— Нет, говоришь? Ну ладно, ладно… Тогда не обижайся, если как-нибудь после концерта ты окажешься приклеенным к стулу у своей горячо любимой установки, — лицо гитариста приобрело мстительный оттенок, и барабанщик невольно поежился.
— Ладно, так и быть. Но с одним условием.
— Все, что угодно! — просиял Пауль.
— После «горок» мы поедем в клуб.
— Дался тебе этот клуб, — с досадой произнес Ландерс, но все-таки согласился. — Но с тебя пиво.
— Без проблем, — подмигнул Кристоф, а сам сделал себе заметку: всякий раз проверять перед концертом сиденье стула пред тем, как сесть за установку.
***
— Ландерс, я тебе уже говорил, что хочу тебя прикончить?
— Нет.
— Теперь уже да.
Пошатываясь от пережитого адреналинового взрыва, светло-зеленые музыканты Rammstein медленно брели прочь от луна-парка. Флаке молчал, боясь открыть рот по известной причине; Рихард то и дело потирал виски и встряхивал головой, пытаясь избавиться от головокружения; Тилль и Оливер шли, подпирая друг друга, и Линдеманн периодически грозил всеми карами небесными незадачливому ритм-гитаристу, уболтавшего его, «почти пятидесятилетнего дедулю», залезть на этот чертов аттракцион.
Кристоф медленно вдыхал-выдыхал, надеясь восстановить дыхание и успокоить учащенное сердцебиение. Поездка «с ветерком» тоже не пришлась ему по душе, однако возмущаться на Пауля не было ни сил, ни желания.
Один только зачинщик был легок и свеж, как майская роза. Отбивая словесные атаки Тилля, Ландерс поймал такси и помог друзьям забраться внутрь. Конечно, влезли не все, поэтому неугомонному Паулю пришлось ловить еще одну машину. Когда все «укомплектовались», Кристоф назвал клуб, куда бы он хотел направиться, передал название другому таксисту, и вскоре желтые машины уже затормозили у сверкающего всеми цветами радуги клуба.
— То, что доктор прописал, — удовлетворенно заметил Оливер, вылезая из машины. — Может, удастся немного отдохнуть от «горок» и прийти в себя? Так-с, где мои черные очки?
Быстро пройдя фейс-контроль, музыканты вошли в пропитанное запахом табачного дыма и сухого льда просторное помещение. Администратор тут же предоставил им место на диванах, обитых бледно-голубым велюром и кожей. Ребята сделали заказ и уставились на небольшую сцену, где уже выступал какой-то мужчина с козлиной бородкой.
— Ну и, что мы тут забыли? — поинтересовался Рихард, с интересом рассматривая зал в поисках симпатичных представительниц прекрасного пола.
— Я вас сюда не тащил. С самого начала я хотел прийти сюда один, — ответил Кристоф, тоже вытягивая шею, пытаясь увидеть либо Ульрику, либо Монику.
— Э, нет, так не выйдет. Друзья мы или кто? — впервые за весь вечер подал голос Кристиан.
— Давай, колись уже, чего ты так рвался в это третьесортное заведение? — ткнув Шнайдера локтем в бок, подмигнул Ландерс.
— Увидите, — туманно изрек мужчина, уловив-таки за кулисами у сцены силуэт в джинсовых шортах.
Мужчины пожали плечами и принялись за свою текилу.
Вскоре на сцену поднялся ведущий и провозгласил:
— Всем любителям тяжелого рока посвящается! Знаете что? Это не впервые! Дамы и господа, встречайте: очаровательные последовательницы Rammstein — «5 Seconds to University»!
— ЧТО?! — снова воскликнул Тилль, приподнимаясь с места.
— Тихо! Не пались… — прошипел Шнайдер, потянув солиста за рукав и принуждая его сесть.
— Ты что, мазохист?! — прошипел Линдеманн, в ярости уставившись на барабанщика.
— Еще раз повторяю: я не планировал приглашать вас сюда, в мои планы вмешался Пауль!
— Наглая ложь! — картинно воскликнул Ландерс.
— Извините, можно автограф? — у стола материализовалась одна из отдыхающих, протягивая блокнот. Раммы молча расписались, где требовалось, и, когда девушка ушла, возобновили прерванный разговор.
— Ну вот, теперь нас заметили, — расстроенно вздохнул Круспе, щелчком отпихивая к центру стола пустую рюмку.
А в это время музыкантши вовсю наигрывали вступление к песне Tier. Вышла солистка и, склонив стойку микрофона а-ла Фредди Меркьюри, запела, взмахивая головой и двигаясь в такт. Никто бы и не заподозрил, что эта фигуристая девушка, Моника Райан, жутко стеснительная особа — так она зажигала. Остальные не пасли задних, сливаясь с музыкой воедино и пытаясь вовлечь в это единение и других посетителей клуба. Монике вторил чистый бэк-вокал в исполнении ритм-гитаристки с густыми, непослушными волосами. А внизу уже бесновалась толпа, протягивая руки и пытаясь схватить Монику и бас-гитаристку за ноги. Таких настырных охрана оттаскивала в сторону.
Наконец, выступление закончилось, Моника поблагодарила слушателей и удалилась за кулисы.
— Кошмар, — простонал Тилль. — Радует, что это была всего лишь одна песня.
— А мне понравилось, — сообщил Рихард, развалившись на сидении.
— Песня или та гитаристка, которую ты пожирал глазами? — съехидничал Пауль.
— Сам хорош! Ты буквально в рот солистке заглядывал, — не остался в долгу Круспе.
— Все! Стоп-стоп-стоп! — примиряюще поднял руки Кристоф. — Никто ведь от этого не умер, верно?
Прежде, чем все согласились или опровергли его утверждение, к их столику пробралась Ульрика. Увидев перед собой, что говорится, «полный набор», девушка слегка опешила, но, взяв себя в руки, поприветствовала собравшихся музыкантов и обратилась напрямую к Шнайдеру:
— Я рада, что Вы пришли, герр Шнайдер. Я увидела вас со сцены… Не хотите ли пройти в V.I.P. зал, где для нас накрыт стол? Девочки будут несказанно рады познакомиться со всеми вами.
Желающих отказаться не нашлось, и вскоре ребята оказались в комнате, в которую едва проникал грохот клубной музыки. Там, на П-образном диване сидели пятеро девчонок, играющих в группе. Все они, включая Монику, пораженно ахнули, увидев Rammstein в полном составе. Мужчины поприветствовали их, и Ульрика, чрезвычайно довольная собой, усадила гостей за стол и предложила им выпить. Собравшиеся за столом выпили по паре-тройке рюмок, и атмосфера напряженности и эйфории стала более доверительной и способствовала намечающемуся знакомству.
— Мы даже представить себе не могли, что когда-нибудь увидим вас, — подала голос длинноволосая брюнетка, сидевшая по правую руку от Круспе, бас-гитаристка группы. – Я, кстати — Сандра Джонсон, живу тут с рождения, на гитаре играю четыре года.
— Вот как? — переспросил Рихард, изучая ее лицо.
Сандра усмехнулась и встретила его взгляд:
— Да.
— А я — Джулия Майклсон! — проговорила ритм-гитаристка и бэк-вокалистка в одном лице, запихивая в рот канапе. Оливер услужливо подложил ей в тарелку еще, и она благодарно улыбнулась.
— Что же ты молчишь, что придумала идиотское название для нашей группы? — встряла высокая девушка с прямыми и длинными русыми волосами, соло-гитаристка, сидящая рядом с Флаке. — Тори Роуз, гитара. Очень приятно.
— Думаешь, лучше было бы использовать вариант Сандры? — съязвила Джулия, намазывая крекер паштетом.
— А что? Неплохо было.
— И что же это за название? — поинтересовался Тилль, скосив взгляд на изящно стучавшую ноготками по столу Джей Пи.
— «Бешеные панды умирают стоя».
Раздался оглушительный смех.
— Да-а-а, кажется, вариант вашей Джулии был наиболее оптимальным, — сквозь смех произнес Пауль, откидываясь на спинку дивана.
Моника хмыкнула:
— Если учесть, что все они собрались под моим крылом, то и название стоило бы мне придумывать.
— Ты и тут не удержалась, Райан, — незлобиво съязвила Тори.
— Так это ты собрала группу? А по тебе и не скажешь. В отеле ты показалась мне несколько смущенной, испуганной, — заметил Кристоф.
— В отеле нужно держаться с постояльцами скромно и учтиво, ведь заселиться в Брейкерс может кто угодно, от правящей верхушки США до Мадонны. Я и так боролась с собой, но теперь я перед вами такая, какая есть, — Моника развела руками и улыбнулась. — Кстати говоря, я не одна собрала группу. Ульрика скромничает, хотя это она нашла нам Джулию и Тори Роуз. Мы, конечно, дилетанты, но без них было бы хуже.
— А почему именно мои песни? — влез Тилль.
— Я — фанатка, и этим все сказано. А остальных я просто подсадила. Потом появилась идея собрать группу, и понеслось. Адам Роули из «Night Florida» здорово помог нам, да и сейчас помогает. Он пропихнул нас в лаунж-кафе, теперь мы там хоть и редко, но выступаем. То же самое и с этим клубом. Только за это надо благодарить нашу Сандру. Только вот всем не нравится, что мы редко обновляем репертуар и готовим что-то новое. Вчера мы исполнили «Rosenrot», над которым корпели почти месяц. И то, напороли кое-где.
Моника замолчала, и вместо нее заговорила Сандра:
— Ульрика у нас самый главный молодец. Быстро выучилась на своих барабанах играть.
— Все дело в моем тонком музыкальном слухе, — сказала девушка и тут же рассмеялась, обращая все в шутку. — На самом деле, все это упорный труд и постоянное прослушивание барабанных соло.
Шмидт посмотрела на Кристофа, давая понять, чьи соло сподвигли ее к труду, и продолжила:
— Мы не просто так играем, для нас это способ самовыражения. Порой нам с Моникой нелегко — мы ведь еще посменно работаем горничными в отеле, где вы остановились…
— Правда? — воскликнул Пауль. — Я вас не видел, иначе запомнил бы…
— Ладно, ребятки, я — курить. Кто со мной? — произнес Линдеманн, хлопнув ладонями по коленям и поднимаясь.
К его удивлению, руку подняла Джей Пи:
— Я пойду.
И, галантно взяв свою даму под ручку, Тилль вышел из комнаты.
========== Яблоко раздора ==========
— Уборка комнат!
Моника, передвигая от номера к номеру тележку с принадлежностями для уборки, терпеливо стучала в двери. Кое-где ее впускали, позволяя приступить к выполнению прямых обязанностей, а кое-где и вовсе не открывали, хотя, судя по шорохам, там явно кто-то находился. Вот и сейчас, около минуты «штурмуя» 547 номер, девушка раздраженно поджала губы. Ей не улыбалось после тратить свое свободное время на уборку номера, в котором засел тормознутый постоялец.
— Иду-иду, сейчас! — раздался за дверью женский голос, и мисс Райан облегченно вздохнула.
Однако, едва дверь открылась, ее благодушное настроение мигом испарилось, уступив место всепоглощающему изумлению:
— Джей Пи? Как ты сюда попала?
Без тени смущения, клавишница поплотней стянула на груди простыню, в которую она завернулась наподобие тоги, и ответила:
— Через дверь, Моника. Я взрослая девочка, и, да, я провела эту ночь с Тиллем Линдеманном.
Мисс Райан не знала, смеяться ей или плакать — столь нелепой казалась ей утренняя ситуация.
— Слушай, а как же Адам?
Джей Пи фыркнула:
— Кому нужен Адам, если в твоей постели — Тилль Линдеманн?
— Хм, резонно, — качнула головой Моника. — Так мне можно убраться?
— Не знаю. Сейчас Тилльхен выйдет из душа, поговоришь с ним.
— Что там, meine kleine? — поинтересовался Линдеманн, появляясь в дверном проеме в одном полотенце на бедрах.
Моника сглотнула и заставила себя поднять глаза:
— Уборка комнат, мистер Линдеманн.
— Что? Ах, да. Зайди позже, Моника, где-то… — Тилль обнял Джей Пи за талию и прижал к себе. Та хихикнула, — …минут через сорок. А пока погуляй.
С этими словами мужчина захлопнул дверь прямо перед носом ошеломленной горничной.
— Погуляй. Хм, легко сказано — «погуляй», — пробормотала мисс Райан, направляясь к 548 номеру.
— Уборка комнат!
«Интересно, что ожидает меня за этой дверью?» — мысленно поежилась девушка, сопровождая свои слова троекратным стуком.
Дверь тут же распахнулась. На пороге стоял Пауль Ландерс в одних плавках. По-видимому, он собирался на пляж.
«Интересно, почему они все так любят демонстрировать свой обнаженный торс?» — мелькнуло в голове у Моники. Девушка тут же приветливо улыбнулась и еще раз спросила, можно ли заняться уборкой в номере.
— Конечно, Моника, проходи, — Ландерс по-джентльменски посторонился, позволяя Райан пройти, а сам захлопнул дверь и остался стоять на том же месте, скрестив руки на груди.
Девушка тут же принялась перестилать кровать, заменяя смятое постельное белье более свежим. Все то время, пока она убирала, Моника ощущала на своей пятой точке оценивающий взгляд гитариста. Ей было и не по себе, и лестно одновременно. За пару лет работы в качестве горничной, ей было не впервой сносить на себе жадные взгляды состоятельных постояльцев. Внимание же Ландерса ей было приятно — еще бы, кумиру определенно по душе ее округлости.
Усмехнувшись про себя, Моника развернулась и проследовала к мини-бару, проверяя, следует ли что-либо доложить туда. Затем — к окну, на балкон и в ванную комнату. Убедившись, что все в порядке, девушка подошла к постояльцу и произнесла:
— Вроде все. Еще будут какие-нибудь пожелания?
— Пожеланий нет, но есть вопрос, — наконец, нарушил молчание Пауль. — Что вы делаете сегодня вечером, мисс?
Моника так и застыла на пороге, не в силах поверить в услышанное:
— Простите?
— Какие планы на вечер? — громче и уверенней произнес Пауль, уперев руки в бока.
— Сегодня у нашей группы репетиция, — быстро ответила девушка, пряча предательский румянец, выступивший на щеках.
— А завтра? — похоже, Ландерс не собирался сдаваться.
— Не знаю. Скорей всего, буду смотреть телевизор.
— Понятно. Тогда, до встречи, — Пауль подмигнул и, как бы невзначай, заметил: — Мне нравится твой кокошничек на голове. Такой милый…
— Э-э-э… Благодарю, — выпалила Моника и поспешила скрыться в коридоре. Ее всю буквально трясло мелкой дрожью. Комплимент от Пауля Ландерса — это нечто!
Уже в коридоре Райан наткнулась на Джей Пи и Тилля. Девушка уже была полностью одета, через плечо свешивалась сумочка на длинном ремне. Она встала на цыпочки и поцеловала Линдеманна в губы, положив руки к нему на плечи. Наконец, оторвавшись от нового любовника, брюнетка развернулась и, победно подмигнув Монике, пошла по коридору, соблазнительно виляя бедрами.
— Эх, огонь-девка! — с чувством произнес мужчина, ударив кулаком о ладонь. Затем, повернувшись к замершей у стенки Монике, улыбнулся и сделал приглашающий знак: мол, можешь входить в номер. Девушка прошмыгнула мимо него, словно мышь, ощущая всей кожей мощь и силу солиста, его властность. А еще собственную неуверенность в себе, невесть откуда взявшуюся.
***
Под конец дня Моника Райан, передав смену, вместе с Ульрикой шла к гаражу Сандры, где девушки репетировали перед выступлениями. Их бас-гитаристка была дочерью сенатора, а потому уговорила отца выделить им хотя бы уголок для репетиций группы. Мистер Джонсон, человек крутого нрава, любил дочь и часто потакал ее прихотям. Но играть в гараже рок, словно какая-то шпана… Этого он понять не мог. Но, в очередной раз пойдя на поводу по-щенячьи карих глаз, согласился, скрепя сердце. Мисс Джонсон и ее подругам был отведен «укромный уголок» — так условно называлась половина гаража, отгороженная от машин тонкой стеной из гипсокартона. Тут стояла барабанная установка Ульрики, синтезатор, пара-тройка стульев, стол, и даже мини-холодильник. И именно тут рождались музыка и сплетни.
Вот и сейчас, едва Моника и Ульрика вошли, им в глаза бросилась следующая картина: Джей Пи сидела на самом большом барабане установки, вокруг нее, на стульях, сидели Тори Роуз и Сандра, ловя каждое слово клавишницы. Однако, едва девушки переступили порог, Джей Пи замолчала. Солистка все-таки догадалась, о чем шла речь, но не проронила ни слова.
— Джей Пи, а ну, брысь, — шутливо произнесла Ульрика, снимая с плеча сумку и вешая ее на стул. Брюнетка подчинилась, изящно соскочив с барабана и встряхнув при этом черно-красной шевелюрой.
— А где Джулия? — поинтересовалась Моника, не досчитавшись одной гитаристки.
— Опаздывает, как и всегда, — бросила сквозь зубы Тори Роуз, резко ударив по струнам, словно вымещая на гитаре свое раздражение. Девушка всегда была самой вспыльчивой в коллективе, никто никогда не знал, что выведет ее из себя. Тогда уж прячьтесь все.