Посовещавшись, музыканты заказали две больших пиццы и шесть литров пива. Ожидая начала представления, Флаке нервно притоптывал ногой, оглядываясь по сторонам. Ему было явно неудобно сидеть между мощным Линдеманном и непоседливым Ландерсом, который то и дело отпускал шуточки в адрес других посетителей.
Наконец фоновая инструментальная музыка утихла, и на сцену выскочил ведущий — всклокоченный парень в красной цветной рубашке с попугаями и в песочного цвета шортах:
— Добрый вечер, добрый вечер, уважаемые посетители! Меня зовут Адам Роули, и сегодня я буду вашим ведущим.
Парень поднял вверх руки, и зал разразился аплодисментами, приветствуя его:
— Сегодня наш вечер пройдет в компании женских рок-групп нашего гостеприимного Палм-Бич. Поприветствуем их: «Mirielle»! «Loon-Moon»! «5 Seconds to University»!
Каждое представление Адама встречалось бурными аплодисментами со стороны зала. Было заметно, что завсегдатаи лаунж-кафе знают все эти группы не понаслышке.
— Ну, а пока вы наслаждаетесь своими заказами, давайте поприветствуем очаровательных девчонок — группу «Cadence Nash»!
Ведущий поспешил укрыться за импровизированными кулисами, а на сцену выскочили панковатые девчонки в драных капроновых колготках и принялись орать в микрофон что-то из «Papa Roach».
Рихард даже поежился немного от их визгов.
— Как-то немузыкально, — заметил Оливер, поддевая очередной кусок пиццы.
— Угу, — ответил Тилль с набитым ртом.
Шнайдер горестно вздохнул:
— Если и остальные будут так визжать, нам тут делать нечего.
— Да ладно, Шнай, расслабься, — похлопал друга по плечу Пауль. — Зато ноги у них во какие!
— Лучше бы они в модели с такими ногами шли, а не на музыкальное поприще.
— Да ладно тебе! Не гунди. Глянь, как стараются!
И правда, девчонки из кожи вон лезли, чтобы угодить посетителям, доказать, что они что-то могут. Гитаристка с фиолетовым ирокезом безжалостно терзала гитару, и Рихард снова поежился.
— Ты чего? — спросил Олли, заметив это.
— Гитару жалко. И дорогая ведь…
— Ну не твоя же!
— Спасибо, ты меня утешил, — съязвил Цвен.
Наконец «Cadence Nash» освободили сцену, уступив место ведущему Роули:
— Разогрелись? Тогда погнали дальше! Что может быль лучше слоу-рока? Чувства, выраженные по-мужски, гитарный рифф, передающий сердечную боль и терзания… И вокал. Итак, перед вами группа «Mirielle» с хитом группы Nazareth «Love Hurts»! Встречаем!
— О, это уже что-то! — потер руки Кристиан и сделал глоток пива.
На сцену вышли три брюнетки в белом. Одна уселась за барабаны, другая — за клавиши, а третья стала у микрофона и тронула струны своей гитары, выводя первые аккорды.
Мужчины некоторое время молчали, а затем Пауль аккуратно осведомился:
— Эй, ребятки… А вам не кажется, что они все-таки «фанеру» используют?
— Тебе тоже кажется?
Тилль и Ландерс переглянулись.
— Значит, у меня не глюки, — констатировал Пауль и снова принялся за пиццу.
— А обещали «живую» музыку, — вздохнул Оливер.
Все промолчали, единогласно соглашаясь с гитаристом.
Вскоре на сцене снова появился Роули, и раммы восприняли его появление без особого энтузиазма. Кристофу было уже откровенно скучно, и он уже было собрался уходить, как последние слова ведущего пригвоздили его к стулу:
— … к выступлению очень тщательно, ведь и песни, и музыка индастриал-группы Rammstein не из легких. Итак, давайте поприветствуем моих любимиц, девчонок из группы «5 Seconds to University»!
— ЧТО?! — Тилль аж со стула приподнялся, и Кристиан едва-едва уговорил его сесть на место.
— Эх, было бы тут окно, я бы в него вышел, честно, — с оскорбленным видом, положа руку на сердце, произнес Пауль.
— Так не честно, даже на отдыхе меня преследует работа, да еще и в таком сопливо-девчачьем виде! — фыркнул Оливер и отвернулся.
— Вот тебе и «марсианки«… — протянул Рихард, отпихивая от себя бокал.
Кристоф же немного подался вперед. Он уже не в первый раз сталкивался с каверами на их песни, и далеко не все были удачными. Тут же какие-то девушки пытаются исполнить не кавер, а оригинал, и Шнаю было довольно интересно послушать их выступление.
— Интересно, это нарушение авторских прав или нет? — поинтересовался Пауль.
— Тише! — шикнул на него барабанщик и уставился на девчонок.
Все они, как одна, были одеты в джинсовые шорты с бахромой и черные маечки с логотипами Rammstein. Они были на редкость серьезны, проверяя исправность инструментов. Вот длинноволосая брюнетка, судя по всему, что-то типа Цвена в юбке, подтягивает струны на бас-гитаре и быстро проводит по ним пальцами; вот солистка, девушка с песочного цвета волосами чуть ниже плеч, пышнотелая, с удивительно стройными для ее фигуры ногами. Она постучала по микрофону и набрала полную грудь воздуха, приготовившись петь.
Дальше, скользнув рассеянным взглядом по ритм-гитаристке и клавишнице, Шнайдер остановил профессиональный взгляд на стройной русоволосой девушке, барабанщице, держащей наготове палочки. Пожалуй, она была единственной из группы, кто улыбался — весело, подбадривающе. И вот, наконец, раздалась музыка — робкая, мелодичная…
— Nebel! — воскликнули раммы, за что на них тут же цыкнули. Снова слившись с мраком, музыканты стали ревностно наблюдать за девушками, ведущими себя несколько скованно. Они редко допускали фальшивую ноту, беря не тот аккорд или ударяя палочкой не то тому барабану, но в целом было неплохо. Голос солистки был глубоким и тягучим, словно патока, немного бархатистым. Проскакивала даже картавая буковка «р», что придавало некоторый шарм исполнению. Девушка закрыла глаза, полностью сосредоточившись на терзающем душу медляке и обхватив руками стойку микрофона. Но, стоило перейти к эмоциональному пику песни, как ее голос поменялся, задрожал от эмоций, на глазах солистки выступили слезы. Остальные тоже словно погрузились в атмосферу песни, перебирая струны и клавиши и слегка покачиваясь в такт песне.
И вот, конец. Все зааплодировали, в том числе и раммы.
— Недурно, но до совершенства далеко, — профессионально изрек Тилль, хлопнув два раза.
— Пфф, сравнил, — хмыкнул Цвен, придирчиво рассматривая бас-гитаристку. — Они играют, считай, пять лет максимум, а мы — всю жизнь. Им еще учиться и учиться.
— А теперь, — произнесла солистка, небольшое объявление. Сегодня у нашей незаменимой клавишницы Джей Пи — день рождения! И, в честь этого, мы хотим исполнить ее любимую песню — Rosenrot.
И, не дожидаясь разрешения, к досаде группы, ожидающей за кулисами, раздались первые аккорды вступления.
— Ну, нет! То, как они сейчас исковеркают «Розочку», я не вынесу. Пойду, покурю, — произнес Тилль и встал с места, направляясь к выходу. Ребята кивнули, но не сдвинулись с места, предпочитая дослушать все до конца.
Однако Кристоф не столько слушал, сколько смотрел на музыкантш. Все они, впрочем, как и сами раммштайновцы, были «разномастными». Если не брать во внимание барабанщицу, солистку и бас-гитаристку, была еще маленькая, бойкая круглолицая девушка, судя по всему, женская версия Пауля. Из всех выступающих, она обращалась с гитарой неувереннее всего, и это ее очень смущало. Слева от барабанов, где обычно стоял Олли, с дерзким видом наигрывала на гитаре очень высокая, худая девушка с длинными каштановыми волосами. А вот клавишница… Тут различия с Rammstein заканчивались. Вместо худой «воблы» в очках, там соблазнительно улыбалась сама именинница, Джей Пи — жгучая брюнетка с красными прядями волос, хорошо сформированной фигурой, стройными ножками на умопомрачительной высоты каблуках. Чуть раскосые по-азиатски глаза, пухлые губы а-ля Меган Фокс… Да она сама была похожа на Меган Фокс!
Соблазнительно, конечно, но… внимание барабанщика культовой группы снова привлекла барабанщица. Теперь она выглядела не лукавой, а безмятежной. Она лихо управлялась с барабанными палочками, ни разу не сбившись с ритма и не допустив ошибки. Из всех них девушка казалась больше профи, не в обиду остальным было сказано.
И тут, словно заметив, что за ней наблюдают, барабанщица улыбнулась и подмигнула. Ей-Богу, Кристоф чуть не обомлел, осознав, что это все было адресовано ему… Мгновение — и наваждение исчезло. Девушка вновь была увлечена только своей барабанной установкой, а Кристоф все думал, не почудилось ли ему все это.
========== Розочка и Беляночка - Ульрика и Моника ==========
Остаток ночи прошел несколько скомкано: Тиллю удалось-таки уговорить ребят покинуть лаунж-кафе, дабы, по его словам «не терзать себе больше уши». Пауль, конечно, немного посопротивлялся для виду, но все равно согласился вернуться в отель.
В любом случае музыканты получили достаточно новых впечатлений для первого дня отдыха, и потому, едва перешагнув за порог «The Breakers», они почувствовали, как тяжким грузом накатывает усталость. Поэтому, не медля, раммы разошлись по номерам, предварительно пожелав друг другу спокойной ночи.
На следующее утро Кристоф проснулся довольно поздно. Он, привыкший подрываться каждое утро то в семь, то в восемь часов, безмятежно проспал чуть ли не до обеда, убаюканный мерным шорохом прибоя. Пробуждение было довольно приятным: осознание, что у тебя впереди две недели отдыха, бескрайнего океана, развлечений и ничем не прерываемого спокойствия, заставило Шнайдера сладко потянуться в кровати и улыбнуться новому дню.
Наконец мужчина бодро соскочил с постели, сделал несколько взмахов руками, пытаясь разогнать кровь в жилах и усилить утренний оптимизм, и двинулся к мини-холодильнику. Открыв на полпути окно, чтобы комната наполнилась терпковато-соленым ароматом моря, Кристоф достал пачку апельсинового сока и перелил его содержимое в стакан. Затем, снова присев на кровать, потянулся к пульту от встроенного в стену телевизора. Однако его маневр закончился неудачей: рука, держащая наполненный до краев стакан, дрогнула, и сок пролился на белоснежные простыни, оставив липкое оранжевое пятно.
Витиевато выругавшись по-немецки, Шнайдер допил залпом оставшееся в стакане и, накинув халат с эмблемой отеля, вышел за дверь, дабы найти горничную.
Окинув взглядом бесконечный коридор, мужчина увидел в десятке метров от себя двух девушек-горничных. Они стояли к нему спиной, оперевшись локтями о разносную тележку на колесиках и о чем-то болтали, хихикая. Решив не кричать на весь коридор о своей проблеме, Кристоф двинулся по направлению к девушкам в фирменной одежде служащих отеля.
— Кхм-кхм, — привлек внимание к своей персоне барабанщик.
Девушки вздрогнули и медленно, не без изящества, повернулись. Девушка слева была светловолосой, чуть полноватой, однако с приятной внешностью; другая, та, что справа, была темноволосой и темноглазой, не менее привлекательной, чем ее коллега. Однако Кристоф, увидев их, застыл в немом удивлении.
— Что случилось, сэр? Вам нужна помощь? — вежливо осведомилась брюнетка, сложив руки на переднике и с ложной скромностью опуская глаза.
— Я вас видел вчера! — неожиданно для себя выпалил Шнайдер, переходя на немецкий.
Темненькая, и глазом не моргнув, ответила ему таким же манером, на его родном языке:
— Прошу прощения?
— В лаунж-кафе «Night Florida».
«Беляночка» приоткрыла рот в немом изумлении и бросила быстрый взгляд на Кристофа, залившись краской. Мужчина не знал, как трактовать ее реакцию на свои слова: девушка то ли узнала его, то ли вспомнила свое вчерашнее выступление, посчитав его постыдным, а то и все сразу, поскольку перед Шнайдером стояли барабанщица и солистка группы «5 Seconds to University». Но не в черных топах и драных джинсовых шортах, а в приличной черно-белой форме горничных.
— Понятно, — быстро произнесла девушка по-английски и, приветливо улыбнувшись дежурной улыбкой, снова повторила свой вопрос относительно возникшей у него проблемы.
— Я пролил сок на постельное белье и хотел бы, чтобы его заменили как можно быстрей, — выпалил Кристоф, изучая черты лица приглянувшейся ему еще вчера барабанщицы гёрлз-бэнда.
— Да, сэр, мы сейчас же этим займемся. Моника, принеси, пожалуйста, чистый комплект белья и отнеси его в…
— 549 номер, — живо подсказал Кристоф.
— …а я пока сниму грязное белье и немного приберусь, — закончила высказывание темноволосая и направилась к номеру Шная.
Моника кивнула и, стараясь держать себя в руках, направилась в другой конец коридора. Кристоф же последовал за давешней барабанщицей, которая еще и горничной оказалась к тому же. С таким он сталкивался впервые.
Когда девушка вошла в комнату и принялась за уборку, Шнайдер все-таки решил поинтересоваться:
— Как ваше имя, мисс?
— Ульрика Шмидт, герр Шнайдер, — лукаво улыбнулась она, повернув голову.
— Вы немка? Ваш немецкий превосходен, — отвесил комплимент барабанщик, усаживаясь в кресло напротив.
— Да, герр Шнайдер, я из Дрездена, а сюда приехала, чтобы подработать.
— Хм… — Кристоф почесал заросший однодневной щетиной подбородок и задал немного глуповатый вопрос: — Вы меня узнали?
Ульрика издала недвумысленный смешок и ответила:
— Конечно, герр Шнайдер. И Моника тоже, кстати. Вы ее здорово смутили.
В этот момент в номер вошла Моника со свежим подкрахмаленным бельем и положила его на оттоманку у изножья кровати. Кристоф буквально кожей чувствовал ее скованность и нервозность, а потому решил немного разрядить обстановку:
— Вы неплохо поете, мисс…
— Моника Райан, — быстро ответила девушка, остановившись у окна. — Благодарю.
— Но почему именно Rammstein? — задал мучавший весь вечер его вопрос барабанщик, устремив взгляд своих светло-голубых глаз на смутившуюся пуще прежнего горничную.
Ульрика пошла подруге навстречу, ответив вместо нее:
— Моника слушает вашу музыку с пятнадцати лет, все тексты песен знает наизусть, даже самые новые.
— А чья была идея создать группу? Да еще с таким странным названием? — Кристоф сам себе казался нацистом на допросе.
— Это долгая история, герр Шнайдер.
Мисс Шмидт взбила подушки и уложила их в изголовье, затем расправила покрывало и разгладила на нем даже малейшие морщинки.
— У меня много времени, — заметил Кристоф, прищуриваясь.
— Зато у нас – нет. Пойдем, Моника.
Мисс Райан несмело улыбнулась музыканту и выскользнула за дверь. Шнайдер проводил ее взглядом и снова посмотрел на Ульрику. Та, уже находясь у дверей, повернулась и так же соблазнительно-лукаво произнесла:
— Если хотите, приходите сегодня в клуб «Shine Dawn», что находится прямо за отелем. Мы там выступим с одной песней — не бог весть что, зато за кулисами можно всласть поболтать обо всем, о чем только хотите. Всего доброго, герр Шнайдер.
С этими словами фрейлейн Шмидт вышла из номера, оставив музыканта раздумывать о «за» и «против» вечернего похода в клуб.
========== Удачное завершение сумасшедшего вечера ==========
Уже ближе к вечеру Шнайдер принял решение все-таки сходить в тот самый клуб, «Shine Dаwn». К тому моменту он уже был тщательно выбрит, волосы нагелены и уложены, а одежда, хоть и отличалась внешней простотой, была не из дешевых, и посему прекрасно шла своему владельцу: темно-синие джинсы и зеленая футболка без рисунка составляли довольно гармоничный комплект.
Кристоф уже был у двери, когда к нему бесцеремонно вломился Пауль:
— О! Дум, куда это ты собрался?
— В клуб.
— Какой еще клуб? Я тут еле-еле уговорил всех сходить в луна-парк, на «американские горки», которые тут почему-то называются «русскими».
— А ты русские дороги давно видел, друг?
— Ну да. Я знаю о них в основном из анекдотов — я-то давно был в тех краях… Ну да ладно, не важно. Пошли, проветримся, встряхнемся немного, получим зверскую порцию адреналина… Знаешь, как тяжело было уговорить Флаке? Я не хочу тратить свое время еще и на тебя. Ну же, соглашайся, все уже в сборе.
И Пауль состроил такое личико, что любой другой человек, увидев его, зарыдал бы от жалости к Ландерсу. Любой, но не Шнайдер.
— Давай в другой раз? — предложил Кристоф, пытаясь отвязаться от навязчивого друга. Но не тут-то было. Пауль изобразил обиду, сдвинув брови на переносице: