Гвардейцы не остановились ни на секунду, ворвавшись в огненный ад горящих танков и сыпавшихся с неба ракет. С короткого расстояния дали первый залп по ближайшим танкам, на ходу ведя огонь легкими бронебойными ракетами и лазерными зарядами. Против бронирования тяжелых танков ручное оружие бесполезно, но они целились в первую очередь по системам видеонаблюдения и наведения, сбивая антенны и круша окуляры приборов, либо же по самим орудиям, лишая танки возможности самим вести огонь.
Гористарские силы синхронно, даже без полученного напрямую приказа, начали отступать, оттягиваясь назад и ведя заградительный огонь. Гвардейцы Тристана старались не отставать, моментально смяв пехотные подразделения, прикрывавшие танковые подразделения. Преимущество в скорости, бронировании и вооружении давало гвардейцем возможность практически без потерь уничтожать пехоту противника и легкую бронетехнику, чье тонкое бронирование не выдерживало даже ударов боевых костюмов, усиленных псевдомускулатурой.
***
- Нам немедленно нужна поддержка пехотой! – командовал Тарваил, руководя отступлением своих танковых дивизий, пытаясь вывести из боя и перегруппировать те части, какие еще только возможно. Пехотные соединения остались далеко позади, а те, какие прежде поспевали за рвущимися вперед танками, были смяты и рассеяны ударом тристанской гвардии.
Танк неожиданно сильно дернулся, и в воздухе сразу запахло горелым. Система тут же сообщила, что левое орудие башня вторичного вооружения уничтожено, и там зафиксировано возгорание. Это еще не смертельно, танк мог эффективно действовать и с куда большими повреждениями, нежели одна поврежденная башня. Отключив поврежденное орудие от остальной системы, Тарваил снова подключился к общей сети, пытаясь организовать планомерный отход танков на сближение с основными пехотными частями, двигающихся к ним ускоренным маршем. И в этот момент произошло еще одно попадание, машину чуть не подбросило в воздух, свет в салоне отключился, а от удара почти все попадали со своих мест, даже Тарваила сбросило с кресла командира, ударив о блок приборов и разбив бровь до крови и оглушив грохотом взрыва.
- Что это было? Доложить о повреждениях! – рявкнул он, приходя в себя. Заряжающего, сидевшего чуть ниже, убило при попадании, срикошетивший осколок брони разорвал парню горло, но кто-то включил аварийное освещение, значит, были и другие выжившие.
- Мы получили попадание ракеты, господин! – ответил второй пилот, показываясь со своего места, тоже с разбитым лицом, - Господин, левая гусеница уничтожена, двигательный отсек не выходит на связь, энергии нет, так что думаю, там тоже большие проблемы. Необходимо выбираться отсюда, господин, мы больше не можем управлять этой машиной…
- В Бездну вас всех! – рявкнул Тарваил в бешенстве от того, что его танк тоже все-таки подбили. Конечно, такое могло произойти в любой момент даже в победоносной компании, но все же собирался въезжать в Тристанский замок на собственном танке, а не идти пешком, как обычный солдат.
И все же, вытаскивая из кобуры пистолет и активируя силовой клинок, первым полез наружу через верхний люк в корпусе, все равно не державшийся на своем месте после полученного попадания. Закрыв забрало шлема, выбрался на броню, почти сразу же столкнувшись с одним из тристанских гвардейцев, выломавшим люк механика и бросившим туда гранату. Несколько зарядов импульсного пистолета, выпущенных в голову, не причинили никакого вреда, соскочив с бронированного забрала как камешки, брошенные детской рукой. Гвардеец активировал плазменный разрядник на правом плече и выстрелил в ответ, но Тарваил успел увернуться и заряд раскаленной плазмы обжег воздух всего лишь в паре сантиметров от его плеча. Выстрелив еще несколько раз в голову своему противнику, больше для того, чтобы сбить прицел, чем действительно пытаясь навредить подобному экзоскелету, Тарваил успел подойти к нему достаточно близко, чтобы вступить врукопашную. Силовой меч со свистом перерубил виброклинок гвардейца, рассекая металл с такой же легкостью, как и тонкую бумагу. Второй взмах и лезвие оставило глубокий разрез на нагруднике, в ответ же голову Тарваила чуть не снесло с плеч взмахом бронированной руки.
Пригнувшись, он провел широкий рубящий удар, с легкостью срезая правую ногу противника в районе колена, и гвардеец повалился на спину. Уже замахнулся, чтобы всадить клинок ему в грудь, добив окончательно, как ему самому в грудь угодила пуля. Пробить боевой костюм не смогла, срикошетив в сторону, но кинетической силы удара хватило, чтобы отшатнулся в сторону.
- Тарваил! – усиленный внешним динамиком голос привлек его внимание, когда навстречу, используя прыжковый ранец, бросился офицер в штурмовом экзоскелете тяжелой пехоты Тристана, отличающимся от гвардейских, - Проклятый Гористар!
- Что, еще одна преданная тристанская шавка?! – рявкнул ему в ответ, тоже по внешнему динамику, выставляя блок своим оружием, и силовые клинки скрестились друг с другом, брызнув яркой вспышкой энергий противоборствующих полей, - Прочь с дороги!
- Я убью тебя, и все закончится! – Де Адрил сразу же перешел в атаку, рубя с плеча и не давая сопернику ни прийти в себя, ни выйти из защиты.
- А я не стану тебя убивать сразу! – злобно процедил Тарваил, отбивая все удары, - сначала ты увидишь, как над Тристанским замком поднимется Гористарское знамя, и только после этого позволю тебе сдохнуть!
========== Глава 5. Каждый получает свое. ==========
Глава 5. Каждый получает свое.
“Война превращает в диких зверей людей, рождённых, чтобы жить братьями”.
Вольтер
Мыс Харкии агонизировал в пламени непрерывного сражения, бушевавшего как вокруг, так и внутри городских стен. Третья десантная волна фактически развалила внутреннюю оборону, превратив ее в ряд укрепрайонов вокруг особо важных зданий и пунктов. Административный центр, резиденция графа, казармы гарнизона и еще несколько дополнительно укрепленных секторов продолжали держать оборону против десантных подразделений, уже наладивших пути для подхода подкреплений и бронетехники, постепенно зачищавших город от сил защитников.
Большая часть кварталов, не считая убежищ для гражданских, превратилась в сплошное поле боя, где уцелевшие группки войск гарнизона вели отчаянные бои с отрядами Фларских десантников. Какой-либо организованной линии фронта уже не существовало, вся территория напоминало слоеный пирог, где зоны контроля друг от друга порой отделяла только простреливаемая в обе стороны стена, а пройденный путь подсчитывался количеством оставленных трупов.
Обе армии не собирались отступать или сдаваться, в продолжительных и кровавых позиционных боях перемалывались резервы сторон без особого видимого результата, а призом за победу чаще всего оказалась еще один расстрелянный и изломанный многочисленными пробоинами уровень здания или даже всего лишь несколько комнат, заваленных трупами и разряженными батареями.
Миррион Гористар понимал, что сражение за город фактически проиграно, сил гарнизона, не ожидавших столь масштабного наступления, не хватало на то, чтобы сдержать готового к продолжительной осаде врага, методично уничтожавшего и так ослабленные силы защитников. И особо сильно здесь сказывалось преимущество фларских войск в кораблях. Практически ничем не останавливаемые эскадры фларцев беспрепятственно уничтожали укрепления и группировки гористарских войск прицельным огнем с низкой орбиты, а у защитников уже не оставалось ни свободных кораблей, ни зенитной артиллерии, чтобы их хоть как-то сдерживать.
Слабая надежда у командования оставалась только на те подразделения, что еще действовали на оперативном просторе перед Мысом Харкии. Если они только смогут отбросить наступающего противника обратно, хотя бы просто загнать его обратно в захваченную зону, то их можно сразу же перебросить обратно в город, отбросить десантников назад, но как опытный командир Миррион понимал, что шансы на такой исход событий слишком малы.
У противника слишком большой количественный перевес, а без воздушного прикрытия войска защитников, возвращающиеся в город, в любой момент могут попасть под огонь флота противника. Даже сейчас их приходилось дробить на небольшие группы, чтобы избежать орбитального обстрела и сохранить боеспособность основной части войск. Слишком много фортов и укреплений вокруг Мыса Харкии было оставлено, чтобы обеспечить действенное сопротивление хотя бы в пределах городских стен, и теперь противник уже занимал эти позиции, используя их против самих защитников.
- Подготовьте к уничтожению основные архивы и базы данных, - приказал Миррион, от чего у его подчиненных в штабе удивленно расширились глаза. Такой приказ значил фактически, что гарнизон готовится к сдаче. Мыс Харкии еще ни разу не спускал флаг перед войсками противника, и очень многие верили, что такого никогда и не случиться. Никто не ожидал подобного приказа, не говоря уже о том, чтобы услышать его из уст Мирриона, считавшегося одним из самых принципиальных командующих, еще ни разу не проигравшего ни одного сражения. Гористар лишь грустно вздохнул, наблюдая за общей картой сражения, за теми многочисленными отметками схваток, что покрывали территорию вокруг Мыса Харкии. Сухопутные части противника под прикрытием флота и артиллерийской поддержки, уже размещенной в зонах высадки, все плотнее стягивали кольцо вокруг крепостных стен, подавляя всякое сопротивление. И сам давил в себе бессильную ярость, буквально душившую его, не находя иного выхода из этой ситуации.
***
- Огонь! – рация под ухом буквально взорвалась командой командира танка, уже издерганного и измученного продолжительным боем, но отказывающегося выходить из сражения до тех пор, пока в боеукладке остается хотя бы еще один снаряд.
Ругнувшись, стрелок дернул рычаг запуска, и импульсное орудие моментально разрядило в направляющий канал массивный заряд энергии, отправивший металлическую болванку в указанную еще полторы минуты назад цель. В прицеле был тяжелый вражеский танк, уже больше получаса служивший объектом страшной ненависти для всех офицеров отделения. Он с легкостью расстреливал танки и броменашины защитников, уже который раз пытавшихся перейти в контратаку и вернуть недавно захваченный форт, прикрывавший удачную позицию на пути к Цельским Воротам.
Орудийная башня фларского танка уже поворачивалась в поисках очередной цели, меньше минуты назад продырявив прямым попаданием предыдущую, когда в борт, пробив уже истощенный силовой щит, угодил импульсный снаряд, на скорости почти семь километров в секунду превратившийся в раскаленный шар плазмы. Яркая вспышка, на секунду скрывшая из виду вражеский танк, развернулась на месте прямого попадания. Наводящий сканер даже на некоторое время заморгал, справляясь с появившимися в этот момент помехами, но когда восстановился, то все бойцы экипажа одновременно ахнули. Несмотря на глубокую вмятину на корпусе башни, танк не только не был уничтожен, но даже сохранил боеспособность.
- Давай вправо! – не своим голосом скомандовал командир танка водителю, тут же резко переключившему скорости и бросая многотонную машину с места вперед. Фларский танк обнаружил своего обидчика и теперь собирался с ним расквитаться, а в прямом бою с такой махиной у их машины шансов не было, но и отступать не собирались, - Зайдем с тыла! Там броня тоньше! Двигай! Вашу мать! – из-за торопливости наводчика противника они выиграли еще несколько секунд времени, когда разряд тяжелой энергетической пушки, с треском разрывая воздух вокруг себя, вспахал землю меньше, чем в паре метров от их носовой брони. Похожий на луч разряд повредил защитное поле, даже компьютеры наведения поплыли, получив мощную перегрузку и теперь пытаясь справиться с полученной массой ошибок.
- Перезаряжаю! – наводчик чуть не сломал кнопку перезарядки, стуча по ней, пока механизм загонял в направляющий канал новый снаряд. Катушки уже гудели, заряжаясь по новой, но в случае необходимости зарядку можно и ускорить, сорвав защитный кожух и вручную выкручивая предохранитель, от чего напряжение в катушках вскакивало сразу вдвое. Орудие загудело от перегрузки, но уже через сорок секунд снова было готово к стрельбе.
- Не стрелять! – командир танка остановил уже потянувшегося к рукоятке стрелка, пока танк, вспахивая пропитанную кровью и машинным маслом песчаную землю, рвался вперед, обходя более тяжелый и не столь подвижный вражеский танк, старавшийся поспеть за ними если не всем корпусом, то хотя бы поворотным механизмом башни. Еще один выстрел, и в этот раз энергетический заряд, данный с упреждением, почти попал по корпусу, окончательно перегрузив защитный щит, натужно загудевший и после рухнувший вместе с оплавившимся генератором, больше не подлежащему восстановлению в полевых условиях. Основная энергия заряда прошла мимо, но даже этого касания хватило, чтобы обе автоматических башни с вторичным вооружением превратились в спекшуюся массу металла и пластика, равно как и бронирование корпуса, на котором остались глубоко проплавленные полосы, - Вашу же мать! Он сейчас нас достанет! Быстрее!
- У нас сейчас движок сдохнет! – рявкнул механик по рации. От трех механиков, приписанных к экипажу, в живых сейчас оставался только один, другие двое превратились в обгорелые куски мяса, когда болванка вражеского снаряда пробила бронирование корпуса и разнесла в клочья вспомогательный плазменный движок, затопив раскаленной плазмой весь отсек. Ее аварийный сброс предотвратил детонацию, но последние пару часов основной движок работал на повышенных оборотах, вынужденный запитывать всю электронику и механизмы машины, - Если мы еще повысим обороты, то взорвемся к демоновой матери!
- Если мы не ускоримся, то нас сейчас и так взорвут! – рявкнул командир, окончательно срываясь, - Давай! Огонь! Огонь, мать твою! – танк чуть не занесло на раскаленном бетоне, оставшемся от сектора укрепрайона, превращенного в бессмысленное нагромождение обломков и рваной арматуры после орбитального удара. Даже врезались в разбитый корпус другого гористарского танка, продолжавшего гореть, протащив его пару метров, но все-таки успели развернуться, выйдя в тыловую часть тяжелого танка фларцев. Стрелок рванул рукоятку на себя еще прежде, чем командир успел закончить фразу, и новая болванка со свистом ушла в полет, снова прошибая силовой щит противника. В этот раз вспышка была не такая яркая, но когда погасла, в бронировании тяжелого танка зияло небольшое рваное отверстие, где снаряд наконец-то пробил корпус.
- Да! Получи, собачий сын! – рявкнул стрелок, когда из выхлопных решеток вражеского танка рвануло яркое голубое пламя, свидетельствовавшее о поврежденном двигателе, но радость закончилась так же быстро, как и началась. Фларец еще действовал, и, застопорив одну из гусениц, резко развернулся, уводя уязвимое место из-под огня, заодно прицеливаясь в них из своего орудия.
- Задний ход! – командир сорвался на крик, но инерцию несущейся вперед многотонной махины еще требовалось преодолеть. Процесс торможения занял несколько секунд, и когда траки уже снова рвали в клочья землю, оттягивая танк назад, произошел ответный выстрел. В этот раз прямое попадание, энергетический заряд буквально испепелил броню в носовой части, превратив ведущие катки левой гусеницы в оплавленный и спекшийся кусок металла, в клочья разорвав сами траки. На скорости танк не смог сразу остановиться и, размотав большую часть гусеницы земле, еще пропахал пару метров открытыми катками по земле.
- Твою же мать! – командир захрипел, срывая респиратор и отплевываясь кровью. Кажется, они потеряли одного из наводчиков, но основная часть экипажа еще было в более или менее боеспособном состоянии, пусть тоже контуженная прошедшим через танк энергетическим зарядом, - Стреляйте, черт возьми! Огонь! Пока он не перезарядился! – ответный выстрел танка пришелся точно под башню фларского танка, в ту самую уязвимую щель между бронированием башни и броневыми пластинами корпуса. Пусть она и была прикрыта небольшим бруствером, но импульсный заряд это не остановило. Фларец остановился, а внутри взорвалось что-то с такой силой, что верхний люк сорвало с креплений одновременно с рванувшимися вверх языками пламени.
- Так тебе! – захрипел стрелок, почти не чувствуя, как у него по щекам бегут, оставляя длинные красные полоски, капли крови изо рта, - Ни одного отсюда не выпустим! Всех перебьем! Командир! Следующая цель! – танк остановился, не способный больше двигаться с разбитой гусеницей. Теперь им оставалось либо покинуть машину в надежде добраться до любого еще действующего укрепления, либо же оставаться здесь, неподвижной мишенью и отстреливаться до тех пор, пока не закончатся снаряды или их не добьют.