От субботника никто не отказывался, это было все равно что сказать в открытую: я – тунеядец, лентяй и прохиндей. Прохиндей, кстати, – любимое словечко моего крестного, он часто по поводу и без повода любит его употреблять. А если честно, никто даже и подумать не мог, чтобы отлынивать, когда общим делом заняты все друзья и знакомые.
Сейчас субботник – это что-то фантастическое, нереальное для нынешнего восприятия. Нет того энтузиазма, что был у моих родителей и других людей во времена моего детства, нет той чистоты людской… Сейчас, размышляя над этим, мне кажется: может, это не доброта людская исчезла – исчезла сама «русская душа», а с ней и порядок, и спокойствие за будущее. Сейчас за чистоту наших дворовых территорий и улиц мы должны благодарить приезжих разнорабочих из бывших стран Союза, СНГ и теперь уже ближнего зарубежья. И на языке крутится только один ответ или вопрос: до чего же мы докатились?! И как долго мы будем вести себя у себя дома как гости? Вспомните известное выражение: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих»!!!
Во время моего проживания в Бикине не было безработицы. Все, что я могу вспомнить, – это постоянное развитие города, его предприятий. Наиболее крупными являлись лесопильный завод, трикотажная фабрика, мясомолочный комбинат и хлебозавод, были также и предприятия поменьше. На улицах города встречалась китайская техника, в частности подъемные краны для строительства многоэтажных домов. Молодежь каталась на мотороллерах и мопедах.
Как многодетная семья, мои родители получили две квартиры, примыкающие одна к другой на лестничной площадке. Мы имели все необходимое, холодильник всегда был забит продуктами, все были одеты-обуты по сезону. Мы не были иждивенцами на шее у государства. Конечно, государство помогало (в то время у наших граждан было множество льгот), но и мои родители зарабатывали достаточно, что, в свою очередь, гарантировало нам, их детям, безбедную жизнь и достойное воспитание.
Город можно было сравнить с горной рекой, течение которой бурлит и пенится: он рос и развивался, а вместе с ним росло и финансовое благополучие его жителей.
Но пришло время, и мои родители переехали в другой город – город, в котором я родился, который я совершенно не помнил и который никогда не буду считать родным, – Кишинев.
КИШИНЕВ. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ
ЭПОХИ КРАСНОГО ДРАКОНА
Когда погибал Союз, многие граждане этого не понимали. Я сам был мал, и мне тем более это было неведомо и непонятно. Мои родители переехали жить в Кишинев, не зная, какой подарок судьбы им уготован.
Я учился в пятом классе, уже тогда пионерия перестала быть в моде, принцип ленинизма не отвергался, но постепенно уходил в небытие. А когда все исчезло, точно уже никто не сможет ответить. В школах перестали носить красные галстуки, значки пионеров и звездочки октябрят, школьную форму. Все это так быстро пропало, что никто даже не заметил этих перемен, а если и заметил – не обратил на это внимания.
Ученики и преподаватели в классе (и в школе в целом) были очень дружны. К моему сожалению, не любил я тогда учиться, любил погулять с друзьями. Но благодаря титаническим усилиям учителей, которые заставляли меня переделывать неправильно выполненные задания или доделывать домашнюю работу, из «обезьянки получился человек», который вошел в жизнь не скажу что подготовленным ко всему, но сумевшим приспособиться. Огромное им за это спасибо и низкий поклон!
Наш класс мне нравился, у меня были друзья и подруги. Вместе мы гуляли по Кишиневу, ходили в кино и в походы, на водохранилище. Вообще, если рассказать о школе, о ее учителях, о занятиях в то время – это будет сейчас выглядеть как сказка.
Всем, кто постарше, известен предмет «Труд» – сейчас я даже и не знаю, чему на этом предмете учат наших школьников, если таковая дисциплина осталась. Но меня научили работать с инструментом: смастерить скворечник или почтовый ящик, вылить фигурку или слепок из гипса, нарисовать картину на деревянной дощечке и выжечь. На уроках труда нас учили быть мастерами на все руки. Никто и никогда их не прогуливал, даже самый ленивый, и тому была веская причина: за школьные уроки труда платили деньги. Да-да, наше умение, каждый сделанный нами предмет оплачивали.
На уроки ОБЖ (основы безопасности жизнедеятельности) стремился любой ученик. Только здесь разрешалось разобрать и собрать винтовку, ознакомиться с военным инвентарем, стать настоящим бойцом, хоть и молодым. Я горжусь, что на городских школьных соревнованиях по стрельбе из винтовки иногда занимал призовые места, меня этому делу хорошо обучили.
Физкультура – особый предмет: не заниматься на уроках было равносильно стать белой вороной, то есть прилюдно объявить себя неполноценным. Я очень плохо подтягивался на турнике и так же плохо отжимался на брусьях (за это было стыдно перед друзьями), но компенсировал все бегом на дальние дистанции – благодаря выносливости и выдержке. Со своей бедой я справился за довольно короткий срок, и в этом мне помог физрук. По его совету вечерами во дворе я подтягивался на турнике, цепляя ногами ведро с камнями. Было очень неудобно, но я научился подтягиваться 12–15 раз, чтобы хорошо сдать экзамен.
Школьные учителя были удивительными людьми, многим из них – большое спасибо! Особая благодарность – классному руководителю, которая познакомила нас с культурой и бытом Молдавии. На занятиях, в походах, во время других мероприятий нас учили быть одной дружной командой, мы знали: чтобы выжить, необходимо объединить усилия. Дружба для нас была не просто словом, а поступком и делом. Спасибо школе и ее преподавателям за то, что они сделали для всех нас, и для меня лично.
Доброта учителей передавалась ученикам и далее, как цепная реакция, к их родным и близким. Так, мне кажется, формировалось доброжелательное общество. В моем подъезде, на улице и даже в районе любой прохожий, если надо было найти какого-то человека, подсказал бы, где тот живет. Во дворах, например, все знали, с кем гуляет та или иная девочка или парень.
С ребятами из моего района мы часто играли в «Охоту на лис». Цель игры – первым отыскать электронные датчики своих противников (то есть «лис»), для этого у каждого игрока были наушники и пеленгатор, команды состояли из групп от 5 человек. Бегая, как подстреленные, по всему лесу, мы не замечали, куда бежим. И однажды со мной приключилась неприятность. Я был увлечен игрой, слушал звуки в наушниках и не смотрел вокруг, в результате попал в трясину из глины. Мне повезло, что рядом пробегал мой противник из другой группы и помог выбраться. Когда он протянул мне «руку помощи» – палку, я напрочь забыл о пеленгаторе и отбросил его в сторону, в результате после моего спасения пришлось спасать и пеленгатор (любой, кто играл в «Охоту на лис», знает, что за имущество, которое получаешь, ты несешь полную ответственность, а пеленгатор был очень дорогой игрушкой). Почему я привел этот пример, спросите вы, – чтобы рассказать о взаимовыручке, о дружбе, о человеческих отношениях – о том, о чем мы сейчас забыли. Видя, как твой соперник попал в беду, большая часть нашего населения отворачивается, пряча улыбку. И уже в этот самый момент начинается дележка «шкуры пострадавшего».
Живя в Кишиневе, я узнал, что у Молдавии и ее народа – уникальные история и культура, богатые традиции. Всем нам с самого детства говорили, что нужно уважать любую нацию, но также не забывать свою историю и обязательно изучать историю того места, где живешь. У молдаван было чему поучиться: они трудолюбивы, независимы, уважают свою историю, культуру и другие народности. Их традиции отличаются от традиций русских, проживающих в Средней Азии, Сибири или в центральной части.
Сердце Молдавии – ее столица, Кишинев. Красивый и чистый город, с массой достопримечательностей и памятников архитектуры. В городе было все, что необходимо человеку для развития, досуга и просто жизни: кинотеатры, дома культуры, дискотеки, аттракционы, цирки, предприятия.
Сельская местность была тоже удивительна. Совершенно другой воздух, простор и свобода. Жители поселков отличались душевной чистотой и культурой, колоритностью. И это неудивительно: с присоединением к России пустующие земли на юге Бессарабии, разоренные многочисленными набегами татар, стали постепенно заселяться – сюда бежали из России и Украины крепостные крестьяне, спасаясь от помещичьего гнета, постепенно появились выходцы из славянских государств Балканского полуострова, спасавшиеся от гнета турок. В результате на территории Молдавии были созданы поселения колонистов – болгар, гагаузов, албанцев, украинцев, русских. Все это привело к возникновению совершенно новых, ни на что не похожих культурных и бытовых традиций.
Помню, в школе у нас были тетради с портретами выдающихся поэтов на обложке. Одним из них был Михай Эминеску. Почему я его запомнил? Наверное, не только из-за замечательных стихов, но и потому, как о нем говорил преподаватель литературы. Изображение его лица в виде дерева на склоне горы, с волосами-ветвями, развевающимися на ветру, оставило в душе моей такую же теплоту, какую, наверное, испытывал и сам автор, когда рисовал этот портрет. Только любящий своего поэта народ мог так его возвышать.
Я искал этот портрет Михая Эминеску, но, к сожалению, не смог найти. Чтобы вы могли понять, что это был за поэт, привожу здесь два совершенно разных по тематике и времени написания стихотворения.
КАКАЯ СКОРБНАЯ ДУША…
(перевод Эм. Александровой)
Какая скорбная душа
Досталась мне в наследство!
И сколько накопилось в ней
Обид и тягот с детства!
Больная, глупая душа, —
Обманута без счета,
Она все верует, все ждет,
Надеется на что-то.
Ужель не в тягость ей влачить
Несметных бед проклятье?
О волны вечной темноты,
Раскройте мне объятья!
ЗВЕЗДА
(перевод Ю. Кожевникова)
Звезды новорожденной свет,
Стремясь к земле, проводит
В пространстве сотни тысяч лет,
Пока до нас доходит.
Быть может, он уже угас
В просторах мирозданья
В тот самый миг, когда до нас
Дошло его сиянье.
Звезда потухла, умерла,
Но свет струится ясный;
Пока не видели – была,
А видим – уж погасла.
Была любовь, ее уж нет,
Затмилась мраком ночи,
Но все любви угасшей свет
Мне ослепляет очи.
К сожалению, где есть свет – обязательно появится и темнота. Где есть чистота – появится грязь. А где грязь – появляется и гниль.
Красный Дракон умирал, и это было вестником тех бед, которые пали на плечи русского народа. Его умиранию способствовала «гниль», которая начала им править. Это произошло незаметно, однажды мы пробудились ото сна и поняли: все вокруг нас изменилось. Свет исчез! Есть только мрак! Мрак, управляемый «гнилью»!
К концу 1980-х годов в Молдавской ССР активизировалось национальное движение, требовавшее демократических перемен и расширения статуса молдавского языка. Люди стали постепенно совершать поступки, о которых ранее не смели даже подумать. За очень короткий срок националистическое движение трансформировалось в националистический Народный фронт Молдовы, призывавший к отделению от СССР и объединению с Румынией. 31 августа 1989 года Верховный Совет Молдавской ССР придал молдавскому языку статус единственного государственного. 23 июня 1990 года Молдавская ССР провозгласила суверенитет, а 27 августа 1991 года – государственную независимость. К моему большому сожалению, я и многие мои русские друзья были свидетелями этого, но не могли ничего сделать. Вспоминая те события, не понимаю, почему русские не поднялись на защиту своих ценностей, на защиту своей жизни, своего права на жизнь. Почему мы позволили шайке наглецов взбаламутить молдавское общество, превратить людей в немых рабов, выполняющих их волю. Почему мы не уничтожили сорняк у нас под ногами, пока он не набрал силу и не опутал нас. Иногда, вспоминая о тех минувших событиях, жалею, что не был сильным и не мог дать сдачи, показав, где место тех, кто сейчас на пьедестале. И дай Боже, я увижу, как эта самая «гниль» будет растоптана ее же народом, который перестанет быть бесправным рабом. Рабом у ног своего господаря!
События, о которых я говорю, были предвестником больших перемен для всех, живущих на территории необъятной нашей Родины. То, что в дальнейшем произошло, когда-нибудь войдет в историю российской государственности и русского народа как «черное пятно».
Это было началом развала великой эпохи, началом зарождения «вулкана»: первые толчки, трещины, извержение магмы. За полгода в Кишиневе воздух так раскалился, что дышать русскому стало невыносимо больно. У себя на Родине мы стали вторым сортом. Те, кого считал близкими друзьями, стали относиться к тебе как к врагу. В магазинах и в школах появились пренебрежение, злоба, ненависть. После 21 часа русским стало небезопасно гулять в своем районе, не говоря уже о незнакомых местах города. Мы стали изгоями.
Атмосфера накалялась, как грибы после дождя возникали националистические движения и новые лидеры. Появилась неприкрытая ненависть к русским, националисты выступали с лозунгами: «Русские, вон из Молдовы!», «Присоединение к братьям нашим румынам!», «Россия нам враг!». Молдаване, потеряв остатки своего разума, движимые кучкой националистов, превратились в управляемый скот. Молдавский народ в одночасье вернулся в те дикие времена, когда не умел ни читать, ни писать, ни мыслить, в те времена, когда был управляем своими господами, когда понятия «ум», «честь», «храбрость» были недоступны для понимания. И в результате этой молниеносной деградации молдавского народа произошли следующие перемены.
Преподаватели в школах и институтах забыли, что должны заниматься воспитанием и образованием подрастающего поколения. На уроках истории стали вспоминать, правильнее сказать – «сочинять», о благоденствии во времена единства с румынами, братьями по крови, тем самым разжигая национализм среди школьников. В классах к нам, русским, стали относиться с пренебрежением. Получить хорошую оценку было просто невозможно. Учителя позволяли себе говорить унижающие твое достоинство колкости. Одним словом, все перевернулось. Представьте себе это и подумайте о детях в школах: если такое было позволительно учителям, что в результате позволяли себе дети, у кого мозги как грецкий орешек? Естественно, дети, как губка, впитывают в себя всю грязь и выплескивают ее на улице, и, самое главное, их никто не может остановить, кроме грубой силы, конечно. Такая сила поначалу проявлялась: русские парни, которые жили в Кишиневе, считали его своим, а Молдавию – своей Родиной, пытались отвечать кулаком в морду, извините за прямоту. Но со временем недоброжелательность все нарастала, а грубой русской силы становилось все меньше, пока совсем не исчезла.
Шовинизм и шизофрения, близкие по духу понятия, дают определение поведению молдаван в 1990-е годы. Куда канули красивая история, обычаи и праздники? Все исчезло вместе с великой эпохой. Шовинизм – это когда бывшие друзья становятся шизофрениками, забывая о годах дружбы, превращаясь в быков, ненавидящих красную ленточку. С проявлением болезни, загниванием верхних эшелонов власти граждане, гордо именуемые себя русскими, оказались бесправными. У русских появились только обязанности – отдать все то, что нажили, и проваливать с территории Молдовы, о чем постоянно нам не забывали напоминать. Приведу один яркий пример: рядом с центральной площадью в Кишиневе, при входе в центральный парк, установлен памятник господарю (правителю) страны и национальному герою Стефану Великому, который привел Молдавию к процветанию и известности в краткий период независимости страны, в 1457–1504 гг. На этом месте стали собираться националисты с плакатами «Русские – чемодан – Россия», а рядом стояли автобусы. Вот такой совершенно «не обидный» пример. Куда в это время смотрели наши правозащитники? Ответ прост: в России правозащитники – это миф, их нет. Наших правозащитников проще называть пиар-адвокатами, которые пиарят своего клиента и себя, набивая цену, ибо им для жизни деньги нужны. Ну а если нет у тебя денег – нет и прав. Вывод: зачем тебе правозащитник, когда и так нечего защищать?