— Гримми.
— А, с ними. — Бармен издал странный смешок и с напускной набожностью произнес:
— Никто не минует кары небесной.
Посетитель молча ждал продолжения рассказа. Бармен налил еще пива и своему единственному клиенту, и себе в мерный стаканчик.
— В следующий раз я видел Гримми то ли неделю, то ли десять дней спустя. Как и сегодня, ни души народу не было. Он заходил купить выпить.
Идет как-то странно, ноги подгибаются. Сначала я подумал — дурачится, на него это похоже. Но при каждом шаге он как-то странно крякал, будто в него нож втыкают. У него было такое лицо… я никогда не видел его таким. Говорю вам, я испугался. Я пошел за виски и услышал снаружи крик.
Он рассказывал, и взгляд его был прикован к дальней стене. Казалось, он смотрел сквозь нее, глаза его округлились и стали выпуклыми.
Я сказал: «Боже, что это?» И Гримми сказал: «Это Дейв, он там в фургоне, ему плохо». И я сказал: «Так отвези же его к доктору». А он ответил, что они только оттуда, накачанные обезболивающим. Но этого оказалось мало, он схватил виски и вышел этой своей походкой, крякая на каждом шагу, а потом уехал. Это был последний раз, что я его видел. Взгляд постепенно возвращался из мысленного мира в реальный. — Он так и не заплатил за свое пойло. Я не думаю, что он хотел меня обмануть, за ним такое не водилось. Просто тогда ему было совсем не до этого.
— Что же такое с ним стряслось?
— Я не знаю. И даже доктор не знал. — Доктор Маккейб?
— Маккейб? Я не знаю здесь никакого доктора Маккейба. Это был доктор Тетфорд в Аллервиль-Корнерз.
— А-а. А как они сейчас, Гримми и Дейв?
— Мертвы, вот как.
— Мертвы?.. Вы не говорили этого.
— Не говорил?
— Нет еще. — Посетитель встал со стула, положил деньги на стойку бара и вынул ключи от машины. Не повышая голоса, он сказал:
— Муж не был слабоумным… и извращением тоже. Все было гораздо хуже.
Не обращая внимания на реакцию бармена, он вышел и сел в свою машину.
Он доехал до первого таксофона в одной из тех редких теперь будок с дверцей. Сначала позвонил в справочную службу и узнал нужный номер, затем набрал его.
— Доктор Тетфорд? Здравствуйте… У меня для вас хорошая новость. У вас недавно было два несчастных случая, братья…
Нет, своего имени я вам не скажу. Минутку терпения, пожалуйста. Вы оказали помощь этим двоим и, вероятно, даже делали вскрытие… Хорошо. Я так и думал. Вы не могли поставить диагноз, правильно? Вы, вероятно, указали перитонит и имели на это все основания… Нет, я не скажу вам своего имени. Я звоню не для того, чтобы ставить под сомнение вашу компетентность.
Наоборот. Моя цель снять камень с вашей души, так как я высоко ценю ваш высокий профессионализм и интерес к медицинским аномалиям. Мы понимаем друг друга? Нет еще? Тогда выслушайте меня… Хорошо.
Уже спокойнее он продолжал:
— Аналогией может служить паховая гранулема, которая, мне не нужно напоминать вам, может разрушить все половые органы, вызывая язвы и омертвения. Она распространяется по всему телу через брюшину… Да, я знаю, что вы рассматривали этот вариант и отвергли его, также знаю почему… Верно. Слишком, черт побери, быстро. Я уверен, вы искали характерные бактерии и вирусы, подтверждающие эту версию, но ничего не обнаружили.
Да, конечно, доктор, вы правы, прошу прощения, хватит слов, перехожу к сути. На самом деле это гормонный токсин, возникающий в результате биохимической мутации у носителя. Он синергический, быстродействующий, как вы сами могли убедиться. Эффект, о котором вы можете не знать: токсин воздействует на тактильные нейроны таким образом, что морфин и его производные оказывают обратное действие, подобно тому, как амфетамины действуют успокаивающе на детей. Короче, морфин усилил и обострил боль… Я знаю, я знаю, мне очень жаль. Я пытался выйти на вас и рассказать об этом вовремя, чтобы хоть немного облегчить их агонию, но, как вы говорите, черт побери, слишком быстро.
…Инфекция? Ну, об этом не стоит беспокоиться. Крайне маловероятно, доктор, что вы еще когда-нибудь узнаете об аналогичном случае.
…Откуда токсин? Я могу рассказать. Два брата напали и изнасиловали женщину, очень вероятно, единственную женщину на земле с таким мутировавшим гормонным токсином… Да, я могу быть уверенным. Я интенсивно занимаюсь этой темой последние шесть лет. Было еще только два таких случая, тоже скоротечных с летальным исходом. Оба имели место, когда этой женщине еще ничего не было известно о токсине. Она из тех, кто не может оставаться равнодушной к страданиям других людей. Она в полной мере осознает, какой груз ответственности лег на ее плечи. Хорошо, что первой жертвой оказался человек малознакомый, и она не сильно переживала. Тем не менее все это не могло не отразиться на ее психике, ну, вы можете себе представить.
Она человек чуткий и эмоциональный и к тому же ответственный. Прошу вас поверить мне, во время этого нападения она бы сделала все, что в ее силах, для защиты этих людей от последствий такого… контакта. Когда ее муж, да, у нее есть муж, я подойду к этому, когда он пришел в ярость от унижений, которым они подвергали ее, и стал просить ее сдаться и позволить им получить то, что они заслужили, она пришла в ужас, даже возненавидела его в этот момент за то, что он скатился до такого. Только после того как преступники осквернили особо дорогие для ее мужа вещи, бесценные вещи, только тогда она тоже испытала ту же смертоносную ярость и не стала оказывать им сопротивление.
Последствия для нее были самыми ужасными: сначала увидеть своего мужа, охваченного жаждой мести, когда она была убеждена, что он выше этого, — и вскоре обнаружить, что она сама может поддаться тем же чувствам… Но, прошу прощения, доктор Тетфорд, я слишком отдалился от медицинского аспекта. Я только хотел убедить вас, что перед вами не какая-нибудь новая загадочная эпидемия чумы. Вы можете быть уверенным, что принимаются все меры предосторожности во избежание повторения чего-либо подобного… Я допускаю, что абсолютные защитные меры в таких случаях невозможны, но вероятность, что нечто подобное когда-нибудь повторится, крайне мала. И это, уважаемый доктор, все, что я хотел вам сказать, так что всего.
Что? Нечестно?.. Пожалуй, да, вы правы, я так много говорил и так мало сказал. Да, я действительно не могу не объяснить вам, какое имею к этому отношение. Пожалуйста, дайте мне минуту собраться с мыслями.
…Да, так вот. Эта леди поручила мне осторожно выяснить, что стало с теми двумя негодяями, и, если возможно, вовремя найти их лечащего врача, чтобы предупредить об обратном действии морфина. Шанса спасти им жизнь все равно не было, но можно было облегчить их страдания. Ее угнетала неизвестность — какая участь постигла этих негодяев. Эта новость будет для нее тяжелым ударом, но как-нибудь она переживет: не в первый раз. Самым тяжелым для нее и для ее мужа будет смириться с тем фактом, что с моральной точки зрения они не могут считать себя безупречными. Ей казалось — и он соглашался с ней, — что месть не должна быть мотивом их поступков. Но все вышло иначе. — Он невесело рассмеялся. — Мне отмщение, сказал Господь. Я не стану пускаться здесь в рассуждения, доктор, или спорить с вами.
Все, что я могу понять в этой истории, — это что месть есть. И это все, что я хочу сказать. Что?
…Еще один вопрос?..Ах, муж. Да, вы имеете право спросить об этом. Вот что я скажу вам. Они обручились семь лет назад.
Прошло три года до свадьбы, обратите внимание. Три года самых интенсивных исследований и самых тщательных экспериментов.
Вполне можно считать установленным фактом, что она — единственная женщина в мире, которая так опасна, а он — единственный мужчина, у которого иммунитет к этому токсину.
Доброй ночи, доктор Тетфорд.
Он повесил трубку и некоторое время стоял, прислонившись к холодному стеклу телефонной будки. Потом передернул плечами, потянулся, вышел и уехал.
Гэри Бранднер
Тетя Эдит
Руки Скипа вжались в бока, ноги слиплись друг с другом, тело закаменело. Его несли к зеву пещеры, темной, влажной, таинственной. Он попытался заговорить, крикнуть, но ни звука не вырвалось из сдавленной груди. Ни единого звука.
Тремя часами раньше Скип сидел за рулем своего «БМВ» рядом с очаровательной блондинкой. Одна рука обнимала девушку за плечи, вторая лежала над верхним полукружием юной груди. Он мотнул головой в сторону чистенького, выкрашенного белой краской коттеджа, расположенного в глубине участка, подальше от тротуара.
— Значит, вот где живет тетя Эдит. Я-то ожидал увидеть замок Дракулы.
Девушка грациозным движением головы отбросила назад длинные волосы.
— Ты так говоришь, потому что наслушался всяких историй о моей тете.
— Да уж, если исходить из того, что я слышал, на милую старушку она не тянет, — кивнул Скип. — Никто не знает, что происходит за этими стенами, но версии выдвигаются прелюбопытные. Некоторые говорят, что эта дама занимается колдовством. Или воскрешает мертвых. Или она — вампир и спит в гробу. — Он улыбнулся. — Моя гипотеза — она создает чудищ из подручных материалов. А чем она в действительности занимается, Одри?
Девушка нервно хохотнула.
— Над этим не стоит смеяться. Тетя Эдит, может, не совсем… такая, как мы, но она — моя единственная родственница. Родителей я потеряла в детстве, и она всегда была очень добра ко мне.
— Насколько мне известно, твой отец оставил тете Эдит приличные деньги, чтобы ты видела от нее только добро. Во всяком случае, пока тебе не исполнится двадцать один год и ты не вступишь в права наследницы.
— Ты многое обо мне знаешь. Он вновь улыбнулся.
— Я работаю в банке, помнишь? И когда я вижу, как твоя тетя сорит принадлежащими тебе деньгами, мне это не нравится.
— Скип, ты несправедлив.
— Слушай, я просто пошутил. Не принимай мои слова всерьез.
Взгляд ее огромных синих глаз замер на его лице.
— Дело не в деньгах, не так ли? Тебе привлекли ко мне не деньги?
— Дорогая, ты же знаешь, что нет. Я люблю тебя и хочу на тебе жениться. Неужели я выгляжу подонком, который мечтает добраться до твоих денег?
— Нет, но скажи мне еще раз, что влечет тебя ко мне.
Скип прижал ее к груди, зарылся лицом в белокурые волосы.
— Я люблю тебя, потому что ты молодая, красивая, веселая и сексуальная. Я бы женился на тебе, даже если б у тебя не было ни цента. Тогда по крайней мере мы бы начинали на равных.
При этих словах рука Скипа сильнее сжала девичью грудь. Он почувствовал, как под пальцами набух сосок.
Одри выпятила грудь.
— Дорогой, я тебе верю. И очень надеюсь, что ты поладишь с тетей Эдит. Ты знаешь, она должна одобрить мой выбор, это очень важно. Потому что еще два года, пока мне не исполнится двадцать один, она будет распоряжаться моими деньгами.
— Поверь мне. — Он говорил, а его рука делала свое дело. — Я знаю. Не волнуйся… с дамами в возрасте я всегда нахожу общий язык. Они видят во мне сына.
Его рука уже спустилась пониже живота, нырнула в брючки Одри. Она чуть повернулась, облегчая путь пальцам Скипа.
— Я вибрирую, как скрипичная струна, — прошептала Одри. С видимой неохотой Скип убрал руку.
— Концерт отложим на потом. А сейчас нам лучше пойти к тете.
Одри долго сидела, откинувшись на спинку сиденья, глубоко дыша.
— Господи! Если б твоя рука провела там еще минуту, я бы плевать хотела и на тетю Одри, и на весь этот чертов город. Пусть приходят и смотрят, чем мы тут занимаемся. — На мгновение она закрыла глаза, потом вновь посмотрела на Скипа. — Но ты прав, дорогой. Надо идти.
По тропинке, усыпанной ракушечником, они зашагали к двери коттеджа. Из-за портьер пробивался приятный оранжевый свет. Одри открыла дверь ключом, они переступили порог.
Их встретил запах сандалового дерева и восточных благовоний. Скип оглядел тесную, плотно заставленную гостиную. Очень уж она напоминала салон оккультных наук. Всюду знаки зодиака, незнакомые ему руны: на висящих на стенах табличках, тарелках, подушках, даже на ковре. Бутылочки из цветного стекла, керамические фигурки, странные картины, деревянные маски. С трапеции им ухмылялось чучело обезьянки.
Скип продолжал осмотр, пока его взгляд не остановился на шести выстроенных в ряд на каминной доске высоких, с закругленным верхним торцом статуэток. Он нахмурился, стараясь понять, почему они кажутся ему такими знакомыми, и громко рассмеялся, когда до него дошло, что они ему напоминают.
— Слушай, ты знаешь, на что это похоже? Одри покраснела, опустила глаза.
— Да, знаю, но я тут ни при чем. Их делает тетя Эдит.
— Она их делает?
— Такое у нее хобби. Тетя Эдит очень талантлива. Она делает их из особой пластмассы. Хочешь попробовать, какая она на ощупь?
— Нет, благодарю, — быстро отказался Скип. — Похоже, тетушка у тебя большой оригинал. Неудивительно, что о ней чего только не говорят.
— Ш-ш-ш, она идет.
— Это ты, Одри?
Громкий, энергичный голос никак не мог принадлежать старушке. А когда тетя Одри вошла в гостиную, у Скипа просто отпала челюсть.
И было от чего. Высокая, стройная, с медными волосами, ниспадающими на великолепные плечи. Кремовая кожа без единой морщинки или почечной бляшки. Вечернее золотисто-белое платье, подчеркивающее высокую грудь, облегающее тонкую талию, выставляющее в лучшем свете округлость бедер.
Откуда-то издалека до Скипа донеслись слова Одри:
— Тетя Эдит, это Скип Дайл, о котором я тебе говорила. Скип, это моя тетя, мисс Эдит Калдерон.
— Добрый день, мистер Дайл. — В устах этой женщины его фамилия звучала как музыка. Легкая улыбка заиграла у нее на губах.
Скипу пришлось шумно сглотнуть слюну, чтобы вернуть себе дар речи.
— Привет. Пожалуйста, зовите меня Скип.
— С удовольствием. — Озорная искорка мелькнула в глазах цвета морской волны. — Пожалуйста, прошу к столу. Я приготовила уху. Это мое фирменное блюдо.
— И мое любимое, — пробормотал Скип. Тетя Эдит шагнула к нему, взяла за руку и повела в столовую. От ее прикосновения его словно ударило электрическим током.
Пока они сидели за столом. Скип с немалым трудом заставлял себя уделять хоть минимум внимания своей невесте, настолько доминирующей была аура тети Эдит. А когда она прошла мимо него на кухню, как бы невзначай задев обтянутым шелком бедром за плечо, он почувствовал прилив желания.
По ходу неспешной беседы Скип поделился с рыжеволосой женщиной своими впечатлениями.
— У вас в гостиной столько необычных вещей.
— Да, вы правы. В большинстве своем они имеют отношение к моей профессии. Я — ведьма, знаете ли. Полагаю, вы слышали обо мне немало историй.
— Каких только глупостей о вас не говорят. — Скип улыбнулся, давая понять, что он выше городских сплетен.
— Возможно, некоторые из этих историй правдивы, — возразила тетя Эдит.
Тут в разговор вмешалась Одри, изрядно удивив Скипа: он просто забыл о ее присутствии.
— Пожалуйста, тетя Эдит, разве мы не можем обойтись без этих разговоров о колдовстве?
— Разумеется, можем, если они тебе неприятны, — согласилась тетя Эдит.
— Слушай, а мне так интересно. — Скип широко улыбнулся, огляделся. Правда, я не вижу метлы.
— Полеты на метле — не мой профиль, — пояснила тетя Эдит.
— А у ведьм существует специализация?
— Конечно. Есть, разумеется, и практикующие универсалы, но оккультные знания очень уж обширны. Вершков они понахватались, а проку от этого чуть.
Скип наклонился вперед, его глаза не отрывались от роскошной груди, готовой разорвать обтягивающий ее шелк.
— А на чем специализируетесь вы, тетя Эдит? Она улыбнулась.
— На переносе душ.
Скип ожидал продолжения, но, поскольку тетя Эдит молчала, задал новый вопрос:
— То есть вы можете вынуть душу из чьего-то тела и перенести куда-то еще?
— В принципе да.
— Кому-то при этом приходится туго, — заметил Скип. — Я про того, кто остается без души.
— Скип, тут вы абсолютно правы. — Тетя Эдит повернулась к племяннице:
— Одри, боюсь, нам нечего выпить после обеда. Тебя не затруднит сходить в магазин и принести бутылку «Хеннеси»? Вы пьете коньяк, Скип?
— Конечно. Послушайте, я же могу съездить туда. Мой автомобиль у дома.