Я слушала, как постепенно твое дыхание из рваного становится равномерным, спокойным — дыханием спящего человека. Чувствовала, как постепенно дрожь уходит…
Засыпая в ту ночь рядом с тобой, я поняла, что счастлива.
Комментарий к Глава 23. - Воспоминания Гермионы Грейнджер: Путь от ненависти до любви.
Хочу выразить огромную благодарность своей прекрасной бете, которая, можно сказать, открыла мне глаза и наставила на путь истинный при написании это главы. Иначе я работала бы над этой частью еще месяц, если не больше) Ты мой личный голос разума)))
Огромное спасибо Anastasia Ingannamorte за обложку для моей истории https://s8.hostingkartinok.com/uploads/images/2017/04/7aec64e65e533f464bec1675d8e3c768.jpg
Я безумно тебе благодарна)))) Ты заставила меня сиять от счастья))
========== Глава 24. - Воспоминания Гермионы Грейнджер: Скрывая чувства. ==========
Любимый, ты помнишь то утро?
Для меня пробуждение было резким и неожиданным: в первую секунду я не сразу поняла, что происходит. Но когда осознала, в каком мы виде, стало вдруг неловко и стыдно. Именно поэтому я отскочила на край кровати. Я не боялась тебя, нет. Тем более ты не был мне противен.
Крепко прижимая одеяло к груди, видела, как в твоих глазах загорается огонек радости, удивления и… решимости.
Ты притянул меня к себе так резко, обнял так крепко, а поцелуй был таким неистовым, таким глубоким… Ты будто не мог поверить, что все это происходит на самом деле.
Северус, любимый, знаешь, я чуть сама не обезумела от счастья, когда наконец-то осознала, что все самое страшное осталось позади. Эту жуткую, полную отчаяния ночь ты пережил… Мы пережили…
Я чувствовала, как по твоему телу пробегают волны возбуждения, как твои объятия становятся все крепче… Северус, именно тем утром я почувствовала это пьянящее, болезненно-сладостное, томительное чувство — желание. Я растворялась в нахлынувших ощущениях, понимая, что хочу большего. Хочу всего тебя…
Но тут ты разорвал наш поцелуй и прошептал слова, что спустили меня с небес на землю, отрезвили. Заставили вспомнить весь тот ужас, вновь ощутить ту панику, которую я пережила, пока отвоевывала тебя у смерти.
Да, ты остался жив, любимый. Но если бы ты знал, как сильно я за тебя переживала, как боялась, что эта нескончаемая, жуткая ночь может стать последней… Даже сейчас я содрогаюсь при одном только воспоминании. Даже сейчас при одной только мысли, что все могло закончиться по-другому, в груди начинает болезненно щемить, а по телу проходит волна отчаяния.
Ты все понял. Осознал. Догадался, что это я помогла тебе сегодня увидеть дневной свет…
Но я не хотела, чтобы ты чувствовал себя обязанным мне. Слишком много человек тобой манипулировали, давя на чувство долга. А я не хотела стать одной из них. Нет. Таким способом я не собиралась привязывать к себе любимого человека. Это просто бесчестно.
Поэтому и перебила тебя: нет, не произноси этих слов. Не говори, что ты у меня в долгу. Я видела в твоих глазах удивление и… благодарность.
Чтобы отвлечь тебя от ненужных мыслей, я решила объяснить, как мы вообще оказались обнаженными в постели.
Да, в то утро я уже могла спокойно рассуждать о несовместимости зелий, их передозировке и наслоившихся побочных реакциях. Ведь теперь твоей жизни ничего не угрожало, а я… испытывала такую легкость в твоих надежных объятиях. Но пришлось слегка отстраниться: ты тут же выпустил меня из кольца своих рук. В тот момент я ощутила облегчение — ты в который раз не нарушил свое слово. Но теперь мое сердце резануло что-то очень похожее на разочарование: отпустил, отодвинулся, а так хотелось еще теснее прижаться к тебе…
Я видела, как ты внимательно следишь за каждый моим движением, вслушиваешься в каждое слово. На секунду заметила, как твой взгляд скользнул вниз, почувствовала, как мои щеки полыхнули от смущения.
Я ожидала хмурого взгляда, ехидного замечания в ответ на свое признание — ведь я неверно сочетала зелья, но ты смотрел с признательностью, и на секундочку мне показалась искорка нежности в твоих удивительных глазах.
Любимый, теперь я понимаю, что все это мне не привиделось, что ты уже тогда относился ко мне трепетно и бережно, но… Пойми, я боялась давать себе ложную надежду, хотя больше всего на свете мне хотелось броситься к тебе на шею, рыдать от облечения, что все позади, просить прощение за то, что чуть сама тебя не подвела…
Но я не позволила себе этого…
К тому же, нужно было многое обсудить, объяснить. Меня впереди ждало признание, которого я боялась: под подушкой лежала твоя волшебная палочка.
Северус, если бы ты знал, как я переживала, как страшилась твоей реакции! Все-таки использование чужой палочки даже в такой критический момент практически недопустимо. Ведь это такая индивидуальная, почти интимная вещь…
А я нарушила эти границы дозволенного…
Слова застряли в горле: вот теперь я не поднимала на тебя глаз… Огонька ненависти или презрения я бы просто не вынесла.
Но ты в который раз повел себя совершенно не так, как я ожидала. В который раз рядом с тобой все мои опасения оказались пустыми и ненужными.
Не успела я почувствовать облегчение и радость от того, что мои действия тебя не задели, не разрушили ту небольшую ниточку, которая уже успела натянуться между нами за этот месяц, как ты своим вопросом перевел разговор в новое, опасное русло.
Еще одно мое признание.
Будь моя воля, я бы никогда об этом не рассказала. Зачем? Зачем изображать из себя героиню? Зачем тебе знать, какой опасности я себя подвергала? Достаточно того, что всю историю знала я…
Я понимала, что рассказать придется: не признаюсь я — скажет Малфой. К тому же обманывать тебя не хотелось. Хватало и одной тайны между нами.
Но прежде чем приступить к исповеди, нужно было заставить тебя лечь обратно — ты так подскочил, так рьяно пытался справиться с одеялом. Мне кажется, ты сам не заметил, какой мучительной гримасой исказилось твое лицо от этих резких, беспорядочных движений. Твой организм был на пределе, практически истощен. Ведь ты так мужественно боролся со смертью за эти бесконечные сутки.
Я замялась, пытаясь подобрать нужные слова: как начать разговор? Сразу огорошить признанием, что я вместо тебя уже побывала у Темного Лорда, или все же постепенно к этому подвести, вспоминая все события прошлой ночи.
Но я не успела ничего сказать: в комнате материализовалась Тинки. Даже не знаю, обрадовалась я или расстроилась, когда услышала, кто сидит внизу и ждет встречи с тобой.
Наверное, все-таки обрадовалась: пусть лучше Малфой все расскажет. Так я смогу избежать объяснения причин своего поступка. Ведь я не собиралась признаваться тебе в своих чувствах.
Пока ты давал Тинки распоряжения по поводу гостя, я соскользнула с кровати и принялась поспешно одеваться, прекрасно понимая, что тебе потребуется моя помощь.
Когда ты сел, я увидела, как твои мышцы перекатывались под кожей от невероятного напряжения: слишком много сил ты потерял, слишком был вымотан.
Я заметила, как ты нахмурился, осматриваясь по сторонам. Видела, как ты недовольно посмотрел на свое обнаженное тело. Не волнуйся, я тебе помогу.
Я чувствовала, как от каждого моего движения, от каждого прикосновения ты вздрагивал, слышала, как сбивалось твое дыхание, видела, как старательно отводил взгляд… Северус, мне кажется, или ты на самом деле был тогда очень смущен?
Неужели тебе на самом деле стало стыдно за свое состояние? Но поверь, даже тогда я не считала тебя беспомощным.
Я поняла, что права в своих подозрениях, когда ты резко, грубо отстранил мои руки от своей рубашки и начал сам застегивать каждую пуговицу. Чтобы еще больше не раздражать тебя, я не стала настаивать на своей помощи хотя бы здесь.
Тем более прекрасно осознавала, что впереди самое главное для нас испытание: до гостиной еще нужно было дойти.
Северус, неужели ты на самом деле тогда собирался трансгрессировать вниз? Я чуть не задохнулась от возмущения, когда заметила, как ты потянулся за волшебной палочкой: не хватало еще расщепления!
Ты только глянул на меня исподлобья, но необдуманного поступка не совершил.
Спокойно, стараясь делать вид, что ничего необычного не происходит, подошла к тебе, заученным жестом перекидывая одну руку себе на плечи, помогая подняться на ноги. Сколько раз за время войны я вот так помогала раненным, но никогда, ни разу такое незначительное прикосновение не отдавалось в душе щемящей нежностью, не вызывало по телу приятные мурашки вдоль позвоночника.
Думаю, ты был слишком сосредоточен на том, чтобы не выдать свою боль, поэтому ничего и не заметил. И даже попытался возмутиться. И почему мужчины так боятся выглядеть беспомощными?
Я исподтишка наблюдала за выражением твоего лица, чтобы не пропустить, если вдруг тебе станет плохо. Специально следила незаметно, чтобы не смущать тебя. Ведь я видела эти гримасы муки, сменяющие друг друга на твоем лице при каждом шаге, видела, как плотно ты стискиваешь зубы, пытаясь отвлечься от боли и сосредоточиться на каждом движении.
Я просто восхищалась твоей выносливостью, силой воли, твердостью характера. Несмотря на то, что это ты опирался на меня, я все равно ощущала себя в безопасности, как за каменной стеной. Забавно, правда?
Перед дверью в гостиную ты помедлил, замялся: нет, Северус, даже тогда я бы не бросила тебя. Сам бы ты явно не смог поразить Малфоя непринужденной походкой в тот момент.
Я заметила, как Люциус с беспокойством взглянул на тебя, стоило нам появиться на пороге, но, видно поняв, что ты относительно хорошо себя чувствуешь, тут же надел холодную, отчужденную маску.
Когда я помогала сесть тебе в кресло, мы с ним встретились взглядом: он будто пытался спросить у меня, что я успела тебе рассказать.
Но тут ты приказал мне уйти. Я опешила: как мне уйти, если тебе в любой момент может стать хуже? Как… Я даже попыталась возразить, но ты так громко рявкнул, грозно, с каким-то отвращением на меня посмотрел, что я тут же послушалась.
Пулей вылетела из комнаты и побежала к себе: почему-то глаза жгли слезы обиды. Нет, мне не нужна была твоя безграничная благодарность, не нужно было, чтобы ты чувствовал себя мне обязанным, но просто… просто вдруг эта твоя холодность, отчужденность, отвращение — все это болезненно резануло по сердцу.
Что бы я не сделала для тебя, ты никогда не сможешь относиться ко мне как к равной, как к достойной тебя. Понимаешь, на тот момент у меня не было даже мысли, что ты меня любишь…
Но теперь, милый, я все прекрасно осознаю… Ты приревновал, да? Я понимаю. После того, что было… Теперь я это прекрасно понимаю, а тогда даже мысли подобной не закралось в мою голову.
Сердце щемило от тоски. Чтобы заглушить в себе эту обиду, которой просто не должно было быть, чтобы отвлечься от своих невеселых переживаний, я в который раз забралась на подоконник и уставилась в окно.
На улице была противная осенняя погода: сильный ветер кружил в воздухе вереницу грязных, коричневых листьев, его порывы придавливали к земле гибкие деревья, дождь барабанил по стеклу. А я смотрела, как тонкие струйки катились с обратной стороны окна. Сама не заметила, когда такие же тоненькие дорожки заструились по щекам…
В тот момент, когда ты распахнул дверь, я вдруг осознала, что вообще-то нужно было помочь тебе подняться наверх, а не строить из себя обиженную, эгоистичную девочку.
Я слышала, как твои шаги становились все ближе, слышала, как ты шумно выдыхаешь, но не смотрела на тебя… боялась твоей реакции, ведь теперь ты все знал. Я ни на секунду не сомневалась, что Малфой уже все тебе рассказал о нашем подвиге. Хотя какой это подвиг…
Я даже не поняла толком, что произошло, как оказалась в кольце твоих рук, прижатой к твоей груди. Чувствовала жаркое дыхание у себя на макушке, с абсурдным счастьем наслаждаясь этой минутой единения, этим твоим порывом. Я не пыталась отвечать на внезапную ласку, просто растворялась в непередаваемых ощущениях. Если бы ты знал, любимый, как мне было на тот момент хорошо. Ты жив, ты рядом… большего для счастья и не требовалось…
Ты попросил прощения: я просто опешила, одеревенела от неожиданности. Честно, любимый, в тот день я ожидала чего угодно: твоей злости, раздражения за свою авантюру, ярости, но только не такой реакции. Никогда бы не подумала, что ты умеешь извиняться. Но реальность была таковой.
Вот только ты произнес эти слова про то, что ты обязан мне жизнью. Ты ничем не был мне обязан. Я сделала это, потому что по-другому не могла, потому что я эгоистка — я бы не смогла жить без тебя…
Перед глазам вновь возникли страшные картинки: твоя окровавленная рубашка, мертвецкий бледное лицо, закрывшиеся глаза… Разрыдавшись и уткнувшись носом тебе в грудь, я только и сумела, что выдавить свое небольшое признание.
Как же я за тебя испугалась…
Ты крепко прижимал меня к себе, успокаивал, не произнося ни слова. А я в который раз была тебе благодарна, что ты не требуешь от меня никаких объяснений. Просто все принимаешь, как есть.
Любимый, в тот день я была счастлива.
Следующие недели выдались такими спокойными, такими уютными, домашними, несмотря на то, что тебе почти все время пришлось провести в кровати. А может, именно благодаря этому.
Мне нравилось за тобой ухаживать, нравилось варить для тебя зелья, готовить еду по очереди с Тинки, выбирать для тебя книги в библиотеке. Нравилось слушать твое бурчание и наблюдать за наигранным недовольством по поводу чрезмерной заботы и внимания к твоей персоне.
Но еще больше мне нравилось замечать огонек благодарности и почти детской радости в твоих антрацитовых глазах… Северус, я никогда не устану повторять, какие у тебя удивительные глаза, слышишь? Никогда.
Мне безумно нравилось наблюдать, как ты читаешь, да и до сих пор я получаю от этого зрелища удовольствие, подмечаю все детали. Когда ты сосредоточен на тексте, твой лоб прорезает одна очень глубокая морщинка, так и хочется ее разгладить пальцами. Когда тебе в тексте кажется что-то смешным, ты иронично поднимаешь бровь. Правую. Когда тебе что-то кажется недостаточно убедительным или необоснованным, твои губы кривятся в усмешке, а ладонью ты потираешь подбородок, слегка задевая указательным пальцем нижнюю губу. Когда ты обдумываешь или анализируешь прочитанное, ты проводишь указательным пальцем по носу.
Но всему в этом мире приходит конец.
В тот день я видела, с какой тщательностью ты был одет: ни единой складочки на ткани, ни единой пылинки. Ты был сосредоточен и постоянно хмурился, будто анализируя что-то. Болезненно засосало под ложечкой: ты сегодня отправишься к Темному Лорду. Я за тебя страшно переживала, хоть и не выдала этого ни единым взглядом или жестом.
Стало хуже, когда ты ушел, даже не взглянув на меня. Я пыталась занять себя домашними делами: помогала Тинки с уборкой, готовкой, но не могла отбросить мысль, что ты сейчас где-то рядом с этим чудовищем.
Странно, да? Ведь раньше мне было все равно, раньше я даже мысли не могла допустить, что на подобных аудиенциях тебя может поджидать опасность. Но после той злосчастной ночи, я осознала, что даже великие ни от чего не застрахованы. А Волан-де-Морт слишком своенравный и жестокий, поэтому теперь я боялась за тебя.
Тебя не было целый день. Когда наступил вечер, я чуть не взвыла. И причиной уже был вовсе не ужас за твою жизнь… А ревность. Да, любимый, в тот вечер в моей голове мелькали образы вечеринок Темного Лорда, которые он так любил устраивать для Пожирателей.
Я почти орала от всепоглощающей боли, которая разъедала меня изнутри. Я понимала, что от одной только мысли, что ты можешь сейчас находиться рядом с другой женщиной, я почти схожу с ума. Мне не хватало кислорода. Распахнув настежь окно в своей комнате, я всматривалась в непроглядную ночь, наблюдала за танцем малюсеньких снежинок, вдыхала морозный воздух, не ощущая холода.