За окном зарядил ледяной дождь, тогда как альфа с омегой за обе щёки уплетали свой ланч, так и не решив, кому какой достался и частенько сталкивались вилками в попытке урвать последний кусочек, а за йогурт развернулась настоящая борьба, и Дани пришлось применить запрещённый приём из надутых губок и грустного взгляда, под которым Адам быстро вспомнил, что он вроде бы собирался заботиться о кормящем омеге, и тот в ответ поделился половиной десерта.
– Ну так почему для тебя это ничего не меняет? – осторожно начал Дани, теребя крышечку от бутылки воды.
– Что если я скажу тебе, что Оскар мне не отец, – взглянул на омегу Адам.
– А кто? – Даниэль взглянул на альфу непонимающе. Когда альфы пришли к ним с папой в гости, он заметил явное сходство: глубоко посаженые глаза, чёткие линии скул, даже некоторые движения и жестикуляции были один в один.
– Дедушка, – ответил парень, откинувшись на стул.
– Но на вид ему всего…
– Пятьдесят.
Адам с интересом наблюдал за тем как меняется выражение лица у Дани с удивлённого на озадаченное, а потом на озарённое.
– Значит, ты… – омега замялся.
– Результат подростковой беременности, – закончил за него альфа.
Повисла небольшая пауза, и Даниэлю захотелось заполнить её множеством вопросов, но он понимал, что Адам тоже начнёт расспрашивать его в ответ, а к этому омега ещё не был готов, поэтому он задал один самый важный:
– Ты ведь никому не расскажешь? Для всех Лукас – мой младший брат.
– Обещаю, что не расскажу, – мотнул головой Адам и, как и предполагал Дани, тоже задал вопрос, – а Лукасу ты тоже не скажешь правду?
Парень на секунду закусил губу, но в конце концов осмелился ответить:
– Я думал об этом, но потом решил, что буду с ним честным, всё-таки из меня получается никудышный лжец.
– Зато хороший папочка, – улыбнулся Адам.
– Тс-с-с-с-с! – приложил палец к губам Дани, и альфа виновато зажал себе ладонью рот – народу в столовой было мало, но и голос у парня был не тихий.
На Рождественские каникулы Адама забрал отец, обрадовав поездкой в горы на горнолыжный курорт, но как бы парень ни соскучился по родителю, ему было немного грустно оставлять дедушку и Лэнгов. Перед отъездом альфа вручил пару небольших подарков Дани для него и для Лукаса, омега обрадовался радужной подвеске в виде единорога и мягкой пижамке для сына, но расстроился, что не приготовил ничего в ответ, и пообещал, что по приезде Адама домой тоже что-нибудь придумает.
Как бы Тэо ни упирался, встречать Рождество пришлось вчетвером с Оскаром, и от ощущения уюта в доме у старшего омеги просто сводило зубы. Альфа подарил им с Дани ковёр, о нужде в котором мистическим образом догадался самостоятельно, и следующие четыре дня прибивал его к лестнице, хотя омега смутно понимал, что это было только предлогом.
Для Дани присутствие мистера Миллера было приятным, во-первых, они втроём с Лукасом частенько названивали Адаму по скайпу, что ужасно радовало молодого альфу, а во-вторых, он любезно вызвал знакомого врача на дом, когда в один из дней у его крохи поднялась температура.
Малыш, в свою очередь, после того как температура спала, одарил Дани самым ценным для омеги подарком – своим первым зубиком.
Когда каникулы закончились, Даниэль окончательно понял, что держать дистанцию с Адамом у него не получится. Ещё немного и он влюбится в этого парня с добродушной улыбкой, поэтому лучше раскрыть все тайны сейчас, когда разочарование альфы не нанесёт сокрушительного удара по самооценке Дани, да и по Адаму было видно, что он жутко хотел всё узнать, потому что последние два занятия в библиотеке состояли больше из неловких пауз, чем из разговоров о биологии.
– Ну, хорошо, что ты хочешь узнать? – не выдержал наконец Дани.
Альфа сначала не понял, что у него спрашивает одноклассник, а потом список вопросов возник у него в мыслях, и один был неуместнее другого, поэтому Даниэлю снова пришлось заговорить первым:
– Это был ноябрь, – парень на секунду умолк, погружаясь в свои воспоминания, и голос его зазвучал глухо, отстранённо, – один из приятелей позвал меня на вечеринку перед осенними экзаменами, я сказал папе, что буду готовиться к ним с этим знакомым, а на самом деле мы отправились тусоваться. В тот вечер я чувствовал себя странно, и по мере наступления ночи меня начинало бросать то в жар, то в холод. Кто-то принёс алкогольный пунш, и я подумал, что в него подлили каких-то наркотиков, не знаю. Всем было весело и мне тоже, – пожал плечами Дани.
– Вечер набирал обороты, каждый второй альфа начинал казаться мне привлекательным, хотя до этого я даже на капитана футбольной команды нашей школы слюни не пускал, в отличие от всех до единого омег-погодок, а тут вдруг переклинило. Я спихнул это на действие разбавленного чем-то пунша. Один из парней, альф, заметил, как я разглядывал его, пока пытался сосредоточиться на бормотании своего друга…
– Он позвал меня в одну из спален под каким-то глупым предлогом, – чуть погодя продолжил омега, – но мне тогда уже было всё равно. Он начал приставать – я не смог отказать. На утро… На утро всё кончилось, в том числе и странные симптомы, и я ещё больше спихнул это на наркоту, и только потом понял, что это была моя первая течка, а кончилась она, потому что я уже успел…– омега нервно сглотнул.
– Забеременеть, – закончил тихо альфа. Он наблюдал за тем, как по мере рассказа поза Дани меняется, становится закрытой, а потом омега и вовсе подтянул колени к себе, и положил на них подбородок, обхватив руками, – А он знает? – спросил Адам, назвать неизвестного подростка словом “отец” язык всё-таки не повернулся.
– Ну, когда я узнал, что залетел, то рассказал папе обо всём, а он в свою очередь рассказал его родителям, но они чётко дали понять, что им не нужен внук.
– Как именно?
– Дали денег на аборт, а его отослали в закрытый пансион.
– А ты хотел сделать аборт? – вскинул брови альфа.
– У меня не было особого выбора, – честно ответил Дани, – врач сказал, что из-за того, что я такой молодой ещё и маленький по телосложению, попытка аборта скорее всего обернулась бы внутренним кровотечением, а роды вообще мог бы не пережить.
– Мог бы?
– Ну да, тот шрам – от кесарева сечения. Лукас родился на два месяца раньше срока – это меня и спасло.
Ребята немного посидели в тишине, переваривая сказанное и услышанное. Проходящий мимо них библиотекарь хотел было сделать замечание Дани, чтобы тот не сидел с ногами на стуле, но, наткнувшись на враждебный взгляд Адама, многозначительно промолчал. Адам же тем временем решился задать самый волнующий его вопрос:
– Ты жалеешь?
– О той случайной связи – возможно, – пожал плечами Даниэль, – но о том, что у меня теперь есть Лукас – ни за что. Мне кажется, что я полюбил его, может, и не сразу, но точно ещё когда он был у меня в животике, – при упоминании о сыне черты лица Дани наконец смягчились, а взгляд вместо отстранённого стал мечтательным, омега вздохнул, перед тем как сказать уже знакомую фразу, – Адам, я…
– Соскучился, – закончил парень, кивнув.
– Завтра моя очередь? – нерешительно спросил Дани, когда ребята прощались у дома Лэнгов.
– В смысле? – не понял Адам.
– Ну, задавать вопросы, – пояснил омега и с замиранием сердца ожидал ответа. Положительный означал бы, что даже после того как альфа о нём всё узнал, дружить не передумает.
– А, ну да, – улыбнулся парень.
На следующий день уроки так же, как и вчера, были дружно забыты, а в воздухе витал дух общих секретов. Но прежде чем Дани успел задать свой первый вопрос, Адам пояснил одну деталь:
– Спрашивай, что хочешь, только я тебе не скажу как прошло моё, ну, зачатие. Потому что я не знаю, – отвёл глаза парень.
– Замечательно, как раз это меня и не интересует, – ухмыльнулся омега, – лучше расскажи, про свою семью. На каникулах ты был с отцом, а где папа?
– Папы нет, – вздохнул альфа, погрустнев. Дани прикусил себя за язык, надо же было начать с самого неуместного вопроса. Однако к большому удивлению, Адам решил продолжить, – ты вчера сказал, что Лукас родился недоношенным, так вот я родился очень здоровым. Папа не пережил родов.
Дани нервно сглотнул. Он попытался представить, что было бы с его малышом, если бы его не стало, и по спине побежали мурашки.
– Адам, извини, – промямлил он, не зная, что ответить.
– Тебе не за что извиняться, – тряхнул головой альфа, – дедушка говорит, что от судьбы не уйдешь.
– А Оск…мистер Миллер, – поправился омега, – он отец папы?
– Нет, он отец отца, – пояснил парень, – но у них не очень близкие отношения.
– Почему? – тут же спросил Дани.
– Ну, – Адам попытался подобрать правильные слова, он любил их обоих, и не хотел сейчас выставить кого-то из близких плохим, – в общем, дедушка порой может быть довольно резок. Но он не плохой, просто он живёт по принципам, он открытый и очень прямолинейный. И он терпеть не может трусость, помимо всего прочего. Когда папа забеременел, то его семья не приняла его. Времена были другие, большим позором считался даже не его молодой возраст, а то, что он оказался непокрытым омегой. А отец… Ну, он же тоже был всего лишь подростком, он просто испугался, понимаешь? – Альфа поднял взгляд на Дани, ища поддержки, и тот энергично закивал головой, продолжая внимать, – Отец ничего не рассказал. В итоге, папа решился прийти к дедушке напрямую, в тот момент его беременность была уже очевидной. Когда его выгнали из дома, он пару месяцев пожил у друзей, но потом пришлось съехать, и ему некуда было идти кроме как к виновнику его положения. Маленького парня с большим животом на пороге дома встретил Оскар. Он быстро всё понял, и принял папу в семью, а вот отца так и не смог простить за то, что тот не сказал, что не решился взять на себя ответственность за свои действия.
Адам на секунду прервался и покачал головой от досады. Видеть, как два самых близких ему человека не смогли простить друг друга, до сих пор было для него невыносимо.
– Но он меня любит, – продолжил альфа, – возможно, если бы папа остался жив, ему бы удалось помирить их. Но вышло так, что моё воспитание взял на себя деда, а отец постарался обеспечить нам безбедную жизнь. Он выучился в хорошем колледже и занялся фармацевтикой. Он у меня инженер-биолог, много работает и редко бывает дома из-за этого. Иногда отец шутит, что у него два ребёнка: я и наука, – ухмыльнулся парень.
Дани в ответ тоже попытался улыбнуться, но уголки губ предательски смогли только чуть дрогнуть. Конечно же, это не ускользнуло от Адама:
– Только не надо меня жалеть, – поморщился он.
– Я не-не жалею тебя, – возмутился омега, покраснев. А потом он вдруг поднялся из-за стола, обошёл его и, усевшись на соседний от Адама стул, обнял одноклассника так сильно как только смог.
Альфа немного опешил от такого, но практически сразу обхватил миниатюрное тельце в ответ, уткнувшись носом в копну каштановых волос. Только сейчас Адам смог почувствовать лёгкий аромат омеги. К нему примешивался ещё запах молока, явно не коровьего, и несмотря на то, что парню ужасно понравилась эта специфическая комбинация, он тактично решил промолчать, уже зная, что Дани чувствительно мог отреагировать.
Дани правда не “жалел” Адама в унизительном понимании этого слова, однако услышанная история прошлась прямо по сердцу юного родителя. Со стороны папы он в свой адрес никогда не замечал осуждения – только поддержку, но двоим папам-одиночкам естественно было легче найти общий язык, чем принципиальным альфам, которые задели честь друг друга, пусть это и было давным-давно.
Омега тайно наслаждался ощущением широких ладоней на спине, но потом испугался собственных мыслей, того, как приятно было вдыхать мускусный, обволакивающий аромат альфы, и мягко разорвал объятие.
Дани долго отнекивался прежде чем согласиться на плановый осмотр доктора. Во-первых, у него ничего не болело, что успокаивало; во-вторых, у него до сих пор не было даже намёка на течку, что пугало и наводило на определённые выводы:
– У меня больше никогда не будет детей, да? – спросил парень, когда врач начал процедуру УЗИ.
Мужчина на секунду перевёл многозначительный взгляд с экрана на подростка:
– Кто сказал вам такую чушь, молодой человек?
– Ну… Никто, просто я подумал, что раз у меня было кесарево сечение, то я больше не смогу выносить ребёнка. И вообще, – омега на секунду умолк, но потом продолжил, – у меня ещё не было течки.
– Всё изменится через три-четыре недели, – заверил доктор, продолжая внимательно изучать изменяющееся чёрно-белое изображение.
– Что? – раскрыл рот Дани и присел на кушетке.
Мужчина жестом приказал лечь обратно.
– Ваш организм уже полностью восстановился после родов, хирургический шов выглядит надёжным, и вообще внутренние органы в прекрасном состоянии. Почти девственном. Это, я так понимаю, от долгого воздержания, – доктор снова перевёл взгляд на омегу, тому пришлось кивнуть в подтверждение догадки и густо покраснеть.
Мужчина наконец повернул экран к Дани и указал на несколько ключевых точек, в том числе и на почти созревшую яйцеклетку.
– Вы ещё кормите? – спросил врач, пока подросток вытирал живот от геля и застёгивал фланелевую рубашку.
– Да, – кивнул омега.
– Тогда хочу напомнить, что во время течки придется обойтись без подавителей. Гормональные препараты противопоказаны при грудном вскармливании.
– Но как же мне тогда её пережить? – нахмурился парень.
– Есть один проверенный способ, – доктор обернулся к рабочему столу, поискал что-то в одном из ящиков и протянул в итоге парню длинную ленту из презервативов, – думаю, раз у вас уже есть ребёнок, подробно рассказывать о нём мне не нужно.
“Папа убьёт меня”, – подумал Дани, принимая контрацептивы из рук врача.
Из клиники его как раз забирал папа, Лукас сидел в своём детском кресле за водителем – Тэо до сих пор злился на Оскара за то, что он так вероломно переставил конструкцию на “правильное” место, когда чинил автомобиль, и прикрутил его буквально намертво. Зато Даниэлю с его переднего пассажирского было очень удобно общаться с малышом и отвлекать его от дороги весёлыми игрушками, а старшему омеге было по-прежнему невдомёк, что он теперь меньше отвлекается во время вождения.
– Ты с ума сошёл?! – воскликнул Тэо, когда сын рассказал ему о том, что сказал врач, и попросил провести течку с Адамом.
– Ну, пап…
– “Ну пап”? – продолжал мужчина, – Дани, я не готов. Я просто не готов, понимаешь? И ты тоже.
– Врач сказал: никаких подавителей…
– Ничего страшного, попьёшь валерьянки. Я слышал, она помогает, – отрезал Тэо.
Даниэль отвернулся к окну, и в носу предательски защипало. Папа был прав, он не готов. Не готов к тому, что случилось с ним прошлой осенью. Слишком мало было алкоголя в его крови, чтобы забыть чужеродное желание и похотливые мысли, а потом разочарование и стыд после соития. Но природа не ждёт и не считается с его желаниями, так почему бы не провести это неприятное время с тем, кто вроде бы приятен? Дани ещё не совсем понимал свои чувства к Адаму. Точнее, понимал, но боялся себе в этом признаться, ведь внезапная влюблённость шла вразрез с его планами. Ну и конечно, омега боялся того, что эти чувства не взаимны.
– Ну и ладно, – буркнул он в конце концов, – Адам всё равно бы отказался.
Фраза сына моментально резанула по ушам Тэо. Он быстро взглянул на своего мальчика, пытаясь определить, всерьёз ли он.
– Не говори так, – попытался он утешить Дани, увидев надутые губки и грустные глаза, – он так смотрит на тебя…
– Как Оскар на тебя? – стрельнул глазами подросток.
– С ка– С каких пор этот прохвост для тебя “Оскар”? – возмутился старший омега, пропустив мимо ушей смысл фразы сына.
– Мы нашли много общего, – завуалированно ответил Дани.
Пока папа пытался всеми правдами и неправдами открещиваться от сближения с мистером Миллером, молоденький омежка вовсю узнавал о том, какие тёплые отношения сложились у него с папой Адама до злополучных родов. А ещё перемывать косточки Тэо, пока тот скрупулёзно выбирает хлопья для завтрака, было одним из любимых их занятий во время совместных походов в супермаркет.