Она вернулась в свой замок и каждый день заглядывала в зеркала, наблюдая за Истинным Даром, в надежде увидеть, как станут хрустальными ее тонкие пальцы и руки, как все ее тело превратиться в хрусталь. Колдунья послала своих слуг – Темных Отражений, чтобы они разбили Истинный Дар, как только та превратиться в хрустальное изваяние. Тогда ее убийца погибнет, и пророчество изменится.
В ярости от содеянного колдуньей и надежде с ее смертью разрушить проклятие, отец Истинного Дара – сильный и отчаянный маг, вторгся в земли Ламьель и поразил ее клинком в самое сердце. Он не знал, что смертна лишь ее оболочка, а душе дозволено парить до тех пор, пока Истинный Дар не исполнит свое предназначение.
И все же собственная смерть колдунью Ламьель разозлила – ведь со смертью телесной оболочки она теряла и все свои силы. Умирая, она прокляла мага и поклялась, что однажды вернется за его дочерью. Сказав это, колдунья растворилась в пустоте.
Встревоженный ее последними словами, маг с женой, дочерью и ее хранительницей ушел в один из других миров, чтобы колдунья не сумела их отыскать. Запечатал свою обитель, чтобы не дать проникнуть чужеродной магии. Но его дитя – Истинный Дар – умирала, становясь все более хрустальной. Остекленели ее глаза, и она перестала видеть.
Маг знал, что с каждым днем проклятие становится сильнее. Он отдал всю магию без остатка, чтобы остановить взросление дочери, остановив и ее болезнь. Ее глаза и сердце так и остались хрустальными, а волосы побелели, но проклятие не тронуло юное тело. Дитя уготована вечная жизнь, но чары спадут, если она перешагнет порог своей обители, войдя в мир, где для магии нет места.
Маг перестал быть магом, а Истинный Дар стала Хрустальной принцессой и вечной пленницей в родном замке. Но на этом их беды не закончились – хранительница девочки почувствовала чужеродную магию, но не успела отыскать ее источник. У матери Хрустальной принцессы остановилась сердце – ее жизненную нить оборвали слишком рано. Убитый горем маг осознал, что волею колдуньи Ламьель и над ним нависло проклятие: он крадет время прикосновением. Его магия поражает и вещи, и людей, его окружающих. Только Хрустальную принцессу, благодаря его же чарам, проклятие не может коснуться.
Но время идет неумолимо, и в двух мирах – мирах Истинного Дара и колдуньи Ламьель – движется иначе. И если в мире, лишенном магии, прошло лишь несколько лет, то в мире колдуньи – несколько веков. И все это время Ламьель выжидала и восстанавливала потерянные в битве с магом силы, чтобы однажды вернуться. И когда свет и тьма схлестнутся в новой схватке, победителем сможет стать лишь один.
Я подняла голову и задумчиво сказала:
– Странная сказка, и незаконченная.
– Потому что ничего еще не кончилось, – прошептала Дайана.
Я перевела на нее взгляд и поразилась, насколько расстроенной она выглядела.
– Ох, зря я ее тебе прочитала!
– Не зря. Это грустная, но правда.
Я вздохнула.
– Дайана, это просто сказка. По-своему красивая, печальная и лишенная конца.
– Мы сами ее творим, – тем же отрешенным тоном отозвалась она. – Она не дописана, потому что время еще не пришло. – Дайана рассеяно погладила кошку по белоснежной шерстке. – Странно, что тебя там нет… Я говорила Ари – я уверена, что ты сыграешь свою роль в этой истории. Ну ничего, значит, позже.
Признаться, я опешила.
– Я? А причем тут вообще я?
В глазах Дайаны появилось какое-то сочувствие – так смотрят на неразумного дитя, когда он не признает очевидных истин.
– Беатрис, ты еще ничего не поняла? Это история о нас: обо мне, маме, папе и Ари.
Я мысленно прокрутила в голове только что прочитанную сказку и хмыкнула: а что, очень похоже! Дайана – девочка с прозрачными, почти не видящими глазами и светлыми волосами – Хрустальная принцесса и Истинный Дар. Алистер Морэ – загадочный и мрачный вдовец в черных перчатках – сильный маг, потерявший жену и обладающий проклятьем красть время у всего, к чему прикасался.
Как будто кто-то списал историю с них, придав реальной действительности налет волшебства и сказочности. Правда, сказка получилась какой-то мрачной и не особо впечатляющей – я вообще никогда не любила книги с открытым финалом.
– Папа оберегал меня, говорил, что мое проклятие можно уничтожить, – тихо сказала Дайана. – Но теперь я знаю правду: это невозможно, если не убить ту, что его наслала. Колдунью Ламьель.
– Дайана… – начала я мученическим тоном.
– Я знаю, ты мне не веришь, – спокойно отозвалась она. – Но время все расставит на свои места.
Я положила книгу на прежнее место и попрощалась. Уже уходя, обернулась. Дайана стояла у окна, неотрывно глядя вдаль. Сердце сжалось при виде ее расстроенного личика. Горько было осознавать, что я ничем не могла ей помочь.
Глава седьмая. Время поверить в чудеса
Не знаю, в какой момент все вдруг переменилось. Должно быть, именно тогда, когда я услышала шепот, доносящийся из зеркал. Особняк мистера Морэ погрузился в странное оцепенение, на лица его жителей легла тень. Алистер Морэ был мрачнее обычного и совсем замкнулся в себе, миссис Одли практически не отходила от Дайаны, пироги Митси получались пресными и безвкусными, что как ничто другое говорило о ее подавленности, а красавица Ари не сводила взгляд с зеркал. Я часто наблюдала ее у того или иного зеркала. Сидя на задних лапках и обернув их хвостом, она смотрела прямо перед собой, в свое собственное отражение и на посторонние звуки даже ухом не вела.
Все в доме словно ждали беды. Ждали бури.
Я по-прежнему слышала слабые голоса из зеркал и жалела лишь об одном: что они принадлежали не Сандре. Мне дали шанс, а я из-за собственного испуга не сумела им воспользоваться.
Я убиралась в доме, хотя и была уверена, что, перестань я наводить чистоту, никто бы этого не заметил и слова бы мне не сказал. Даже если бы особняк потонул в пыли, его обитатели были слишком поглощены мрачными предчувствиями, чтобы обратить на это внимание.
С хмурым видом я вытирала зеркало в коридоре второго этажа – мстительно нажимая на курок, распрыскивала по его поверхности толстый слой моющего средства, надеясь, что оно ослепит того, кто сидит внутри. Голоса и впрямь ненадолго смолкли, видимо, ошеломленные такой наглостью с моей стороны. Потянулась к тряпке, как вдруг дверь комнаты, где миссис Одли занималась с Дайаной уроками, резко распахнулась. Гувернантка вылетела оттуда, она громко всхлипывала и едва не сбила меня с ног, ничего не видя из-за слез, застилающих ей глаза. Я растерянно глядела ей вслед.
Бросила тряпку и направилась в комнату Дайаны. Девочка сидела на кресле, Ари топталась на ее коленях, тихо мурлыча. Словно успокаивала Дайану, чьи глаза блестели от едва сдерживаемых слез.
– Что случилось? – Я задохнулась от волнения.
Дочка мистера Морэ взглянула на меня как-то недоверчиво, словно сомневалась, стоит ли отвечать. Вздохнула и протянула руку вперед.
Кончики ее пальцев были прозрачными, сквозь них я видела трещины на половицах. Я удержала рвущийся наружу вскрик и дрожащей рукой прикоснулась к пальцам Дайаны. Холодные, гладкие – как и подобает хрусталю.
– Теперь ты мне веришь? – тихо спросила Хрустальная принцесса.
Кивок дался мне тяжело.
– Что теперь с тобой будет? – прошептала я. Неважно, каким безумием казалось происходящее, важно то, что Дайана – милое и светлое дитя, к которой я так успела привязаться, медленно умирала.
– Я стану хрустальной, как и хотела Ламьель.
– Но… почему так? Ведь твой отец…
– Он потерял всю магию, чтобы меня уберечь, но в мире Ламьель прошло слишком много времени. Папа подарил мне пять лет, тогда как в ее мире прошло два века. Они нашли нас – слуги Ламьель. Защита особняка слабеет. Кто-то – или что-то подтачивает его с той стороны, чтобы через образовавшуюся брешь вырваться наружу.
– Из зеркал? – поняла я.
– Зеркала – это врата, – кивнула Дайана. – Если их разрушить… произойдет непоправимое.
– И что же нам делать? Нельзя же сидеть и ждать, пока они – кто бы то ни было – проникнут сюда! – горячо воскликнула я. Осознала, что сжимаю руки в кулаки и с трудом заставила себя их разжать.
Скорбно опустив уголки губ, Дайана покачала головой.
– Мне жаль, но… ничего нельзя поделать. Но я верю, что чары папы выдержат и нам нечего бояться. К тому же, у меня еще есть мой дар. Истинный Дар. Правда, я не знаю, насколько еще меня хватит – хрустальное проклятие выпивает из меня силы.
– Значит, эта Ламьель пытается прорваться в особняк…
– Нет, – перебила меня Дайана. – Ламьель не сможет проникнуть сюда, пока не будут разбиты все зеркала. На это ей потребуется время. Сейчас она тратит все силы, чтобы поскорее убить меня – она не сунется сюда, пока я не умру… насовсем. А когда она придет, этот мир падет. Столько людей, столько жадности, глупости, жестокости – она будет довольна. – Видя, что я ничего не понимаю, Дайана объяснила: – Колдунья питается темными человеческими душами, использует их, чтобы стать сильнее. Этот мир для нее – просто лакомый кусочек.
Я медленно выдохнула, потерла пальцами виски.
– Но время у нас все же есть, – подытожила я, чтобы хоть как-то себя подбодрить и снизить градус обреченности.
Дайана с усилием кивнула.
– Немного, но есть. Ламьель – сильна, но не всесильна.
Не скажу, что это сильно обнадеживало, но все же…
Я надеялась, что речь шла о годах – или месяцах, хотя бы. Но с каждым днем проклятие затрагивало юное тело Дайаны все сильнее. Плоть неумолимо превращалась в хрусталь: сначала «остекленели» руки, и девочка не смогла держать ничего в руках. Рядом с ней постоянно был кто-то – Алистер Морэ, миссис Одли, я, Митси и, разумеется, Ари – она практически ни на минуту не покидала свою хозяйку.
За руками настала очередь ног. Дайана больше не могла ходить. Видеть ее на постели, бледную, подавленную, опустошенную, было выше моих сил.
– Почему так быстро? – выдавила я, обращаясь к миссис Одли.
Она лишь горестно вздохнула.
Никому не было дело до того, что я – обычная современная девушка – нахожусь в едва ли не большем шоке, чем сама бедняжка Дайана. Но скрыть ее болезнь никому и в голову не приходило – полагаю, на какое-то время все просто позабыли о моем присутствии в особняке, вспоминая только тогда, когда я попадалась на глаза. И я ходила, как призрак, растерянная и совершенно выбитая из колеи. Я не знала, что мне делать. Что-то надвигалось, и мне было опасно оставаться в особняке, но я и мысли не допускала, чтобы уехать отсюда.
Если Дайане уготовлена такая страшная участь – погибнуть из-за насланного на нее проклятия, я твердо намерена быть рядом с ней до конца.
Глава восьмая. Темное Отражение
Атмосфера в доме стала тягостной, мрачной. Иной раз мне казалось, что я не могу вздохнуть – так тяжело было находиться под невидимыми взглядами из зеркал, в особняке, пропитанном страхом и обреченностью. Митси переживала болезнь Дайаны как свою собственную, она похудела так, что выпирали скулы. С Ари клочьями летела шерсть, миссис Одли ходила по особняку молчаливой тенью, а мистер Морэ дневал и ночевал в комнате Дайаны.
Я не могла больше сидеть сложа руки. Знаю, они думали, что в нашем мире магии нет – но как же экстрасенсы, ведьмы и медиумы? Неужели никто из них не сможет помочь Дайане? Проводя все больше времени на скамейке во внутреннем дворе особняка, я перерыла кучу информации в интернете – подчас настолько смешной и наивной, что становилось обидно за людей, выдававших наиглупейшие фокусы за истинную магию. Сделала десятки звонков в надежде, что по разговору сумею отличить настоящего одаренного от самозванца. В конце концов назначила встречу в Риденвуде женщине, называющей себя потомственной ведьмой. По телефону Найра произвела на меня хорошее впечатление: о деньгах не заговаривала, рассказала историю своей семьи, когда я обмолвилась о проклятии, она очень оживилась и заверила, что это по ее части.
Как бы мне хотелось в это верить!
Наверное, Найра и впрямь была хорошей ведьмой и те, кто сидел в глубине зеркал, об этом знали. Иначе как объяснить, что само провидение словно твердо решило помешать тому, чтобы наша встреча состоялась?
По дороге из Дексвилла в Реденвуд Найра позвонила мне и срывающимся от волнения голосом сказала, что угодила в аварию – внезапно в зеркале заднего вида она увидела что-то темное, до невозможности жуткое. Испугалась и инстинктивно нажала на газ. Врезалась в ворота кладбища. Машина заглохла, но сама Найра, к счастью, не пострадала, отделавшись лишь содранной о руль коже на лбу.
Я понимала, что что-то здесь не так и бросилась вон из дома: нужно было во что бы то ни стало привезти Найру сюда. Я вызвала такси и поехала ей навстречу.
Чем ближе я была к ведьме, тем больше нервничала. Все два часа я едва сдерживалась, чтобы не начать грызть ногти, и беспрестанно ерзала, неотрывно глядя в окно. Когда машина вдруг заглохла, я почти не удивилась. Пока таксист копошился в моторе, тщетно пытаясь понять причину поломки, я судорожно набирала номер за номером, но никто не желал ехать в такую глушь. Совершенно отчаявшись, я набрала номер приятеля Пайп – того самого, что привез мне вещи. Пришлось, скрепя зубы, согласиться на совершенно ненужное мне свидание, но я наказала, чтобы он ехал так быстро, как только мог.
А потом…
Двигатель вдруг заработал – ни с того ни с сего. Удивленный таксист позвал меня сесть в машину, но я стояла как вкопанная, не в силах сделать и шага. В стороне от того места, где мы находились, повисло темное грозовое облако. Мне показалось, что сверкнула молния – там, где с холма хорошо просматривался Реденвуд. Там, где находился особняк.
Я поняла, что проиграла. И в то же время, отчаянно не желала это признавать: позвонила приятелю Пайп, дала ему номер Найры и попросила забрать ее и привезти к особняку. Может, еще не поздно…
Отменила прежний маршрут и сказала таксисту разворачиваться. Он просто устало кивнул – как и мне, ему хорошо потрепала нервы эта поездка.
Всю дорогу я не отрывала взгляда от тучи, нависшей над Реденвудом. Она понемногу светлела, рассеивалась, но я не знала – воспринимать это как хороший знак или плохой? Или все то, что я себе навертела в голове, лишь в ней и существует? И когда я войду в комнату Дайаны, то она встретит меня своей чуть печальной улыбкой – даже сейчас, наполовину хрустальная, она не разучилась улыбаться.
Я протянула таксисту деньги и выпрыгнула из машины, едва дождавшись, пока она притормозит. Краем глаза увидела, как он качает головой. Ворвалась в особняк и застыла.
Тишина. Мертвая, неестественная.
Я прочистила горло и крикнула: «Дайана!», только чтобы нарушить тишину. И тут же пожалела об этом – мой крик потонул в ней, словно в болоте. Заглох, словно звуки не имели тут больше силы.
И вот тогда мне стало по-настоящему страшно.
Я кинулась наверх, в комнату Дайаны. Дверь ее была открыта, а она… жива. Вздох облегчения вырвался из груди, но тут же сменился безотчетным ужасом, когда она прошептала:
– Оно здесь.
– Кто? – чувствуя, как ослабели ноги, откликнулась я.
– Темное Отражение. Слуга колдуньи Ламьель. Оно разбило зеркало. Папу забрали, заставили уйти. Ари ушла за ним.
Я поняла, что Дайане тяжело говорить – она почти полностью остекленела, только губы шевелились едва-едва.
– Беатрис…
Слыша в висках отзвук биения сердца, я склонилась над ней.
– Ты должна победить Темное Отражение. Помоги им – Митси и миссис Одли… если они еще живы.
Я с ног до головы покрылась ледяными мурашками.
– Дайана, я…
Она не слушала меня, а, быть может, уже и не могла слышать. Прошептала так тихо, что мне пришлось еще ниже склониться над ней:
– Прошу тебя, найди папу. Колдунья заманила его – я знаю, она хочет отомстить за то, что он когда-то ее убил. Она не убивает тех, кого можно использовать для своих мерзких целей. Отыщи Ари – она поможет тебе найти папу.