Но вскинуть его он уже не успел. Дважды оглушительно хлопнул «Макаров* Крапивина. Славич увидел, как пули вспороли одежду на груди Гуты, его отбросило назад, он вскинул обе руки, но вместо того, чтобы упасть, вдруг выпрямился и полоснул в ответ очередью.
Выронив пистолет, Крапивин медленно опустился на колени и упал лицом вперед. Остролицый успел выстрелить, уже падая, он продолжал нажимать на курок, и прежде чем выстрел Гуты разнес ему голову, пуля «ТТ» поймала одного из бандитов. Шуранов лишь выхватил пистолет и тут же упал поперек топчана на тело Симакова.
— Г'а-а! — прорычал Гута. Ствол израильского пистолета-автомата «узи» плясал в его руке, нащупывая лоб Славича. — Ну а ты, супермен? Где твоя пушка?
. — Оружия не ношу, — сказал Славич.
— Да? — удивился Гута. — Чужими руками любишь жар загребать.
Он болезненно сморщился, потер грудь в том месте, куда ударили пули Крапивина.
— Помогла рубашечка, удержала пульки. Видишь, какой я умный. А ты со мной работать не хотел, дурачок. Ну а дружки твои все мои пульки скушали. Меня взять не просто, Игорек, очень не просто. Ты не заблуждайся, тогда в тайге — не в счет. Что же мне с тобой делать? Ты же свидетель — с одной стороны. А с другой — сам замазан.
Раненый бандит застонал, и Гута, не поворачивая головы, крикнул второму:
— Помоги ему, чего стоишь! Пожалеть тебя в честь старой дружбы, — продолжал играть Гута. — Нет, больно велика будет честь. Да и дружбы никакой не было, не захотел ты со мной дружить.
Славич понимал, что стоит ему сделать лишь движение, и Гута нажмет спуск. Он проиграл, и срок оставшейся ему жизни зависит от того, когда Гуте надоест куражиться.
— Ты не сможешь все спрятать, Гольцов, — сказал Славич. — Утром сюда придут…
— А я не собираюсь ничего прятать, — удивился Гута наивности Славича. — Что ты, милый, на мой склад напали бандиты, ранили моего человека, охранника на воротах… кстати, что с охранниками? Поувольняю дебилов. Оружие у меня законно. Разрешение есть. Вот так. Просто чудом спасся. И до суда дело не дойдет, ты не думай. Следователи да прокуроры — люди бедные. А я бедным всегда помогаю. Тебя мне жалко, конечно, но ведь ты сам выбрал себе дурную компанию, связался с преступниками. Так что извини…
Взгляд его стал жестким, Славич пошл, что через секунду раздастся выстрел.
— Твой охранник Марушенко… — торопливо проговорил он.
— Что, Андрюшка? — палец на спусковом крючке немного ослаб. — Что с ним такое, что ты хочешь сказать?
— Он в расколе. Дает показания на тебя.
— Да ну, не трави, Славич, — брезгливо усмехнулся Гута. — Андрюшку7 я с руки выкормил. Да я для него страшнее, чем все ваши ментовские заморочки, все вместе взятые.
— А как мы сюда попали? Он нас навел, неужели не понимаешь? — краем глаза Славич видел, как окровавленная рука Симакова медленно-медленно, сантиметр за сантиметром ползет к пистолету Шуранова. — Я тебе говорю: он сидит и дает показания.
— И где же он сидит? Говори, Славич. Или ты тоже поторговаться хочешь?
— Отчего не поторговаться, — осклабился Славич. — Цена-то хорошая. Сидит Андрюшка на одной квартире…
Симаков уже разжимал мертвые пальцы Шуранова, освобождая рукоять.
— Цена-то, — задумчиво сказал Гута. — Нет, Игорек, вряд ли. Ну, рассказал он там чего-то, наплел. Так это по причине незаконного физического давления. Вы, менты, любите людей избивать. Так что если Андрюшку' будут’ официально раскручивать, мои адвокаты его вытащат, не сомневайся. А если твои корешки замочат его втихую — что ж! Жаль его, я его долго не. забуду. Но ты мне все-таки расскажешь, где его искать. И вообще теперь все расскажешь, что знаешь, если не хочешь загорать, как этот твой дружок.
Гута легким кивком обозначил направление на топчан, и вместе с этим движением воздух разорвал грохот выстрела. Безмерное изумление появилось на лице Гольцова, его швырнуло к Славичу, а из пробитого горла фонтанчиком ударила кровь.
— A-а! — завизжал последний из оставшихся бандитов. Выхватив пистолет, он дважды выстрелил в грудь Симакова и тут же открыл огонь по Славичу. Но Гута все еще прикрывал Славича своим телом, и пули ударили в бронежилет. А затем Славич вырвал из его руки «узи» и выпустил в ответ всю обойму без остатка.
«Узи» выбросил последнюю горячую гильзу и смолк. Славич стоял посреди комнаты, безумными глазами оглядывая мертвые тела. Потом, словно большая механическая кукла, медленно достал платок, стер отпечатки пальцев с «узи» и отшвырнул в сторону. Осторожно перешагнул через лужу крови и, пошатываясь, пошел прочь…
* $
— Уважаемые пассажиры! Вашему вниманию предлагаются свежие номера столичных газет, — вешал тренированным баритоном вагонный коробейник. — Новое посещение Земли космическими пришельцами. Правда о «летающих тарелках». Кровавая разборка между преступными группировками на московском складе. Астрологический прогноз на неделю. Российская секс-звезда дает эксклюзивное интервью…
Славич закрыл дверь купе и лег на полку. Вагон мягко покачивало, поезд постепенно набирал скорость. Завтра Славич будет далеко, и всякому, кто пожелает отыскать его, сделать это будет непросто. Необходимо переждать некоторое время в спокойном месте. Славич пока не знал, когда он сможет вернуться и сможет ли вернуться вообще, но думать об этом не хотелось. Мозг просил покоя, все вокруг казалось пустым и необязательным. Безразличие, словно оболочка из жидкого вязкого стекла, обнимало его душу и тело.
«Зоя», — вяло подумал Славич. Он позвонит Зое, когда будет на месте, и она, может быть, приедет к нему. Он позвонит… но не сразу, возможно, немного позже…
Славич отвернулся к стенке и закрыл глаза.
На всех одна дорога (повесть)
— Ну, расскажи нам, что ты умеешь, — властно потребовал тот, кто назвался Робертом.
Он оскалился в улыбке, и его маленькие, плотно прижатые к обритому наголо черепу уши пошевелились. Он как бы стремился немедленно показать Быкову, кто здесь босс. На самом деле — и Быков почти сразу это понял — главным здесь был другой — Джума. Он скромно сидел вполоборота к столу и внимательно, очень внимательно следил за разговором.
— Я умею водить машину, — ответил Быков, слегка пожав плечами.
Роберт ему не нравился. Он не понравился Быкову с первой же минуты их знакомства, и чувство это усиливалось. Однако показывать его Быкову было нельзя.
— А еще? Ну, что ты еще умеешь? — допытывался Роберт. Его выпуклые глаза с ленивой бесцеремонностью шарили по лицу Быкова.
Здесь, на открытой веранде большого и просторного двухэтажного дома, было почти прохладно. Густые кроны фруктовых деревьев надежно укрывали дворик от обжигающих лучей июльского солнца. Быкову хотелось пить, но на столике рядом с бутылкой боржоми стояло лишь два стакана, предназначенных исключительно для хозяев.
— Вам кто нужен? Водитель? Я — водитель, — тихо сказал Быков. — Машину знаю. А еще могу на балалайке играть. Только ведь это без надобности.
— На балалайке, — хохотнул Роберт и сразу посерьезнел. — Это хорошо. Только грубить не стоит.
— И в мыслях не было, — мотнул головой Быков. — Вы спрашиваете, я отвечаю.
— Оставь, Роберт, — вмешался Джума, — чего пристал к человеку? Тебе водила нужен или, может, ботаник?
— А я хочу понять, что это за человек. — Роберт сверлил Быкова взглядом. — Он мой товар повезет. Я ему доверять должен.
— Ему можно доверять, — примирительно сказал Джума, — его тут знают.
— Кто? — спросил Роберт. — Кто тебя знает, Костя?
Быкова все больше раздражал этот разговор. Но он решил сдерживаться. Ему нужна была работа.
— Парыгин меня знает, — пробормотал он, — Рахмонов знает. Я у них груз возил.
— Парыгин, Рахмонов! — Роберт презрительно почмокал мокрыми толстыми губами. — Я с ними не работаю. Конкурирующая фирма.
— И я больше не работаю, — охотно согласился Быков. — Меня их расценки не устраивают. Но год назад я ихний трейлер в Новосибирск доставил. Претензий не было. Можете навести справки.
— Хорошо, справки наведем. А как ты на меня вышел? — допытывался Роберт. — Расскажи, Костя, будь любезен. Ведь ты не местный, да? Сюда как попал?
— Я не местный, — согласился Быков, — но почти здешний. В армии два года в этих местах служил. Дружками обзавелся. Да и после того бывал частенько.
— А сейчас?
— Да я же рассказывал.
— Еще расскажи, — ухмыльнулся Роберт. — Вот, Джума Ахмадович тоже послушает.
— Приехал на прошлой неделе, — скучно сказал Быков. — Я же знаю: у вас сезон начинается, дальнобойщики нужны. Только оказалось, что мой дружок, с которым мы в паре работали, два месяца как отсюда уехал. Насовсем. Многие теперь, я смотрю, от вас уезжают… Покрутился на базаре, поговорил с шоферами, один и посоветовал к вам обратиться.
— Кто? — коротко спросил Джума.
— Да из ваших, зовут — Витек. Пожилой такой.
— Как у тебя все просто получается, — невпопад, но агрессивно сказал Роберт.
Тогда Быков решил, что пришло время обижаться.
— Я не навязываюсь, — сухо сказал он. — Я — шофер. Водила. Не кассиром прошусь и не бухгалтером. Меня через госбезопасность проверять не нужно.
Он встал и шагнул к выходу с веранды.
— Ну-ну, — Джума придержал его за руку. — Зачем горячиться! Все нормально, Костя. Нам твоя анкета не нужна. Пойди посиди минутку во дворике. Мы сейчас выйдем.
Они встали и ушли в дом, плотно прикрыв за собой дверь. Быков спустился с веранды и присел на плетеный стул под персиковым деревом. Из низенькой пристройки вышел парнишка лет десяти с охапкой пожухлой травы в руках, посмотрел на Быкова со сдержанным интересом занятого важным делом человека, тут же отвел глаза и понес сено в овечий загончик возле ворот.
Ожидание затягивалось. Быков, не вставая, сорвал с дерева плод, надкусил, сморщился и отбросил. Наконец Джума и Роберт вернулись на веранду. Быков поднялся и шагнул навстречу.
— Хоп, ладно! — Роберт протянул руку и звонко шлепнул в ладонь Быкова. — Будем работать. Поедешь завтра с утра. Напарника тебе дадим хорошего — Озода, экспедитора нашего. Он и машину может вести, но только днем и по очень прямой дороге, ты это учти. Неопытный еще. Только вчера права купил. Командировочные получишь в конторе перед выездом, а окончательный расчет — когда вернешься. Деньги хорошие, будешь доволен. Если все будет удачно, дальше работать станем…
* * *
Несмотря ни на что, Быков любил этот город. Ни всеобщее помешательство на политике, ни безумие суверенитетов, ни даже изнуряющая жара не могли испортить того особого настроения, которое всегда приходило к нему, когда он брел улицами с пересохшими арыками, глинобитными, беленными известью оградами, через которые свешивались отягощенные плодами ветви. Город этот с самого первого раза показался Быкову чуть-чуть заграницей, и ощущение этого сохранилось навсегда. Притом чужим себя Быков здесь не чувствовал. Впрочем, за последние два года многое изменилось. Да ведь не только здесь…
Он прошел через Зеленый базар, заполненный поровну продавцами и покупателями, напился теплой воды из питьевого фонтанчика и двинулся по относительно тихой улочке к своему временному жилищу,
После третьего поворота Быков понял, что за ним следят. Молодой, сильно упитанный парень с едва отросшими черными усиками, в белой рубахе и темных брюках из чересчур уж толстой по такой погоде ткани неотступно шагал метрах в десяти за спиной в том же неторопливом прогулочном темпе, что и Быков. Это удивило Быкова и позабавило. Чтобы окончательно убедиться в правильности своей догадки, он обошел вокруг квартала, то ускоряя шаги, то вовсе останавливаясь, словно в размышлении. Шпион следовал за ним старательно и неумело. Однажды, прозевав очередную смену темпа, он едва не ткнулся носом Быкову в спину. Тогда Быков повернулся к нему и сказал:
— Ну что, долго так ходить будем? Разве адреса моего не знаешь? Хочешь, скажу? Я как раз туда иду…
Парень дико посмотрел на него, шарахнулся в сторону и быстро скрылся за углом, размахивая руками,
«Может, ошибся», — подумал Быков и пошел дальше. Однако спустя несколько минут снова обнаружил за спиной своего преследователя. Хотя теперь уже он держался от Быкова намного дальше.
«Ну и черт с вами, пинкертоны паршивые, — вяло подумал Быков. — Давайте, проверяйте…»
Не оборачиваясь и не задерживаясь более, он поспешил на свою квартиру.
На высоком чистом лбу Саиды, едва она увидела Быкова, собрались тоненькие строгие морщинки.
— Опять лампу не выключил, — взволнованно сказала она. — Костя! Я комнату убирать стала, а лампа горит.
— Ладно, Саида, извини, — отмахнулся Быков. — Забыл, наверное.
— Электричество надо беречь, — убежденно молвила Саида и, чтобы смягчить строгость тона, улыбнулась. — Такой молодой, а память совсем плохая.
С выражением исполненною долга на лице она скрылась в доме.
Быков останавливался здесь уже в третий раз. Это был, наверное, самый тихий дом в квартале-махалле, потому что в нем не было детей. Много лет Саида и ее муж Ахмад безропотно и стойко переживали свою беду. Надо отдать должное, Ахмад относился к судьбе со смирением и жил с Саидой дружно, несмотря на ее совершенную неполноценность в глазах соседей и многочисленной родни. Ахмад был тихий, робкий человек, чья жизнь текла в однообразном, раз и навсегда установленном когда-то ритме. Утром он уходил на работу, аккуратно возвращаясь в одно и то же время вечером, а в выходные неспешно хлопотал по хозяйству. Настоящей главой семьи была, конечно же, энергичная Саида, красивая, статная, сохранившая почти нетронутой гладкость кожи даже в свои пятьдесят лет.
Быков сполоснул лицо теплой водой из-под крана и пошел в свою комнату.
Костя! — окликнула его из кухни Саида. — К тебе друг приходил.
Быков удивился.
— Какой друг?
— Твой друг, он так сказал. Парень такой высокий. Я сказала: тебя нет, он сказал — еще приду.
— А как он выгладит?
— Я чужих мужчин не разглядываю, — строго пошутила Саида, — Обыкновенно. Русский парень. Рубашка, брюки, в белых ботинках. Он еще придет.
— Ладно, — пробормотал Быков, вошел в комнату и повалился на кровать. Жарко было, сонно.
Никаких гостей он не ждал. Из его прежних знакомых в городе почти никого не осталось. После прошлогодних волнений русское население стремительно покидало республику. С полчаса Быков рассеянно строил догадки, потом ему это надоело и он задремал. А скоро пришел Ахмад, и Саида позвала Быкова ужинать.
Проходя по двору к умывальнику, на другой стороне улицы Быков увидел сквозь неплотно прикрытую калитку того самого парня, что следил за ним от дома Роберта. Парень честно нес свою службу. Он выглядывал из-за толстого ствола тополя, карауля, чтобы Быков не ушел незамеченным. Все это выглядело весьма глупо, и Быков почувствовал, как в его душе поднимается глухое раздражение. А не послать ли этого бдительного Роберта подальше, подумал Быков. Вместе с его деньгами и перспективами сотрудничества. Однако спустя минуту поостыл. Ему очень нужны были деньги.
— Черт с вами, — процедил он сквозь зубы, подошел и захлопнул калитку, закрыв на задвижку.
— Эй, Костя! — крикнула Саида. — Ты чего не идешь? Давай иди скорее, немного ужинать будем…
* * *
Конечно же, с раннего утра выехать не удалось. Собственно, Быков на это и не рассчитывал, отлично зная местные нравы. На Востоке время течет совсем по-иному, здесь ценят неспешную рассудительность и задумчивую мудрость, с суетой не совместные.
В восемь часов Быков явился к гаражу, в котором стоял трейлер, и нашел его запертым. Усевшись в тени, принялся ждать. Примерно через час он услышат хруст гравия под чьими-то шагами и обернулся. Невысокий человек лет сорока пяти, с лицом грустным или озабоченным подходил к гаражу.
— Здравствуйте, — он вежливо поклонился и обеими руками пожал Быкову ладонь. — Вы Константин, да? А я — Озод, экспедитором поеду.