Когда час перемирия подошел к концу, Фред, Гермиона и Джордж снова вышли на поле боя, рука об руку. Они знали, что теперь, когда они вместе, нет силы, способной их победить.
И были правы как никогда.
========== V. Опаздывать модно ==========
Автор: fremionememories
Ссылка на оригинал: http://fremionememories.tumblr.com
Рейтинг: PG-13
*
— Бу! — прошептала Гермиона и, подняв руку спящего Фреда и юркнув под нее так, что девушка оказалась в объятиях, мягко клюнула его в губы.
Не открывая глаз, Фред пробормотал что-то нечленораздельное и притянул Гермиону ближе, зарываясь носом в ее волосы.
— Давай, малыш, просыпайся, — тихо сказала Гермиона, поглаживая его макушку.
Испустив страдальческий стон, Фред с трудом разлепил глаза и воззрился на Гермиону:
— Почему я должен вставать? — капризно проныл он.
— Потому что, — начала Гермиона, лежавшая у него на груди, — Чарли и его невеста приезжают сегодня. Мы должны быть в Норе, — с этими словами она мягко ущипнула Фреда за щеку.
В ответ тот снова промычал что-то и, лениво ворочая языком, спросил:
— Чарли, да… Не напомнишь опять, как там зовут его невесту? — Фред накручивал прядь волос девушки на палец и, кажется, не был так уж заинтересован в ответе.
— Надин, ее зовут Надин. Боже, Фред, ты не можешь запомнить имя невесты твоего собственного брата? — посмеиваясь осведомилась Гермиона. — Давай, Фред, поднимайся, иначе мы опоздаем.
— Опаздывать модно, — пробормотал он и прижался губами к губам Гермионы, чтобы та снова не сказала чего-нибудь.
На поцелуй она ответила сразу и спешно запустила пальцы в его короткие волосы. Фред, усмехнувшись ей в губы, отстранился.
— Что скажешь теперь? Отправляемся сейчас или модно опоздаем?
— Модно опоздаем? Звучит заманчиво, — только и успела ответить Гермиона, прежде чем снова поцеловать его.
Комментарий к V. Опаздывать модно
Сопроводительная Gif от автора: http://33.media.tumblr.com/3498b17ccb2ebe215efae80c557ce462/tumblr_mvwwysC8zi1sx2e3go1_500.gif
========== VI. Все кончено ==========
Автор: fremionememories
Ссылка на оригинал: http://fremionememories.tumblr.com
Рейтинг: PG-13
*
— Все кончено, — прошептала про себя Гермиона, не смея поверить в свои слова. Теперь, спустя годы и годы борьбы, Волан-де-Морт наконец повержен. Мертв. И никогда не возродится. Толпа грязных, оборванных магов взорвалась оглушительными аплодисментами, из волшебных палочек в небо взвились снопы разноцветных кружащихся искр. Всеобщее ликование. Всеобщее, если не учитывать Гермиону Грейнджер.
Многие жизни сегодня оборвались, но несмотря ни на что люди торжествовали. Гермиона не могла винить их в этом, да и никто бы не смог. Они прощались с веком зла и встречали новую эру, где каждый живет в безопасности. Одни праздновали со своими семьями, благодаря небеса, что все родные живы. Другие же радовались тому, что умершие близкие наконец отомщены. Но мир Гермионы все еще был погружен во тьму и мрак. Девушка отвернулась от толпы и быстро зашагала к своему секретному месту. К их секретному месту.
Уходя к Запретному лесу, она чувствовала на себе чьи-то печальные, сочувственные взгляды. Наверное, это были Гарри и Рон, но сейчас Гермиона не хотела их участия. Они никогда не поймут, что она чувствовала теперь.
Она стояла не шелохнувшись, наблюдая, как ее мир трескается и распадается на осколки. Он умер. Рыдая, Гермиона упала на колени, а перед глазами ее проносились картинки его безжизненных глаз, смотрящих в пустоту. Продираясь сквозь лесную чащу, она чувствовала себя так, словно попала в несуществующую черноту небытия. Воспоминания, одно за другим окутывавшие ее, прорывались новыми и новыми слезами.
Их первый поцелуй. А на следующий день он первый раз сказал, что любит ее. Тогда, на шестом курсе, когда она тайком сбежала из замка, а он нашел ее здесь. Тогда, когда он помогал пережить ей смерть Дамблдора.
Как бы сильно она не пыталась отогнать от себя мысли, его бездыханный образ всплывал перед глазами снова и снова. Она потеряла его. Самый страшный кошмар стал явью. Гермиона, обездвиженная воспоминаниями, снова слышала их последний разговор:
— Миона, мы оба будем в порядке, слышишь? Мы оба переживем всю эту кутерьму и будем смеяться над тем, какой страшной она нам казалась, - чуть дрожащим голосом заверял Фред, со спешной нежностью вытирая слезы с ее перепачканных в бою щек.
— Откуда тебе знать? Там сотни Пожирателей, люди умирают каждую секунду и я… я не могу потерять тебя.
— И ты не потеряешь. С нами обоими все будет хорошо. Но, на всякий случай, Гермиона Джин Грейнджер, знай, что я люблю и всегда буду любить тебя. Обещаю.
— Я тоже, Фред Уизли, я тоже. Всегда.
В последний раз Фред притянул ее за шею и, сильно поцеловав, нырнул в пеструю толпу сражающихся. Ни Гермиона, ни Фред не знали, что в следующую встречу один из них будет мертв.
Эхо прикосновения его губ все еще дрожало на ее губах, его слова доносились из ленивых порывов ветра, широкая улыбка его растекалась по закрытым векам и пальцы почти ощущали под собой его ладонь.
— Гермиона…
Это галлюцинации. Нет ни одного обстоятельства, при котором он мог бы произнести ее имя прямо сейчас и прямо здесь. Но нетвердая, зыбкая надежда все-таки взяла верх.
— Почему ты плачешь, Миона?
Уверенные руки обвились вкруг ее талии, и Гермиона почувствовала, как прижалась спиной к чьей-то груди. Каждая клетка ее напрягшегося стального тела истерично прислушивалась к дыханию за спиной.
— Почему ты плачешь, Миа? – повторил голос слишком знакомый, слишком родной, чтобы не послать по позвоночнику сноп мурашек.
— Ф-фред? – выдохнула она, ощущая как внутри, в горле, рождается вулкан, готовый вот-вот извергнуться.
— Кто же еще? Мерлин, мы не виделись каких-то три часа, а ты уже успела меня забыть, — по интонациям его можно было без труда понять, что он улыбается.
Гермиона набралась смелости и обернулась. Это и в самом деле оказался Фред. Совершенно живой и ухмыляющийся, несмотря на все порезы и запекшуюся на лице кровь, Фред Уизли.
— Но ты мертв.
Усмешка сползла с его лица:
— Как скажешь.
— То есть, подожди, ты не умирал?
— Умирал. Мое сердце остановилось. Кругом была темнота, Миа, и я подумал, что больше никогда тебя не увижу. Ничего паршивее, кстати, в своей жизни не чувствовал. А потом я услышал твой голос, - растерянно продолжил Фред. Вид у него был такой, будто он сам не до конца верит в произошедшее.
— Ты слышал мой голос? – ошеломленно переспросила Гермиона и Фред, глядя на нее, хихикнул. Слишком уж обескураженным было лицо девушки.
— Да, но я… я не знаю, что произошло. Просто я знал, что должен вернуться к тебе и следующее, что я помню, как очнулся в Большом зале и до смерти перепугал всех.
Порывисто обняв его, Гермиона упала лицом в грудь Фреда, и мысленно благодарила те неизвестные силы, что вернули его.
— Прости меня, - бормотал Фред в ее шею, поглаживая каштановую макушку. – Прости. Я больше никогда тебя не оставлю.
Гермиона подняла голову, щеки ее блестели от пролитых слез, и прошептала: «Да уж, лучше не надо», прежде чем предоставить Фреду осушить ее лицо поцелуями.
========== VII. Сослагательное наклонение ==========
Больше я от себя не желаю вестей
И прощаюсь с собою до мозга костей,
И уже, наконец, над собою стою,
Отделяю постылую душу мою
Дети выросли и предыдущее поколение, вздохнув то ли с грустью, то ли все-таки с облегчением (а вероятнее сего и с тем и с другим), стало потихонечку разводиться. Из всех семерых Уизли брак сумели сохранить только Билл, Джордж и Перси. Чарли так и не был женат, Билл и Флер жили тихой и беззаботной жизнью в «Ракушке», Джордж погиб, насколько было известно Гермионе, в полном согласии с семьей, сами они с Роном как раз оформляли документы, а Гарри и Джинни разъехались три года назад.
Мисс Грейнджер, экс миссис Уизли, аккуратно ступала по упругому влажноватому грунту. Утро было серым-серо, и в министерство ее сейчас не смогли бы затащить ни собственная охота, ни даже чувство долга.
Вчера, после делового ланча между главами департамента по международному магическому сотрудничеству и департамента по надзору за сохранностью темных искусств, Драко Малфой, широкоплечий, желчно-сдержанный и, увы, тоже разведенный, провожая Гермиону до офиса (после войны они прекрасно ладили с ним по работе, ибо, к удивлению Гермионы, Малфой, в отличие от дражайшего супруга, оказался весьма ответственным, неглупым и надежным сотрудником), предложил ей бежать. Мол, только заслышав о ее разводе, он решился использовать свой шанс. Говорил, что на юге Италии у его семьи есть родовое поместье; что он вовсе не предлагает быть любовниками; что хочет помочь ей восстановиться; что просит только провести с ним месяц-другой по… ну, по-дружески.
Гермиона, взрослая и пока еще замужняя дама, побледнела и отчитала мистера Малфоя совсем таким же тоном, каким, бывало, МакГонагалл шерстила напакостившего первокурсника. Сегодня ей было ужасно стыдно, и именно потому она решила хотя бы день не появляться в Министерстве. Благо впереди выходные.
Трасгрессировавшая Гермиона огляделась: уже добрых несколько минут она задумчиво мерила шагами окраину Хогсмида, как раз возле горы, куда они на четвертом курсе ходили навещать Сириуса. Два десятилетия назад. Теперь пришло их, взрослых, время улыбаться детям с запыленных фотокарточек; их время рассказать о тех, кто не дожил до светлого будущего, которое, увы, оказалось не таким уж безоблачным; их время объяснять, почему мама и папа больше не могут жить вместе.
Гермиона поежилась и, подивившись контрасту буйного вереска и собственной министерской одежды (она с самого утра знала, что ни на какую службу не отправится, но все равно оделась по-деловому, дабы Рональд, с озлобленной угрюмостью собиравший вещи, не стал задавать вопросов и еще больше накалять обстановку), отправилась куда глаза глядят.
До Хогвартса рукой подать, но ноги в замок не шли. Гермиона упрямо преодолевала милю за милей, углубляясь в окрестности все дальше. Острые невысокие каблуки корректных деловых туфель то и дело погружались в мягкую землю, но хозяйку их это, казалось, ничуть не заботило. Она брела и брела пока, наконец, вдали не замаячила низенькая, увитая тусклой зеленью кованая ограда. Хогсмидское кладбище. Гермиона вспомнила, что читала о нем на втором курсе, в «Истории Хогвартса»: одно из самых старых кладбищ в Британии, кроме того, на нем похоронены только волшебники. Какими далекими и бестелесными тогда, в двенадцать лет, казались и смерть, и сам Хогсмид.
Старые могильные плиты были выедены дождем и ветром, на многие из них ложились едва овеваемые ветром плети старых необъятных деревьев. Если подойти ближе, можно даже услышать, как блеклые, словно запыленные листья негромко шуршали о камень.
Гермиона с меланхоличным интересом рассматривала надгробия. Те из них, что еще поддавались расшифровке то и дело плевались в нее знакомыми фамилиями — ничего удивительного чистокровных семей не так уж и много, а значит, большинство чародеев приходились друг другу родней. Краучи, Гойлы, Эйвери, Дамблдоры, Трелони, Лонгботтомы, Лавгуды… далекие предки ее однокашников, коллег, преподавателей и друзей безмолвно возлежали в безразличной, напитанной ливнями земле.
Древние накренившиеся могильные камни сменились чуть более свежими. Имена на них читались совершенно без затруднений — здесь те, кто погиб во времена первой магической войны. Стоило преодолеть и этот участок, как камни стали совсем юными — за многими из захоронений до сих пор ухаживали близкие родственники умерших во второе пришествие Волан-де-Морта. Гермиона и сама когда-нибудь окажется здесь, бок о бок с теми, кто сражался за ее будущее.
Братья Криви — под аккуратным, почти уютным, белоснежным камнем, на который Гермиона взмахом палочки опустила пушистую охапку бессмертника. Лаванда Браун получила лиловатый букет, перевязанный трепещущейся жемчужной лентой; Люпин и Тонкс — гирлянду из глициний, мягким покрывалом укутавшей оба надгробия. Тяжелый темный камень Винсента Крэбба после секундного колебания Гермионы удостоился столь же темной и тяжелой ветви мальвы, глянцевито поблескивающей угольными цветами.
Она бродила, осыпая надгробия чарами, и над кладбищем взвилась едва уловимая какофония запахов множества самых разнообразных цветов, теперь украшавших почти все окрестные могилы.
Остановившись у высокой, в человечий рост стелы белоснежного с венозными прожилками мрамора, в которую была вмурована фотография Сириуса, Гермиона нерешительно прикоснулась к чуть теплому, впитавшему ускользающее осеннее солнце камню. Почему-то сейчас Гермионе страшно захотелось, чтобы ее обнял Сириус. Или Гарри. Но лучше все-таки Сириус, как обнимал он ее всего однажды, в далеком девяносто пятом году под Рождество. Тогда, на радостях, что ему не придется справлять праздники в компании Кикимера, Сириус перезаключал в объятия всех своих гостей, и в ту минуту ей почудилось, что Сириус и ее крестный тоже. Гарри об этом она рассказала многими годами позже, убедившись, что подобное признание не расстроит его и не заставит уколоться ревностью.
Сосредоточившись, Гермиона направила палочку в самую середину стелы и прямо под именем Сириуса, высеченным потемневшими от времени буквами, появилось изображение смоляного растрепанного пса. Нужно было бы, конечно, посоветоваться с Гарри, но она была уверена, что тот возражать бы не стал.
Пес развалился на животе и, сложив передние лапы крест на крест, опустил на них лохматую голову, бросавшую лукавые взгляды. Гермиона гладила его за плоским ухом, когда до слуха ее донесся звук яростно выдираемой травы. С изумлением оглянувшись (пес тоже вскинул умную морду), она обнаружила, что забрела на участок кладбища, отведенный Уизли. Они, как и многие чистокровные семьи, испокон веков имели собственную секцию под захоронения.
Кивнув вилявшему хвостом псу, Гермиона спешно двинулась на звук и миновав множество фамильных надгробий, которые с каждым шагом становились все свежее и свежее, наконец, обнаружила источник звуков.
Анджелина, стоявшая на коленях у могилы Джорджа, остервенело выдирала сорняки. Она была так увлечена, что, похоже, не замечала не только Гермионы, но и капающей с ладони крови — видимо она порезалась о тонкие стебли.
— Анджелина? — негромко позвала Гермиона.
Женщина у могилы замерла на мгновение — но не оглянулась (наверное ей подумалось, что она ослышалась) — и снова принялась хватать сорняки голыми руками.
Гермиона в ужасе смотрела на нее. Во всех движениях Анджелины было что-то подрагивающее, нездоровое, губы ее беспрестанно шевелились. Женщина что-то бубнила себе под нос.
— Анджелина, — в полный голос повторила Гермиона и на всякий случай подошла поближе.
Могила Джорджа упиралась в растресканый древесный ствол и потому единственным местом, где могла остановиться Гермиона — стало изножье Фреда, его захоронение было всего в нескольких десятках дюймов левее.
Взгляд ее больно обожгли крупные буквы, разбросанные по двум надгробиям. «Шалость» — у Фреда, и «Удалась» — у Джорджа. Не успела Гермиона сглотнуть сухой ком, взметнувшийся к горлу, как Анджелина подняла на нее удивленные глаза, но узнав в пришельце родственницу (иногда Гермионе казалось, что при посредстве Уизли все их поколение приходится друг другу родней), только кивнула на землю рядом с собой.
— Помочь?
Анджелина покачала головой и принялась с тройным упорством ощипывать растительность на могиле Джорджа. Оттого, что они находились совсем рядом, контраст двух братских захоронений особенно бросался в глаза. У Фреда могила ухоженная, яркая, усыпанная крохотными разноцветными цветочками; у Джорджа — идеальный бледно-зеленый газон, травинка к травинке. Гарри однажды сказал, что таким газоном бы гордилась тетя Петунья.