- Ходите вот так? - он невольно облизнул пересохшие губы, но постарался скрыть замешательство за насмешкой. - Как же выдерживают ваши мужчины? Или вашим женщинам нравится быть изнасилованными под каждым кустом?
- Наши мужчины не набрасываются на женщин.
- Тогда они не мужчины, - хмыкнул Марко.
- Нет, они мужчины, просто... - Сафора бросила на него смеющийся взгляд и прошла к низкому диванчику, которого раньше не было во дворце. Наверное, его привезли из Брабанта, как и воздушные тканевые драпировки, и пестрые подушки, которые теперь украшали комнату. - Они мужчины, - повторила Сафора, - а не дикие животные.
Марко опять хмыкнул.
- Вы ведь не набросились на меня? Значит, и вы не животное, - продолжала ворковать Сафора, располагаясь на диване в очень вольготной позе - на боку, подперев голову рукой, на которой теперь красовались два тонких серебряных браслета.
Проследив, как дрогнули женские груди под тонкой тканью, Марко невольно оттянул ворот камизы - стало душно. К тому же, чернокожая служанка притащила жаровню, в которую бросила какие-то восточные благовония, от которых голова пошла кругом. Разглядывая лежащую перед ним женщину, Марко раздумывал - надо ли сказать еще пару фраз или же можно переходить сразу к делу - ибо как еще можно истолковать такое поведение? Женщина откровенно предложилась ему, распалив до огня в печени. Но присутствие служанки сдерживало. Хоть бы отослала ее, что ли?
- Так зачем вы пришли? - спросила Сафора, подхватывая с блюда, протянутого мавританкой, крохотное пирожное - сладкое даже на вид, и отправляя его в рот.
При этом она не сводила взгляда с Марко и облизала кончики пальцев с таким удовольствием, что он разом вспотел от подобного бесстыдства и острого прилива желания.
- Отец отправил узнать, как вы устроились... - Марко замолчал на полуслове, потому что понял, что ответа от него не ждали.
Посмеиваясь, Сафора перевела взгляд ниже, разглядывая, как на принце встопорщилась шелковая камиза.
- Ах, я вижу, вы уже на взводе, - сказала она без смущения. - Надо же, и благочестивым иллирийским мужчинам знакомы плотские желания!
- Может, отошлешь служанку, и тогда я тебе покажу, какими бывают иллирийские мужчины? - прямо спросил Марко.
Если она решила играть с ним, как с котенком, то он играть не намерен. Пусть даст то, на что намекает, брабантская шлюха. Но чертовски хорошая шлюха... Он закусил губу, рассматривая женщину от макушки до маленьких босых ступней - потому что прежде, чем лечь, она сбросила смешные восточные туфли - без задников, с острыми вздернутыми носами.
Ее тело было гладким, как мрамор, без единого волоска, и блестело, как отполированное. Иллирийские женщины воспитывались так, что любое кокетство по отношению ко всему плотскому считалось грехом. Эта женщина была грешна до мозга костей, потому что она любила свое тело - это было видно в каждом ее взгляде и улыбке, в каждом томном движении, в каждой шелковой кисточке, скользящей по ее бедрам. И ее грех соблазнил бы любого, кто смотрел на нее.
- Как заговорил! - Сафора от души засмеялась, запрокинув голову.
Даже смех ее был чувственным, и Марко шагнул вперед, горя от нетерпения.
- Значит, отослать служанку? - спросила она, отсмеявшись, и отправила в рот еще одно пирожное.
9
- Нам служанка точно ни к чему, - отрезал Марко, опускаясь перед диваном на одно колено.
Теперь его лицо и лицо Сафоры находились совсем рядом. И совсем рядом было ее тело - такое доступное, только протяни руку.
- Николетта, - позвала Сафора темнокожую служанку, - оставь нас.
- Да, госпожа, - ответила она нежным голосом, не вязавшимся с ее грубой внешностью.
Марко быстро оглянулся, чтобы убедиться, что мавританка ушла, и едва та скрылась за тяжелой драпировкой, скрывавшей вход в смежную комнату, придвинулся к Сафоре совсем близко, схватив ее за плечо.
От нее пахло чем-то сладковатым и дурманящим, как от экзотического цветка. Сквозь полупрозрачную ткань явственно проступали очертания груди. Сегодня она демонстрировала ее всем и каждому, и каждый мужчина умирал от желания дотронуться до нее. Хотели ее все, а досталась она лишь ему, Марко.
Сафора не потянулась к нему навстречу, но и не отшатнулась, и даже не пошевелилась, только следила из-под полуопущенных ресниц, как охотник за добычей.
«Здесь один охотник - я», - сказал ей Марко мысленно, но вслух ничего не произнес, потому что побоялся, что голос может изменить. А о его волнении чужачке знать не надо.
Он провел рукой от плеча до ключицы - кожа брабантской правительницы и в самом деле была гладкой, как мрамор, и на удивление плотной. И хотя его так и подмывало сразу пощупать ее везде и всюду, он решил продлить удовольствие - зацепил пальцем и потянул вниз тонкую ткань, открывая женские груди, и в самом деле похожие на позолоченные солнцем плоды.
- Нравится? - спросила Сафора дразнящим шепотом. - Достойные персики, не находишь?
- Да, - только и мог выдохнуть Марко.
- Разрешаю тебе потрогать...
Она разрешает! В любое другое время Марко посмеялся бы, что женщина что-то там разрешает мужчине, но сейчас думать и смеяться совсем не хотелось, и не хотелось больше сдерживаться. Марко положил ладонь на один золотистый персик, ощущая твердость соска и атласную гладкость кожи.
Глаза Сафоры были совсем рядом - колдовские, темные, блестящие, как бриллианты. Этот взгляд зачаровал, удержал властно, как цепью. Марко сжал руку, наслаждаясь упругостью женской плоти, а потом приласкал грудь, так удобно устроившуюся в его ладони.
- И вторую тоже, - шепнула Сафора.
- Сам знаю, - ответил он, едва переводя дыхание.
Движения его перестали быть нежными, теперь он сжимал ее груди почти грубо, требовательно. Через мгновение женщина была опрокинута на спину, в подушки, а Марко, встав на диван коленом и нависнув на ней, лихорадочно терзал пряжку, расстегивая свой пояс.
Сафора смотрела на него со странной усмешкой, и Марко заколебался - не задумала ли какой подлости? Но в комнате они были одни, и женщина не делала ничего, чтобы его остановить.
Расстегнув пояс, Марко бросил его на пол, задрал камизу и дернул завязки на штанах. Сейчас он успокоит ноющую плоть, а брабантская сучка будет повизгивать под ним и просить еще.
- Остановись, - сказала вдруг она негромко.
Остановиться? Да она спятила! Как остановиться, когда все горит!
- Встань, я хочу на тебя посмотреть, - Сафора говорила спокойно, даже тихо - приходилось вслушиваться в ее слова, но что-то странное приключилось от этого тихого голоса.
Руки и ноги перестали повиноваться, и Марко послушно поднялся с дивана. Это было похоже на помешательство - он мыслил, желал, понимал, что подобное невозможно, но тело отказывалось подчиняться. Его тело было покорно приказам Брабантской правительницы. Что это? Колдовство?
- Что за ерунду ты творишь?! - возмутился он, пытаясь разорвать невидимые оковы.
- Повернись, - велела она ему, и он послушно повернулся, как паяц на веревочке.
- Красивый мальчик! - восхитилась Сафора, опять устраиваясь на боку и подпирая точеной рукой голову. - Только твоя хламида мешает. Сними ее.
Марко ничего не имел против, чтобы раздеться, но он хотел сделать это по своему желанию, а не по указке брабантской шлюхи!
- Немедленно отпусти меня! - почти прорычал он, а руки уже стягивали камизу мешком через голову и бросили на пол.
- Хорош, - Сафора с удовольствием разглядывала принца, словно не замечая его гнева. - Настоящий горный козел! Наглый, самоуверенный, ограниченный, как все Капра! Уперся рогами - и не сдвинуть!
- Я тебя придушу, нахальная кошка, - прошипел Марко.
- Придушишь? - она вскинула брови. - Возьми себя за горло.
- Ты что задумала?! - заорал он, когда его руки сами собой сжали его же горло.
- А теперь подумай, Марко Капра, что будет, если я прикажу тебе сжать пальцы посильнее, - Сафора приподнялась на локте, и из ее темных глаз словно вылетели молнии.
- Не посмеешь, - прохрипел Марко, противясь непонятной силе, которая желала убить его его собственными руками.
- Посмею, но не захочу! - Сафора со смехом упала на подушки и взяла еще одно пирожное.
Колдовство немного отступило, и Марко наконец-то смог дышать свободно, но когда хотел броситься на ведьму, ноги отказались идти. Так он и застыл в двух шагах от дивана, голый до пояса, возбужденный и совершенно бессильный.
- Пусть тебе будет уроком сегодняшний вечер, - Сафора заговорила совсем другим голосом - стальным, который так и звенел на высоких нотах. - Я долго терпела твои выходки сегодня - они развлекали меня, признаюсь. Но всему есть предел. Ты мог подумать, что я - Сафора Брабантская, наследница великих правителей прошлого, пожелаю стать любовницей иллирийского козла? Пока твои предки вычесывали репей из козьих шкур, мои повелевали половиной Иллирии! Умеешь ли ты читать и писать, молокосос? Или только способен, что задирать женщинам юбки? Впрочем, - добавила она с ледяной улыбкой, доведя Марко до бешенства, - ты и в этом неискусен. Никакой изысканности, один бестолковый напор... Сейчас пойдешь к своему отцу и расскажешь, что здесь произошло...
- Никогда! - опрометчиво воскликнул младший принц. - Скорее я язык себе откушу!
- Неплохая идея, - оживилась Сафора, но, увидев испуг на лице своего пленника, расхохоталась. - Я подумаю над твоим предложением, но... не сегодня. Сегодня ты скажешь королю, что я увеличиваю свои требования относительно золотых монет и серебряных слитков вдвое, кроме того, прошу также исключительное право торговли на восточные ткани. Они все равно идут в Иллирию через Брабант, почему бы не дать нашему городу разрешение на беспошлинную торговлю? Вы ведь не захотите отказаться от шелковых тканей? Они такие нежные, такие красивы. Тебе тоже идет шелк, дорогой принц. Хотя... без него ты лучше!
- Проклятая ведьма, - только и сказал, как выплюнул, Марко.
- Передашь отцу мои слова и еще кое-что...
- Тебе все мало? - спросил он презрительно. - Хочешь обобрать нас до нитки?
- До нитки?! Вы ограбили Девитиатов, а я всего лишь хочу вернуть, что принадлежит Брабанту. Но сверх той платы, что назвала тебе сейчас, я ничего больше не потребую. Просто когда передашь отцу мои слова, ты... дашь ему пощечину. А потом - пощечину своему брату. Ступай.
- Я этого так не оставлю, - пообещал Марко, а ноги сами понесли его вон.
В комнате осталась камиза, но ведьма не позволила ему одеться.
Слуги с ужасом прижимались к стене, давая дорогу, когда полуголый Марко промчался коридорами, забористо ругаясь и поминая всех чертей ада, ворвался в кабинет короля, где Батисто как раз наливал себе и отцу вина, и с ходу влепил королю крепкую затрещину.
От удара Доминго I едва не упал - повезло, что сидел в кресле, но в голове зазвенело и в глазах помутилось.
- Ты спятил?! - заорал Батисто, роняя кувшин с вином и кидаясь на брата с кулаками, но крепкая пощечина заставила его отступить на два шага и схватиться за кинжал.
И тут колдовская сила закончилась. Марко почувствовал, что теперь он сам управляет своим телом, и перво-наперво ударил кулаками по столу, разразившись проклятиями в адрес брабантской ведьмы:
- Чертова баба! Она еще и колдунья!
- Что происходит? - спросил король, а в комнату уже влетели телохранители во главе с начальником королевской стражи.
- Все вон! - заорал Марко.
- Может, в него вселился демон? - Батисто заслонил отца, выставив кинжал по направлению к Марко.
- Идиот, - сказал ему младший брат и рухнул в кресло.
- Оставьте нас, - приказал король охране, и те покинули кабинет, удивленно переглядываясь. - А ты, - король обратился к младшему сыну, - расскажи, что произошло.
- Она меня заколдовала, маленькая сучка! - сказал Марко с принужденным смехом. - Она умеет просто приказывать - и ты подчиняешься. Передала вам, отец, что увеличивает требования по договору, а чтобы нагнать на нас еще больше страха - велела ударить вас и наследного принца.
- Что за бред? - Батисто по-прежнему держал кинжал наголо и подозрительно смотрел на брата, потирая горящую щеку.
- Вот тебе и бред, - процедил Марко сквозь зубы. - Она посмеялась над нами.
- Или это ты дурачишь нас? - возмутился Батисто, убрав, наконец, кинжал. - Прилетел голый, ведешь себя, как полоумный...
- Она - колдунья! - повторил Марко, теряя терпение.- Теперь я понимаю, почему Брабант никто не мог победить. Если тамошние жители колдуны - они самая грозная сила, которую я когда-либо встречал.
- Если ты разбил войско базилевса, это еще не значит, что тебе встречалась «грозная сила», - скривился Батисто.
- Ты и этого не смог, - парировал Марко. - Отсиделся в болоте, пока мои люди умирали.
- Попридержи язык, братец... - начал Батисто с угрозой.
- Замолчите оба, - приказал король, и братья тут же присмирели. - Расскажи все по порядку, Марко.
Стараясь не слишком вдаваться в подробности, Марко описал встречу с Сафорой.
- Это похоже на невидимые цепи, - закончил он рассказ. - Как будто тебя связали и тянут за веревки, заставляя сделать то или это. Никогда не слышал ни о чем подобном.
- Ты много о чем не слышал, - многозначительно заметил Батисто.
Марко не счел нужным отвечать.
Король Доминго долго обдумывал то, что поведал ему младший сын.
- Что ж, - сказал он, когда слуга робко заскребся в дверь, оповещая о времени вечерней молитвы. - Не станем придавать огласке то, что случилось. Сафора не заставила тебя, Марко, оголиться при всех на сегодняшнем пиру, а тебя, - он оборвал хохочущего Батисто, - не заставила сожрать твою же грушу.
Батисто сразу перестал смеяться и поежился.
- Она показала нам, на что способна, - продолжал король. - Мы поняли. Подобный союзник очень ценен для нас, поэтому мы согласимся с ее условиями.
- Она сядет нам на шею, - проворчал Батисто.
- Она презирает нас, - сказал Марко.
- Пусть делает, что хочет, - подытожил его величество, - пока будет помогать. Идемте на молитву, сыновья. Возблагодарим небеса за еще один прожитый день.
- Только накинь хоть что-нибудь на себя, Марко, - поддел старший принц. - Иначе все догадаются, как вы вели переговоры с брабантской сучкой.
- Мы будем ждать тебя в церкви, - кивнул младшему сыну король. - Не задерживайся.
Пройдя в свою комнату, Марко достал другую камизу и оделся. Подпоясаться пришлось тканевым поясом, потому что его кожаный, с серебряными бляшками, остался у ведьмы, а посылать за ним Марко счел ниже собственного достоинства. Все в нем так и кипело до сих пор. Козопасы - так она назвала его семью. А сколько спеси было в ее словах! Как будто благородная кровь делает ее лучше!
Но образ Сафоры захлестнул его с новой силой. Поправляя сбившуюся золотую цепь, он подошел к окну, откуда были видны огни в южной башне, где поселили гостей из Брабанта.
- Попадешься мне когда-нибудь, - прошептал Марко и захлопнул ставни.
10
Когда принц Марко ушел, я ощутила усталость и опустошение. Так всегда бывает после применения магии подчинения. О! Этот древний дар моего рода не раз помогал мне. Сейчас он снова пришел на помощь, чтобы поставить на место заносчивых Капра, напугать их. Но сколько же сил он забирает... Да и принц Марко сопротивлялся, словно дикий зверь. Мне стоило огромного труда удержать его на привязи.
Николетта проскользнула ко мне, поднося воду и финики.
- Не хочу есть, - сказала я, - дай только воды.
С наслаждением напившись, я отослала служанку готовить постель, а сама отдыхала, глядя в потолок. Каков наглец! Полез на меня, как на деревенскую девку! Я усмехнулась, вспоминая лицо принца Марко, когда ему приказано было остановиться в шаге от цели. Но вместе со злорадством нахлынуло и другое чувство.
Я приказала ему раздеться. Да, и для того, чтобы унизить, но не только. Мне и правда хотелось посмотреть на него, и я уступила этой слабости. Желание показалось таким невинным, совсем безопасным, но сейчас стоило закрыть глаза, как я видела принца Марко в полутьме комнаты, наполовину обнаженного, показывающего мускулистый торс, сильные руки и плечи. Он был красив, как старинная статуя - выточен без упрека. И как я не пыталась, но дрожь сладострастия пронзала тело, достигая души. Ах, безумная Сафора! Ты видела многих мужчин, почему же тебя так пленил этот?