На днях должны были выплатить, но пока молчали.
— Ты, небось, о деньгах идешь спросить? — заулыбалась со всеми приветливая и всегда милая Надя, только завидев меня в дверях прокуренного помещения. — Заходи-заходи, новости положительные.
В груди сразу потеплело. Не нужно будет просить в долг, а то только вчера вернула Наде приличную сумму. Между прочим, почти последние копейки отдала.
— Сейчас докурю, — деловито сообщила брюнетка. — И пойдем, посмотрим, что там с выручкой сегодняшней.
В общем-то, Надюша — наш старший кассир. Именно она занимается такими вопросами, как возврат товара, несерьезными сбоями компьютерных программ, что забиты в кассовые аппараты, инкассацией и проверкой кассовых лент в конце смены.
— Я свою уже свела. Недостачи нет, — устало пробормотав, я опустилась на подоконник. — Надь, сегодня деньги перечислят?
— Уже должны были. Проверь карточку, — ответила кассир и вдруг добавила: — Маша, ты куда вляпалась?
Я встрепенулась, враз сбросив с себя пелену задумчивости, и вскинула глаза на подругу.
— В смысле? Ты о чем?
Надя как-то пристально посмотрела на меня и качнула головой. Затем затушила окурок и проговорила, поднимаясь:
— Компания у тебя странная, Машуня. Ну да ладно, пойдем.
Какая компания? О чем она?
Но подумать об этом времени не было, поскольку меня ждал начальник, расхаживая у кассы.
— Все, настроение уже испорчено, — пробубнила я себе под нос, но Надя, что шагала чуть впереди, усмехнулась, расслышав мои слова.
— Не волнуйся, — бросила она через плечо. — Я прикрою.
Но, увы, Надюше это не удалось, поскольку стоило нам приблизиться к Петру Максимычу, как он тут же отослал ее на склад, а меня, поманив пальцем, отвел в сторону.
— Марья, — проговорил начальник, втянув не втягиваемый живот. Он всегда пытался это сделать. Коллектив-то в основном женский. — Вы меня расстраиваете своими больничными листами. Смотрите, а то мне придется искать Вам замену. Это грустно, не находите?
— Да… — кивнула я рассеянно, заметив расхаживающую по ту сторону стеклянной двери темную фигуру. Судя по нервным движениям, это был Мишка. — Вот козел…
— Что, простите?
О боже!
— Что? — изобразила я дуру, хлопая ресницами.
— Вы сказали «козел»? — покраснел Перт Максимыч.
Твою ж мать.
И тут меня понесло:
— Я на мягкие игрушки засмотрелась. И вот что думаю, взгляните, вон тот козел загораживает обзор и…
— Это овца.
— Да? Серьезно? — я нервно расхохоталась, вконец изумляя начальника. — А отсюда выглядит как козел.
— Не думаю, что пушистая безрогая овца может быть похожа на козла. Э… Марья, прошу Вас быть повнимательнее, а то я предположил…
— Петр Максимыч! — заверещала Наташа, уборщица, выскочив из-за стеллажа с моющими средствами. — Просто невозможно так работать! Это же совершенно невозможно!
Я закатила глаза, потому что эта странная рыжеволосая женщина сводила всех с ума — вовсе не комплимент — своими высокопарными репликами и визгливыми нотками в скрипучем голосе.
— Что опять стряслось? — бросил раздраженный шеф, вмиг забыв о моем существовании.
Я быстро удалилась, все же мысленно благодаря уборщицу за своевременное появление.
***
На улице давно стемнело, и город освещали яркие оранжевые фонари, выхватывая из темноты силуэты деревьев и косые полосы дождя.
Плотнее укутавшись в шарф, я осторожно огляделась и, не обнаружив никого и ничего подозрительного, направилась в сторону метро.
— Машка! — раздалось позади, и я даже цокнула от недовольства.
Обернулась нехотя и всем видом показывая свою враждебность.
Мишка тут же насупился и отвел глаза. Впрочем, это хорошо. Хотя бы чувство стыда еще не пропил.
— Ну? Чего тебе? — поинтересовалась я, прищурившись от неприятной холодной мороси. — Быстрее, мне некогда.
Миха потоптался на месте.
— Это… ты… ну короче…
— Говори уже!
— Ну прости меня, ладно? — развел руками приятель, повысив голос. — Мне ничего не оставалось, кроме…
— …как заложить меня вместо своих долгов! — почти проорала я, кипя от злости. — Конечно! Обычно все так делают! Что это я удивляюсь?
— Маш, ну ты чего, Машка?
— Да пошел в жопу! — отмахнулась я и рванула к пешеходному переходу. Как раз загорелся зеленый свет.
Мишка догнал меня уже внизу, там, где гулкое эхо оповещало о приближении электрички.
— Слушай, Фил конечно придурок, но людей еще не убивал…
— Ага, ключевое слово — «еще».
— Ну Машка! — Миха вцепился в рукав моей парки, разворачивая меня к себе. — Реально, прости, а! Я… — он сглотнул. — …вляпался. Не хотел, понимаешь? Мне страшно…
Вот ненавижу этого гада! Всегда так делает — на жалость давит. Знает мое слабое место.
— Давай потом обсудим это, — покачала я головой, все еще не чувствуя желания говорить с приятелем.
Вокруг все загрохотало. Мне пора было идти, иначе могла пропустить свою электричку. Однако Мишка внезапно подался ко мне и словно безумец, лихорадочно сверкая глазами, прохрипел в самое лицо:
— Я на героине. Маша. Понимаешь? Я. На. Героине. Мне конец.
И, резко отпустив, слился с толпой, повалившей из вагонов.
Я проводила Миху ошеломленным взглядом, только сейчас осознав, насколько сильно он увяз. Это, и вправду, конец.
***
Похоже, сегодня я ударе. Чтобы хоть как-то успокоиться после разговора с Мишей, я по возвращении домой полночи провела на кухне, выпекая «Шарлотку» и готовя жаркое в горшочках. Кто это будет есть? Сама и буду. Всю неделю.
Когда я доплелась до кровати, часы показывали четвертый час утра. Засиделась с кружкой чая у компьютера, наевшись пирога, и только покосившись на часы, вздрогнула и отправилась спать. Давно бы пора, завтра ведь встречаюсь с Юлей.
Удивительно, однако уснула я мгновенно. Спала крепко и без удручающих сновидений, что не могло не радовать. И даже утром чувствовала себя хорошо. Но у меня всегда так: чем меньше сплю, тем лучше мое состояние. Однако у этой системы был один неприятный побочный эффект — безумная усталость во второй половине дня. То есть можно и не доспать раз-другой, а то и третий, но потом организм скажет: «Извини, человек, но ты меня поизносил, очень сильно поизносил», и придется послушаться — отказаться от гулянок. Собственно, я не отказывалась никогда, поскольку меня редко куда приглашали, а усталость я отметала с мыслями о том, что молодость не вечна. Всему приходит конец, нужно все успеть, наверстать, попробовать. Хотя…
С последним утверждением была проблемка. У меня имелся целый список того, что пробовать строго-настрого запрещалось. И ситуация с Мишкой являлась тому примером.
Кстати, Костя, позвонив прошлым вечером, рассказал о состоянии Михи. Ничего хорошего. Все по закону жанра — поиски денег на дозу.
В связи с этим у меня возникло скрытое злобное отношение к Филатову, потому что виноватым во всем этом дерьме с Михой я считала именно его.
К счастью, мы больше никогда не увидимся с этим странным «панком».
***
В «Столице» мне всегда было немного не по себе, как и в метро, между прочим. Просто давление начинало слегка прыгать, от того пульсировало в висках. Вот потому я и таскала Юлю из одного магазинчика в другой, мечтая поскорее с этим покончить. Подруга уже начинала нервничать и постоянно говорила мне, что вот-вот разозлиться и уедет домой.
— Все! — затолкав меня в очередной обувной магазин, рявкнула Юля и добавила: — Сейчас же примерь… что-нибудь! Я устала. Хватит. Покупаешь тут или я, серьезно, сваливаю. Между прочим, хотела с тобой в кафе позавтракать.
Последнее было брошено обиженным голосом, и я сдалась, к своему счастью выхватив приличную парочку темно-рыжих ботинок. Примерила, размер сразу не подошел. Консультант принесла чуть большую пару.
— О! — воскликнула я, вертясь перед зеркалом. — То, что нужно! Очень удобные.
На том и остановились. Покупка была совершена.
Уже спустя полчаса мы сидели в кафе «Гуд Бургер», что располагалось наверху, рядом с площадью Ленина. В подземной кафешке я не смогла бы находиться долго.
Поедая вкусные блинчики и запивая это дело крепким кофе, я поглядывала на Юлю, которая угрюмо рассказывала о Мишке. Тот утром загремел в больницу. Отец его обнаружил в жуткой лихорадке, когда вернулся из командировки. Мать, бестолковая баба, помешанная на деньгах, и не замечала, что с сыном происходят странные метаморфозы. Миша зачах на глазах…
— Врачи сказали, если б сердце не было молодым и здоровым, то Миха не выжил, — покачала головой подруга, и подняла глаза на меня. — Дурак он, Маша, абсолютный дурак.
— Знаю, — кивнула я и, мрачно пялясь в стену за спиной Юли, призналась: — Мне довелось провести ночь в квартире его дружка. Они там все наркоманы.
— Так ты тогда все-таки поехала?
— Конечно, — моргнула я и непонимающе уставилась на подругу. — А как иначе? Бросить его нужно было, что ли?
Юля поджала губы.
— Нет, но теперь эти придурки могут и к тебе пристать.
— Знаешь… — задумалась я. — А ведь Фил, тот парень из квартиры, на героинщика-то и не тянет, — подруга цокнула. — Нет, серьезно, возможно, они там не все балуются этой дрянью.
— Эх… главное, чтобы Миха выкарабкался.
— Не сможет, — тихо ответила я и перевела взор на свою чашку. — От героина не лечатся. Это навсегда.
Юля удивленно фыркнула:
— Откуда ты знаешь? Многие артисты «спрыгнули» с иглы.
Я кивнула.
— Верно. Однако никто не смог избавиться от зависимости. Всю жизнь ты будешь маяться с этим зудящим внутри чувством. Да почитай, Юль, признания наркоманов…
— Назови хотя бы одного, который рассказывает об этом честно, — заупрямилась подруга.
Цокнув, я выдала: