Выделенный нам дом пришел в негодность еще до того, как мы в него въехали. Как выяснилось, об этом не забыли и предоставили нам дом в другой деревне (к сожалению, не могу сейчас вспомнить название), в Калужской области. Мы не могли от него отказаться и поехали туда, куда сказали.
Ссылка номер два. Населенный пункт больше напоминал поселок, чем деревню. Дом, который нам предложили, тоже был деревянным, но большим и уютным. Мы радовались переменам. Условия в этом поселке были в несколько раз лучше, чем в том месте, откуда мы уехали. Поселок жил, развивался. В нем были школа, библиотека, клуб, продуктовый и хозяйственный магазины. В администрации нашему приезду были рады – приехали молодые работники. Мы умели управляться на ферме (а работать там было не так много желающих), поэтому быстро нашли общий язык с руководителем. К сожалению, счастье наше было недолгим.
В поселке было очень много беженцев из Чечни. Своенравный народ, наглый и убогий. Однако вели себя чеченцы так, будто они – хозяева, а все вокруг – рабы. Один из них положил глаз на мою старшую сестру, и нам пришлось вспомнить, что такое страх. Нас снова стали запугивать, постоянно чем-то угрожали. Милиция всего боялась, а в сельской администрации молчали – как всегда, помощи ни от кого дождаться мы не смогли. Однажды поздно вечером сестра с мамой возвращались домой с работы. Ферма от поселка находилась довольно далеко. На улице было уже очень темно, освещение установлено не везде. По дороге их поджидал этот выродок, но он не думал, что сестра будет не одна. Мама с сестрой, поздно возвращаясь с работы, всегда брали с собой на всякий случай палку – из-за боязни темноты и бродячих собак. И когда выродок с гор вышел им навстречу с очередной угрозой, они его так огрели, что когда он пришел в сознание – их и след простыл.
Это была самая жуткая ночь после нашего отъезда из Кишинева. Нам пришлось закрыть двери, окна и ставни, запереться в одной из комнат. У дома собрались дикари, сошедшие с гор, кричали, угрожали, в стекла летели камни. Слава Богу, ни один из ублюдков не полез в разбитые окна. Мы были напуганы. Дети, когда напуганы, кричат и громко плачут – думаю, это слегка их приостановило и заставило подумать теми извилинами, что дарованы им Всевышним, и они не стали штурмовать дом. Хотя, скорее всего, просто испугались, побоялись ответственности и того, что терять нам было нечего.
Хотел бы обратить внимание, что ни один русский не вышел нам помочь. Милиция приехала, как всегда, с большим опозданием, когда ублюдки разошлись по своим норам.
Рано утром мы собрали скромные пожитки и на автобусе уехали снова в Москву. Бог был к нам добр, и нас опять приютил давний друг родителей. Но любое гостеприимство не должно быть вечным, и мы это понимали.
Всеми правдами и неправдами, напористостью маме удалось-таки получить долгожданные удостоверения беженцев. Нам в очередной раз предложили дом, но только теперь в Белгородской области, рядом со Старым Осколом, в деревне Мармыжи. На этот раз нам предоставили действительно шикарный дом. Но, как говорится, если одно хорошо, обязательно где-то жди подвоха. Были и здесь два негативных момента, которые отрицательно сказались на нашей жизни.
Первый момент – это школа. Она была в другом населенном пункте. Нам приходилось тратить около часа, чтобы до нее добраться. В школе, как всегда, пришлось выяснять отношения, кто круче. Со всеми переездами я научился приспосабливаться, я не был трусом, привык к боли. У меня была даже слабость: когда я дрался – всегда плакал. Но я ненавидел подлость. Чтобы приспособиться к новому учебному заведению, много времени не понадобилось. Притирание произошло в два этапа:
– во-первых, меня попытались побить, но, как уже сказал, я не боялся боли, но и на рожон не лез без необходимости. Меня не смогли побить, ребятам это не удалось – дипломатия сыграла свою роль;
– во-вторых, я выяснил, чем же так не нравлюсь своим новым одноклассникам. Ответ был прост: слишком хорошо учился. Чтобы решить эту проблему, я сделал следующее: побил заводилу так, чтобы все это видели (на спортивной площадке), а после этого подружился с ним и помогал с теми предметами, которые хорошо знал.
Можно было бы сказать, что жизнь снова наладилась, но, увы, вторым печальным моментом оказалась довольно сильная аллергия у мамы на известняк, гипсовый камень и мел.
Нам снова пришлось вернуться в Москву. Как говорится, все дороги мира ведут в Рим, а в России – в Москву. Но на этот раз с нами никто больше и говорить не стал. Кого волнует чужое горе? Москва изменилась, стала непреступной, гнилой и уродливой, как в страшном сне, где на ее престоле сидит «гниль» и ее приспешники всем заправляют.
Но извините за повторение – Бог был с нами. Маме прислали деньги за проданную квартиру в Кишиневе, этого хватило, чтобы купить дом с земельным участком в деревне Брянской области, где и по сей день живут мои родители.
Брянская область, некогда богатый край, стала нищей. Люди из деревень, поселков и сел стремились уехать в город на заработки, так как у них дома не было работы. Вскоре работы не стало и в самом Брянске, а та, что была, – крохи, оставшиеся от эпохи некогда великого Союза. Брянская область начала загнивать от «плесени» и «гнилья». Люди превращались в рабов и скотину. Образование на уровне сел, деревень и поселков исчезало, что помогало развитию «плесени» и деградации населения, там проживающего. Если нет работы и нет денег, что остается делать? Да, все верно, у местной молодежи только одно на уме – секс, и чем больше, тем лучше. Что сопутствует беспорядочному сексу? Алкоголь. И тут возникает зависимость: секс – алкоголь – и? Да, вы все правильно поняли: деньги. Порочный треугольник: секс – алкоголь – деньги. Этот треугольник навязали молодому поколению некогда могущественной российской земли. В селах, деревнях и поселках никто ничего не заметил, но внедрение прошло мастерски, профессионально. Секс и алкоголь – это «наркотики», ради которых молодое поколение было готово на многое. Но для реализации необходимы деньги. Как их достать? У родителей, у стариков-пенсионеров или украсть. И что в итоге мы получили? Вымирающие деревни, села и поселки, где нормальной семье невозможно выжить, если она не хочет потерять то, что имеет, – детей.
Закончив школу, устав от нищеты, понимая, что больше жить в деревне не смогу, я уехал в Москву, чтобы устроиться на работу. Первые несколько дней мне пришлось жить на вокзале. Не скажу, что как бомжу: у меня были мозги и планы на будущее, у бомжей за время их пребывания на вокзалах это давно выветрилось.
Вскоре удалось устроиться разнорабочим в государственную строительную организацию. Нас вывезли в Московскую область на работу. Меня обучили работать с ломом, отбойным молотком, с металлом. Интересный факт: прорабом был чеченец, его замы – тоже чеченцы, руководитель строительной компании – чеченец. Но на этот раз все было нормально: меня оценили за работоспособность, в результате я мог зарабатывать на жизнь, пусть немного, но мне хватало, чтобы оставить для себя и отправить родителям. Потом, как мне стало известно, мне «повезло» с бригадой, в которой я работал. Русским платили в два-три раза меньше, работа доставалась всегда самая тяжелая и при этом самая низкооплачиваемая. И тут орлы, спустившиеся с гор, были на первом и почетном месте…
После этой работы я сменил несколько профессий: был барменом, сварщиком, автослесарем на ЗИЛе (на ЗИЛе я первый раз попробовал есть бородинский хлеб, закусывая яблоком, – сытно и вкусно, когда нет денег на обед). Но, как говорится, Бог воздает всем по заслугам. Он вспомнил о моем существовании и послал мне крестного отца.
Друг моих родителей, зная, что я в Москве (я иногда общался с его мамой и с ним), предложил мне бросить работу и поступить в институт. Я часто об этом думал и советовался с ним, но не мог себе этого позволить. Не мог поступить на дневное обучение, потому что надо было зарабатывать на жизнь. И вот друг родителей (а впоследствии мой крестный отец) оплатил мой первый учебный год, помог снять комнату и какое-то время ее оплачивать. Устроил меня к себе на работу учеником повара. В дальнейшем я стал хорошим специалистом и смог уйти на вольные хлеба – устроился в ресторан, где платили больше и уже не чувствовался контроль, что тоже немаловажно. Но это было не сразу.
Найти работу в Москве без прописки было не просто сложно, а практически невозможно, но где наша не пропадала. Я прошел множество ресторанов, где брали без регистрации и платили, соответственно, меньше, но это полбеды. Брали с испытательным сроком на три месяца, в итоге платили за один месяц (в лучшем случае) и отказывали в трудоустройстве, увольняя. Так я познал новый бизнес столицы – зарабатывать на рабском труде, не платя за него. И не надо мне говорить, что у меня был выбор, что необходимо заранее подписывать трудовой договор, нельзя быть лохом. Не забывайте, что таких, как я, полстраны нашей. Человек должен есть, платить за жилье, за образование, поэтому мы идем на ту каторгу, которую нам предлагают. И меня уже не удивляло, что при трудоустройстве я снова встречался с «истинно русскими» работодателями, корни родословных которых – на Северном Кавказе.
Хотел бы перейти к приятным моментам моей жизни, но не могу обойти стороной события, которые происходили в столице России, вновь образованного государства, Конституция которого была принята меньшинством граждан. Но, как всегда, Родина об этом умалчивает – так надо! За нас с вами решили, как нам и с кем жить!
Многим беженцам пришлось столкнуться в то непростое время с нашим законом, понять истинность прав, гарантий и обязанностей, прописанных в святая святых – Конституции. Как ранее было написано, Конституция была принята меньшинством, многие ее даже не обсуждали, не говоря о даче согласия на принятие. Поэтому неудивительно, что 80% чиновников Москвы и понятия не имели, что у граждан России есть права. Так, например, милиция, призванная нас оберегать, соблюдала основные принципы Конституции добросовестно и со рвением. Несложно было определить по внешнему виду, кто идет – москвич или приезжий. И как только доблестные сотрудники правопорядка видели перед собой приезжего, первое, что они говорили: «Ваши документы». У большинства русских приезжих не было регистрации на временное проживание в Москве, так как не все арендодатели делали ее – им это было невыгодно, а нам некуда было деваться. Без регистрации доблестные силы правопорядка могли оставить тебя в «обезьяннике» до выяснения личности, оштрафовать и выслать за пределы Москвы. В результате, зарабатывая крохи, приходилось кормить наших милиционеров взятками, дабы они «не померли с голоду». Когда из их уст мы слышали: «Ваши документы», мы понимали: «нищие» просят деньги, и были вынуждены дать. Опять же повторюсь: «Бог не Тимошка, видит немножко», и я надеюсь, что всем им или их семьям вернется это бумерангом, но в несколько раз тяжелее и больнее.
Обязательная регистрация породила не только преступную деятельность по изготовлению липовых регистраций, но и мошеннические действия при найме квартир. По всей Москве появлялись агентства недвижимости, предлагавшие быстро снять комнату или квартиру с регистрацией. Тебе давали на выбор несколько вариантов, в некоторых случаях сотрудник агентства набирал по телефону собственника квартиры и передавал тебе трубку. После общения с виртуальным владельцем квартиры оплачивались услуги агентства, и ты радостный выезжал на встречу в назначенное место. И каково же было удивление, когда из предоставленного списка вариантов не было ни одного по реальному съему квартиры. В самое трудное время для беженцев или просто приезжих московские дельцы обманным путем зарабатывали на них деньги. Все это видели, все об этом говорили, но никто ничего не делал. Всех это устраивало – и государство, и «гниль». Хотя сам вопрос мог решиться одним только словом той самой «гнили», если бы она захотела помочь своему народу, своим гражданам. Стоило только напомнить «московской знати» о ст. 27 Конституции Российской Федерации, где говорится: «Каждый, кто законно находится на территории Российской Федерации, имеет право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства», – и проблема могла быть решена.
Но зачем им задумываться о проблемах русских граждан? Надо же кормить милицию и лжепредпринимателей! А это, как показало будущее, «помогает» при «народном» голосовании.
Москва с исчезновением эпохи Красного Дракона превратилась в клоаку, где всем заправляла «гниль», постепенно распространившая свое влияние и зловоние на всю Россию.
Мне повезло остаться человеком в бесправном государстве. Скитания мои были недолгими, через какое-то время друг предложил мне работу в юридической компании, где сам работал. По его рекомендации меня взяли курьером, и это было большой удачей, так как без регистрации, да еще в юридическую компанию было практически невозможно устроиться. С этого момента течение жизни перешло в другое русло, и по сей день меня несет все дальше и дальше. Спасибо, Яков, за твой вклад в мое становление на поприще юриспруденции!
В то время, пока мы, русские, пытались выжить в своем государстве, «гнилье» «прихватизировало» все движимое и недвижимое имущество нашей Родины. В одночасье появились миллионеры и миллиардеры. Пока народ бедствовал, сводил концы с концами, экономика разрушалась, «гнилье» богатело и богатело, приумножая свои богатства. То, что ранее принадлежало всем русским, избранная верхушка без стыда и совести разворовывала, рассовывая по своим карманам.
Благодаря этим усилиям «гнилья» русский народ нищал и деградировал, терял свои права и превращался в бесправного раба.
В 1598–1613 годах Россия переживала Смутное время, время нашествия самозванцев. То же самое происходит и сейчас с нашей Родиной. «Гнилье» и его приспешники обвили своими щупальцами всю страну, и покончить с ними сможет только объединенный народ, как это уже было в истории России.
Говоря о правах русских граждан в 1990-е годы, не могу не написать о проблемах беженцев из Чечни, хотел бы подчеркнуть – РУССКИХ беженцев, так как многое из происходившего в 1990-е наложило отпечаток на всю дальнейшую судьбу России. Этому, я предполагаю, тоже поспособствовала «гниль», оккупировавшая Россию. Для русских граждан на Кавказе это было страшное время. Зверства, имевшие место в Чечне по отношению к русским, не позволял себе ни один народ бывшего Союза.
Не могу написать то, о чем думаю, так как мои мысли не будут доброжелательны, они черны, как ночь, когда вспоминаются события, связанные с бесправием русских на Кавказе.
Это период появления у «гнилья» приспешников. Это период открытого и никем не наказуемого уничтожения русских граждан на виду у всего мирового сообщества.
Приведу цитаты из общедоступных интернет-статей, рассказы очевидцев, журналистов, священнослужителей, политиков, опубликованные в интернете, газетах и журналах, которые при необходимости вы можете, как и я, обнаружить в архивах интернета и газет.
Чечня: воспоминания очевидцев
В статье, опубликованной в «Известиях» в 2005 году, приводится рассказ коренной жительницы Грозного Нины Барановой: «Проблемы начались еще в 1990 году, тогда в почтовых ящиках появились первые «письма счастья» – анонимные угрозы с требованием убираться по-хорошему. В 1991-м стали среди бела дня исчезать русские девчонки. Потом на улицах начали избивать русских парней, затем их стали убивать. В 1992-м начали выгонять из квартир тех, кто побогаче. Потом добрались до середняков. В 1993-м жить было уже невыносимо. Моего сына Дмитрия группа чеченцев среди бела дня избила так, что, когда он пришел домой, это был комок крови и грязи. Они перебили ему слуховой нерв, с тех пор он не слышит. Единственное, что нас еще держало, – мы надеялись продать квартиру. Но даже за бесценок покупать ее никто не хотел. На стенах домов тогда самой популярной была надпись: «Не покупайте квартиры у Маши, они все равно будут наши». Слава Богу, к тому времени мы успели свалить».
В Ичкерии тогда осуществлялся настоящий геноцид русскоязычного населения – многочисленные убийства, изнасилования, разграбление домов и квартир, угон автотранспорта. В 1990-е гг., во время президентства Джохара Дудаева, в Чечне существовала надпись, выложенная белым камнем при въезде в Грозный: «Русские, не уезжайте, нам нужны рабы и проститутки».