К вечеру, папа с профессором наконец уехали, а мы с Кеннетом стояли на подъездной площадке, глядя вслед удаляющейся машине.
– Можно задать нескромный вопрос? – спросил меня альфа, пока мы неспешно шли к своему корпусу. Погода стояла хорошая. Скоро, наверное, начнутся занятия на улице.
– Попробуй, – пожал плечами я.
– Почему у твоих папы с отцом разные фамилии?
– Потому что профессор Стоккет мне не отец. Он папин бойфренд.
– А, – протянул Кеннет, – он…не похож на альфу.
– А он и не альфа, он – бета, – свой пол я скрывал, но не видел причины скрывать чужой.
– И ты к этому нормально относишься?
– В смысле? Папа счастлив, по нему видно, а на детали мне всё равно.
– Значит, – альфа помедлил, – тебя не смущает нетрадиционная пара?
– Совершенно, – заверил я его.
До меня в тот вечер почему-то не дошло, о чём именно спросил Кеннет.
Следующей ночью, когда я уже был в полудрёме, я даже не сразу смог понять, что кто-то шёпотом зовёт меня:
– Мэл! Мэл, проснись.
– А? Кеннет? – я с трудом разлепил глаза, но как только увидел лицо Кеннета так близко с моим, сердце ускорило бег, а в нос бросился запах жжёного сахара почему-то.
– Пойдём, хочу тебе кое-что показать, – шепнул альфа таким тоном, что мне оставалось только тапочки под кроватью нащупать.
– Нет, – он щелкнул пальцами, указывая на кеды.
– Чего ты задумал? – Я послушно натянул обувь.
– Не бойся.
– Я не боюсь, я спать хочу.
Мы тихонько улизнули из корпуса, пока комендант увлечённо смотрел бразильский сериал, и направились к главному корпусу, но зашли не в парадную дверь, а свернули, обходя здание. Кеннет толкнул неприметную дверь, пропуская меня вперёд, и мы очутились на кухне.
Я здесь никогда не бывал – это комната для персонала, и она совсем не была похожа на кухню в бытовом смысле: металические поверхности, большие печи с закоптившимися стёклами, множество кастрюль литров на двадцать или больше. Лампы были выключены, и единственным источником освещения были небольшие окошки в крыше, через которые струился лунный свет. Я не совсем понимал, почему мы здесь.
В помещении было тепло и пахло выпечкой, значит кто-то что-то недавно тут готовил. Кеннет подошёл к одному из разделочных столов, и я последовал за ним. Вблизи я рассмотрел, что на столе громоздились какие-то плошки и кастрюльки, а вся поверхность была заляпана чем-то тёмным. Кеннет обошёл стойку, встал напротив меня и пододвинул ко мне тарелку, на которой лежало…что-то.
Альфа нерешительно почесал затылок:
– Это…тебе.
– Что это? – я уставился на предмет.
– Эм-м-м, десерт.
– Похоже на говешку, – вырвалось у меня, и я тут же виновато закрыл рот руками.
Кеннет прыснул:
– Просто попробуй.
– Ты-ты сам это приготовил? – я всё ещё колебался. В ответ альфа только кивнул и потупил взгляд.
О, Всевышний, не нашли на меня отравление!
Я взял тарелку и поднял её на уровне глаз. Потыкал пальцем, оказалось – бисквит. Тогда я аккуратно подцепил пальчиками его и отправил в рот, зажмурившись.
Буквально через секунду я ощутил насыщенный вкус шоколада на языке, отчего у меня аж пальцы ног свело, а раскусив лакомство, я почувствовал, как из него потекло что-то горячее и тягучее. Карамель. Откуда-то изнутри у меня вырвался сдавленный стон удовольствия, и я склонился над столом, цепляясь за его края, потому что ноги у меня подкосились. Только спустя минуту я пришёл в себя, но смог только выдать:
– О господи…
– Можно просто Кеннет, – раздался приглушённый смешок. Я поднял очумелые глаза на альфу. Один уголок рта у него был поднят, а в глазах плясал игривый огонёк.
Он взял одну из мисок со стола, обошёл его, становясь рядом со мной, лица наши были теперь напротив друг друга в пугающей близости. Потом он зачерпнул немного карамели из миски пальцем и, не прерывая зрительного контакта, отправил его в рот. И это стало спусковым крючком для меня. Я потянулся к нему и впился губами в поцелуе. Всего на секунду я прикоснулся к его губам. Это было резко, необычайно смело для меня, и коротко.
Я отстранился и распахнул глаза. Кеннет смотрел на меня шокированно, а потом моргнул, и взгляд его стал решительным. В этот момент время снова замедлилось, я видел как альфа приоткрыл рот, потянулся ко мне, и рука его потянулась к моей талии, чтобы притянуть ближе. И я отступил. Шаг, потом другой, а потом меня уже отрезвил холодный воздух, когда я бежал к нашему корпусу. Я юркнул в постель прямо в одежде и замер, делая вид, что сплю, но дыхание было тяжёлым, а сердце, я думал, сейчас выскочит из груди.
В ту ночь я так и не уснул. Я слышал, как вернулся Кеннет через некоторое время. Наверное, убирался на кухне. Я слышал, как он замер на мгновение, прежде чем лечь в собственную постель – он наблюдал за мной, но я не шевелился, даже дыхание затаил. И, казалось, не дышал до самого утра.
Мы сидели на астрономии, когда учитель спросил что-то у Кеннета, и тот правильно ответил.
– Господи, Кеннет, – препод не смог сдержать удивления в голосе, – неужели ты наконец взялся за ум?
– Ну, можно и так сказать, – пожал плечами Кеннет, – просто я теперь знаю, чем хочу заняться, когда закончу эту шарагу. И поэтому не хочу терять здесь ни минуты зря.
– И чем же? – задал мужчина вопрос, который крутился у всех на языке. Парни даже обернулись, чтобы посмотреть на него. Мне пришлось сделать то же самое, чтобы не выглядеть странным.
– Буду работать в сфере кулинарии, – по аудитории пронеслись удивленные вздохи, а я затаил дыхание.
– Кем? – теперь препод был искренне заинтересован.
Кеннет с минуту смотрел на учителя. Потом резко перевёл взгляд на меня:
– Кондитером.
***
Я вцепился в края парты так сильно, что думал, либо её сломаю, либо свои пальцы. Отвернулся к окну, пытаясь перевести дыхание, живот скрутило неизвестной доселе мне болью. Казалось, он сейчас вывернется наизнанку. В ушах стоял шум крови, поэтому я не выдержал, сорвался с места и, бросив в сторону учителя невнятное: “Мне что-то нехорошо”, пустился наутёк.
Прибежав в комнату, я отыскал на дне тумбочки тщательно запрятанные подавители и принял таблетку. Нет, течка у меня не началась, иначе бы вся академия уже толпилась бы под окнами, просто мне надо было что-то принять, чтобы успокоиться, а эти таблетки, как я читал, как раз обладали таким эффектом. От таблетки мне стало…никак. Я просто лежал на кровати и смотрел в потолок. Всё стало казаться таким далёким, что я пролежал так несколько часов, пока Арчи не нашёл меня и не принёс тарелку с обедом, сказав, что тот уже закончился.
– Спасибо, Арчи, – пробормотал я, – но я не голоден.
Парень присел на свою кровать:
– Мэл, у тебя всё в порядке? Ты, вроде, сказал, что плохо себя чувствуешь.
– О, – вяло махнул я рукой, – всё хорошо, не переживай. Арчи…
– Да?
– Ты когда-нибудь влюблялся в того, в кого не должен был? – я перевёл расфокусированный взгляд на лицо альфы. И если бы сейчас мне было не наплевать, то удивился бы тому, как побелело его лицо от моего вопроса.
– А почему ты меня об этом спрашиваешь? – нервно сглотнул он.
Я обвел взглядом пустую спальню:
– Так никого же другого нет, – растерянно сказал я.
– А, ну да, – Арчи почесал затылок, – ну… допустим.
– И что ты сделал?
– Ничего. Не думаю, что это взаимно.
– Вот и я не думал, но…Он всё время смотрит, – язык заплетался, а перед глазами стоял чёткий образ, – так смотрит.
– Кто смотрит?
Я проигнорировал вопрос:
– Арчи…
– Да?
– А твой на тебя смотрит?
Я свернулся калачиком, потому что глаза слипались, и ответ Арчи я слышал уже сквозь сон.
– Смотрит, но мне всё время кажется, что это очередная шутка.
Всю неделю я жрал подавители тоннами, избегал Кеннета и по академии передвигался только с Арчи по одну сторону и Ричи по другую. Вид Кеннета с каждым новым днём всё больше напоминал оголодавшего волка, поэтому долго убеждать их в том, что мне нужна защита, не пришлось. Я же, хоть и был большую часть времени под таблетками, прекрасно помнил наш с Арчи разговор и глядел теперь на их парочку под другим углом, но вопросов больше не задавал.
Во время учёбы таблетки всё-таки я старался не принимать, они сильно тормозили процессы в мозгу и не давали концентрироваться. Но я и без них был заметно медлительнее. После биологии опять остался последним собирать вещи, не считая Пола, который хотел поговорить с преподавателем о чем-то. Я выскользнул за дверь, когда услышал, что он просит ещё один учебник по биологии:
– Пол! – раздражённо сказал учитель, – Вы уже биологию лучше меня знаете, может пригласите на свидание в конце концов?
Что ответил Пол я так и не услышал, но на завтрак пришёл с улыбкой, которая тут же угасла при виде Кеннета. Нет, мне с ним свидания точно не ждать. Всё зашло слишком далеко.
Когда настало время физкультуры, я жалел, что не припрятал пачку таблеток в кармане. Нам предстояло первое занятие на улице – кросс, и за окном было ужасно мерзко, пару дней назад лил дождь. Тренер объяснял маршрут – бежать предстояло в пролеске, потому что трек был слишком скользкий, но я особо не слушал. Я смотрел на Арчи с Ричи. Парни пихались и толкались, пытаясь защекотать друг друга. Они были такими весёлыми и беспечными, и, мне кажется, совсем не понимали своей удачи. Я закусил губу от зависти. Хотел бы я так подшучивать с Кеннетом, не бояться обнять его при всех или потрепать по волосам, а он бы в ответ щекотал меня до слёз из глаз.
– Только не говори, что влюбился в одного из этих шутов? – тихо прозвучал знакомый голос пугающе близко. Альфа стоял рядом со мной и прожигал взглядом, руки его сжались в кулаки. Я было открыл рот, чтобы что-нибудь ответить, но тренер скомандовал: “На старт!”, и мы побежали.
Я бежал последним. Сегодня я был ещё медлительней и слабей, чем обычно, из-за таблеток, поэтому совсем отстал от группы. Нога заплеталась одна за другую, я то и дело проскальзывал подошвой кроссовок по прелой траве, которая из-за дождя превратилась в кашу. Мыслями я был совсем не здесь, поэтому не заметил очередной корень дерева, торчащий из-под земли. Носок зацепился за него, и я полетел вниз.
Закричал я больше от страха, чем от боли. А когда попытался встать, пачкая руки в грязи, понял, что подвернул ногу. Я застонал и громко чёртыхнулся, думая, что меня никто не слышит.
– Что случилось? – Кеннет возник из ниоткуда. Я был уверен, что он убежал далеко вперёд, но альфа свернул в мою сторону и присел рядом.
– Нога, – кивнул я. Он попытался дотронуться, чтобы осмотреть, но я дёрнулся и снова застонал от боли, – не надо. Я сам справлюсь.
– Мэл! – рявкнул он, – у тебя походу растяжение. Не время строить из себя недотрогу.
– Ты не понимаешь, – голос мой дрогнул, когда он потянулся ко мне, и я стал отползать, – нет. Не надо. Пожалуйста…
Но он меня не услышал. Кеннет поднялся на ноги, закинул мою руку себе на плечо и поднял на руки словно пушинку. Всего на секунду на лице альфы отразилось недоумение, а через мгновение он уже нес меня через лес, больно впиваясь пальцами в районе колена и рёбер. Он был в бешенстве.
Мне оставалось только тихо плакать, но когда показался главный корпус, я заметно начал нервничать:
– Только не на руках, Кеннет, – взмолился я, – пожалуйста, только не на руках.
И только когда мы почти вышли из леса, но были скрыты редкими деревьями от других учеников, которые уже давно вернулись с кросса, он нехотя опустил меня на землю, придерживая за талию. Кеннет покрепче обхватил мой хрупкий стан так, что я почти не касался ногами земли. Его рука легла прямо на рёбра, которые он мог сейчас с лёгкостью пересчитать, и я буквально слышал, как скрипят его зубы от злости.
Со стороны картина выглядела вполне себе безобидной: один ученик помогает другому добраться до медпункта – только и всего. Мы кое-как доковыляли до кабинета, и он опустил меня на кушетку перед обеспокоенным медбратом.
– Можно Вас на секунду? – спросил альфа его, и они вышли из кабинета. О, нет! Он сейчас ему всё расскажет. Я пропал! Я прислушался к их разговору, но как назло ничего не слышал, потом в кабинет вернулся один только медбрат.
– Мне нужно осмотреть ногу, – осторожно сказал он, – тот студент… он сказал, что у вас боязнь прикосновений? – я активно закивал. Мой заплаканный вид был сейчас лучшим подтверждением моим словам. Медбрат понимающе кивнул, – тогда снимайте ботинок, я вам дам мазь и бинт, а вы сами всё сделаете. Хорошо?
– Хорошо, – всхлипнул я.
– У вас больше ничего не болит? – всё так же осторожно спросил мужчина.
Я только помотал головой.
Всё же медбрат немного приврал, и сначала мне пришлось лежать с компрессом около часа, чтобы снять отёк. К тому моменту от холода я уже не чувствовал ни боли, ни ноги. Потом ещё час лежал с мазью, чтобы та лучше впиталась. И только после этого, когда я забинтовал ногу, работник отпустил меня до своего корпуса, строго-настрого наказав постельный режим.
Пока никого не было в спальне, я быстро переоделся и забрался в постель, попытался сосредоточиться на какой-то книге, которую взял в библиотеке, но настроение было хуже некуда. Я просто хотел, чтобы этот ужасный день кончился. Вечером приходили Арчи и Ричи, принесли мне ужин и сказали, что не отстанут, пока я всё не съем. Но я только поковырял вилкой в пюре и съел пару кусочков курицы, больше в меня не лезло. Я заверил их, что со мной всё в порядке и выпроводил – по их виду было понятно, что они снова задумали какой-то розыгрыш и не могли усидеть на месте.
Часов в десять комната наполнилась шумом – все готовились ко сну, кто-то то и дело спрашивал меня о самочувствии. Я натягивал улыбку и говорил, что завтра буду как огурчик. Кеннет же даже не смотрел в мою сторону. Пришёл часов в одиннадцать и сразу засопел. Мне, в отличие от него, спать совсем не хотелось. Я ждал, пока все уснут, чтобы пойти в душ и смыть с себя сегодняшний день. Я все ещё пах потом, лесом и прелой листвой. Поэтому когда по комнате начало раздаваться мерное дыхание, а часы показывали половину второго, я встал и похромал в ванную. Как обычно не стал включать свет, просто позволил струям горячей воды согреть меня и утешить.
– Знаешь, я, наверное, и правда тупой, – услышал я за спиной, как только выключил воду, и сердце ушло в пятки, – не понять самого очевидного. Столько месяцев пристально наблюдать и быть таким слепым.
– Кеннет…
– Я ещё не договорил! Я просто…Я просто не думал, что все могут оказаться ещё тупее меня, понимаешь? Ну то есть как, как он может быть не-альфой, если он учится здесь? Вот только…Как он может быть так равнодушен к спорту и местной еде? Как его лицо может быть в сто раз милее любого другого? Как его запах на моей толстовке может быть таким сладким? Как он может так смотреть, и так говорить, и так двигаться? Задай я все эти вопросы, я бы сделал что-нибудь гораздо раньше, – от этих слов по телу побежали мурашки, – но разве меня можно винить? Я всего лишь хотел видеть того, кого видели остальные – альфу. И, надо сказать, ты был прав. С самого начала ты был прав. В том, что не давал до себя дотронуться или не показывал нагого тела. Потому что, ох… Но хуже всего то, что я пофиксился на одном и том же вопросе: что он скрывает под одеждой? Я представлял себе страшные шрамы, или язвы, или не знаю. А ты скрывал под ней… омегу?
Кеннет на секунду замолчал, и я понял, что это мой шанс задать главный вопрос:
– Что ты хочешь за своё молчание? – нервно сглотнул я, всё ещё стоя спиной к нему.
– Дурак! – он подошёл ко мне, и я ощутил его дыхание на собственной шее. У меня волосы встали дыбом, а потом я почувствовал, как он прикоснулся своими ладонями к моей талии и мягко захватил в кольцо рук, прижимая к себе. Я чувствовал, как его пижама намокает, – я же думал, что с ума схожу. Думал, что влюбился в альфу. Даже, – он помедлил, – перед родителями каминг-аут сделал.
Я не смог сдержать нервного смешка.
– Смешно тебе? – Альфа развернул меня одним движением, и теперь мы стояли лицом к лицу. В темноте черты его лица были ещё резче, острее, но на губах играла несмелая улыбка. Я обхватил его руками и зарылся носом в шею, он в ответ прижал меня ещё крепче.