– Они что… рваные? – вдруг произнесла Мира, рассматривая свои рукава с прорезями.
Я лишь пожала плечами. Мне стало ясно, что обе девушки привыкли считать сорочку нижним бельем. Более того – я почти не сомневалась, что у Миры под платьем ее вообще не было. К слову сказать, наши одеяния были того же фасона, какой мне неоднократно случалось носить (однако портнихи шили мой гардероб из исключительно дорогих тканей), – и сорочку следовало демонстрировать как часть наряда. И хотя я, разумеется, знала, как нужно выглядеть даме в обществе, я была не столь уверена в том, каким образом можно добиться нужного эффекта. Я постаралась объяснить все Мире и Тэмсин, и после нескольких отчаянных попыток нам все же удалось придать себе вполне модный вид.
Ну а если говорить обо мне… Что ж, полупрозрачные рукава моей сорочки были вытянуты фонариками из разрезов рукавов, создавая цветовой контраст, а кружево на горловине наполовину выглядывало из-под корсажа.
На все прихорашивания ушло время – и вниз мы спустились последними. Мы не опоздали, но пристальный взгляд мистрис Мастерсон свидетельствовал о том, что оттягивать свой приход не следовало. Однако когда она оценила наш облик, ее лицо просветлело.
– Вы трое прекрасно справились с сорочками, – одобрительно заметила она. – Я пытаюсь научить остальных уже неделю, но они просто комкают ткань.
Я адресовала мистрис Мастерсон самую милую улыбку.
– Спасибо, мадам. Мы будем рады прийти на выручку остальным девушкам, если у них и будут подобные проблемы. Похоже, у Клары на спине сорочка совсем скомкалась. Я могу помочь ей после сегодняшних занятий.
Клара бросила на меня ненавидящий взгляд. Я обратила внимание на то, что она стерла с себя почти всю косметику.
– Очень мило, – произнесла мистрис Мастерсон. – И такое отношение меня несказанно радует. Многие барышни, к сожалению, пытаются вцепиться друг другу в горло. Мира, что-то случилось?
Мира прижала ладонь к губам, чтобы не расхохотаться.
– Нет, мадам. Просто закашлялась.
Мистрис Мастерсон недоверчиво посмотрела на Миру и взмахом руки пригласила нас всех проследовать за ней в музыкальный салон. Мира и Тэмсин пристроились по обе стороны от меня.
– Это было чересчур, – шепнула мне Тэмсин.
Но она тоже улыбалась – на сей раз не наигранно и без расчета.
Я усмехнулась в ответ:
– Наилучший. Шанс.
* * *
Так началась моя жизнь в качестве простолюдинки – и дни пролетали неожиданно быстро.
Седрик напрасно опасался, что меня выдаст прическа. Я никогда в жизни не укладывала волосы самостоятельно и после первого мытья уже не смогла повторить то, что красовалось на моей голове в день моего приезда в «Голубой ключ». Однако никто, в принципе, и не требовал от новичков парикмахерских ухищрений: мы должны были лишь аккуратно стягивать волосы в пучок или заплетать косы. И то и другое давалось мне с переменным успехом. Частью моего повседневного облика стала обычная растрепанность.
Зато Седрик оказался прав относительно других вещей. Мистрис Мастерсон сразу же начала усердно готовить нас к тому, чтобы за год мы превратились в великосветских дам. Конечно же, мы оказались избавлены от множества обязанностей, которые были не в новинку подопечным домоправительницы «Голубого ключа», но надо признать – некоторые из их старых привычных навыков мне не давались. Но я следовала совету Седрика: жадно наблюдала за девицами и старательно пыталась им подражать. Иногда я терпела на этом поприще поражение.
– Хватит мешать! – закричала Тэмсин.
Пролетев через кухню, она вырвала у меня из руки ложку.
Мы жили в поместье уже месяц и привыкли к нашему повседневному расписанию. Я указала на раскрытую поваренную книгу, лежащую на столе.
– В рецепте написано «соедините масло и муку».
– Это не значит перемешать. Тесто будет густым, как глина.
Я пожала плечами, не понимая, что Тэмсин имеет в виду. Она оттеснила меня от стола и взялась за дело сама.
Странно, что в «Голубом ключе» мне пришлось осваивать кулинарное искусство! Предполагалось, что в Адории у нас будут свои повара. Тем не менее ожидалось, что хозяйка большого дома должна руководить процессом готовки и будет наставлять слуг относительно самых сложных кушаний. «Шедевры», которые мы создавали на кухне, выходили за рамки незатейливых блюд, с которыми девушки были знакомы с детства, но с основными приемами мои подруги прекрасно справлялись и без указаний преподавательницы. А вот я никогда в жизни не занималась стряпней – равно как и не руководила работой на кухне. У нас дома имелась старшая прислуга, которая надзирала за своими подчиненными – низшими по знанию.
Я смотрела, как Тэмсин ловко рубит масло и кладет мелкие кусочки на доску, посыпанную мукой.
– Дай я попробую, – попросила я.
– Нет, ты опять все испортишь! Мы еще не забыли, что случилось, когда ты «обварила» спаржу.
– Послушай, «обварить» и «обвалять» – похожие слова, – процедила я сквозь зубы.
Тэмсин насупилась.
– Я не хочу провалить наш первый экзамен по кулинарии. Нет уж! Кроме того, Клара вчера получила самые высокие оценки! Ступай и отмерь изюм. Мира, ты не подогреешь сливки вместо меня?
Мира передвинула ко мне плошку с изюмом, обменявшись со мной смеющимся взглядом. Мы с ней уже привыкли к распределению ролей и успели сблизиться. Несмотря на первые заявления Тэмсин, неформальным лидером нашей компании стала я – хотя мы часто позволяли Тэмсин диктовать общую линию поведения. Так было проще, чем идти ей наперекор. Каждой из нас хотелось добиться успеха, но открытое честолюбие Тэмсин и ее бритвенно-острая сосредоточенность заставляли нас с Мирой следовать такому темпу, который мы без Тэмсин не выдержали бы. Ее поддержка оказалась полезной, но излишняя дотошность Тэмсин порой заставляла меня нервничать. Она редко что-то упускала из виду.
– И как ты выживала в особняке своей госпожи? – спросила она, с удовлетворением глядя на получившееся рассыпчатое тесто.
Этот вопрос мне задавали, наверное, сотню раз. Я подозревала, что являюсь не только непризнанным лидером, но и источником развлечения: благодаря моему остроумию и оплошностям.
Я опять пожала плечами.
– У меня не было таких обязанностей. Готовкой занимались другие.
Я не лгала. Может, Ада и должна была помогать на кухне, пока она росла в доме у матери, но у нас она этого никогда не делала.
– Я шила и штопала. Одевала госпожу. Укладывала ей волосы.
Тэмсин и Мира выразительно выгнули брови. Мои попытки сделать прическу они видели!
Я поспешно перевела разговор с опасной темы, увидев, что Тэмсин собирается выставить для нашей выпечки керамическое блюдо.
– Нет, возьми стекло, – сказала я.
– На кой черт… то есть зачем?
Хотя Тэмсин в выборе слов за этот месяц добилась немалых успехов, иногда она перегибала палку.
– Сейчас выпечку подают в стеклянной посуде, посыпав сахаром и лишним изюмом.
Пусть с повседневными обязанностями у меня и возникали проблемы, зато я была профессионалом по мелким, но важным деталям и знала то, до чего наши учителя пока не добрались. Именно так получилось тогда с сорочками. Тэмсин прищурилась, запоминая услышанное. Вот почему она закрывала глаза на мои недостатки, как реальные, так и напускные. Подобные мелочи давали нам преимущество, что и выяснилось позже, когда преподавательница кулинарного искусства пришла проверить наш результат.
– Как мило! – восхитилась она, любуясь созданными мной изящными завитками сахара на стеклянной тарелке. – Никто из девушек не уделил внимания подаче, а ведь она очень важна – так же, как и качество пищи. Зрительное удовольствие – это часть вкусовых ощущений, барышни.
Мы не видели, что именно она занесла в свой листок, но ее довольное лицо свидетельствовало о многом. Тэмсин с трудом спрятала самодовольную ухмылку.
– Теперь она будет невыносима, – шепнула мне Мира по дороге на урок танцев и кивнула на Тэмсин, которая уже хвасталась какой-то девице нашими оценками. – Она ведь делает это из вредности: знает, что Кларе передадут.
– По-твоему, Клара не заслуживает такого отношения с нашей стороны?
Клара продолжала досаждать Мире. Правда, она несколько снизила напор, когда поняла, что ссора с Мирой означает и столкновение со мной и Тэмсин.
– Я только хочу сказать, что не стоит раздувать мелочную вражду, когда в жизни и без того столько зла, с которым мы могли бы бороться.
Пусть Мира и была лишена лихорадочного напора Тэмсин, она быстро стала союзницей и подругой, прямоту которой я уже успела оценить. Мира обладала смелостью и спокойствием, а ее сила духа сдерживала и меня, и даже нервную Тэмсин. В общем, она стала той скалой, на которую мы обе могли опереться. У меня создалось впечатление, что интриги и драмы, разыгрывавшиеся в поместье, мало волновали ее после всех бед войны и последовавших за этим лишений в сирминиканском гетто в Осфриде. Слова Миры относительно зла в нашем мире были одним из редких намеков на ее прошлое.
Я не стала ни о чем ее расспрашивать, когда она замолчала, а просто взяла Миру под руку – и мы вместе вошли в бальный зал.
– С такими дипломатическими позициями тебе следовало стать монашкой. Закрыться в келье и медитировать.
– Медитацией со злом не справиться, – возразила она.
Я бы не удивилась, узнав, что она позаимствовала данную цитату из своего главного сокровища – старинной книги героических легенд, вывезенной из Сирминики.
Учительница танцев проводила по неделе в каждом из поместий, и именно на этих занятиях я была вынуждена сознательно приуменьшать свои способности. В отличие от остальных, меня учили танцам с раннего детства, а большинство девушек в «Голубом ключе» даже спустя месяц не могли научиться вальсировать. Но именно здесь мне и приходилось помнить предостережения Седрика, и я прилагала все усилия к тому, чтобы не привлекать внимания мисс Хэйворт… Честно говоря, я казалась ей безнадежно неумелой.
– Аделаида, – устало осведомилась она, – ты у нас за кавалера, верно?
Мы исполняли цепочку сложных фигур, для которых обычно по очереди играли роль партнеров мужского пола.
– Да, мадам, – подтвердила я. – Ведь нам положено делать это по очереди?
Она всплеснула руками:
– Разумеется, но сейчас твоя очередь танцевать за даму… Не забывай, что ты должна будешь посещать приемы и балы в Адории. Ты бедняжке Сильвии уже все ноги отдавила.
– Ну теперь понятно!
Я тепло ей улыбнулась, и она занялась другими девицами. Может, Седрик и способен продать священнику отпущение грехов, зато я умею добиться того, чтобы преподаватели питали ко мне симпатию вопреки неуспеваемости.
Мы протанцевали еще пару туров и сделали перерыв, чтобы мисс Хэйворт провела свой печально знаменитый опрос. Я моментально насторожилась. Показывать плохие результаты уже не стоило: неудачниц ждало наказание в виде уборки или мытья посуды.
– Кэролайн, сколько проходов должно быть в лорандийском круге?
Кэролайн – главная подпевала Клары – неуверенно пробормотала:
– Три?
– Правильно!
И мисс Хэйворт обратилась к соседке Кэролайн, двигаясь вдоль шеренги. Когда настала моя очередь, я ответила абсолютно правильно, заработав недоуменный взгляд мисс Хэйворт, поскольку вопрос касался именно того танца, который я только что исполняла неверно. Однако, слегка пожав плечами, она последовала дальше.
– Мира, в каком туре на быстром темпе идет кружение?
Мира растерялась. Она от природы обладала талантом изящно двигаться и танцевать, но опросы преподавателей ставили ее в тупик. Мира трудилась гораздо усерднее всех нас: она лихорадочно наверстывала то, что остальные знали как урожденные жительницы Осфрида, в особенности язык. Она столько времени тратила на отработку речи, что технические детали танцев затерялись где-то на втором плане.
Мисс Хэйворт повернулась ко мне спиной. Я поймала взгляд Миры и приподняла руку, выставив вверх четыре пальца.
– В четвертом, мисс Хэйворт.
Хотя акцент у нее до сих пор был заметным, но ее труды по совершенствованию в осфридском уже приносили свои плоды.
– Молодец!
Мисс Хэйворт пошла дальше, а Мира благодарно мне кивнула. Я улыбнулась в ответ, радуясь, что смогла ей помочь. Урок завершала отработка очередных танцевальных па. Естественно, я опять притворилась неуклюжей ученицей.
– Я все видела, – прошипела Клара, скользнув ко мне, пока мисс Хэйворт смотрела в другую сторону. – Ты подсказала ей ответ. Ты вечно так поступаешь! Когда у меня будут доказательства, я выведу на чистую воду и тебя, и сирминиканскую шлюшку!
– Не смей ее так называть! – огрызнулась я.
На лице Клары расцвело торжество. Но я хорошо научилась игнорировать ее выпады, поэтому ей все равно не удалось вывести меня из равновесия. А Клара жила раздорами и склоками.
– Интересно, почему? – осведомилась она. – Я, кстати, не вру! Я ничегошеньки не выдумываю.
– Конечно, выдумываешь, – заявила я. – Мира – одна из самых приличных девушек в «Голубом ключе», что ты и сама бы признала, не будь ты такой узколобой.
Клара покачала головой.
– А как, по-твоему, она сюда попала? Каким образом сирминиканская беженка сумела заполучить место в Блистательном Дворе, главная цель которого – готовить элиту из осфридских девушек?
– Седрик Торн разглядел ее потенциал.
Клара ухмыльнулась:
– Он не только это разглядел!
Внезапно я по-настоящему споткнулась, а не разыграла неловкость.
– Ты – лгунья! Мне следовало бы пожаловаться на твои оговоры!
– Неужели? А ты не заметила, как он вьется вокруг нее во время своих визитов? Он ведь пошел против воли отца, чтобы ее сюда устроить, рискнул своей комиссией! Они заключили сделку. Мира с ним переспала за то, что он устроил ее сюда. Я слышала, как это обсуждали другие люди.
– Кто именно? – взвилась я. – Твои подружки-подхалимки?
– Болтай что хочешь, но от правды не уйдешь! Твоя сирминиканкая приятельница – мерзкая, бесстыдная…
Дальше я действовала не задумываясь. Клара подошла ко мне очень близко, чтобы не повышать голоса, и я воспользовалась ее промашкой, стремительно выбросив ногу и ударив девицу по щиколотке. Результат оказался впечатляющим: мы обе потеряли равновесие. Мелкие неприятности в бальном зале стали для меня делом обычным, а вот Клара была в числе лучших танцовщиц. Моя выходка заставила меня пошатнуться, я упала на спину и сильно ушиблась о столик. Однако меня утешило зрелище того, как Клара растянулась на полу, заставив всю нашу группу застыть на месте.
– Барышни! – воскликнула мисс Хэйворт. – Что случилось?
Я встала, разглаживая платье, которое зацепилось за причудливую ручку на ящике лакированного стола.
– Прошу прощения, мисс Хэйворт. Виновата именно я. Простите, я очень неловкая!
Мисс Хэйворт сердито посмотрела на меня.
– Как можно так хорошо усваивать теорию и не демонстрировать ее на практике? И… ох, смотри: ты порвала платье! Нам обеим попадет от мистрис Мастерсон!
Я опустила глаза и с огорчением убедилась, что она права. Пусть наши платья не были из шелков и бархата, в которых я прежде щеголяла, но они стоили Блистательному Двору немалых денег. Нас приучали их беречь. Похоже, унижение Клары обошлось мне дороже, чем я рассчитывала.
– Ладно, – добавила мисс Хэйворт и вздохнула. – К счастью, все будет легко исправить. Можешь быть свободна, Аделаида. Тебе нужно привести платье в порядок.
Я недоуменно на нее воззрилась:
– Что-что?
– Платье совсем нетрудно заштопать, и ты даже не опоздаешь к мистеру Брикеру на урок.
Я остолбенела: смысл ее слов медленно до меня доходил.
– Платье совсем нетрудно заштопать, – медленно повторила я.
На лице мисс Хэйворт отразилась досада:
– Да, Аделаида. Ступай!
Повинуясь ее приказу, я удалилась, чуть утешившись негодованием Клары. Когда я оказалась в вестибюле, то уставилась на дыру, которая зияла на юбке, и почувствовала отчаяние. Для любой другой девушки заштопать ее было, наверное, просто… для любой, кроме меня. Я иногда садилась за очень сложную тонкую вышивку, и если бы мисс Хэйворт попросила меня вышить на платье цветы, я бы сразу справилась с заданием. Я и понятия не имела, как заштопать дырку, однако послушно взяла один из наборов для шитья и направилась в спальню.