Инстинкт по Юнгу – это потребность в деятельности, не имеющая сознательной мотивации, но ощущаемая как необходимость. Традиционно инстинктами называют сложные устойчивые последовательности действий, направленные на удовлетворение витальных потребностей: питательные, охранительные, сексуальные инстинкты, инстинкты отношения к потомству и т. п. Юнг относил к инстинктам человека и сложные ритуалы, которые мы встречаем в обрядах различных народов, в детских играх, то есть действия, не несущие непосредственно биологического смысла и относимые обычно к сфере культуры.
Архетипы – условные образные формы, типичность и универсальность которых обнаруживается в мифах, сказках, снах, галлюцинациях. Сам по себе архетип свободен от содержания и чисто формален, это, говоря словами Юнга, априорная возможность представления, на основе которой формируется содержательный образ мира у конкретного человека. В определенном смысле идея архетипов близка идее априорных форм познания И. Канта: и в том, и в другом случае речь идет о необходимости структурирования отражательной сферы психики до момента начала собственно индивидуального конкретно-чувственного отражения. Таким образом, отождествление дихотомий «биологическое – социальное» и «среда – наследственность» неправомерно. Ошибка заключается не в том, что при этом пренебрегают какими-то деталями, высказываются неточно, приблизительно. Речь идет не об уровне обобщения, а о принципиальном признании или непризнании специфичности социального, его несводимости к биологическому. Биосоциальная проблема – это не только вопрос о том, что можно изменить в человеке и что нельзя, это, прежде всего, вопрос об онтологической сущности человека, о распространении или нераспространении на психическую деятельность человека и его поведение безраздельной власти законов природы, биологии, прежде всего закона естественного отбора. По сути, отождествление названных дихотомий означает снятие биосоциальной проблемы, отказ от попыток искать ее решение.
Вне дихотомии «биологическое – социальное» термин «социальное» применяется как антоним понятия «индивидуальное». Так, в самых авторитетных изданиях по зоопсихологии сложилась практика употребления словосочетания «социальное поведение животных». Не подвергая сомнению правомерность употребления термина «социальное» в указанном смысле, необходимо отметить его существенное расхождение с содержанием понятия, раскрытым выше. Важно подчеркнуть, что это существенное различие в содержании понятия «социальное» при его определении через дихотомию «животное – человек» по сравнению с определением через дихотомию «индивид – сообщество» ясно проявилось лишь на современном этапе развития психологической науки, в первую очередь благодаря достижениям биологических наук последних десятилетий XX века, прежде всего генетики.
Важнейшее реформирующее значение для понимания биосоциальной природы личности человека имело открытие генетиками во второй половине 70-х годов XX века механизмов так называемого группового наследования. Тот факт, что носителем целостного комплекса генов является не отдельный индивид, но группа, связанная родственными узами, позволил объяснить как биологически целесообразные те виды поведения, которые традиционно противопоставлялись биологически обусловленному индивидному эгоистическому поведению, – различные проявления альтруизма и самопожертвования.
В результате этих открытий стало возможным и необходимым развести два вышеназванных значения понятия «социальное», определяемого либо как противоположность «индивидному», либо как противоположность «животному». До этого времени существовала сильная тенденция к отождествлению областей этих значений. Так, А. Н. Леонтьев в своей классической монографии «Проблемы развития психики», говоря о различии между психикой животного и человека, доказывает, что животное всегда действует само по себе, в одиночку, даже когда вместе действуют несколько особей, воспринимая других как элементы окружающей среды, объекты. Феномен взаимодействия и взаимопонимания между членами сообщества, в соответствии с его концепцией, возникает лишь на уровне человеческой психики.
Сегодня благодаря успехам биологии мы можем с точностью указать наличие «социального» фактора в животных сообществах, что позволяет на новом уровне поставить проблему специфичности человеческой психики по сравнению с психикой животного. Разведение как независимых дихотомий «животное – человек» и «индивид – сообщество» в контексте определения понятия «социальное» позволяет выделять следующие психические феномены:
– животные, существующие на уровне индивида;
– животные, существующие на уровне сообщества;
– специфические человеческие, существующие на уровне индивида;
– специфические человеческие, существующие на уровне сообщества.
Представляется, что уточнение содержания понятия «социальное» необходимо для продвижения в области исследования проблемы соотношения биологического и социального в психическом развитии человека. Так, Л. Г. Почебут [Почебут, 2002] говорит о том, что трудности в разрешении данной проблемы во многом связаны с тем, что логически и научно не определены понятия, используемые в дискуссии.
Итак, для уточнения содержания понятия «социальное» мы воспользовались методом «раздвоения единого» (по В. А. Ганзену), т. е. посредством дихотомий. [Ганзен, 1984]. Начальным этапом анализа любой системы является ее разделение на части. Если принять, что на практике единое всегда является единым множеством, то начальным этапом анализа любой системы следует считать группировку его элементов, их разбиение на подмножества. Действительно, целостную геометрическую фигуру всегда можно представить как связное множество точек. Понятие характеризуется объемом и содержанием, которые тоже являются множествами: первое – множеством объектов данного класса, второе – множеством признаков класса. Раздвоение единого В. А. Ганзен полагал простейшим и самым важным случаем анализа, позволяющим вскрыть внутреннюю диалектику предмета, гармония целостности которого может таким образом быть раскрыта как состоящая из противоположностей.
Любое реальное множество допускает большое число раздвоений. Тогда множество оказывается полидиполюсным, и в отношении него возможно произвести несколько последовательных диалектических дихотомий, порядок которых будет определяться задачей. В. А. Ганзен называет несколько способов раздвоения множеств:
1. Разбиение множества на два непересекающихся подмножества (класса) на основе отношений эквивалентности. Примером может быть разделение всех химических соединений на органические и неорганические.
2. Выделение подмножества в множестве на основе отношения включения, которое является частным случаем отношения порядка. Примером может быть выделение семейства кошачьих среди всех млекопитающих.
3. Разбиение множества на пересекающиеся подмножества, когда а) исходное множество ограничено и его подмножества также ограничены, б) исходное множество не ограничено и его подмножества также не ограничены.
4. Раздвоение размытых множеств.
Для анализа понятий удобен тот вариант раздвоения, который применим при решении задач типологии. В этом случае фиксируются два крайних противоположных значения функции, которые и принимаются за дискретные характеристики крайних типов.
Можно утверждать, что искомое понятие определяется в различных психологических теориях либо как противоположность «индивидуальному», т. е. дихотомия «индивидуальное – общественное», либо как противоположность «животному», т. е. дихотомия «человек – животное».
На современном этапе развития науки, когда нет оснований сомневаться в наличии биологических механизмов регуляции существования животных сообществ, отсутствие разделения вышеназванных значений понятия «социальное» приводит к утрате в контексте дискуссии о биологическом и социальном в человеке видения проблемы специфичности человеческой психики, одной из важнейших на историческом пути развития психологической науки.
Начало и конец предкризисного этапа развития психологической науки, когда сложилась так называемая традиционная психология, бунт против положений которой знаменовал наступление кризиса, расколовшего науку на отдельные достаточно независимые школы, обозначен двумя яркими фигурами: Р. Декарта и В. Вундта. В трудах Р. Декарта, заложившего основы теории, определявшей развитие психологии с XVII до конца XIX, вопрос о специфичности человеческой психики поставлен с максимальной остротой: жизнедеятельность животного осуществляется на рефлекторной основе, автоматически, и не нуждается в психическом регулировании, так как полностью определяется объективной реальностью внешних воздействий и внутренних состояний. Только две вещи Р. Декарт полагал невозможным объяснить подобным образом: это сознание человека и его речь. Понятие психики он счел возможным ограничить лишь названными двумя явлениями и приписал ее наличие, т. е. душу, лишь человеку, полагая прочие живые существа лишенными души автоматами. Предметом традиционной психологической науки было сознание, а центральной проблемой – природа свободной воли.
В. Вундт, появление научной школы которого означало переход психологической науки в новую фазу развития, жестко разделил психические явления на низшие, по отношению к которым он считал возможным применение объективных экспериментальных методов, и высшие, присущие только человеку и экспериментальному исследованию недоступные.
Преодолеть дуализм традиционной психологии было возможно, только предложив ту или иную теоретическую модель соотношения социального и биологического в психике человека. Имплицитно или в явной форме такая модель лежит в основе всех так называемых школ психологии, возникших в период кризиса. Каждое из современных направлений психологии в явной или неявной форме дает свои ответы на вопросы:
Как связаны биологическое и социальное в человеке? Дополняет ли социальное биологическую природу, служит ли ее продолжением, или они разделены некоей границей, и их следует рассматривать в отрыве друг от друга? А может быть, между биологическим и социальным существуют отношения антагонизма? Что определяет структуру личностных типов и черт – биологические свойства человека или качества, коренящиеся в культуре, культивируемые социумом? И, наконец, что такое индивидуальность человека – уникальный вариант типовой структуры или нечто большее – уникальность самой структуры личности? Какова природа этой уникальности, можно ли объяснить ее, оставаясь в рамках материалистической науки?
Вопрос о соотношении биологического и социального Б. Ф. Ломов называет первым, с которым приходится столкнуться при обращении к изучению развития человека. «В истории науки были перебраны практически все возможные формально-логические связи между понятиями «психическое», «социальное» и «биологическое». Психическое развитие трактовалось и как полностью спонтанный процесс, не зависимый ни от биологического, ни от социального, и как производный только от биологического или только от социального развития, и как результат их параллельного действия на индивида или взаимодействия и т. п.» [Ломов, 1984, с. 362].
Л. Г. Почебут [Почебут, 2002] рассматривает проблему соотношения биологического и социального в психике человека под новым углом зрения и выделяет в истории психологии два подхода к ней в зависимости от позиции, занимаемой авторами по отношению к вопросу о субъективной или объективной природе социального. Приверженцы первого подхода утверждают, что в основе социальных явлений лежат психические феномены. В рамках этого подхода Почебут объединяет взгляды социолога О. Конта, теорию инстинктов социального поведения, которой придерживались У. Г. Самнер, Т. Б. Веблен, У. Магдугалл, В. Троттер, В. Парето, Р. Д. Коллингвуд, А. Гелен, 3. Фрейд, К. Г. Юнг, У. Шутц и др. Л. Г. Почебут полагает, что идея о том, что психическое является основой социального, свойственна феноменологии Э. Гуссерля, символическому интеракционизму Дж. Г. Мида, когнитивному направлению в социальной психологии, а также теории социальной идентичности Г. Тэджфела и теории самокатегоризации Дж. Тернера.
Второй подход исходит из того, что психическое относится к классу субъективных идеальных явлений, а социальное является объективной реальностью материального мира. Основоположником данного подхода Почебут считает Э. Дюркгейма, социологической парадигмы которого придерживались М. Вебер, Т. Парсонс, П. А. Сорокин, Ф. Теннис. По нашему мнению, к данному подходу следует отнести и марксистскую теорию.
В контексте излагаемой классификации подходов вновь становится очевидным отсутствие единого понимания сущности социального в современной психологии и необходимость уточнения значения данного понятия как условие конструктивного обсуждения проблемы биологического и социального в человеке в контексте единой науки.
2.2. Социальный заказ как фактор постановки биосоциальной проблемы в науке XX века
С биосоциальной проблемой теснейшим образом связаны три вопроса, занимающие важное место в истории психологии:
– о роли наследственности и среды в формировании личности,
– об отношениях индивидуума и общества,
– о свободе и необходимости в регуляции поведения человека.
Биосоциальная проблема обрела высокую идеологическую значимость в условиях бурных социальных противоречий двадцатого столетия. Проблема роли наследственности и среды в человеке, потенциальных возможностей развития и определяющих его факторов – одна из самых идеологически заряженных в психологии. Научные теории и факты здесь непосредственно соотносятся с существующей социальной системой: с принципами рекрутации в те или иные социальные группы и классы, с уровнем социальной мобильности, существующим в обществе. Структура соотношения различных школ в психологии XX века во всей полноте отразила историческую эпоху сосуществования антагонистических социальных систем с их обостренной чувствительностью к идеологическим аспектам научного знания.
Идея наследуемости интеллекта, нравственности, других психологических качеств – важнейшая тема в литературе и искусстве 19 века. В английской литературе ее величайшими выразителями были Ч. Диккенс и Дж. Элиот. В романе Диккенса «Оливер Твист» герой воспитывается с рождения в ужасной социальной среде, среди самых отвратительных и низких социальных типов. Но как разительно он отличается от своего окружения своей честностью, нравственностью, умом и, наконец, грамотной речью и произношением. Причина этих различий – благородное происхождение Оливера, что и составляет тайну романа. Герой Дж. Элиота Даниэль Деронда – приемный сын английского баронета. В 21 год у него по непонятным причинам возникает увлечение, совершенно не характерное для социальной среды, в которой он рос – древнееврейская философия. Он влюбляется в еврейскую девушку. Естественно, выясняется, что Даниэль на самом деле сын известной еврейской актрисы.
Наиболее популярные французские писатели XIX века Э. Золя и Эжен Сю использовали те же темы. Цикл романов Золя о Ругон-Маккарах посвящен тому, чтобы показать решающее влияние наследственности на социальные различия.
В XX веке идея наследуемости психологических качеств несколько утратила популярность как литературный сюжет, но чрезвычайно усилилась среди ученых. В крайнем варианте эта точка зрения выступает как попытка научного обоснования того, что идеологический лозунг «общества равных возможностей», порожденный демократическими буржуазными революциями, не входит в противоречие с фактом наследуемости власти, богатства и социального статуса в капиталистическом обществе XX века. Исследования зарубежных социологов показывают, что социальная мобильность в обществе, т. е. возможность перехода из одной социальной группы в другую, невелика и постоянно снижается в течение XX века. В 1952 г., например, 83 % американских деловых руководителей были сыновьями бизнесменов или высококвалифицированных работников. Это на 10 % больше, чем в первой четверти века [Левонтин, 1993].