Вот такая сухопутная рыбалка, мать её. Я оббежал воронку, вцепился в трос рядом, но пересилить монстра мы даже вдвоём не смогли. Дерево, за ствол которого мы закрепили свободный конец, трепетало в воздухе ветвями, теряя последние неопавшие листья, и нехорошо потрескивало. Да уж, крот не бобёр и не секач, но силы в теле, величиной всего-то с крупную собаку, было словно в бульдозере. Только когда Вспышка позади меня ухватила верёвку зубами, дело пошло на лад.
Когда спустя полчаса объединёнными усилиями удалось вытащить ещё живую гадину наверх, я специально осмотрел трофей: головной мозг изменённого был пробит гарпуном насквозь, вместе с черепом. Но сопротивляться что есть сил мутанту это почему-то не мешало, да и крови из раны почти не вытекло – словно голова была не особо важным органом и по большому счёту не очень-то и нужна. Живучая, мерзкая гадина! Кроты и так не красавчики, а дикая магия подчеркнула их неприятные черты ещё сильнее. Пожалуй, попади остриё не в голову – и шансов на успех у нас бы не было, только гарпун бы потеряли.
* * *
Я приложил руку к свежей борозде на древесном стволе: пальцы погрузились в неё на все три фаланги. Учитывая, что сидел я в этот момент в седле, то подобные отметины меня ничуть не обрадовали. Кто-то совсем недавно прыгал со ствола на ствол, снося своей тушей ветки. Я потянулся к ручной баллисте, не опуская глаза и мысленно пытаясь отследить движение твари… Или в задницу биоматериалы, достать метатель? Я жить хочу!
Второго и третьего крота мы упустили: сначала лопнул трос, отправив Таню в короткий опасный полёт, я даже не успел подбежать. Третьему монстру, похоже, повезло поймать черепом зазубренный наконечник без особого вреда для центральной нервной системы – иначе я не могу объяснить факт, что он вместо попытки бегства сам перешёл в атаку. Нас – меня, волкоухую и Вспышку – едва не закопали заживо. К тому, что нас попытаются элементарно забросать землёй мы были не готовы и не среагировали должным образом. А через пару секунд выбирались из-под непрерывного фонтана песка, почвы с корнями, глины и камней уже по колено в грунте.
Прилетело всем: “мелкие” камушки в составе земли, выброшенной бешеным живым земснарядом, били не хуже выпущенных из пращи, глаза мгновенно запорошило, наглядно демонстрируя, зачем местным охотникам шлемы со сплошными забралами. Когда мы добрались до предусмотрительно сваленных в стороне вещей и смогли кое-как умыться из фляги, то как раз успели увидеть, как падает подрытое “якорное” дерево. Избавился изменённый от постороннего предмета в своей голове или нет, я так и не узнал: воронки больше не было, вдвое большее пространство заполняла взрытая и перекопанная земля, из которой торчала верхняя часть древесной кроны. Наступать туда у меня не было ни малейшего желания, проще было ещё один гарпун списать. После этого инцидента мы с Таней дружно решили, что хватит с нас “доступной, но немного сложной добычи, подходящей для небольших отрядов” и направились в сторону вала… И вот, “погуляли”, блин.
Подумав, я спешился: после земляного купания Вспышка перестала быть белой и приобрела вполне себе серый маскировочный окрас: если ляжет и голову опустит, так и от сугроба не сразу отличишь. Снег, который изредка попадался на пути, как раз и лежал такими грязными кучами под некоторыми деревьями с густой кроной: пока зима была даже по меркам Лида тёплой и скупой на осадки. В общем, если есть шанс подобраться к древолазу незамеченным, лучше его использовать. И пофиг, что далеко не лёгкая ручная баллиста оттягивает руки: потерплю уж как-нибудь.
Осторожно пробираться по оставленным следам пришлось километра два. И пока мы крутили головами, я всё больше и больше замечал более старые следы присутствия других монстров. Вон рябина, характерную серую гладкую кору которой я после заученной и сданной ботаники теперь легко узнавал. Ни листьев, ни ягод: соблазнившись яркими точками плодов, хорошо заметных на фоне неба и веток, их объели овцы. Зато взамен набросали на землю круглые шарики сухого помёта. Обкусанные, словно трава, под корень кусты – это местные зайчики. Тварь по сравнению с исходником здорово прибавила в размерах и аппетите, но агрессивной не стала. Правда, близко лучше не подходить – удар задних лап как выстрел из пушки. А вот…
Я ненадолго перестал шарить взглядам по кронам, вглядываясь в кругленькие отпечатки небольших лап. Небольших для веса, заставившего проминаться под ними почву куда глубже, чем под гружёной ездовой химерой. И следы, похожие на следы волочения… Я мысленно стал листать заученный справочник охотника: в Эрсте с разнообразием мутантов было куда хуже, что, правда, не исключало до конца возможность наткнуться на не описанную гадость вроде гидры. Вот чёрного зайца, например, проевшего в подлеске настоящую просеку, встретить было нереально: вал они не переходили. Там. А тут, видимо, естественная преграда, отделяющая Шрам от остального мира, была действительно более пологой. Так и кто же у нас здесь всё-таки прошёл? Я поднялся с корточек, ещё раз оглядел маленькие, но глубокие ямки в земле, сдвинутые листья… Ёж. Это был ёж. Под полторы сотни килограмм весом.
– Чую кровь и незнакомый запах усилился, – тихо сообщила мне Таня. – И я… что-то слышу.
Впереди угадывался просвет в деревьях, я махнул Вспышке, чтобы та поджала ноги. Ещё раз осмотрел баллисту – и только после этого вслед за химерой, стараясь наступать как можно тише, двинулся вперёд, а у опушки вообще лёг и пополз. Поляна. Довольно большая, прямо-таки маленькое поле, а не поляна. А посреди сидит белочка и спокойно грызёт орешек. Я моргнул: точка обзора, привычный вид зверька и пустое пространство сыграло со мной шутку. Только спустя несколько секунд я вдруг понял, что тварь, сохранившая пропорции прародителя, возвышается над полем едва ли не на два моих роста. И грызёт вовсе не орешек, а деловито обгладывает пойманную горную овцу, крутя оставшийся от более мелкой и слабой жертвы безголовый и лишившийся конечностей комок окровавленной шерсти и мяса в лапах. И это скакало по деревьям?!
Волкоухая, залёгшая рядом, кинула на меня вопросительный взгляд: атакуем, отступаем? Я уже был готов отдать второй приказ, но вспомнил, что мы после полудня рейда всё ещё практически пустые и медленно покачал головой. Помнится, когда я был маленький, бабушка рассказывала мне про прадеда-сибиряка, её отца. Мне было пять, но кое-что врезалось в память: “бить белку в глаз”. Чтобы шкурку, значит, не испортить. Может, потому я и научился бить навскидку из арбалета – наследственность? Хотя бред, гены-то у меня теперь новые… Так, ладно. Я ме-едленно вытянул из кобуры магический метатель, положил рядом с рукой: на случай, если всё-таки промахнусь. Прадед, конечно, из винтовки стрелял, а не из самострела. Но… За таким огромным глазом, как у сменившего рыжий летний мех на бурый монстра не должно быть толстых костей – просто из-за формы черепа.
– БЭНГ!
Я подхватил метатель и едва удержал руку: белка с торчащим из глаза дротиком продолжала обгладывать добычу, словно ничего не случилось. Десять секунд, пятнадцать… тридцать! Не прекращая жевать, чудовище завалилось на бок.
– Завтра возвращаемся к кротам, – не опуская руки с оружием, предупредил напарницу я. К чёрту приключения.
* * *
Крот – животное маломобильное, и их колония по эту сторону от вала, где мутация сама собой произойти вроде бы никак не могла, вызывала у меня теперь… определённые подозрения. Стоило лишь немного задуматься. И чем больше мы били кротов, тем сильнее подозрение крепло. Если открытые воронки можно было обнаружить визуально и обойти, то замаскированные ямы представляли определённую угрозу для всех. В ареале обитания подземных тварей Вспышку я вёл исключительно на поводу, потому что в отличии от Тани она не могла определить пустоту впереди по еле заметным колебаниям почвы. Моя белая любимица была умной девочкой, но не настолько, чтобы сравниться с полноразумным живым оружием. Те же проблемы, что и моя ездовая химера, испытывали и изменённые, отчего местные твари территорию муравьиных кротов аккуратно обходили стороной. Исключение иногда составляли горные овцы, тупые, но умеющие перескакивать с дерева на дерево, и белки-мутанты, способные вообще не спускаться на землю. Белка, кстати, местными величалась как “Гигантская мысь*”, уж не знаю, почему так. Лично я после увиденного приклеил бы твари заслуженное названия “белки-раптора”, но, понятное дело, в этом мире кроме меня “Парк юрского периода” никто не смотрел.
[*Мысь – старославянское название белки. Разумеется, местные жители используют другое слово, но для русского текста автору пришлось подобрать подходящий по смыслу аналог.]
Остальные мутанты, по незнанию или ошибке забредавшие в гости к кротам, обычно довольно быстро заканчивали свою жизнь в яме. Причём чаще падали в открытые, не замаскированные ловушки – их тупо было намного больше. Кроты радовались свежему мясу… и шкурам, костям и требухе тоже – сжирали всё подчистую. Кстати, я выяснил, из-за чего подземные мутанты обрели такую стойкость к травмам головы: ведь именно голове прежде всего доставалось, когда их зубы вгрызались в ноги или брюхо не желающей умирать жертвы. Способность отрастить себе заново фактически новый мозг – это, я скажу, что-то с чем-то, столь мощную регенерацию я видел только у нарийцев… что, опять же, только укрепило мои подозрения. Колония подземных грызунов-монстров была искусственной.
Скорее всего, это была идея одного из Повелителей Жизни: создать живое, самоподдерживающееся и самовосстанавливающееся “минное поле” – как раз в их духе. Город от медленно расползающейся колонии мутантов надёжно прикрывало водохранилище, а корректировку излишней численности тварей можно было и на охотников повесить. В общем, дополнительно прикрыли волноопасное направление, дёшево и сердито: всего-то и надо было сделать вылазку на территорию Шрама и вытащить оттуда сколько-то живых особей. Опять же, в эту теорию укладывалось то, что худо-бедно, но охотиться на муравьиных кротов учили. Продавали специальное оружие, давали общее представление о процессе – прямо тепличные условия какие-то. С другой стороны, мне ли жаловаться? Точно не мне.
Если первый день получился откровенно неудачным, то за второй я не только отбил все расходы, закупил новое оборудование и расходники, но ещё и сверху заработал примерно столько, сколько у меня выходило за дневной рейд в Эрсте. И каждый последующий день приносил мне всё больше и больше золота в мой карман. Даже если я следующие полгода буду бить исключительно этих грызунов по неделе в месяц – не только смогу полностью закрыть планируемые расходы на третий курс, ещё и неплохо так финансовую подушку набью. Ну или смогу купить и вооружить ещё одну разумную химеру! Хотя нет, это я, пожалуй, хватанул лишку. Но вот купить Тане и Роне по собственной скоростной ездовой химере точно смогу. Или купить одну, но боевую?
Эффективность охоты мне позволили повысить настолько простые (правда, не дешёвые) приспособления, что даже смешно. Мощная пружина и портативная ручная лебёдка для троса. Пружина, вставленная между якорным деревом и лебёдкой, гасила рывки крота – теперь мне и Тане не приходилось выкладываться на полную, пытаясь сначала вовремя перехватить трос а потом его удержать. Лебёдка – гарантированно вытащить извивающуюся тварь исключительно моими силами. Вроде ничего такого, но отдых между бросками позволил волкодевушке значительно повысить точность метания гарпуна.
Ах да, ещё я купил себе ещё одно плетение-конвертер энергии, в этот раз в левую руку и на огонь. Огненный шар мне, конечно, был недоступен, но и струя пламени из ладони может быть полезна. Костер там разжечь… или подзарядить метатель. После встречи с раптеробелкой я дал себе слово немедленно восполнить наполовину потраченный боезапас – мало ли что, и, разумеется, пошёл с этим к магу. Правда, я смутно представлял себе, как одарённый Жизни мне поможет с Огнём, но вот. Помог. Как я понял, многие охотники-профи ставили себе такой тюнинг, именно в расчёте на перезарядку метателей, дабы не оказаться в не самый приятным момент карьеры с разряженным оружием последнего шанса. Сами-то по себе что огонь, что молния, порождённые таким образом, годились разве что против обычных животных и бытовых нужд. Ну или против людей из королевств, но местным жителям это точно было неактуально.
Сегодня, на пятый и последний день пребывания в Рении, я планировал поднять рекордный для себя “урожай” грызунов, и, судя по динамике добычи, у меня это вполне получалось. Техпроцесс мы уже отработали так, чтобы не было сбоев, и теперь нужно было только методично выполнять заученные действия. Нудновато, но зато – продуктивно. Пожалуй, самая бесполезная трата времени – это разгрузка и погрузка поклажи на Вспышку. Увы, но без этого никак: ручную лебедку иногда клинило, и приходилось опять тащить тварь руками и зубами. Зато…
– Кррак.
Тихий посторонний звук заставил меня отбросить скальпель, перехватывая арбалет из-за спины, а скучающую разумную химеру вскочить.
– Крак-хлюп, – именно с таким звуком, оказывается, ломается транспортный контейнер под биоматериалы. Не сам ломается, разумеется, а под челюстями лисицы-хаски. Мы на мгновение замерли: я, сжавшаяся перед рывком Таня, явно удивлённая тем, что пропустила врага Вспышка – и чёрно-белая красавица-монстр, с наглым и совершенно спокойными видом подхватившая зубами третий контейнер. Минус четверть дня работы.
Разумеется, это была не та хаски, что “помогла” нам с вараном в Эрсте, но повадки у неё были точно такие же. Воспользовалась тем, что запах выпотрошенного крота перебивает её собственный и уникальными способностями к маскировке, она бесшумно и незаметно вышла к нашей группе и забрала себе то, что нам как бы было не нужно. И ведь догадалась как-то, сволочь такая, что внутри магических “консервов” есть еда! Видимо, достаточно долго наблюдала за нами. Надо полагать, у неё где-то здесь и логово поблизости: наверняка хватает мозгов и ловушек муравьиных кротов избегать.
– Крак.
– Дзенг! – я выстрелил из арбалета ровно в тот момент, когда Таня сорвалась с места. Навскидку, с одним только желанием: грохнуть тварь! Может, потому что движения совпали, может, ещё почему, но на болт лисица, славящаяся своей скоростью, отреагировала с опозданием и тот с чавканьем вошел ей в глазницу. Вот что значит – хорошо поставленный условный рефлекс. Вот что значит, хорошо поставленный, но неправильный рефлекс: надо было стрелять из метателя. И чёрт с ними с вещами.
Взвывшая на высокой ноте хаски отпрыгнула в кусты, туда же следом влетела Таня. И ровно через три секунды лисица вынырнула из подлеска совсем с другой стороны. Не просто так именно оттуда – изменённая тем же рывком сбила с ног не успевшую среагировать ездовую химеру. Я даже тетиву не успел до конца натянуть, не говоря уже о новом болте, да если бы и успел, что толку? В бок такой крупной бестии стрелять было бесполезно, баллиста лежала среди вещей под дальним деревом вместе с эльфийским копьем – рядом со мной была волкоухая, на случай проблем я надеялся на неё. Правда, у меня в кобуре на поясе висел метатель. Я даже успел схватиться за него и потащил из кобуры, уже понимая, что близкий взрыв приложит и меня, и белую кобылу. И всё-таки сходу загрызть химеру у хаски не вышло: поджав ноги, словно кошка, она ударила копытами в противника… Попыталась ударить, потому что монстр ловко увернулся… И прыгнул в мою сторону!
Я всё ещё тащил уже бесполезный ствол вверх: так близко стрелять было стопроцентным самоубийством. Успел заметить, как перекатившаяся через спину кобыла пытается вскочить и падает: когти твари распахали ей мышцы на ноге и боку до костей. Увидел, как из кустов выпущенной стрелой вылетает Таня с кинжалами в каждой руке… Поздно, поздно и поздно. Магия, пытаясь спасти меня, помогла ускорить восприятие, но мышцы просто не могли сокращаться быстрее… или могли?
Эмоций в тот момент не было: биохимия нервной системы попросту не поспевала за событиями. Я словно со стороны увидел свои руки, светящиеся магической зеленью так, что я не мог разглядеть ни перчаток, ни рукавов куртки, ни наплечников. Наверное, я весь так сиял. Словно Стихия заменила на время хрупкую плоть. Вот только – смотреть было некому… А потом в мои выставленные руки (метатель успел выпасть из разжатых пальцев) врезалась тварь, своей инерцией снося с ног.