– С добрым утром, – поприветствовал я сонно завозившуюся Таню.
– С утром… – волкодевушка подняла на меня сонные глаза, затем оглянулась по сторонам, посмотрела вверх. – Ты ведь не ошибся, это шутка такая была?
Да уж, сложно ошибиться в три часа дня.
– Просто пожелание “добрый день” немного не подходит, когда желаешь хорошего дня только что проснувшемуся… кому-либо, – просветил я напарницу. Нельзя сказать, что с социализацией у бывшей лабораторной химеры были прямо-таки огромные проблемы, но некоторые сложности возникали постоянно. Например, мне пришлось потратить больше часа времени, чтобы объяснить, почему по квартире ходить голой нельзя, зато можно в тонкой, мало что скрывающей ночнушке. Последним привычно грешила Лада, для которой встать теперь уже не к семейному завтраку, а к началу занятий в Университете по-прежнему являлось маленьким ежедневным подвигом.
– Логику, как всегда, искать бесполезно, – уже не спросила, просто констатировала спутница… и внезапно сладко потянулась, одновременно зевнув. Как кошки, собаки и другие счастливые обладатели подвижных органов слуха, свои роскошные уши она при этом прижала к голове. Понимаю сестру и Рону: рука сама так и тянется погладить!
– Ты точно высыпаешься на диване в общей комнате? – ещё раз переспросил Таню я. Мы уже говорили на эту тему, вплоть до того, что я предлагал своей напарнице занять ту комнату в другом доме, которую ранее сговорил для Миланы, но волкоухая отказалась. Точнее, высказалась на тему “мне совершенно всё равно, где спать, а есть я всё равно буду здесь. И какой тогда смысл?” Но вчера произошло кое-что, что могло сподвигнуть химеру поменять своё мнение.
– Я могу спать где угодно, – тем не менее, всё так же равнодушно отозвалась девушка. Потом демонстративно повела глазами вокруг и добавила, подпустив в голос своей любимой мрачноватой иронии: – В том числе и на спине движущейся кобылы. Кстати, можешь уже перестать меня держать… если хочешь.
Да, да, Таня заснула прямо посреди дороги, вскоре после того, как стены Нессарии скрылись из виду. До того впервые попавшая за пределы города волкоухая вовсю глазела по сторонам, то и дело принюхиваясь, разглядывая и осязая новые для себя пейзажи. Но когда фермы и поля вокруг окончательно уступили место действительно похожим друг на друга лугам и перелескам – внезапно отрубилась буквально за несколько секунд. Не сказать, что я прямо уж так гнал Вспышку – смысла не было выжимать полную скорость, но на около сорока-сорока пяти километров в час под потоками то и дело бьющего в лицо осеннего ветра сладко задремать было тем ещё достижением.
– Тут ещё стоит посмотреть, кто кого держит, – хмыкнул я и указал глазами вниз. Напарница послушно опустила взгляд… и смущённо разжала руки, которыми вцепилась в мою куртку. Так вцепилась, что на толстой коже верхней одежды Охотника, то есть прочной по умолчанию, остались заметные следы. Свою руку, которой я придерживал спутницу за талию, я так и не убрал.
Химера посмотрела на свои обманчиво-хрупкие тонкие пальчики, на оставшиеся на одежде повреждения, попыталась разгладить – тщетно, разумеется, – и призналась:
– С тобой… – она запнулась, явно пытаясь подобрать нужное слово. – Тепло.
Кажется, Таня сама удивилась тому, что сказала.
– Мне тоже хорошо с тобой, – улыбнулся я ей. – Очень рад, что мы можем быть вместе.
Волкодевушка внимательно посмотрела на меня, на её всё ещё бледных щеках наметился намёк на румянец… после чего она просто уткнула лицо мне в грудь.
– Только не спрашивай меня, зачем я это сделала! Не могу объяснить! – раньше, чем я успел хоть как-то отреагировать, донеслось оттуда.
– Как прошла тренировка на полосе препятствий у пограничников? – решил всё-таки выяснить я.
Таня проводила взглядом удалившуюся Эйлану, вернулась к своей тарелке, придирчиво обнюхала содержимое, забавно раздувая ноздри, потом решительно взялась за ложку. Впрочем, одно настороженное ухо всё время было повёрнуто в сторону кухонной двери.
– Я научилась её проходить, даже в их норматив уложилась, – коротко ответила мне химера. Даже слишком коротко.
– И никаких проблем не было?
– Проблем… – девушка опустила ложку в тарелку. – Меня накормили шоколадом и заставили повязать бантик… А так – никаких проблем.
Большого труда стоило не фыркнуть – с полным ртом супа это было чревато.
– Похоже, ты им понравилась, – констатировал я.
– Да ужас! – наконец-то эмоции напарницы прорвались наружу. – Я думала, хоть там только нормальные разумные будут, а они! Старший лейтенант заставы назвала меня солнышком, представляешь?
– Извини, – повинился я зажимая рот рукой. – Но это правда смешно.
Юмми, после того, как мы обсудили её подготовку, сама вызвалась провести соплеменницу в тренировочную зону заставы нессарийской стражи. Видать, прониклась, когда поняла, что Таня не умеет практически ничего из того, чему обучили её саму. На мой осторожный вопрос, как на это самоуправство посмотрят старшие чины, химера только грустно призналась:
– У хозяина, он капитан стражи, нас пятеро – это не считая его обычных рабов. Хорошо если раз в месяц проведать зайдёт. А большинство вообще не заходят, иногда только именным приказом вызывают для проведения расследований. У служащих-граждан работы полно, на них весь документооборот лежит.
Ну да, ну да, знакомое “ты же знаешь, как я занят на работе, прямо минутки свободной нет”. Грустно всё это… не удивительно, что стражницы так отреагировали на Таню.
– Из-за роста и сложения ты для них как ребёнок, – с улыбкой объяснил я. – Вот и реакция такая.
– Я – не ребёнок! – недовольно отрезала волкодевушка. Она нахмурилась… и это выражение лица получилось действительно немного детским. – И у химер не может быть детей, глупо себя обманывать. Мы не настоящие.
– В каком смысле – не настоящие? – я аж прям опешил от такого заявления. – Ты – самая настоящая.
И в знак подтверждения дотронулся до её руки своей рукой.
– Я сделана из разных частей, больше чем наполовину – даже не человек, а магически изменённое животное. Смесь магически изменённых животных, – поправилась Таня. – Кукла, целиком вырезанная из дерева, и то более настоящая, чем я.
– Но ты не кукла… – своим откровением волкодевушка смогла прилично так выбить меня из колеи.
– Я не кукла, – послушно повторила за мной химера. – Та, если от неё оторвать часть, сломается, а меня всегда можно собрать назад. Так, эдак, или немного по-другому. Или совсем по-другому.
– …Ты не права, – после паузы только и сказал ей я. У меня было много медико-биологических аргументов, например, что потеря головы будет фатальна, но… Таня ведь и имела в виду что-то подобное под “совсем по-другому”. – Ты – это ты. Для меня ты – это именно ты.
– Учту, – кивнула мне напарница и приналегла на суп. Лично у меня после таких разговоров кусок в горло уже не лез. Чёрт.
Эйлана появилась в дверях, неся на подносе второе. Молча поставила рядом с каждым из нас по тарелке – так аккуратно, что посуда даже не стукнула о столешницу. Но сделала это с таким видом, будто хотела шваркнуть со всей силы.
– Мне кажется, или она меня ненавидит? – опять посмотрев в спину эльфийке, спросила меня химера.
– Это Лана, она всех ненавидит, – через силу улыбнулся несмешной шутке я.
– Нормальные разумные, оказывается, ещё существуют, – в тон мне с мрачным сарказмом отозвалась волкоухая. – Никаких платьев и оборок. Я рада.
Глава 11
11.
— Парень, – Ирви вновь перевёл взгляд с меня на Таню, потом назад. Иронию в голосе он даже не пытался скрыть. — Я, конечно, очень рад, что ты так неплохо приподнялся, но, право слово, я последний человек, перед кем имело бы смысл этим хвастаться.
Я скосил глаза на напарницу: та со скучающим видом оглядывалась по сторонам, перекатываясь с пятки на носок и назад. Одной рукой волкоухая небрежно придерживала висящий за спиной внушительных размеров свёрток: не знал бы, никогда бы не подумал, что в том больше сорока килограмм весу.
– Из того, чем хвастаться стоит, могу сказать, что учусь на первом курсе Нессарийского Университета, — сделав интонационное ударение на нужном слове, намекнул я. Больше года назад владелец охотхозяйства в полисе Эрст Сатара и его приятель, хозяин скотобойни Ирви мне… скажем так, немного поспособствовали. Неочевидно для посторонних, но мне тогда была критически важна любая помощь – а этим двоим чуть-чуть облегчить жизнь новичка почти ничего не стоило. Помогли они мне не за так, по доброте душевной, конечно, а в расчёте, что однажды я стану Повелителем Жизни – и такое знакомство резко станет куда как более полезным. Что ж, добро я не забыл и забывать был не намерен, что и продемонстрировал.
– …Впечатляет, — после паузы, совсем другим тоном отозвался мужчина. — Я с самого начала понял, что далеко пойдёшь, Арн. Рад, что не ошибся… В тебе.
– Хорошая память — профессиональный навык магов, -- повторил я уже однажды сказанные слова в ответ на этот прозрачный намек. Тогда, правда, они звучали несколько более голословно, чем сейчас. – Расценки на убой всё те же?
– Никак, хочешь на сегодня моих ребят совсем без работы оставить? – развеселился владелец бойни. Бывший охотник отлично знал возможности вот таких вот ушастых девочек. – Ну, твоё дело. Медяки в нужном количестве у меня найдутся.
Ирви отвёл нас к пустому загону для скота. Памятное место: именно из него, из грязи, смешанной с навозом и соломой, начинался мой путь в Охотники. Путь, который мне всё так же хотелось бы пройти побыстрее и навсегда оставить в прошлом рисковый промысел изменённых. Пока хозяин этого места с помощью своих рабов гнал предназначенных на убой свиней, Таня раскатала на земле у ограды свой свёрток. До того, как осчастливить скотобойню своей помощью, мы неплохо так улучшили настроение и благосостояние одного из кузнецов с местного рынка, скупив у того кучу дешёвых клинков, предназначенных для вооружения “мяса” начинающих Охотников. Взяли по два экземпляра практически каждого оружия, начиная от коротких прямых кинжалов и заканчивая полноценными мечами. Не забыли про топоры и короткие копья и дротики. Всё это волкодевушке предстояло опробовать в деле, приноровиться хотя бы в первом приближении прежде, чем идти вместе со мной на тварей. Да уж, история иногда повторяется, только в этот раз, учитывая скорость и силу моей спутницы, будущий шашлык, рёбрышки на углях и котлеты ждёт натуральная бойня. Почти смешно, да.
Несмотря на слова владельца мясозаготовительного предприятия, своих подчинённых он отпускать не стал. Наоборот, подогнал пятерых бугаистого вида мужиков с мясницкими крюками и тесаками, а двоих загонщиков, вооружённых специальным палками, поставил на внутренних воротах загона. Дальше дело пошло как на конвейере. Загонщики выпускали свинью, мясники подцепляли мёртвую тушу крюком и отволакивали к забору, где сразу же начинали свежевать, в это время в ворота проталкивалась следующая жертва – и так далее.
Глядя, как работает моя напарница, я прекрасно понял, почему на арены приграничных городов не выпускают химер. Это просто скучно. На каждое животное Таня тратила в среднем секунд пятнадцать-двадцать, причём большая часть времени приходилась на смену оружия. После чего следовал стремительный рывок – такой быстрый, что за волкоухой оставался чётко различимый след из выбитых из грязи капель воды и кусочков грунта и мусора. Затем почти неразличимый взглядом удар – и отход.
Нередко свинья успевала пройти ещё несколько шагов, прежде чем понимала, что мертва. Изредка – и чем дальше, тем реже – моя спутница смазывала удар, не поражая жизненно важный орган с первого раза и вынуждена была делать следующий подход. Совсем уж редко – два. Единственная загвоздка у бывшей лабораторной химеры случилась с топорами: не предназначенные для нанесения глубоких проникающих ранений орудия не дали нанести смертельный сразу, а второй раз, когда Таня вложила в замах ещё и собственную скорость движения, топорище в её руках просто взорвалось облаком щепок, оставив острие застрявшим в расщеплённом шейном позвонке. Под конец, уже вполне освоившись и запомнив анатомию “противника”, волкодевушка, рисуясь, одним эффектным вертикальным махом меча снесла хрюшке голову.
– Я закончила, – озвучила и так в общем-то очевидное она. Девушка подошла к куче испачканного, а кое-где и требующего мелкого ремонта оружия, и в пару к так и не выпущенному из рук мечу взяла кинжал с широким лезвием и волнистой заточкой кромки. Подумав, подобрала и второй. – Возьму в рейд их.
* * *
Порой когда-то уже произошедшие события, словно отразившись в кривом зеркале, повторяются вновь и вновь. Снова лесозащитная полоса за воротами Эрста, снова я отправился на охоту, и снова голова пухнет от размышлений и сомнений. Мог бы уже и привыкнуть, не так ли? Правда, в этот раз меня беспокоили не монстры – к самому Шраму я забираться не планировал, и, в кои-то веки, не деньги (сам в шоке, ага!). Мне совершенно не нравилось то, что творилось в мозгах у моей волкоухой напарницы.
Глядя на Таню, вертевшую во все стороны головой и хищно раздувающую ноздри, в последнюю очередь можно было подумать, что её что-то серьёзно гнетёт. После вечернего разговора в коттедже поведение химеры ничуть не изменилось: безупречно и старательно выполняла то, что от неё требуется, откровенно высказывалась, если ей что-то казалось неправильным, и ни словом больше не обмолвилась о том, что у неё на душе. А там царила пустота и полная разруха.
Понимал ли я волкодевушку? Думаю, скорее да. Когда считай половина жизни прожита, а у тебя ни семьи, ни детей, ни друзей, ни головокружительного, несмотря на все усилия, карьерного успеха – в моменты слабости на ум приходят далеко не радостные мысли. Зачем это всё, зачем вообще что-то там делать и куда-то стремиться, ради чего? Что скрывать, у каждого порой возникают подобные мысли. Кто-то ищет от них спасение в своих близких, кто-то в водке (плохой, очень плохой вариант), кто-то, как я, уходит с головой в работу, а кто-то… кто-то не справляется и опускает руки. Или, хуже того, уходит… совсем.
Я недаром, едва понял, куда, в какое общество попал, начал штудировать всю доступную гражданам справочную литературу на тему Печатей из общественной библиотеки полиса. Благо, именно по работе этого ключевого элемента государственной машины республики написано было много и предельно понятно – для тех, кто захочет разбираться, конечно. Печать раба гарантировала, что руки на себя Таня, как и любой другой невольник, наложить не сможет. Более того, за время своей “работы” на “Новые горизонты” девушка как-то смогла примириться со своей судьбой, научиться, что называется, жить дальше. Вот только… Пустота на том месте, где у любого разумного должен находиться смысл жизни и воля к его воплощению, неминуемо должна была выйти боком, едва ситуация к тому будет располагать.
Печать подчинения способна на многое, но она не способна думать за носителя. Волкоухой совершенно незачем было пытаться выжить любой ценой в ситуации, когда внедрённый резидентным заклинанием императив поведения, например, требовал прежде всего пожертвовать собой, защищая хозяина или выполняя приказ. Даже у Эйланы было больше мотивации к жизни, чем у моей разумной химеры. И это было плохо, очень плохо. Даже если опустить, что она теперь была частью моей команды, я не для того Таню спасал, чтобы позволить взять и убиться об какую-нибудь особо мерзкую тварь! Вопрос лишь в том, что я могу с такой проблемой сделать? Недаром же врачи говорят: если больной не хочет жить – медицина бессильна.