Рассыпала порошок. Лёгкий шорох по стеклу. Купюру Хейл свернула в тоненькую трубочку. Вдох. Мутнеет перед глазами. А по телу растекается истома. Ноги становятся ватными и на душе наступает ощущение необыкновенного спокойствия. Блондинка делает второй вдох и ложится на диван. Медленно. Не торопясь. Зрачки увеличиваются. Все плывет и через несколько секунд Розали смакует весь кайф прихода.
Елену привели в какую-то комнату и посадили на стул. Уже несколько дней она в больнице и навещает ее только Тайлер. Бедные цыгане не знают об операции Дрины, а из нынешних… В общем, не важно. Врач принялся разбинтовывать глаза, а Гилберт чувствовала, как ее сердце стало биться более часто. Она боялась. Боялась взглянуть на мир, хоть и очень хотела его.
Врач отлепляет пластырь от одного глаза, потом от другого. Он добр и говорит о чем-то отвлеченном, о какой-то своей внучке. Елена улыбается, но в глубине души боится еще сильнее. Глаза то ли в слезах, то ли в каком-то растворе. Елена заламывает руки. Ее страх становится сильнее с каждым разом все больше и больше.
- Я помогу открывать вам глаза, – произносит доктор.
Девушка кивает, но внутренний порыв души молит об обратном.
- Хорошо, – кивает она, чувствуя, как холодеют руки. Ей кажется это страшным, невыносимым. Каким-то сущим кошмаром.
Его теплые старческие руки, от которых пахнет медикаментами и медом, касаются ее лица. Он аккуратно касается век.
- Не спешите.
Елена снова кивнула. В ее горло пересохло.
- Открывай. Что ты видишь?
Девушка приоткрыла глаза. Но моргала ими часто. Из глаз не переставали литься слезы, а все изображение напоминало какое-то серое пятно. Яркий свет причинял адскую боль, и становилось еще невыносимей. Елена отчаяннее вцепилась в ткань своего больничного халата.
Она принялась осматриваться, но ничего не выходило.
- Я не могу, – в отчаянье произнесла она и закрыла глаза. И где поддержка матери, когда она так нужна?
Доктор дал время. Спустя минуту девушка все же раскрыла глаза.
- Я подниму руку, а ты будешь говорить, сколько я показываю пальцев. Хорошо?
- Ух ты! Значит, это пальцы?
И как ей привыкать к новому миру? В комнате становилось жарко, а пить хотелось еще сильнее.
- Да. Они самые.
Врач разжал пальцы.
- Их … пять?
- Да. А теперь возьмите меня за руку.
Но девушка смогла коснуться лишь пустоты. Неверие в собственные силы пробудило еще и отчаяние.
- Все получится.
- Жжет. Это нормально?
- Да. Сегодня вы полежите у нас, а завтра можте отправляться домой. К тому же вы будете под наблюдением врача-офтальмолога Сальваторе. Он хороший специалист.
Девушки-цыганки в палате сторонились. Елене было все равно. До палаты ее проводила медсестра. Девушка видела движущиеся объекты, видела где темнее, где светлее и, кажется, даже могла различить проходы дверей, в которые проходила. Шатенка вела себя сдержанно, хоть сама и боялась всего. Это было не свойственно амплуа ее хладной натуры и жаркой внешности. Ей придется заново учиться жить в физиологическом, не духовном, смысле. Гилберт села на свою кровать и сказала, что с ней все будет хорошо. Она вытянула вперед руки и стала разглядывать эти расплывчатые образы.
Спустя два часа в палату вошли. Девушка взглянула на того, кто вошел, но осталась недвижима. Объект приблизился и, спустя несколько секунд, сел рядом. Елена знала этот запах. Пальчиками она коснулась лица и тут же улыбнулась. Девушка обняла парня, радуясь тому, что хоть с кем-то сможет пережить это сложное и важное событие.
- Ты… такая живая…
Она улыбнулась и села ближе. Ей хотелось поскорее разглядеть Тайлера, ей хотелось изучить его мимику, его внешность и мускулатуру, которую она выучила только с помощью осязания. Девушка видела Тайлера, но слишком-слишком плохо. Будто через стекло, размытое водой.
- Ты таким представляла меня?
- Я только завтра увижу тебя. Сейчас ты напоминаешь размывчатое пятно.
Он сжал ее руку и поднес к губам. Он целовал ее руки, восхищаясь ею.
- Я люблю тебя, Елена. Я так боялся…
- Даже если бы ничего не удалось, жизнь бы не изменилась…
Она была такой искренней только с ним. Только с этим молодым парнем девушка раскрывала все грани своей души и не боялась быть собой. Ей так хотелось поскорее разглядеть его!
- Приходи ко мне завтра?
- Хорошо, – произнес он. – Я приду. Сейчас уже вечер. Ты ложись отдыхать, а я… я буду считать минуты. И завтра мы заново познакомимся.
Он поднялся, а Елена старалась не разжимать его руки. Она любила его так же сильно, как и он ее. Она любила и была любима. Ей не был нужен кто-то еще. Сейчас, несмотря на проблемы с матерью, Елена ощущала себя самой счастливой. Тайлер оставил еще несколько поцелуев на ее руках и вышел из палаты.
Он прикурил, стоило ему выйти на свежий воздух. Любовь была вытеснена на время другим чувством. Страхом. Мужчина извлек из внутреннего кармана белый конверт. Он ничего не сказал Елене, не стал огорчать ее в такой счастливый для нее день. Парень сел на скамейку и достал сотовый телефон. Он набрал номер, который был написан на листке бумаги. Долгие, жуткие, томительные гудки ожидания… Сердце билось в тревоге и смятении. Парень боялся. Неизвестности.
- Это Локвуд, – произнес он, когда абонент ответил. – Вы прислали мне… – он замолчал, выслушивая, что говорят на том конце провода. – Да, я согласен. Я буду. Завтра. В четыре в вашем офисе. До свидания.
Тайлер положил трубку и, кинув сигарету на асфальт, растоптал ее. Для себя он твердо решил ни слова не говорить об этом своей любимой девушке.
* прообраз взят с актрисы Никки Рид
====== Глава 5. Что скрывает дождь. ======
И на эту грешную, всеми забытую землю снизошла благодать. Дождь остужал пыл и разгоряченный асфальт. Можно было вдыхать свежий, очищенный, пропахший дождем воздух. Но этот народ снова был недоволен. Водители психовали по поводу того, что недавно вымыли машины, школьники были недовольны некомфортной дорогой до школы, и прочие массы находили кучу причин для недовольства. На самом деле, было в этом дожде нечто сокровенное. Раскаты грома разрывали небо, покрытое черными мрачными тучами. В музыке дождя есть нечто такое, что заставляет замолчать хотя бы на какое-то время и просто замереть. Просто полюбоваться этими великолепными каплями.
Мужчина вошел в холл больницы, стряхивая с зонта дождевые капли. Он огляделся и увидел девушку, которая с улыбкой разговаривала с врачом. Цыганка Дрина и с улыбкой! Это зрелище совсем уж… невозможное. Деймон отошел в сторону. Руки девушки крепко держали руки врача. Этому седовласому старичку было за шестьдесят. Лысина, круглые очки и белый халат создавали полный образ типичного врача. Глаза Елены были… живыми. Она хотела разглядеть ими все, каждую мелочь, и поэтому в открытую рассматривала любого прохожего. Сальваторе аккуратно подошел к разговаривающим. Елена насторожилась и с неким любопытством оглядела подошедшего человека.
- Мистер Сальваторе! – подпрыгнул старичок и протянул свою руку молодому человеку. – Рад вас видеть.
- И я вас, мистер Стоунер.
Деймон не был любителем сентиментальности, но в этот раз позволил себе быть открытым в чувствах. Приоритеты меняются с каждым днем. Вчера и сегодня Деймон уже не настолько апатичен. Дочь его бывшей большой любви теперь обрела зрение и вышла из амплуа фарфоровой куклы. Видимо, грани душ раскрываются не только ночью, но и во время дождя. А быть может, это все бред собачий, и все эти нежности – лишь затишье перед бурей.
- Мистер Сальваторе, это вы? – перебила шатенка бойкий рассказ своего лечащего врача. На этот раз девушка говорила на стандартном английском без какого-либо акцента, что немного удивило Деймона.
- Ты меня не так представляла?
Он усмехнулся, но лицо Гилберт было серьезным. Она посмотрела на Деймона, потом на Стоунера.
- Вы знакомы?
- Мы? Да этот же болван у меня три раза сдавал курсовую! – заулыбался врач, вспоминая былые времена. – Его все три курсовые были безупречными, но я гонял его, как подростка! В нынешнее время молодежь уже не та…
Сальваторе терпеть не мог Стивена Стоунера. Но, как это часто бывает спустя годы, преподаватель и непослушный студент встречаются и понимают, что годы «междоусобных войн» были самым замечательным временем в их жизни! Сейчас Деймон без улыбки, но с неким уважением и трепетом смотрел на этого врача и вспоминал, как Стоунер гонял его из-за курсовой.
- Зато как воспитал, а?! – воскликнул Стив. – Востребованный специалист… – врач отвлекся на то, что какой-то санитар провез мимо пациента на каталке. – Куда ты его везешь?! – тут же закричал этот добродушный врач на худого, боящегося всего и вся, санитара. – Куда ты его везешь, я спрашиваю?! Оу, простите, – он с улыбкой посмотрел на цыганку, потом на самого Сальваторе. – Вот папка. Здесь вы сами, думаю, разберетесь. Удачи вам, Елена.
Он поцеловал ее руку и с криками стал догонять санитара. Елена взглянула на Сальваторе. Она запоминала каждую черту его лица. В ее взгляде было столько кошачьего: некая дикость, неприрученность и даже какой-то испуг, напоминающий тот, когда маленькую кошку выгоняют на улицу. Деймон усмехнулся, но ничего не сказав, кивнул, приглашая следовать за ним.
Елена, кажется, отвлеклась от своего амплуа холодной фарфоровой куклы или забыла о нем напрочь. Пара вышла на улицу. Деймон собирался идти к машине, но девушка схватила его за рукав. Мужчина взглянул на шатенку.
Сейчас он снова стал слышать цыганские напевы, которые были будто бы фоном ко всему происходящему. Елена вышла чуть вперед и вытянула руку. Она смотрела на этот дождь словно на какое-то чудо. Она смотрела на машины, прохожих, здания… Деймон сам замер наблюдая то, как Дрина или Елена, внимательно глядит на все происходящее. Конечно, со временем она привыкнет ко всему этому. Ну, а пока это все в новинку.
- Ты замерзнешь, – буркнул Сальваторе и, распахнув зонт, притянул девушку к себе.
Они дошли до машины и Елена ловко юркнула в салон автомобиля. Деймон сел на водительское кресло. Гилберт оглядывалась по сторонам. По ее оголенному животу и рукам стекали капли дождя, но, кажется, это ничуть не беспокоило саму шатенку.
Деймон завел мотор и машина двинулась по дороге. Снова послышалось звяканье ее многочисленных браслетов.
- Быстро, – проговорила она зачарованно, смотря как сменяются картинки одна за другой за ее окном.
- Какие ощущения?
Девушка вжалась в кресло и немного осуждающе посмотрела на мужчину. Она больше всего хотела рассмотреть Тайлера, а не этого самодовольного мужчину, который возомнил о себе невесть что.
- Эйфорические, – произнесла она, отводя взгляд. Куда же делся прежний акцент? – Вы у нас живете?
- Да. Ближайшую неделю… Потом я съеду на свою квартиру. Я и это время жил у себя.
Елена хотела сегодня остаться наедине с Локвудом. Меньше всего ей хотелось, чтобы дома был кто-то третий. Лучше бы он съехал, но как его переубедить?
- Так, как тебя именовать? Мне нравится имя Дрина.
- Меня зовут Елена.
- Тогда к чему этот спектакль?
Она ничего не ответила. Лишь продолжала смотреть в свое окно, любуясь разводами капель на стекле. Эти капли… Они так медленно стекают, сливаются с другими, а потом погибают. Сентиментально? И пусть, зато красиво.
Приехали. Елена выскочила из машины и опрометью бросилась к дому. И как ей так ловко удается двигаться в столь длинной юбке? И почему надо носить такие длинные юбки и такие откровенные кофточки? В чем логика? Не важно. Сальваторе было плевать. Он пошел следом за девушкой, которая стремительно оглядывала все помещение первого этажа. Шатенка заново изучала весь мир и ей нравился этот процесс. Она прошла мимо огромного зеркала, но вернулась и остановилась. Елена понимала что видит себя в отражении, но это было немного странно. Деймон затаился за дверью, позволяя себе подглядеть. Зачем? Мотивация слишком проста. Сальваторе потерял интерес к жизни и сейчас желал пробудить его, находясь с этой странной особой.
Елена коснулась лица, прикосновениями вспоминая себя. Затем ее взгляд опустился ниже. Деймон понимал, что заставило ее так удивиться. Елена не готова была принять себя: свою женственность, сексуальность, раскрепощенность. Возможно, сейчас она даже испытает стыд. Сальваторе распознал, что в данный момент цыганка проходит через стадию самопознания, а потому быстро потерял интерес ко всему происходящему. Он вышел из-за двери и подошел к Елене.
- Я на кухне.
Она ничего не ответила, продолжая разглядывать себя в зеркало.
Сальваторе вошел в кухню и скинул с себя куртку. Из холодильника он извлек минералку. Пить сейчас хотелось больше всего, а спиртное приелось и наскучило, как и эта жизнь.
- У вас был роман с моей матерью? – произнесла она, входя на кухню и оглядывая ее с не меньшим интересом. Деймон достал второй стакан и наполнил его.
- Да.
- Почему вы расстались? Она вас бросила?
- Да.
Мужчина взял два стакана и сел за стеклянный прямоугольный стол. Девушка расположилась напротив и обхватила стакан руками. Она поднесла его к глазам и принялась рассматривать. Деймон сделал несколько глотков.
- Она мне ничего про вас не рассказывала.
- А ты бы стала рассказывать свои детям про свои шашни с кем-то?
- Чувства, – с акцентом выговорила Гилберт, ставя стакан на стол. – Может быть и не стала… Вы не такой, как при нашем первом разговоре.
Обычно, спрашивают: «А какой я?», но Сальваторе было все равно, какого она мнения о нем. Мужчина пожал плечами и осушил стакан. Соленая минералка была на вкус намного лучше того бурбона, что подают в том кафе, или том баре. В памяти вновь всплыл образ Кэролайн.
- И ты не такая.
- Мама говорит, что я копия своего отца.
- А где твой отец, кстати? – прищурился Сальваторе, вспоминая, что на эту деталь не обращал никакого внимания за все это время.
- Во Франции. Мать часто посещает Европу.
- Ты его видела?
- Нет, но мне нравятся мои корни.
Французско-цыганские. Забавно. Такого еще не видывал народ. Что ж, красивые, жаркие цыганские девушки и самого Деймона свели с ума когда-то.
- Нет, я видела. Вернее, общалась с ним... Один раз. Я сказала, что когда я вырасту, то займусь проституцией и брошу всю мафию на его поимку.
- Сколько тебе было?
- Тринадцать.
- Необычная мечта…
- Так сказала героиня одного фильма. «Васаби». Вы смотрели?
- Нет.
На протяжении всего разговора Елена вертела головой, изучая каждый квадратный миллиметр. Она лишь изредка останавливала взор на мужчине, а потом снова смотрела на всю окружающую обстановку. Шатенка была равнодушна к красоте своего собеседника. Она была влюблена в Тайлера и, как видно, сильно.
- Ты поэтому говоришь с акцентом?
- При незнакомых, – Елена поднялась и направилась к навесным шкафам.
- Меня ты видишь в третий раз.
- И мне вас лицезреть еще целую неделю, – Елена открыла дверь и что-то с грохотом упало на пол. Дребезг стекла и тихое матерное слово, вылетевшие из уст сей особы. Но Гилберт не спешила расстраиваться. Она принялась разглядывать осколки.
- Ко мне сейчас придут. Вы позволите нам побыть наедине? Не станете читать лекцию, что надо быть осторожной с мальчиками?
Сальваторе поднялся и поставил стакан в раковину. Елена тем временем собирался осколки в совок с помощью веника. И когда она успевает все делать?
- Мне вообще это по барабану. Я ответственный за твои глаза, за твое здоровье.
- Я буду благодарна.
Сегодня она и правда слишком разговорчива. Значит, ближайшее время от нее предстоит ждать игнора и столь привычного цинизма. Ну и пусть. Так даже забавнее.
- Вот и отлично.
Она поднялась, выкинула мусор и, поставив веник и совок, взглянула на мужчину. Наверное, она рисовала себе образ Тайлера. Представляла его, готовясь к той мысли, что он еще прекраснее. Она свято верила, что любит его сильно, ведь ни разу его не видела, ведь полюбила не за внешность.
Девушка усмехнулась чему-то и хотела задать еще пару вопросов, но стук в дверь ее остановил. Она повернула голову в сторону, а потом метнулась к выходу. Деймон закрыл дверь, но, оставив маленькую щелочку, все-таки решил подсмотреть.