Зеркала бьются к счастью!
Антонина Бересклет (Клименкова)
1
Иван с детства не ладил с зеркалами. Вернее, это они не выносили его присутствия. Он зеркала и пальцем не трогал, а они почему-то покрывались трещинами, бились, выпадали из рам, лопались или вообще взрывались, брызжа во все стороны осколками. Если не случалось в этот момент свидетелей Ваниной невиновности, ему частенько доставалось на орехи за предполагаемое хулиганство и злонамеренное вредительство. Когда Иван вырос, он понял, что в таких ситуациях легче сразу принять на себя вину за несчастный случай, чем пытаться доказать свою непричастность. Тем более со временем глубоко внутри у него вызрело чувство, что это всё неспроста - он вправду виноват. Возможно, у него такой вот поганый экстрасенсорный дар - зеркала бить, без умысла, на подсознательном уровне? Впрочем, он уже и на вполне сознательном уровне эти злосчастные стекляшки крепко невзлюбил.
В последний будний день 2017 года зеркала опять устроили ему подлянку.
Иван по просьбе начальника задержался на работе подольше. Начальник тоже не сбежал готовиться к празднику, они вдвоем сидели в кабинете и обсчитывали срочный и сверхвыгодный заказ, поступивший, как водится, в крайнюю минуту. Слишком долго с расчетами не задержались, всё успели проверить и перепроверить, выискивая ошибки. Подготовили бумаги, чтобы после праздничных выходных не ломать похмельные головы, а сразу запустить заказ в производство. В общем, покинули кабинет оба довольные жизнью, работой и друг другом, заперли пустой офис на неделю законных каникул - и на лифте поехали вниз, где в вестибюле маялся охранник, один-одинешенек на всё вымершее здание.
Еще в лифте Ваня немного напрягся - он предпочитал избегать этой коробки, ползающей между этажами, всегда бегал по лестницам. Но раз шеф сказал «поехали», значит поехали. Ваня с опаской глянул на свое отражение в темном зеркале, украшенном геометрическим узором: рожа перекошена от застывшей улыбки, в глазах ожидание подвоха. Однако стенки кабинки оказались сделаны из зеркально отполированного металла, не из стекла, и Ваня выдохнул с неимоверным облегчением. Благо начальник ничего не заметил, увлеченно болтая о припасенных для своей дочурки подарках и нахваливая себя за то, какую огромную елку он самостоятельно установил у себя в квартире.
- ...Всё сам, Вань! Вот этими руками! Не пришлось звать на помощь ни специалистов, ни тестя!
Иван вежливо покивал, улыбаясь. Живо вспомнилось, как год назад начальник жаловался всему коллективу, что тесть ржал над ним, как конь, когда в разгар хороводов поставленная им кое-как и криво елка всё-таки свалилась на гостей.
Улыбка на лице Ивана снова стала перекошенной, когда на выходе из лифта начальник пошел в сторону главного выхода.
- Ну, Сан Саныч, до свидания и с праздниками, - пробормотал Ваня в спину шефу, намереваясь дать стрекоча. - Я, как обычно, через черный ход, пожалуй, там до трамвайной остановки два шага.
Начальник обернулся, натягивая перчатки:
- Ты куда? Какой трамвай, если мы договорились, что я тебя подброшу?
Ваня замер, всем существом противясь необходимости идти через парадный зал вестибюля, где стены украшали зеркала трехметровой высоты. И главная загвоздка была в том, что начальник гордился этими зеркалами так, словно устанавливал их собственноручно. Пусть их офис занимал только часть третьего этажа, в собственности шефа было всё здание, остальные «углы» он сдавал внаем.
Но Ваня до озноба знал, чем может обернуться его дефиле через зеркальный зал.
- Иван, там уже заперто! Сан Саныч, только вас двоих ждем, чтобы сигналку везде включить, - окончательно вогнал его в тоску громкий окрик охранника.
Выхода не было - выход был только один. Ваня втянул голову в плечи и стал торопливо стягивать с себя недавно надетую куртку.
- Ну, давайте тогда поспешим, раз только нас ждут, - буркнул он начальнику, за рукав пальто потащив его на буксире широким шагом. И плевать, что охранник вытаращился на них круглыми глазами.
Ваня старался не смотреть на зеркала. Пересечь зал можно в пару секунд, если не медлить.
И всё-таки он краем глаза заметил мелькнувшую в зазеркалье тень. Всё, значит, не пронесет и на этот раз.
По гладкой поверхности побежали змеистые трещины, громко, нехорошо эдак щелкая. У Вани возникло ощущение, будто он бежит по замерзшей воде, а под ногами, под ломким ненадежным слоем твердого льда - холодная бездна.
- Ложись! - успел он крикнуть охраннику.
И куртку накинул на голову шефу, повалил его на пол - почти перед дверями на выход!
Зеркальные стены вестибюля взорвались. Острые иглы осколков заполнили пространство, как огни фейерверка заполняют небо. Иван привычно скорчился на полу «черепашкой», защищая голову руками.
Через безбожно растянувшуюся секунду хрустальный звон стих в опустевшем воздухе. Последние осколки одиночной капелью тренькали из тонких рам на оголившихся стенах.
В хрусте поднялся ошарашенный охранник:
- Это что было? Теракт?
Неуверенно выглянувший из-под Ваниной куртки шеф шепотом выматерился, оглядываясь по сторонам.
- Неа, не теракт, - вздохнул Ваня, вскакивая на ноги и пятясь к двери. - Это всё я. Моя вина, Сан-Саныч, я уволюсь после праздников! Честно! И всё выплачу за ремонт!
Про ремонт он выкрикнул уже на пороге, после чего сбежал, хлопнув дверью.
Шеф и охранник смотрели на дверь, ничего не понимая.
- Почему ты, Вань? Ты же со мной сидел! Ты ж ни при чем тут... - пробормотал шеф.
- Может, это землетрясение было? - предположил охранник.
- Или конкуренты подарочек преподнесли, - покачал головой Сан-Саныч. - Ну, всё равно интерьер когда-то надо было обновить. Вот и сделаем ремонт, пока закрыты на каникулы. Где-то у меня был телефончик мужа подруги тещи, у него строительная фирмочка и шесть малолетних внуков - он терпеть не может в праздники дома сидеть.
2
Ваня стоял перед городской елкой и шмыгал носом, не обращая внимания на снующую вокруг толпу. Пусть думают, что он простуженный, поэтому в соплях. А ненавидяще пялится на красную звезду на макушке - потому что монархист, вот почему!
- Пусть эта зеркальная чушь закончится, очень тебя прошу, дедушка Мороз! - шептал Ваня заветное желание. - Понимаешь, дедушка Мороз, очень хочется нормальной жизни. Нормальной, понимаешь? Я не прошу сказочной новогодней ночи или чтобы у меня приключилась опупенная любовь нечеловеческая. Пожалуйста, сделай так, чтобы зеркала больше не бились, а? Ведь у всех людей не бьются, а у меня проходу нет! И жизни нет. Эх...
Обидно было знать, что новый год начнется с увольнения. Работа Ване нравилась, да и задержался он на этом месте дольше, чем на всех прочих вместе взятых. Устал он мытарствовать, прямо скажем.
По дороге домой он купил бутылку водки, банку соленых огурцов - и маленькое зеркальце, упрятанное в круглую жестяную шкатулку, вроде безвкусно изукрашенных дамских пудрениц, только без пудры. Он решил в этот раз разобраться со своим проклятием раз и навсегда! Сойтись лицом к лицу с неизведанным потусторонним, так сказать. Правда, в магазине попросил продавщицу самой выбрать зеркальце, упаковать хорошенько и положить в пакет с покупками, ему при этом не показывая.
Дома он хорошо подготовился: нарезал бутерброды, откупорил водку, открыл банку с огурцами, налил стопку, сунул в банку вилку, чтобы огурцы выуживать. Достал катушку широкого прозрачного скотча и отрезал кусок. Сел за стол, поставил перед собой «пудреницу».
Зажмурив глаза и отвернувшись, осторожно вслепую приоткрыл крышечку - просунул внутрь пальцы с куском скотча. На ощупь тщательно залепил всё стеклышко. Чтобы, значит, если вдруг разлетится, то осколки не воткнутся ему в физиономию, а останутся на липкой пленке.
Закончив с приготовлениями, Иван хлопнул стопку, глубоко выдохнул, закусил хрустящим корнишоном.
Открыл «пудреницу» - и принялся высказывать зеркальцу всё, что накопилось на сердце. Громко, четко, обстоятельно, вслух. Начиная со случаев из раннего детства.
Когда заболело горло, он поймал себя на том, что просто в голос орет на «пудреницу». Ходит по кухне взад-вперед и разглагольствует, как полоумный. Оглянувшись на часы на стене, Ваня охнул - и кинулся к холодильнику, к плите: час до полуночи, а у него праздник встретить нечем, кроме едва тронутой бутылки водки. Ее он, кстати, от греха подальше завинтил крышкой и задвинул под стол.
Вскоре весело заскворчала картошечка на сковородке, облились майонезом крупно покромсанные помидор и огурец, изображая собой праздничный салат.
Ваня протянул руку, чтобы включить маленький телевизор, стоявший на тумбочке между микроволновкой и электрическим чайником. И замер. Потому что случайно взгляд коснулся открытой «пудреницы». А в оной, в зеркальце, сквозь пузырчато приклеенный мутный скотч отчетливо виднелся чей-то палец. Не отражение Ваниного, никак нет. Это был чужой палец из зеркальной вселенной.
И этот палец старательно выводил на запотевшем - с той стороны запотевшем! - стекле два кривоватых знака: палка и символ вечности.
Ваня, стараясь не дышать, опасливо присел перед столом на корточки, так чтобы над столешницей оставались только округлившиеся глаза и макушка с поднявшимися дыбом волосами. Вперил безотрывный взгляд в зазеркальное таинственное действо.
Однако нарисовав два знака, палец скрылся за рамкой.
Подождав минуту и не дождавшись никакой дополнительной информации, Ваня шепотом ругнулся:
- Ну и что это такое, блин?
- Цифры. То есть номер, - последовал благожелательный ответ из «пудреницы», тоже шепотом.
Ваня шарахнулся от стола, а так как кухня была тесная, он мгновенно влепился спиной в дверцу духовки. Над его головой сковородка на плите угрожающе подпрыгнула, звякнув крышкой. Ваня трясущейся рукой дотянулся до вентиля и выключил газ, пусть картошка еще не успела толком дожариться.
- Цифры, вашу маму? - пролепетал Ваня.
Вот к чему привела его ругань с зеркалом! Раньше он видел только мелькающую тень, а теперь всё стало еще хуже - эта тень соизволила с ним заговорить!
- Ой, точно - не так же! - донеслось с той стороны.
И Ваня увидел, как изображение в круглом зеркальце повернулось на девяносто градусов. Минус и знак бесконечности предстали цифрой.
- Восемьдесят один, - констатировал Ваня. - И что это значит? Срок моей жизни?
- Как восемьдесят один? - удивились оттуда. - Да что ж такое-то...
Неведомый палец вернулся, да с целой кистью руки: ладонь стерла цифры, под звук шумного дыхания стекло снова запотело - и палец вывел те же знаки, но в зеркальном отражении.
- Восемнадцать, - понял Ваня. - Это мне столько лет осталось мучиться с проклятием?
- Каким проклятием? - сперва не поняли в зеркале. Малость поразмыслили, уразумели: - А, то есть ты так думаешь, да?
- А как мне еще думать?! - рассвирепел на затупившую «пудреницу» Ваня. - Или тебе там не слышно было, о чем я тут битый час распинался?!
- Прости, ты прав, - стеснительно повинилась тень в зеркальце.
- В чем? - рявкнул Ваня.
- Было не слышно, - виновато пробормотала «пудреница».
Глухо зарычав от злости, Ваня вскочил на ноги и ринулся прочь из кухни, вон из квартиры. Только куртку прихватил, ключи от дома, мобильник и сапоги надел. Зима на дворе всё-таки.
3
На лифте он, конечно, не поехал - там зеркало кто-то шибко умный повесил. Прожженные сигаретами кнопки не починили, а зеркало повесили, вот ведь!
С топотом спускаясь по лестнице, с раздражением прислушиваясь к праздничному гудению в чужих квартирах, Ваня едва не запнулся на очередной площадке, непроглядно темной из-за перегоревшей или разбитой лампочки.
- Мужчина, вы чего? Глядите! - возмутились нетрезвым женским голосом.
- Извините, - на автомате ответил Ваня. Притормозил: - А вы чего тут? Вам плохо?
- Ну, как сказать, - протянула дама. - С одной стороны мне хорошо, хах!.. С другой стороны плакать хочется, уу!..
- Угу, понятно, - кивнул Ваня.
Но уйти просто так ему не дали:
- О, добрый молодец! А не поможете красной девице в терем родной попасть?
- Чего? - не понял Ваня.
- Да дверь открыть не получается, вот чего, - пояснила дама. Судя по шороху, поднялась с пола, где сидела до этого, вытянув длинные ноги на половину площадки.
- А... Это точно ваша дверь? То есть вы здесь живете, адресом не ошиблись?
- Почпорт вам показать, мил человек? - хохотнула дама. И зазвенела ключами.
- Нет, но... - стушевался Ваня. - Темно - ясно, что не попадешь в замочную скважину-то...
Он достал из кармана куртки фонарик, который всегда предусмотрительно носил с собой, посветил в район дверной ручки, на даму посветить постеснялся. Луч метнулся на номер квартиры, и Ваня сглотнул: восемнадцатая. Не сюда ли его посылала тень из зеркала?
Дама не постеснялась - пока он пыхтел и думу думал, она цапнула его за руку и направила свет себе в лицо. Улыбнулась обворожительно:
- Меня Василисой зовут, а тебя, добрый молодец?
И такими колдовскими показались Ване ее сверкающие в свете голубоватых диодов очи, что позабыл он обо всех подозрениях и сомнениях.
- Ваня я, - промямлил он. Поправился: - Иван то есть.
- Ах, Ваня-Иван, спас ты меня, - промурлыкала-пропела Василиса.
Замок щелкнул, и она не отпустила его руку - втянула за собою в открывшуюся дверь, точно колдунья оторопевшего мальчишку в свой коварный пряничный домик.
Как зачарованный, Ваня пошел за ней. Правда, не забыл разуться на пороге, чтобы не нанести грязи в ее уютный мирок, полный пушистых ковриков, вязаных салфеточек, вышитых подушек, приправленный запахами свежезаваренного чая и домашней выпечки. Василиса проводила его не на кухню, а в комнату, усадила на диван, налила чая, стала рассказывать про свое житье-бытье: что квартиру снимает недешевую, а бачок унитаза свистит при сливе; что найти работу по профилю и с нормальной зарплатой невозможно; что мужиков вокруг вроде бы много, а пристальней поглядишь - и желание приглашать на чай пропадает напрочь. В общем, тяжела женская доля в любых мирах в любые времена!.. А Ваня слушал, кивал и уплетал за обе щеки воздушно-пышные пирожки с разнообразной начинкой. Особенно с мясным фаршем ему понравились, что вызвало у хозяйки улыбку умиления.
- Ах, хорошо тут у вас жить! - тяжко вздохнула Василиса. - Да придется мне отсюда сваливать восвояси. Уеду в дальние дали, даже в выходные не смогу приезжать на шопинг. Горюшко-то горькое.
- А фто так? - спросил Ваня сочувствующе, пусть с набитым ртом вышло не шибко проникновенно.
- Срок мне вышел. Не нашла я способа избежать венца, видать, так и придется согласиться на навязанную долю...
- Чего? - не понял Иван.
- Да свадьба у меня на носу, вот чего, - расстроено взмахнула рукой Василиса.
- У-ууу!.. - протянул Ваня, расстроившись не меньше ее самой. - Так ты почти замужняя получаешься?
Он аж пирожок отложил обратно на блюдце и от себя отодвинул.
- Не укай, - насупилась Василиса и блюдце ему обратно придвинула. Ваня покладисто взялся доедать, прихлебывая чаем. - Я этой свадьбы не желаю. Потому и испросила себе последний год свободы - искала возможность выкрутиться из положения и отречься от сговора. Да вот, как видишь, зря только время потратила. Сперва от простых способов нос воротила, а теперь уже последние минутки остались - поздно метаться!
- А кто жених? - уточнил Ваня.
- О, он такой... - закатила глаза к потолку Василиса. Принялась перечислять достоинства суженого: - Могущественный, богатый, влиятельный...
- У-ууу! - Ваня решительно поднялся из-за стола.