Дорогая Китнисс, я очень по всем вам скучаю. Возможно, когда-нибудь у меня найдётся неделька, чтобы посетить вас. Надеюсь, у вас с Питом всё хорошо, вы такая красивая пара! Прошу, следи за Хеймитчем, много пить для него не самое лучшее. В Капитолии всё хорошо, новый президент всем нравиться, а про Сноу и речи быть не может. Вчера Пит позвонил с просьбой прислать вам хорошей бумаги, так вот, я исполнила его просьбу. Делайте с ней то, что вам захочется, а если она закончиться, то можете позвонить мне, не стесняйтесь.
С Джоанной тоже дела обстоят неплохо. Но мы не даём ей топора, скоро вернётся в свой дистрикт, пока что она лечится.
У нас есть радостная новость! Со дня на день должен появиться ребёнок Финика и Энни! Как только это случиться я вам сообщу!
С любовью, всегда ваша Эффи Бряк.
Дальше в коробке находилась целая стопа бумаги. Она была как раз такой, какой мне нужно.
Когда письмо было перечитано ещё несколько раз, я решилась взяться за дело.
Выбрав самый красивый, по моему мнению, листок я вывела на нём, самым красивым и ровным подчерком имя « Примроуз Эвердин». Первое имя в Книге.
А дальше дело как-то не шло. Идеи закончились. Я понимала, что мне нужен рисунок. Рисунок, который может создать только Пит. Но идти к нему сейчас означало, причинить боль для каждого из нас. Он ненавидел бы себя, я не смогла бы посмотреть на него. Но и сидеть без дела, когда я уже начала тоже не выход.
Быстро намотав широкий шарф на горло, так, чтобы он скрыл следы, того, что произошло вчера, я взяла бумагу и вышла из дома. Когда я оказалась у двери, сознание разделилось на две стороны. Одна кричала, чтобы я действовала, ведь когда-то это должно было случиться, другая, наперевес первой, молила, чтобы я этого не делала. Но, видимо, с первой стороной у нас отношения были лучше. Дверь оказалась незапертой, и я вошла туда безо всяких проблем.
Если бы я не знала, что это дом Пита, то никогда бы не подумала, что это так. Мебель была либо сломана, либо на грани, чтобы стать таковой.
Картины вынуты из рамок и разодраны. А хлебом вообще не пахло.
Сердце начало с бешеной скоростью колотиться, желая вырваться из грудной клетки.
Если что-то случилось, то я себе этого не прощу!
Медленно, уже представляя в голове картину самого ужасного, прошла по коридору. Как жаль, что я не взяла лук! В коридоре никого не было, но от этого предчувствие чего-то плохого меня не покинуло. Также медленно я добралась до гостиной, но и там не обнаружила ни души.
Зато в кухне горел, иногда прерываясь, свет.
Он был там. Сидел, сжав кулаки, и смотрел в одну точку. Кажется, что даже если в его доме появился бы Цезарь с ярко-розовыми волосами, то он бы этого не заметил.
– Пит?
Он не шелохнулся. Даже на мгновение не посмотрел в мою сторону. Сердце, которое минуту назад бешено колотилось, теперь пропускало удары. Что же с ним?
– Пит, что с тобой?
Нет ответа. Хочется подойти, обхватить его лицо руками и заставить посмотреть на себя, но я пересиливаю это желание. Вместо этого я сажусь напротив него и начинаю ждать, когда он заговорит. Но этого не происходит. Пит продолжает смотреть безучастным взглядом. А я ждала, ждала.
Когда мои веки стали становиться тяжелыми, а стол таким манящим и удобным, Пит, наконец, заговорил.
– Китнисс…
Я сразу оживилась и начала ждать его будущих слов. Взгляд Пита теперь был прикован ко мне.
– Китнисс, я сделал тогда тебе больно, правда или ложь?
«Правда или ложь». Эти слова означают, что я не могу ответить неправильно.
– Пит…
– Правда или ложь? – уже требовательней спросил он.
– Правда, – шепотом ответила я.
Пит уронил голову на руки и вновь превратился в живую статую. Я не могла снова просто смотреть на него. Очень аккуратно, я всё же смогла сделать так, чтобы он на меня посмотрел.
– Пит, мне было больно из-за другого, – наши губы находились в опасной близости друг от друга, а глаза непрерывно следили за каждым движением.
– Я… Я не понимаю, – промямлил Пит, видимо, ещё не отошел.
– Всё просто. Мне не было больно, когда ты душил меня, – в этот момент в его глазах появилась вселенская тоска, зря я это сказала, – Но пойми, мне больно видеть тебя таким, ненавидящим себя. Не надо.
Он наклонился ближе, и на какое-то мгновение, на сотую долю секунды, наши губы встретились. Я резко отпрянула, чуть не потеряв равновесие и чудом удержавшись на ногах. Пит был явно ошарашен, и никак не ожидал такой реакции.
– Китнисс?
– Пит, прошу тебя, не надо.
– Тогда, я не понимаю. То ты говоришь, что тебе больно видеть меня в таком состоянии, но когда я хочу поцеловать тебя, то ты словно ошпаренная несёшься прочь! Что происходит?
– Я не могу это объяснить, – честно признаюсь я.
– Не можешь?! Я каждый день говорю тебе, что люблю тебя, а ты не можешь?!
– Пит, я же уже говорила. Мне сейчас не до этого. Мне так тяжело из-за всего произошедшего.
– Знаешь, я тоже потерял семью! Не ты одна такая!
Вот этого я точно не ожидала. Я покидаю его дом, и со всей скорость иду к себе. Кто-то окликает меня. Это Пит.
– Китнисс, постой! Прости!
И я останавливаюсь. Никогда не могла противиться ему, разве, что тогда, на Играх, когда нужно было лекарство, и я отправилась на Пир.
– Прости меня, – он явно запыхался, – Прости, я не должен был этого говорить.
– Ты не виноват. Все хорошо. Ты прав, нам нужно забыть всё это.
После этих слов, Пит обнимает меня. Мы так и стоим, посередине улицы, обнявшись, слушая биение сердец и не замечая, как идёт время.
====== Глава 4 ======
Этим утром я проснулась со странным чувством того, что что-то забыла. Что-то очень важное. В попытке вспомнить что именно, было мною забыто, я начала осматривать комнату. В ней почти ничего не изменилось, кроме одного. На стене, прямо перед нашей кроватью, весела огромная картина. На ней было поле ржи, и заходящее солнце. Всё в оранжевых тонах, не настолько ярких, чтобы бросаться в глаза, в таком очень нежном свете. Картина приносит в эту комнату солнце. Её нарисовал Пит. Почти месяц прошел с того момента, когда случился последний приступ и я почти потеряла его. При мысли, что с ним могло произойти нечто ужасное, меня передёрнуло. Я не могу его потерять. Теперь этот человек стал для меня всем. Пит стал смыслом моего существования, другими словами я не могу описать свою жизнь. Раздался настойчивый стук в дверь. «Кто может приходить в такую рань?» – подумала я, но тут же усомнилась в своих словах: рассвет был давно. Пит начал просыпаться, это стало понятно по его ресницам, они затрепетали.
– Спи, – шепнула я и направилась к двери.
Открыв её я обнаружила того самого курьера, но без коробки. Вместо этого он протянул мне письмо и поспешно удалился.
Пройдя в уютную гостиную с мягкими креслами, я опустилось в одно из них, и вскрыла конверт. Снова немного крючковатый, но от этого не менее красивый, подчерк, запах цветов, главное, что не роз.
Дорогая Китнисс!
У меня для тебя есть новость! Вчера на одном заседании было решено построить в вашем дистрикте завод по производству лекарств. Вам с Питом не придётся принимать участие в его производстве, но вы наверняка захотите там работать.
Ещё одна новость. Нам удалось найти и захоронит останки Цинны. Оказывается, его всё таки убили, как только начались Семьдесят Пятые Голодные Игры. Его тело было сожжено в одном из крематориев для заключенных. Теперь он покоиться недалеко от Капитолия в очень хорошем месте. Ему бы понравилось. Если ты решишь навестить нас, то я обязательно свожу тебя туда.
Вновь хорошая новость! Энни родила. Такой очаровательный малыш, по рассказам родных.
Очень скучаю. Передай всем от меня пламенный привет.
Ваша Эффи Бряк.
– Что там? – послышался знакомый голос у меня из-за спины. Пит проснулся.
– Эффи прислала нам письмо, – ответила я, наблюдая за тем, как Пит опускается в кресло рядом со мной.
– И что там? – его взгляд буравил розовую бумажку.
– Ну, у Финика и Энни родился сын.
Пит просиял, было видно, он очень любит детей.
– Это всё?
–Нет. Скоро у нас появиться работа, – гордость в моём голосе была неподдельной.
– А ещё? – ему явно нравилось вот так говорить со мной.
– Цинну похоронили, – улыбка исчезла с наших лиц. Мы оба любили его.
И тут я вспомнила, над чем так долго думала, что было так важно для нас. Книга.
– Пит?
– Что?
– Мне нужна твоя помощь, – она мне действительно нужна как никогда.
–Всё что угодно для тебя, – он так широко улыбнулся, что, кажется, можно было сосчитать все зубы. Я скучала по этой улыбке. Почему, когда он говорит это, мне сразу хочется убежать, скрыться от его любви? Нет, я никогда не убегу от него, он мне слишком дорог. Делаю вид, будто не слышала его слов и продолжаю.
– Это насчёт книги, можешь создать рисунки?
Он согласно кивает головой и направляется к двери, наверное, он пошел за красками. Сажусь на старый стул, который когда-то принесла из старого дома, и жду. Так проходит час, второй. Кажется, будто я только-только вернулась из Капитолия, будто снова впала в депрессию, снова не могу оторвать взгляд от одной и той же точки на стене. Где же он? Решив больше не тянуть время, быстро вышла из дома и направилась к нему.
Да, тут многое изменилось с момента нашей последней встречи. Теперь все стулья стоят на своих местах, но лучше на них не садиться. Картины вновь обрели свой дом, а те, что не удалось спасти, выкинули. В гостиной горел камин, тихо потрескивая догорающими поленьями. Уют, одним словом.
Пита я застала в спальне, он сидел на кровати и что-то усердно рисовал в альбоме. Тихо, насколько позволял немного скрипучий пол, я прошла вглубь комнаты. Моё сердце замерло от увиденного. Прим, совсем как живая, смотрела на меня со страницы альбома. Она была точно такой, какой я её помнила. Казалась, она вот-вот улыбнётся и заговорит со мной. Но, это был лишь рисунок, рисунок девочки, которую уже не вернуть.
– Это, это прекрасно, – единственное, что я смогла сказать. Пит даже не пошевелился, он знал, что я здесь.
– Садись, ещё кое-что покажу.
Я послушно опустилась на кровать рядом с ним, Пит принялся показывать мне его рисунки. В голове не укладывалось, как он сделал всё это за несколько часов?!
В его альбоме оказалась не только Прим. Цинна, Леди и Финик. Они выглядят точно также как сестра, они живые. Цинна задумчиво смотрит, так он смотрел, когда создавал наши костюмы. Я буквально слышу его голос: «Я по-прежнему ставлю на тебя». Леди лижет Питу щеку, это случилось уже после Игр, он пришел к нам, а коза начала играть с ним. Финик весело ухмыляется, словно позирует для камеры. Да, он был таким, жаль, что его сейчас нет. Их всех сейчас нет. Это так сильно бьёт в самое сердце, как будто из него вынули кусок и не собираются возвращать обратно. Маленькая слезинка скатывается по щеке, падает на плечо Пит, моя голова покоилась последние полчаса именно там.
– Эй, Китнисс, не плачь.
Я ничего не могу ответить, эмоции взяли верх. Раньше я не могла себе позволить такого богатства, а сейчас есть человек, который поймёт, как когда-то понимала Прим.
– Тише, все будет хорошо, – его рука нежно гладит меня по волосам, это немного успокаивает, но слёзы не хотят останавливаться, – Зря я тебе все это показал.
– Нет, не зря! – я хотела поднять голову, но руки Пита не позволили мне это сделать.
– Но ты заплакала, а я этого не хотел.
– Пит, – мне, наконец, удалась вырваться и посмотреть в его глаза, – Это просто эмоции, я сама не ожидала, что так произойдёт. Они, они как живые.
Я ожидала, что он посмотрит на меня как на сумасшедшую, но нет. Он смотрел на меня с такой любовью, что мне стало стыдно. Почему он любит меня? После всего, что произошло, что я ему наговорила, после стольких раз, когда я отказывала ему, когда говорила, что я его не люблю?
– Пит, – наши лица, каким-то странным образом оказались так близко, что я почувствовала его дыхание, – Не надо.
Но он меня не услышал. Мгновение, и наши губы соприкоснулись.
Этот поцелуй не был похож на предыдущие, он был уникален, неповторим. В нём слились вся боль и страдания последних дней, всё, что так тревожило и волновало моё сердце, вырвалось на волю.
Мне первой пришлось отпрянуть от него, легкие саднило, а голова шла кругом. Когда я осознала, что произошло, Пит уже обнимал меня.
С минуту, а может быть больше мы, так и сидели, обнимая друг друга, слушая сердцебиение другого.
– Пит, – начала я разговор и закончила на полуслове, как только встретилась с ним взглядом.
Он был счастлив, вселенски счастлив. Улыбка не сходила с его лица.
А что я? Я не чувствовала ничего нового, как будто ничего не произошло, как будто мы не целовались минуту назад. И тут я поняла, я разобью его сердце, если хоть ещё раз позволю себе дать ему надежду, которую сама и не оправдаю.
Собрав все силы, что были у меня на тот момент, я резко встала, обернулась и ушла. Просто ушла. Он не сказал ни слова, либо не понял, либо вся сложившаяся ситуация повергла его в шок.
Уже когда я оказалась дома, до меня стало потихоньку доходить, все, что произошло за последний час. Вот Пит и его рисунки, вот меня накрывают эмоции и я плачу, вот мы целуемся, а вот, я ухожу и оставляю его одного в доме, откуда недавно просила вернуться.
В дверь кто-то ломится, не стучит, а именно ломиться. Это Пит, чтобы понять это, даже дверь открывать не пришлось.
– Китнисс, Китнисс, – он произносил моё как-то по-особенному, не так, как все. Когда он звал меня, мне и в голову не приходили коренья.
– Пит, нам незачем говорить, – это прозвучало как-то странно, будто не я ушла, а он.
– Китнисс, впусти меня, – удары не переставали быть настойчивыми. Зря он это делает, дверь я всё равно не открою, я сделала свой выбор.
– Пит, уходи, пожалуйста, – настойчивого тона не получается, я облокачиваюсь о стену и опускаюсь на пол.
– Я никуда не уйду, – его голос полон решительности.
– Уходи, – чётко и ясно произношу я.
– Я тебя люблю! – Пит крикнул это настолько громко, что если бы на улице жили ещё люди, то они вышли бы посмотреть.
– Я тебя тоже, – шепчу я, так чтобы он меня не услышал.
====== Глава 5 ======
Вот и подошел этот день, самый ужасный день в моей жизни. Когда-то я, как и всё, боялась этого дня, но теперь во мне лишь ненависть, теперь я пытаюсь всеми силами избавиться от этого дня. Но он наступил, так же как и всегда. В этот день должна была быть Жатва. Конечно, я понимаю, что сейчас этого не будет, что Сноу мёртв, но всё же…
Резко сажусь в постели. Ощущение будто мне приснился самый страшный кошмар за всю историю человечества. Нет, это не кошмар, это осознание. Я столько раз повторяла себе « забудь», что, казалось, поверила в свои слова. Но нет, как только я увидела этот день в календаре воспоминания, а вмести с ними и пережитый ужас, решили взять верх над моими эмоциями. Сегодня я сломалась. Боль съедает меня изнутри.
Хочется убежать, забыться. Хочется одного. Умереть.
Умереть. Я так много раз слышала это слово, но так больно, как сейчас, мне не было никогда. Да, это решение, выход. Но как сложно добиться поставленной цели.
Спускаюсь на кухню. Эти воспоминания. Моя жизнь никогда не сможет стать прежней. Никогда. Беру нож, который так некстати оставил Пит, когда последний раз был здесь. Пит. Боль становиться сильней, побуждая желание ощутить её физически. Холодное лезвие касается кожи. Кто я? Зачем я нужна? На эти вопросы мне, видимо, не суждено найти ответ. Маленькая царапина образуется на руке. Совсем не больно. Капля, даже не струйка, крови следует за порезом. Не страшно.
«Остановись!» – кричит голос в моём подсознании. «Стой!!!» – звучит как приказ. И я повинуюсь, опускаю нож на пол, а сама отхожу от него.
Нет, не здесь, не сейчас. На стенах висят портреты, там мама и папа, Прим. Больно, очень больно. Я потеряла всё, всё, что было, всё, чем я больше всего дорожила. Теперь я одна, рядом нет ни семьи, ни Пита, никого. Пусто.