Матеуш попытался оправдаться:
- Господин, наш шпион, состоящий среди клерков магистрата Риницы, извещал нас, что в Стогском княжестве были уничтожены все городские полки, а в бою на перевале Шагну полегли практически все епископские гвардейцы.
Слуга почувствовал себя неуютно - хотя и не по своей воле, но он услышал слова, явно непредназначенные для его ушей. Однако у князя были иные поводы для беспокойства. Уже более громко он спросил:
- Так неужели епископ Риницы осмелился привести с собой больше половины, оставшихся во владении, воинов?
Явно желая оказаться где угодно, только не здесь, слуга сообщил новые подробности:
- Ваше Сиятельство, мажордом говорит, что Его Святейшество привёл ещё больше солдат. К стыду нашему...
Слуга осёкся. Он заметил, как напрягся князь Брегович при одном лишь предположении, что недостаточная готовность к приёму гостей может умалить честь его дома. Пришлось быстро найти другие слова:
- ...к стыду ваших, господин, недостойных слуг, конечно... ему пришлось оставить ещё три сотни воинов в лагере за воротами замка... потому что у нас не были приготовлены жилища для такого количества солдат.
К великому облегчению слуги, советник отослал его взмахом руки; тем временем у Анастаса Бреговича изменилось настроение: если сначала он почувствовал себя уязвлённым из-за пустяковой оговорки слуги, то теперь не на шутку встревожился, уразумев смысл сказанного.
- Мэр Риницы... - тут он покрутил рукой в воздухе, пытаясь вспомнить имя. - А, да, Потап Рубило... опытный управляющий и далеко не дурак - он бы не позволил оставить город без охраны. Если с епископом явились пятьсот воинов, то нам следует предположить, что для охраны владения оставлено вдвое больше. Должно быть, резервный гарнизон Риницы был гораздо сильнее, чем мы предполагали. - Раздражение князя явно нарастало; потом его глаза сузились: в душу закралось подозрение. - Наш шпион либо работает на Шиманьских, либо попросту никуда не годится. Поскольку именно ты убедил меня довериться человеку, не рождённому в наших поместьях, я поручаю тебе расследовать это дело. Если нас предали, мы должны узнать это немедленно.
Жара и неудобство ожидания сами по себе могли любого вывести из себя, но Брегович ещё припомнил, каких трудов и расходов стоило внедрить этого шпиона в магистрат Риницы. Хмуро взглянув на первого советника, он буркнул:
- Мне ясно одно: возможно, ты ввёл нас в заблуждение.
Матеуш откашлялся, чтобы прочистить горло. Сделав вид, что обмахивается декоративным веером, он прикрыл нижнюю половину лица, чтобы никто не мог различить его слова по движению губ:
- Ваше Сиятельство, умоляю вас не судить поспешно. Этот агент верно служил нам в прошлом, а сейчас занимает исключительно удобное положение. - Он раболепно поклонился. - Гораздо более вероятно, что наша премудрый епископ нашёл способ обвести вокруг пальца барона Ксаверия Шиманьского; тогда было бы понятно, почему сведения нашего агента оказались ложными. Я отправлю туда другого агента. Он вернётся либо с подтверждением моей догадки, либо с сообщением, что предателя нет в живых.
Негодование Анастаса пошло на убыль. Сейчас он напоминал рассерженного коршуна, взъерошенные перья которого мало-помалу плотно укладываются вдоль тела. И в этот момент наконец-то фанфары пропели в четвёртый раз. Слуги, поставленные у входа, медленно раздвинули скользящие створки массивных дверей, и первый советник князя граф Матеуш Сикорский начал приветственную речь, с которой по древнему обряду, обращались к соискателю брачных уз.
- Добро пожаловать в наш дом, о ты, с кем вместе входят земля и вода, солнце и дождь, о ты, с кем вместе входит жизнь.
Эти слова, предписанные традицией, ни в коей мере не выражали подлинных чувств советника к епископу. В Игре Совета требовалось неукоснительное соблюдение всех форм приличия. Лёгкий ветерок шевельнул развешанные в зале знамёна. Матеуш вздохнул с облегчением и, набрав полную грудь чистого прохладного воздуха, продолжил:
- Войди, о ты, кто ищет союза, и выскажи нам своё желание. Мы предлагаем питье и пищу, тепло и покой.
Произнося эти слова, советник мысленно усмехнулся. В такой жаркий день, как сегодня, обещание ещё какого-то добавочного тепла никому не могло показаться заманчивым. Да и насчёт покоя... вряд ли будет спокойно на душе у дема в присутствии стольких жителей Прайма.
И он вгляделся в прибывших. Просторные, шёлковые халаты монахов гораздо больше, чем новомодные камзолы, соответствовали погоде. В центре прибывшей делегации, мерно шагал высокий, двадцати пяти летний мужчина, с серьёзным выражением лица - Сергей Инок.
Музыканты грянули приветственную песнь, и пока раздражающе примитивная мелодия повторялась снова и снова, придворные разглядывали молодого человека впереди богато одетой свиты - представителя ненавистных многим демов, который гордо шёл через тронный зал Бреговичей. Так же, как и хозяин замка, он был облачен в одежду фамильного геральдического цвета ордена (синюю). Головной убор монаха, чалма, был непривычен для большинства жителей Инурака, однако являлся обязательным атрибутом принадлежности к культу Чатра. Поверх дорогого халата, мужчина одел белую, сделанную кем-то из величайших мастеров, кирасу и аналогичные наручи. Однако, несмотря на тяжесть доспехов и расшитую драгоценными камнями одежду, Сергей двигался легко, а выглядел так, словно жара ему ничуть не досаждала.
Слева от епископа, на шаг позади, как положено по протоколу, выступал гном, с массивной золотой цепью на шее - отличительным знаком первого советника. Долее шли высшие офицеры ордена Серый Мисаль и сотники Фаланги; за ними виднелся плотный строй из двухсот гвардейцев епископства.
Процессия замерла, не дойдя трёх шагов к возвышению, на котором был установлен княжеский трон. Здесь все гости, кроме епископа, опустились на одно колено, а два правителя оказались лицом к лицу: худощавый раздражённый мужчина и высокий спокойный юноша, который боролся за свою жизнь.
Матеуш закончил формальное приветствие словами:
- Его Сиятельство князь Анастас Брегович счастлив принять долгожданного и почитаемого гостя, первосвященника Чатра, епископа Риницы, мисальдера Серого Мисаля Сергея Инока.
В точном соответствии с требованиями обряда, рыжеволосый гном распрямился и, как первый советник, ответил:
- Его Святейшество епископ Риницы приносит сердечную благодарность великодушному и гостеприимному хозяину, князю Бреговичу, графу Будояна, бану Трёхскал Анастасу Бреговичу.
Если бы не выпитые заблаговременно, перед заходом в тронный зал, Зелья Выносливости, не знаю, как я с друзьями перенесли эту духоту. Теперь же, мы стойко выносили тяжесть громоздких парадных нарядов и изнуряющую жару. А голос Громыхайла звучал уверенно и чисто, словно судьба с самого рождения предназначала ему роль первого советника, а не полицейского или начальника службы безопасности. По идее, на эту должность стоило назначить мэра Риницы Потапа Рубило, однако вся затея со свадьбой мне продолжала не нравиться, и я согласился только, желая обезопасить доверившихся мне друзей. Потап же... он был инициатором заключения династического брака и именного его я винил во всем происходящем.
После того, как обмен узаконенными любезностями завершился, остальные офицеры ордена встали с колена, а слово взял князь Брегович, перейдя к делу, ради которого и собрались здесь все присутствующие:
- Перед нами лежит ваше прошение, епископ.
По толпе ожидающих придворных пробежал довольный шепоток, ибо в словах князя содержалось тонко рассчитанное оскорбление: назвав прошением брачное предложение, он ясно давал понять, что по сравнению с ним, мой общественный ранг гораздо ниже, а он, Анастас, властен карать или миловать по своему усмотрению.
Мысленно обложив князя всеми известными мне матерными словами, я продолжал стоять ровно, сохраняя горделивую позу. А когда успокоился, без малейшего колебания, ответил таким тоном и такой фразой, которые обычно употреблял при общении с мелким торговцем в провинциальной лавке:
- Князь Брегович, я рад, что вам не составило труда удовлетворить моё пожелания.
Анастас Брегович слегка распрямил спину. «У этого мальчишки есть голова на плечах, и моё приветствие не повергло его в растерянность, - думал князь. - Однако день был утомительный и жаркий, и чем скорее удастся покончить с этим смехотворным делом, тем скорее можно будет погрузиться в прохладный бассейн... и, конечно, купаться я буду под музыку». Он нетерпеливо шевельнул рукой, державшей скипетр.
Княжеский первый советник едва заметно поклонился и с елейной улыбочкой спросил:
- Что же, в таком случае, предлагает епископ Риницы?
Кивок Громыхайла был ничуть не ниже оскорбительного поклона Матеуша; гном постарался, чтобы это было очевидно для всех, мало того, из-за его низкого роста, могло показаться, будто тёзка просто пожал плечами.
- Епископ Риницы ищет себе...
- Соправительницу, готовую разделить со мной всю полноту власти, - перебил друга я.
Толпа придворных всколыхнулась, но тут же снова притихла. Все обратились в слух. До этого момента никто не сомневался, что я (возомнивший о себе дем, епископ без армии) объявлю о желании заключить брак с одной из дочерей Бреговича - предложу ей стать своей женой, но не госпожой.
- Соправительницу? - Матеуш поднял брови в нескрываемом любопытстве. Самое интересное заключалось в том, что первый советник епископа казался не менее ошеломлённым, чем он сам, судя по изумлённому взгляду, который гном бросил на своего лидера, прежде чем вновь укрыться за броней невозмутимости. Матеуш чувствовал, что может почти точно предсказать, куда способен завести такой неожиданный поворот событий, но полной уверенности у него не было, и это угнетало более всего.
Необходимые пояснения я дал сам, игнорируя советника и говоря напрямую с князем:
- Я слишком молод, чтобы принять на себя столь тяжёлое бремя ответственности. Мне никогда не приходилось управлять настолько большим и богатым владением, как епископство Риница. - «Точнее говоря, единственное, чем я управлял - это автомобиль и мои собственные деньги» - подумал я и продолжил: - Нельзя допустить, чтобы моё невежество принесло ущерб для тысяч жителей края. Полностью отдавая отчёт в своих словах и поступках, я надеюсь, что вернусь домой уже женихом дочки настолько мудрого и, безусловно, опытного владетеля, как князь Брегович. После свадьбы она станет правительницей Риницы, а я - консортом.
Князь Брегович потерял дар речи. Из всех возможных предложений именно это не было предусмотрено ни его пронырой-советником, ни им самим. Только что, в присутствии сотен дворян, я заявил о своей готовности не только отказаться от могущества, но, в сущности, и передать власть над епископством в руки Анастаса, который считался одним из самых опытных интриганов королевства. Среди придворных опять поднялся шумок, однако быстрого взгляда князя оказалось достаточно, чтобы в зале снова водворилась тишина.
Овладев собой, он пытливо всматривался в моё лицо, анализируя новую информацию, пытаясь меня понять. Потом прозвучал его резкий голос:
- Вы собираешься передать честь своего ордена моему дому. Могу я узнать - почему?
Все замерло, только солнечный свет, проникающий через широко открытые двери, играл на драгоценных камнях, которыми были усеяны церемониальные наряды, и рассыпался подвижными искрящимися отблесками.
Я, соблюдая максимальную осторожность, чтобы не зародить подозрения, опустил глаза и заговорил, тщательно подбирая слова:
- Мое... положение ордена угрожающе шатко, князь. Земли епископства все ещё обширны и богаты, но я всего лишь юноша, у которого нет ни должных знаний, ни умений, даже, армии. Если моему ордену суждено утратить часть своего влияния, то, по крайней мере, я могу выбирать союзников. Злейшим врагом нашего епископства является барон Ксаверий Шиманьский, который всегда хотел захватить земли Риницы. Это ни для кого не секрет. Сейчас он твой союзник, но времена меняются. Рано или поздно столкновение между вами неизбежно. - Подняв глаза, я посмотрел прямо в лицо князя и решительно сказал. - Вы единственный человек, способный защитить членов нашего ордена от происков Шиманьского и его прихлебателей!
Первый советник Анастаса Бреговича повернулся таким образом, чтобы никто в зале не видел его лица: считалось несомненным, что хотя бы один из моей свиты может оказаться шпионом, умеющим читать по губам, кроме того мы - демы, а бывшие герои способны на многое. В самое ухо князя Матеуш прошептал:
- Я не верю ни одному его слову, господин.
- Я тоже, - наклонив голову, сквозь сжатые зубы процедил Брегович: - И всё-таки, если этот мальчишка примет Ядвигу как правительницу Риницы, я приобрету пожизненного союзника, и это будет не какой-нибудь захудалый дом, а одно из богатейших владений королевства. Моя дочь поднимется в сословной иерархии на столь высокую ступень, о какой я для неё и мечтать не смел. И, кроме того, епископ прав: рано или поздно нам придётся окончательно рассчитаться с Ксаверием. А если мы уничтожим Шиманьского, то моя дочь займёт место в Королевском Совете, в качестве самостоятельной правительницы!
Матеуш чуть заметно покачал головой: спорить было бесполезно. Князь загорелся надеждой, что когда-нибудь его потомки из двух родов займут места в Совете и Бреговичи станут самым влиятельным родом королевства.
Анастас продолжал рассуждать:
- И потом, ему останутся только внутренние дела ордена. Политику же епископства будет определять моя дочь. Нет, Матеуш, что бы ни затевал мисальдер, такую завидную возможность нельзя упускать. Вряд ли мальчишка окажется настолько умён, чтобы перехитрить нас, если епископством будет править Ядвига.
Анастас взглянул на своих дочерей и заметил, что Ядвига с интересом изучает Сергея. Казалось, будто девушка забыла, что перед ней жуткий дем, а ранг, который ей предлагают, она сочла достойными внимания. Ядвига особа сообразительная и, видимо, быстро оценила преимущества этого брака.
Встретившись с отцом взглядом, она утвердительно кивнула - а я заметил, как во взгляде девушки мелькнула слишком уж откровенная алчность. Моя предполагаемая невеста понимала, что власть почти у неё в руках, и жаждала поскорее получить ее. Анастас Брегович едва не вздохнул: Ядвига молода, ей ещё многому предстоит научиться.
Однако во всем этом присутствовала некая фальшивая нота, которая не нравилась старому вельможе. На какое-то мгновение он прельстился было мыслью отослать отсюда епископа ни с чем, оставив его и всех членов ордена на сомнительную милость Шиманьского. Честолюбие помешало ему так поступить. Блестящая перспектива для дочки, получавшей возможность подняться столь высоко, в сочетании с удовольствием окончательно и, безусловно, подчинить себе одну из организаций демов, отогнали последние остатки сомнения. Знаком приказав своему растревоженному советнику отодвинуться, князь обратился ко мне:
- Ты рассудил мудро, сын. - Назвав меня "сыном", он тем самым объявил в присутствии свидетелей о своём бесповоротном решении согласиться на моё предложение. - Так с кем же ты хотел бы сочетаться браком?
С трудом сдерживая раздражение, наплевав на все правила приличия, гном достал флягу и сделал большой глоток. Остальные соорденцы выглядели не менее ошарашенными и яростно сжимали кулаки, пытаясь таким образом скрыть гневную дрожь в руках, вызванную моим ужасным предательством. Однако не выходка тёзки, не гневные взгляды друзей уже ничего не могли изменить - процесс бракосочетания был запущен.
Я спокойно улыбнулся, осматривая соорденцев. «Блаженный!» - и это ещё мягкая характеристика, которую хотели мне дать друзья. Уверен, стоит нам оказаться наедине, как я выслушаю много эпитетов в свой адрес, а что сейчас твориться в чате организации... даже проверять не собираюсь. «Как там Потап? - подумалось мне. - Наверно все волосы на голове вырвал, проклиная свою идею с династическим браком и отдельно мою бестолковость».
Вдоволь налюбовавшись их ошеломлёнными физиономиями, я сделал шаг вперёд: теперь, согласно традиции, мне надо показать, на кого пал выбор. Никакие дурные предчувствия не смущали дух князя Анастаса Бреговича, когда я (его будущий зять) направился к малому возвышению. Его не насторожило и внезапное волнение первого советника, когда епископ направилась в сторону Ядвиги широкими быстрыми шагами. Катаржинка следила за происходящим наполненным безразличием взглядом.