Почему бы и нет? Сегодня больше не нужно работать, а завтра вообще суббота. Можно и вусмерть напиться.
– Давай, – милостиво согласилась я.
Стас направился к столу, где стояли бокалы с шампанским. Хороший, кажется, парень – Стас Самойлов. На полпути к выпивке его остановил один из наших рекламщиков, и они о чем-то увлеченно стали болтать. Обломись, Танюша, придется, видимо подождать алкогольных вливаний. А потом ноздрей коснулся запах дорогого, чуть терпкого одеколона. В животе случился еще один жаркий кульбит. «Так не бывает, Таня! – кричала девочка-отличница в моей голове. – В мужчин не влюбляются с первого взгляда!» «Согласна, – на удивление поддакнула ей развратница, – разве только что с первого раза. Давай, улыбнись ему, Танюша, чтобы поскорее случился этот первый раз». Повернулась в сторону подошедшего. Снова поразилась – до чего же хорош! Прямо дыхание сбивается, да коленки подкашиваются от его великолепия.
– Шампанское?
Разве можно гладить голосом? Мужские глаза были и того нахальнее, шли дальше напролом, снимали к чертям собачьим мое платье. Эротическую атаку серых очей подхватили державшие красивый бокал с шампанским пальцы. Они поднимали меня, уносили прочь из толпы, затем раскладывали на столе в кабинете генерального директора фирмы «Эверест» и-и-и… Таня, ты больная извращенка!
Чтобы остудить разыгравшуюся фантазию, потянулась за бокалом, который предлагал мне этот великолепный образец сильной половины человечества, этот змий-искуситель. По коже прошлись маленькие, бьющиеся током иголочки, в последний момент невольно отдернула руку. Мужские пальцы тоже разжались на стеклянной ножке, передавая мне, точнее, в пустоту, фужер шампанского. Упс… Идиотины кусок! Бокал упал между нами, пенная жидкость из него брызнула в стороны, обдавая пьянящими пузырьками мои и его ноги. Слава богу, хоть не разбился! Опустилась к полу, пытаясь поднять изящный, скользкий чертов стакан, чувствуя, как щеки мгновенно вспыхнули краснотой. «Что за мания такая, все ронять в его присутствии, а потом ползать у ног этого мужчины, словно он царь и бог, – недовольно заворчала живущая во мне феминистка. – Надо быть аккуратней, Таня!» Хорошо, что стеклянный бокал не похож на разлетевшуюся по полу бумагу, быстро его подхватила и выпрямилась, упрямо задрав кверху подбородок. От неловкости внутри разрастались признаки бунта. Разве можно так колоться иголками? Разве можно так дьявольски сексуально улыбаться?!
– Вы всегда такая неуклюжая или только в моем присутствии?
Самоуверенный гад!
– Опять авария и все с той же девушкой, – раздался ироничный голос шефа. – Кажется, это уже становится традицией.
Видимо, как и кумачовый цвет моих щек.
– Михаил Евгеньевич, представь, что за красавицы работают в компании «Эверест». Наверное, ты проводишь специальный отбор для претенденток.
– Э-э-э… – несколько замялся директор.
Подозреваю, главный подзабыл, как меня звать-величать.
– Татьяна Лазарева, – поспешила представиться я, дабы еще больше не увеличивать неловкость ситуации. – Новый финансовый аналитик компании «Эверест».
– Александр Шувалов, давнишний партнер и друг вашего генерального директора.
Мужчина мечты протянул мне руку для пожатия, осторожно вложила свои пальчики в его ладонь. Ой, как горячо! Причем далеко не только руке, жаркая волна окатила от макушки до пяток.
– Знаете, Таня, ваш облик совсем не сочетается с родом занятий. Вам бы розу красную в волосы и фламенко танцевать.
«Он бы еще предложил к стриптизу перейти», – возмущалась феминистка. «А что?! Мы можем, – жарко шептала развратница, – давай станцуем, Танечка, да так, чтобы этот наглый прекрасный представитель мужской породы обалдел от наших извиваний».
– Я занималась бальными танцами целых шесть лет. Фламенко не смогу, а вот танго запросто. Но колонки цифр мне тоже очень импонируют, они статичны, они логичны и не падают просто так, вдруг, как бумаги или бокалы с шампанским.
Красивые мужские губы чуть изогнулись в усмешке. Убийственно сексуальной усмешке.
Я же продолжила умничать:
– И если прибыль какого-то ряда уменьшается, то всегда можно выявить закономерность ее снижения.
– А вы уверены, Танечка, что в падении бумаг и бокала из ваших рук не было никакой закономерности?
Конечно, была, причем самая прямая – я дурею от генерального директора компании «Стройинвест».
Усмешка мужских губ стала шире, еще более обворожительной. Неужели он догадался о моей оконной влюбленности?!
– Нет ничего случайного, Александр Иванович, помнится, вы сами выявили эту закономерность – всему виной моя природная неуклюжесть, – улыбнулась во всю ширь своих зубов.
Видимо, лыбиться я тоже могу более чем обольстительно. Во всяком случае, серые глаза прямо-таки завороженно уставились в мое лицо, на мои губы.
– Мне кажется, – вступил в разговор Михаил Евгеньевич, – в каждой женщине должна быть определенная доля непредсказуемости. Излишне логичные девушки на меня лично навевают скуку.
– Каждому свое… – задумчиво протянул Александр Иванович, все так же пристально разглядывая мое лицо. – Мне вот иногда нравятся приличные, немного чопорные девочки-отличницы. Под их спокойной личиной могут скрываться нешуточные страсти. А когда яркая внешность андалузской красавицы сочетается с высоконравственным поведением леди викторианской эпохи, такое противоречие невольно притягивает взгляд.
«Ничего, что ты до сих пор здесь находишься?» – возмущалась во мне феминистка. А серые глаза Шувалова Александра Ивановича опять начали манипуляции с моих платьем, одновременно задирая кверху его подол и опуская с плеч бретельки. Причем глаза генерального директора фирмы «Эверест» тоже начали меня ощупывать, оценивать, словно пытаясь понять: «И чего он нашел в ней такое?! О, есть, сиськи ничего себе так, ножки, признаться, тоже весьма-весьма хороши».
От этих нескромных взглядов лицо начало гореть еще сильнее. Все же «принцы» гораздо лучше смотрятся на расстоянии, чуть приглядевшись, понимаешь, что они еще те «козлы».
– С вашего позволения, пока вы не начали в моем присутствии обсуждать свои предпочтения в девушках по отдельным частям женского организма, мне лучше удалиться. Приятно было поболтать о закономерностях падения бокалов.
Повернулась и пошла прямиком из зала. «Правильно, хватит фуршетиться, Таня, – поддержала мое бегство девочка-отличница, – и ты забыла, несмотря на завтрашнюю субботу, нам нужно рано вставать, вспомни о своем обещании помочь маме на даче. Кто кроме тебя… Из Юльки помощница так себе, одни тусовки на уме. А выезжать на дачу лучше пораньше, чтобы добраться без пробок».
«Андалузская красавица викторианской эпохи». Так, пожалуй, меня еще никто не называл. И, черт возьми, с одной стороны, такой комплимент более чем приятен. Ну а с другой стороны – принц, кажется, основательно заражен распутным цинизмом современности. А что ты хотела, Таня?! Ведь у него наверняка более чем широкий выбор красоток. Кроме того, наивные романтичные мальчики тебе никогда не нравились.
Любопытно, мы еще увидимся? Мне явственно чувствовался мужской интерес к своей персоне. «Успокойся, Таня, живи своей обычной жизнью. Никаких шагов для развития этого интереса ты предпринимать не будешь», – вновь подала голос зануда-отличница. «Не будешь, я сказала! – командовала феминистка, считавшая, что даже мысль о такой возможности задевает нашу гордость. – Ты никогда не бегала за парнями». Впрочем, надеюсь, от Шувалова тоже не последует каких-либо активных действий по моему охмурению. Ему андалузская красавица нужна, чтобы немножко развлечься, потанцевать пару танцев постельного фламенко. А я… Со своим занудством и гордыней, потом сама себя съем за допущенную слабость.
***
В понедельник, под завистливые взгляды коллег, прямо в кабинет мне принесли шикарный дорогой букет ярко-алых роз. «Вам бы розу красную в волосы, да фламенко танцевать». Мое глупое сердце забилось сильнее. Карточки отправителя не было, только реклама салона, где заказывались цветы. Так уверен, что я догадаюсь, от кого букет? Вдруг это вовсе не Шувалов, а, допустим, Стас Самойлов решил разориться, или, может, шеф вздумал порадовать хорошенькую сотрудницу? Сегодня, когда мы столкнулись с Михаилом Евгеньевичем в коридоре, он как-то странно на меня смотрел, точнее, неприятно ощупывал фигуру взглядом. Наш генеральный давно женат и, кажется, у него уже двое детей. «Не будь наивной, Таня, – заворчала разозленная воспоминаниями о том липком взгляде феминистка, – сегодня наличие подобных препятствий мало кого останавливает». Надеюсь, мне не придется увольняться еще раз. В моем случае, шефу будет полный облом. «Я не такая, я жду трамвая»… Не знаю, дождусь ли, но женатые мужчины для меня – однозначное безоговорочное табу. Что ж, карточки нет и не надо, если моя персона интересна дарителю, то он непременно объявится еще раз. Пока же работать, жить обычной жизнью и не сметь строить воздушные замки в своей голове.
В течение недели даритель не объявился. Данный факт, несмотря на установки вести себя как ни в чем не бывало, немного злил и, пожалуй, расстраивал. А любопытство просто жгло внутри. Кто же преподнес мне такой великолепный букет? Может это и вовсе четвертый человек, какой-то тайный воздыхатель?!
***
Пятница – чудесный день. Ожидание предстоящих выходных неизменно радует даже самых закоренелых трудоголиков. Ведь в субботу-воскресенье можно вдоволь выспаться, не торопясь заняться домашними делами, побольше побыть с родными, встретиться с подругами и друзьями. Я шла домой, улыбаясь, радуясь пятнице и наконец-то наступившей весне, как козочка, перепрыгивала через лужи, появившиеся после обильного весеннего дождя. И так была поглощена своей радостью и этим бегом с препятствиями, что совершенно не обратила внимания на серебристый мерседес, который на большой скорости пронесся мимо меня, задев колесом по самой большой луже. Р-раз… Мое хорошее, приподнятое окончанием рабочей недели настроение продлилось совсем недолго. Вся грязь с этой весьма прелестной, как мне казалось еще пять минут назад, лужи, оказалось на моем светлом плаще. Впрочем, не только одежде досталось, я словно душ грязевой приняла. Мило, очень мило! Видимо, домой мне предстоит идти в образе Золушки. Даже задохнулась от возмущения на злодейку-судьбу, а потом на лихача-водителя. Скажите, пожалуйста, какой идиот так быстро ездит, когда после весеннего дождя везде сырость и лужи?!
– Придурок! – зло прошипела я, а серебристая машина остановилась.
О, черт! Черт, черт, черт!! Не-е-ет! Придурком оказался генеральный директор фирмы «Стройинвест» – Шувалов Александр Иванович. Он в стильном темно-сером костюме выскочил из блестящего мерседеса представительского класса и направился прямиком в мою сторону. О боже, только не это! Признаться, где-то в глубине душе, по правде сказать, совсем не очень глубоко, мне хотелось как бы невзначай с ним столкнуться. Но не в таком же виде! Вот вам и андалузская красавица. Жалкий, мокрый мышонок! Провалиться бы сквозь землю. А ну их всех: весну, грязь, спешащего ко мне великолепного принца, его стального коня. Зажмурила глаза. Меня здесь нет, я сижу дома под теплым пледом, пью кофе с молоком, заедая его зефиркой. Нет, пожалуй, лучше шоколадом с цельным фундуком. Вкусно…
– Бог ты мой, Танюша, я вас совершенно не заметил!
«Нда, умеют некоторые польстить девушке», – иронизировала феминистка. «Хотя, с другой стороны, он до сих пор помнит, как тебя зовут», – радовалась девочка-мечтательница.
Может, мне еще и уши закрыть, тогда ощущение приятного кофепития станет гораздо сильнее.
– Таня, с вами все в порядке?! – в мужском голосе слышалось ничем не прикрытое изумление.
Все просто чудесно… Карета превратилась в разбрасывающий грязевые капли танк, андалузская красавица – в мокрого, облитого нечистотами мышонка, принц оказался циничным директором строительной фирмы, новенькое, едва купленное, причем на свои кровные, а не подаренное феей, платье, точнее, плащ, скорее всего, не подлежит восстановлению. «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо!»
– Таня?! – снова изумленно обратился ко мне виновник этого происшествия.
Надо открывать глаза, а то Шувалов решит, что я рехнулась.
– Ничего страшного, Александр Иванович… Пустяки.
– Правда?! – недоумения в мужском голосе добавилась.
И было отчего, мой красивого цвета бежевый плащик превратился в серо-буро-малиновую тряпочку. Подозреваю, что потеки грязи красовались также на моем лице и всех остальных участках тела.
– Не совсем, принимать грязевые ванны я, конечно, сегодня не планировала, хотя, говорят, они полезны.
Мужские губы растянулись в великолепной сексуальной коленодрожательной улыбке. Надеюсь, ноги меня все-таки выдержат. Начала рыться в сумочке, пытаясь отыскать влажные салфетки, чтобы хоть как-то привести себя в божеский вид.
Шувалов красивым, несколько нервным жестом поднял руку, взглянув на дорогие часы, скривился.
– Черт, Таня, безумно спешу, иначе бы непременно отвез вас домой. Давайте договоримся так, чтобы как-то компенсировать это вынужденное грязевое купание, я дам вам денег на такси и химчистку.
Его немного торопливый начальствующий тон задел. Таня Лазарева еще та гордячка.
– А как же моральный ущерб, его вы тоже оплатите, Александр Иванович? Знаете, очень обидно в разгар весны почувствовать себя мокрой грязной мышью, – в моем голосе был вызов, а еще немного веселья, поскольку эта наиглупейшая ситуация чуточку меня забавляла.
На красивом мужском лице опять появилось изумление, Александр Иванович даже перестал извиняться, а серые глаза наглым жарким взглядом начали расстегивать мой когда-то бежевый плащик. Торопятся, видимо, снести его в химчистку.
– Без проблем, Танюша. Во сколько вы оцениваете свои страдания?
Когда живущая во мне феминистка услышала в мужском голосе снисходительное высокомерие, моральный ущерб начал стремительно увеличиваться. Что поделать, во мне слишком много гордыни.
– Один миллион долларов, – выпалила вдруг я.
Шувалов удивленно приподняв брови, присвистнул.
– Не думал, что вы такая меркантильная девочка, Таня.
– Это не я, а мое обостренное чувство справедливости.
Шувалов рассмеялся, заразительно так заржал.
– Слушайте, Таня, а давайте я попытаюсь его чем-нибудь задобрить.
– Не хочется расставаться с миллионом долларов?
– Ну, если быть предельно откровенным, я не планировал в ближайшее время такие траты. Слушайте, а может, ваши тонкие чувства удастся смягчить вкусным ужином?!
Он приглашает меня на свидание?! Ура, ура, ура!! «Таня, веди себя спокойно, не надо радоваться раньше времени», – сразу же осадила мое ликование зануда-отличница.
– Александр Иванович, думаете, удастся?! Справедливость у меня очень щепетильная и чем попало не питается.
На сексуальных мужских губах появилась озорная улыбка.
– Мне кажется, надо попробовать. Давайте встретимся завтра вечером?
«Не смей сразу соглашаться, Таня, – встряла феминистка, – надо его немного промурыжить». Хорошо, что у меня в самом деле есть повод для отказа. Вся та же любимая мамина дача.
– Извините, Александр Иванович, завтра суббота, мы хотели с родителями уехать за город. Весна, нужно заняться грядками.
Шувалов недовольно нахмурил лоб. Ага, не любит получать отказы. Наверное, тоже предпочитает девочек, которые дают, причем с первого раза. Серые глаза смотрели пристально, а я, наверно, выгляжу, как чучело огородное.
– А когда, Таня? Выбирайте сами число и время. И бога ради, давай перейдем уже на «ты». Прошу, не надо звать меня Александр Ивановичем, чувствую себя прямо ужасно старым. Зови меня, пожалуйста, просто Алексом или Сашей.
– Саша, – послушно повторила я и посмотрела в красивые стальные глаза. Про такие говорят холодные, да нет, ни фига, глаза обжигали.
– Саша, – имя приятно перекатывалось во рту, и почему-то его хотелось повторять, – Саша, давайте на следующей неделе.
– Давай, – перебил он меня.
– Вот так сразу согласны?
– Конечно, я рассчитываю обаять твое обостренное чувство справедливости, дабы не расставаться с миллионом долларов.
Он сделал шаг вперед. В ноздри ворвался запомнившийся чуть терпкий запах дорогого парфюма. Ммм… Внутри словно дрогнула какая-то раскаленная пружина. Обжигает, зараза. Надеюсь, новоявленный Саша ограничится только лишь чувством справедливости, не предпринимая активных шагов по охмурению моего тела, поскольку не уверена, что смогу устоять. Особенно учитывая тот немаловажный факт, что у меня почти год не было мужчины, а тут такой прекрасный, словно с картинки сошедший экземпляр.
– Но вообще, Танюш, я просто хотел тебя поправить, когда переходят на «ты», говорят: «Саш, давай». И давай, Таня, я на все согласен, даже заплатить этот чертов миллион.
Я стала лужей, большой лужей, кишащей какими-то темными, стреляющимися электричеством, тварями. «Ох, Таня, Танечка, тебе не следует с ним водиться, не твой это человек», – сочла своим долгом предупредить меня девочка-отличница.